а
бутики  Армани, Версаче,  Луи Ферро,  Лагерфельда на главной торговой  улице
Ростова.  "Да,  капиталист  не  дремлет",  --  усмехнулся  Тоглар   и   даже
обрадовался  этому. Случайно  он заметил итальянский магазин кожаных изделий
"Фантони";  раньше, по случаю, доводилось покупать  портмоне, кейс,  брючные
ремни этой знаменитой фирмы, а тут  вдруг  -- целый  этаж громадного здания.
Здесь,  как при встрече со  старым другом, он  задержался  подольше -- купил
роскошный чемодан из телячьей кожи, с шелковым подкладом внутри, с эмблемами
фирмы,   с   позолоченными  бронзовыми  стяжками  и  замками.   К  нему  ему
порекомендовали новомодную штучку --  дорожный  саквояж,  тоже кожаный -- он
напоминал кофры богатых путешественников из голливудских фильмов, приобрел и
еще кое-что по мелочи: портмоне, ремни.
     Следом он  заглянул  в  обувной  магазин,  где  сразу стало  ясно,  что
итальянцы  и  тут  намного  опередили всех, хотя встречалась и английская, и
испанская, и  португальская  обувь,  была и  знакомая всем "Саламандер", но,
конечно, уже  другого  ассортимента.  Он  планировал купить  в Ростове  пару
костюмов, один  светлый,  ибо стояла  еще  прекрасная осенняя  пора, и  один
вечерний, строгий, поэтому, соответственно, и выбирал обувь. Купил вишневого
цвета,  из  змеиной  кожи,  пару от  "Буццати"  и матово-черные,  из  хорошо
выделанного ягненка, на тонкой подошве, почти невесомые, изящные штиблеты от
"Сержио  Росси".  Обозревая  такое  изобилие роскошной  удобной  обуви,  он,
конечно, чуточку взгрустнул, понимая, как многого был лишен в юности.
     Однако Фешин не только покупал обувь,  аксессуары и парфюмерию,  он как
бы  инспектировал качество собственноручно изготовленной валюты,  потому что
видел,  как  в   каждом   магазине  стодолларовые  купюры  пропускали  через
всевозможные детекторы, проверяли цветным карандашом-индикатором, испытывали
на ощупь -- в  каждом заведении своя система,  --  не  пробовали  разве  что
только на  зуб. Но он не обращал на эти потуги никакого внимания, не  говоря
уже о  волнении:  его  продукция,  плоды  его  труда  прошли  гораздо  более
тщательный контроль, чем  мог  позволить себе рядовой ростовский магазин. Но
все  же это была  главная  проверка  -- реальностью,  жизнью, и  она, как ни
парадоксально,  доставляла ему  удовольствие: раз за разом он переигрывал  и
переигрывал людей, поставленных на пути фальшивых долларов.
     В магазине  одежды, как и  обуви,  он ощутил явное итальянское засилье,
ее,  впрочем, и  охотнее  покупали,  хотя  прежде  он  отдавал  предпочтение
костюмам  французским  или  английским.  Но  сегодня  итальянские  модельеры
предлагали куда более широкий выбор, чем консервативные англичане или немцы.
В конце концов он выбрал светлый костюм от  Версаче  из тонкого материала со
сложным составом: здесь были  и лен, и шерсть, и китайский шелк. Двубортный,
с  двумя высокими шлицами-разрезами сзади, костюм оказался  словно сшитым по
его меркам, даже брюки не  придется ни укорачивать, ни удлинять. Но вечерний
костюм  он  все-таки  купил  немецкий, от  "Хуго  Босса", хотя  материал был
использован  итальянский  --  знаменитая  шерсть  "черрути",  предпочитаемая
многими известными кутюрье,  включая  и нашего  Грекова:  тонкой  выработки,
чуть-чуть  с  масляно-влажным  блеском,  абсолютно немнущаяся,  несмотря  на
кажущуюся мягкость и нежность. На темно-сером  фоне змеилась едва различимая
черная полоска, делавшая обладателя этой  модели еще более стройным.  Костюм
был  также двубортным, но без наворотов, вообще  без щлиц, и скорее повторял
классический английский  образец кроя, хотя современный стиль чувствовался в
линиях плеч, более узких  рукавах, и  притален он  оказался  умеренно, не по
моде гангстеров двадцатых годов.
     Занятый  покупками, а главное,  расчетом у  касс, он и не  заметил, как
подошло  обеденное   время.   Случайно  брошенный  взгляд  на  циферблат  со
стилизованным морским якорем "Юлисс Нардан" подсказал ему, что он уже четыре
часа занимается прикидом, такого он за собой раньше не замечал, хотя прежде,
конечно,  и выбора такого  не представлялось. Оставалось  приобрести  только
рубашки  и галстуки, но  ни в бутике  "Версаче", ни  у "Кендзо" он не  нашел
ничего  достойного своего внимания,  хотя у "Хуго Босса" приобрел сорочку из
тяжелой  толстой  материи,   под  куртку,  --  он   вообще  отдавал  должное
спортивному стилю. Вот  у  "Босса"-то ему и  порекомендовали женский магазин
"Астория", располагавшийся напротив, где имелся специальный отдел с мужскими
сорочками  от  знаменитого  Ван  Хейзена  --  от  шелковых,   вечерних,  под
галстук-бабочку, до спортивных из плотных набивных тканей, только входящих в
моду.
     Когда  Фешин  оказался  у  магазина  "Астория", высокая,  с  роскошными
светлыми волосами, разбросанными по хрупким плечам, в васильково-фиолетовом,
облегающем  ладную  фигуру,  велюровом  платье  девушка  как  раз  закрывала
заведение  на обед,  но  Константин Николаевич  уговорил ее впустить его  на
несколько минут.
     Войдя в изысканно  оформленный торговый  зал, Тоглар понял, что девушка
по нынешним временам крупно рисковала -- остальные продавщицы и кассирши уже
упорхнули на  обед, и она  осталась одна, среди роскошных женских  туалетов,
прежде  всего  бросавшихся  в  глаза.  "Неужели  я вызываю такое доверие? --
подумал  он  вдруг,  но  сам  же себе и  ответил: --  Просто  юна, неопытна,
порядочна и, к счастью, не  бита жизнью..." И почему-то вдруг остро проникся
к ней симпатией,  но  вслух попросил ее помочь подобрать несколько рубашек и
три-четыре галстука к ним. Та спросила,  к  каким костюмам,  и ему пришлось,
распахнув чемодан, показать свои приобретения.
     -- Хорошие костюмы, стильные. Я люблю работы и Версаче, и Босса. К  ним
действительно подходят сорочки от Ван  Хейзена.  -- И она выложила перед ним
четыре рубашки. -- Думаю, они подойдут к вашим костюмам.
     Не раздумывая и особенно не разглядывая, он сказал:
     -- Беру.
     С галстуками тоже  дело решилось  быстро  -- девушка обладала  отменным
вкусом. Ему не хотелось уходить из магазина, она словно магнитом притягивала
его, такого чувства он давно уже не испытывал.
     И вдруг, неожиданно даже для себя, Тоглар спросил:
     -- Если не секрет, которое из этих платьев вам больше всего нравится?
     Девушка,  решив, что  богатый клиент хочет  проконсультироваться насчет
подарка для жены или дочери, подошла  к  указанной секции,  сняла с  вешалки
одно, вишневого цвета, вечернее, до пят, платье и сказала:
     -- Это от Ив Сен-Лорана, ручная  работа,  эксклюзивная модель, -- всего
возможны в мире два-три варианта, не больше. Если бы мне позволили средства,
я купила  бы только это, хотя у нас, как  видите,  широкий выбор прекрасных,
достойных самого изысканного вкуса платьев...
     -- Сколько же оно стоит? -- невозмутимо поинтересовался Тоглар.
     -- О, кучу денег -- 2500 долларов!
     -- Раз  оно вам  так нравится, считайте, что я вам его подарил. -- И он
достал новенькое, только что купленное портмоне.
     --  Нет, что  вы, я не могу  принять  такой дорогой подарок, -- опешила
смущенная  девушка  и,  поняв,  что  странный   седеющий  клиент  не  шутит,
растерянно добавила: -- Я не могу вас ничем отблагодарить...
     Человек  в  спортивном  костюме бросил  на стойку стопку  стодолларовых
банкнотов  и направился к  двери.  Уже коснувшись тяжелой  медной ручки,  он
вдруг остановился и, обернувшись, сказал:
     -- Я был бы рад поужинать с вами, увидев вас в любимом платье... Я живу
в  гостинице  "Редиссон",  если  появятся желание и настроение,  пожалуйста,
позвоните  мне не  позже  шести... -- и, назвав свой номер, смутившийся, как
мальчишка, выскочил на улицу.
     Вернулся в гостиницу Тоглар в  приподнятом настроении, все складывалось
как нельзя лучше,  и он очень хотел верить,  что  черная полоса  в его жизни
миновала. Пообедать  он  решил внизу,  в ресторане, говорят, самом  лучшем в
Ростове, заодно и приглядеть удобный столик на вечер, уж очень ему хотелось,
чтобы незнакомая  девушка из "Астории" составила ему компанию за ужином (ох,
давно  не приглашал он  женщин  в  ресторан). Подумав  о  вечере,  он  решил
переодеться,  следовало  запомниться  официантам и  метрдотелю,  чтобы  ужин
прошел  на высоком уровне, ведь, как ни крути,  выходит, что он  празднует и
свое освобождение, к тому  же,  если  удастся,  еще и с такой очаровательной
девушкой. Он  достал  светлый костюм, туфли из змеиной кожи, подобрал  в тон
обуви  ремень  и галстук, распаковал новую  рубашку с высоким  воротником  и
золотым зажимом, чтобы не разъезжались концы воротничка, и не спеша оделся.
     Подойдя  к  громадному  зеркалу  в  зале,  он  вдруг  увидел  человека,
показавшегося ему и знакомым и незнакомым одновременно. Хорошо разбиравшийся
в  конспирации и прослушавший не одну лекцию у специалистов,  Тоглар об этом
феномене, конечно, знал, но чтобы  так вот...  Он увидел несколько усталого,
средних   лет,   интеллигентного,   можно   даже    сказать,    изысканного,
рафинированного мужчину, уже с чуть тронутыми сединой висками, что, впрочем,
только красило его, придавало особый шарм. Может, природная конституция тому
причиной, может,  сказывалось, что  он не  чурался спорта в  молодости, да и
позже не избегал спортивных залов -- не было и намека на живот, а вся фигура
излучала  силу,  здоровье,  гибкость.  Он  всегда  отличался моложавостью и,
наверное, не столько потому, что не курил, пил мало, избежал в жизни тяжелой
физической работы даже в тюрьме,  сколько оттого, что природа избаловала его
своим вниманием. В тридцать пять он выглядел на десять лет моложе и ухаживал
за  первокурсницами.  Этой  зимой, в  декабре, ему должно  было  исполниться
пятьдесят -- первый серьезный юбилей в жизни мужчины, -- но, глядя на лицо в
зеркале гостиницы "Редиссон",  едва ли можно было  дать  его хозяину  сорок.
"Наверное, это  компенсация  Всевышнего  за  все мои  неудачи в  жизни",  --
шутливо решил Тоглар и спустился вниз, в ресторан.
     Обедал он долго, тщательно изучал меню, карту вин -- теперь она, как на
Западе, подавалась отдельно, -- все это с прицелом на вечер, поинтересовался
насчет оркестра.  Приметил и уютный  столик,  да  не  один, -- зал  оказался
удачно спланированным, никто не чувствовал  себя обойденным, -- в общем, все
его  устраивало,  только  бы  позвонила  незнакомка  в  фиолетовом   платье.
Пообедав, Фешин  отметил, что  похорошели в Ростове не только магазины, но и
рестораны,  вообще  жизнь  менялась  вокруг  стремительно,  и  ему  хотелось
наверстать упущенное за три года вынужденного  затворничества,  но следовало
ухо держать востро и не влипать в нелепые ситуации.
     После обеда  он  собирался  еще  немного  погулять -- стоял удивительно
красивый солнечный день, --  но, вспомнив, что ему  могут позвонить, накупил
кучу  еженедельников,  журналов  --  некоторые  попались  ему  впервые --  и
поспешил  к  себе  в  номер.  Устроившись  поудобнее  в кожаном  кресле,  он
придвинул  телефон  и  углубился  в  газеты,  время  от  времени  машинально
поглядывая на свои  редкостные "Юлисс Нардан", -- день стремительно клонился
к вечеру, а  звонка не  было. Ровно  в шесть, когда он, мысленно подтрунивая
над  собой,  решил покинуть  пост  у телефона  и выйти  погулять,  раздалась
долгожданная трель. Приятный девичий голос, который теперь  он распознал  бы
среди сотен, сказал:
     -- Добрый  вечер, это  Наталья.  Вы  не  передумали  пригласить  меня в
ресторан?
     Фешин  хотел ответить шутливо,  с  юмором,  но  не получилось,  видимо,
слишком перегорел в ожидании:
     -- Я решения свои не меняю...
     --  Прекрасно,  таким  я вас и представляю.  А  как  мне вас  величать,
серьезный мистер Икс? На шейха арабского вы не похожи, хотя манерами  вполне
смахиваете...
     -- Меня зовут Константин, Костя...
     -- Очень приятно, во сколько же мы встретимся?
     -- Если удобно, в восемь. Может, мне заехать за вами?
     -- Спасибо. Я живу неподалеку, подойду в  восемь к  центральному входу,
пожалуйста, встретьте...-- И разговор оборвался.
     Еще несколько минут назад иронизировавший над собой, сейчас он довольно
улыбался. И хотя был мистически суеверен,  первые удачи  на свободе посчитал
добрым знаком свыше,  а  эта девушка,  может  быть, и  есть  подарок судьбы.
Времени  до назначенного свидания  оставалось  мало, и  он  спустился  вниз.
Возвращаясь днем с покупками, он приметил неподалеку  от гостиницы цветочный
магазин, куда и поспешил сейчас. В магазине приветливая продавщица подобрала
ему  два  роскошных  букета: один из  плотных бутонов желтых роз на  длинных
ножках,  а другой из чисто белых,  незнакомых ему прежде голландских цветов,
чем-то напоминавших  озерные лилии. Не поднимаясь в номер, с охапкой в руках
он зашел в ресторан и заказал примеченный  еще за  обедом  столик в  крайнем
ряду у стены, откуда хорошо обозревался весь зал. Белые цветы тут же при нем
поставили  в  плоскую  хрустальную  вазу,  и  стол,  даже   без  яств,  вмиг
преобразился.  Подробно  обсудив  с  официантом  закуски,  горячее и десерт,
фрукты и зелень, он сделал  заказ и  поспешил в номер, чтобы приготовиться к
встрече. Кто знает, что сулило это новое знакомство...
        "7"
     Минут  за  десять  до назначенного срока Фешин вышел к парадному  входу
гостиницы.  Несмотря на  плотные  предосенние  сумерки, площадь перед отелем
просматривалась хорошо, к тому же вот-вот должны были зажечься  причудливые,
стилизованные под старину  фонари. Прекрасно упакованный букет желтых роз он
держал за спиной, чтобы  обрадовать девушку в  последний момент, и неотрывно
глядел на аллею, откуда, как ему казалось, должна была  появиться прекрасная
незнакомка. Но на  аллее не было ни души, и Фешин  невольно вздрогнул, когда
за спиной вдруг услышал знакомый голос:
     -- И  кого же  вы так внимательно выглядываете?  Я думала, что вы ждете
только меня...
     Он неловко повернулся и, слегка поклонившись, молча протянул цветы...
     Если бы не давешнее знакомое вишневое платье, он, наверное, не узнал бы
продавщицу из "Астории": густые, разбросанные  до того по плечам волосы были
собраны сейчас на затылке, отчего  сразу  стала заметна ее высокая лебединая
шея с тонкой ниткой жемчуга. Преобразилось  и лицо! Гладко стянутые у висков
волосы  по-иному  оттеняли  глаза, чистый  лоб, и вообще,  вечерняя прическа
преобразила  девушку  до неузнаваемости --  она  словно перенеслась в начало
века или даже перешагнула в прошлый,  знакомый нам по  гравюрам, по музейным
портретам  Рокотова  и Брюллова... Все это Тоглар ухватил цепким взглядом  и
оценил в доли секунды...
     --  О,  какие  прекрасные  розы! Теперь я спокойна, верю, что  вы ждали
только меня, -- без тени жеманства, но как-то действительно радостно сказала
Наталья и улыбнулась.
     Константин  Николаевич  внутренне  обрадовался,  что девушка  не лишена
юмора, наверное,  легка  характером, и если кокетничает, то  довольно  мило.
Вульгарность всегда коробила Фешина, и он не хотел бы на нее напороться.
     Была пятница, самый загульный день в крупных городах -- Ростов здесь не
являлся  исключением,  --  и,  когда  они  появились  в  зале, ресторан  уже
заполнился на три  четверти, большинство столов,  как и  у  него,  оказались
заказаны   заранее,    но   и   на   пустовавших   густо   стояли   таблички
"Зарезервировано".
     Когда  он подвел  ее к своему месту, Наталья, восхищенная изысканностью
накрытого стола, после минуты немого восторга промолвила:
     --  Наверное,  платье от Ив Сен-Лорана и костюм от Версаче  стоят того,
чтобы их обмыли. Допускаю,  что и наше знакомство следует отметить достойно,
но признайтесь, у вас  день  рождения или  вы  приобрели на  корню известный
банк, а может, следуя замашкам шейхов, купили нефтяное месторождение?
     Тоглар  оценил сметливость  девушки и, усаживая  ее на место, поцеловал
руку у тонкого запястья.
     -- Я не намерен от вас ничего скрывать. Конечно, есть и третья причина,
о которой вы  догадались,  но об этом позже... -- И,  достав из  серебряного
ведерка, наполненного колотым  льдом, бутылку  французского шампанского,  он
разлил по высоким бокалам-креманкам золотистый пенящийся напиток...
     Через  полчаса  в зале  погасли  огни тяжелых  хрустальных  люстр, свет
остался  гореть  только над эстрадой, но на  столиках зажглись стилизованные
свечи  в  высоких  дивных лампах и низкие разноцветные огни  торшеров  среди
живой  зелени.  Заиграл   оркестр,  и  наиболее  нетерпеливые  и  влюбленные
потянулись танцевать,  но час  пик  для танцев еще  не пришел.  Тоглар,  как
завсегдатай злачных мест, остро чувствовал этот пограничный момент. Он любил
рестораны и знал, что это единственное место, где можно успешно поднять свое
настроение за счет других, ведь в  плохом расположении духа люди обычно пьют
дома, в одиночку, в лучшем случае -- за стойкой бара. Он всегда подзаряжался
энергией  в  уюте больших, шикарных  ресторанов,  где  играли  первоклассные
оркестры.  Позже один психолог подтвердит его наблюдения, объяснив, что аура
от всеобщей радости, подъема, пусть даже вызванного искусственно, алкоголем,
может рассеять любую подавленность.
     Как хорошо, приятно было сидеть рядом с девушкой, контакт наладился без
особых усилий.  Французское шампанское "Канард-Дюшене" время  от времени они
перемежали мягким греческим коньяком "Метакса", да и  с закусками он попал в
точку, ибо Наталья,  оказалось,  как и  он,  неравнодушна  и  к семге,  и  к
миногам,  и  к тонкому салату из крабов,  и  заливному  из севрюги;  морская
направленность ужина гасила спиртное -- Тоглар хорошо знал об этом.
     Заиграли что-то знакомое, давнее, минорное, и Наталья предложила:
     -- Потанцуем?..
     А  когда оркестр смолк и  Константин вместе со  всеми стал аплодировать
оркестрантам, кто-то сзади сильной рукой взял его за плечо. Фешин оглянулся.
Крупный мужчина в элегантном смокинге,  с белым муаровым галстуком-бабочкой,
коротко стриженный, в  дымчатых  очках,  закрывавших половину лица, глядя  в
упор, спросил:
     -- Тоглар?

        "Глава 2. Казино в Коктебеле"

        "1"
     Ближе к вечеру, когда спала изнуряющая августовская жара, а с невысоких
холмов, окаймляющих коктебельскую бухту,  подул слабый  ветерок  и на  пляжи
вновь  потянулся  отдыхающий  люд  из  разбросанных  на  берегу санаториев и
турбаз,  на набережной, у Дома творчества писателей, появились  двое молодых
людей.  Они вряд  ли у  кого  вызвали  интерес, разве что привлекли внимание
нескольких девушек, спешивших на море, -- эти юные особы отметили и чудесные
белые костюмы, причем  абсолютно разного кроя, и изящную обувь в тон одежде,
выдержанной  в одной гамме,  и то,  как  все  это сидело на высоких,  ладных
фигурах. Бросились в глаза подружкам и  небрежная элегантность, достоинство,
с которым  держались  незнакомцы.  Конечно,  в  последние годы  в  Коктебеле
изысканно  одетые  люди были не редкость, но все же чаще встречались парни с
тяжелыми  золотыми цепями  на  коротких  могучих  шеях,  в мятых  спортивных
костюмах и грязных кроссовках, -- возможно, поэтому новички обратили на себя
внимание девушек.
     Вдоль высокого парапета, отделяющего набережную от раскинувшегося внизу
пляжа,  уже выставляли свои работы художники --  рабочий  день у них  только
начинался. У  живописцев глаз зорче, чем у простых  отдыхающих,  -- они тоже
приметили  новых  людей на набережной, но любопытства не  проявили; опыт  их
жизни  говорил -- кавказцы редко  покупают живопись,  а все  остальное  мало
волновало мастеров кисти: ведь лето так коротко, а жизнь так дорога...
     Оживленно жестикулируя, пришельцы с жаром о чем-то говорили друг другу,
не замечая вокруг ничего,  кроме  раскинувшегося  внизу  залива.  Парни были
одногодками,  носили одну и ту  же  фамилию и даже  чем-то  походили друг на