неожиданный  план пришелся как нельзя  по душе жениху и невесте, и они стали
придумывать маршрут, чтобы сочетать приятное с полезным.
     Когда-то  Константину Николаевичу попался на  глаза  альбом знаменитого
музея искусств Прадо, что находится  в Мадриде, и он  был восхищен испанской
живописью.  Испания, которая,  кстати, занимала  и  Наталью, и дала толчок к
началу  путешествия.  Решили вылететь в Мадрид, пожить там дней семь-восемь,
походить  по  галереям,  посетить  достопримечательные  места,  католические
храмы, затем переехать в Толедо, город оружейников,  кузнецов, ювелиров, где
находится  музей  Сальвадора  Дали,  потом  поселиться  на испанском  берегу
Средиземного  моря,  вблизи  Барселоны,  чтобы  почаще бывать  в  знаменитом
городе, посмотреть настоящую корриду,  увидеть футбольные матчи на известном
своей архитектурой стадионе "Бернабеу". Затем  перелететь на остров Мадейра,
где  курортный  сезон уже  будет в разгаре.  С  Мадейры, где они  собирались
купаться  и  загорать не  меньше  двух недель, прямым рейсом  перебраться  в
Лиссабон,  познакомиться  там  с  мало  кому  известным   музеем   искусств,
основанным нашим  соотечественником Гюльбекяном, бывшим  крупнейшим нефтяным
магнатом  в  двадцатых  годах. Это  тот  самый Гюльбекян, который готов  был
построить в советской Армении город, дорогу, музей, все, что угодно, лишь бы
это  было названо  его  именем, но, как говаривали  еще недавно: у советских
собственная  гордость,  и  власти, конечно, не  разрешили.  Тогда  всю  свою
щедрость неутомимый  Гюльбекян обрушил на Португалию: там расположен один из
лучших  в  мире госпиталей,  который он  выстроил  в  Лиссабоне  и  который,
естественно,  носит  его имя. Собрал симфонический  оркестр  своего имени, с
условием,  что  там  всегда  будут несколько музыкантов из Армении, построил
порт, создал  танкерный  флот,  и после его  смерти все  содержится  на  его
средства. В музее, открытом Гюльбекяном  в  Лиссабоне, самая  большая в мире
коллекция  ковров, там есть ковры, которым  по две  тысячи лет и  больше. Но
Тоглар также знал, что в этом музее выставлено почти все уникальное столовое
серебро  Екатерины  Второй  и  редчайшие картины, проданные  большевиками  в
двадцатых годах из запасников Эрмитажа, Третьяковки, Музея изящных искусств,
из  музеев  Саратова,  Казани,  Куйбышева,  Минска, Киева.  Планировали  они
посетить единственный в мире музей карет, да и вообще погулять по Лиссабону.
Как-то Дантес, немало побродивший  по миру, сказал, что Португалия произвела
на  него   особое  впечатление,  и  обязательно  советовал  попробовать  там
знаменитое  коллекционное  вино  "Лансерс",  белое  и  розовое.  А  о  музее
Гюльбекяна Тоглару  когда-то  рассказывал Рафик  Сво, он  успел  побывать  в
Португалии в начале восьмидесятых,  когда там ненадолго сформировалось левое
правительство и у них с Москвой возникли дружеские отношения.
     Из Лиссабона "молодые" собирались перелететь или через Дакар, или через
Женеву  на  острова  в Тихом океане, сначала на  Таити, потом  на  Фиджи,  и
отдохнуть там  недели по две. Затем опять через  Европу, а может  через Каир
или Арабские Эмираты,  вернуться в Москву  и тогда  уже заняться предстоящим
венчанием в церкви и свадьбой. Впрочем, это  Тоглар решил поручить Эйнштейну
-- тот  был  дважды  женат и знал,  как оформляется гражданский и  церковный
брак,  а  главное,  как  организовать  свадьбу по высшему  разряду. Набросав
предварительно план путешествия,  передали его Георгию, и  тот  отправился к
своим  знакомым  в туристическую фирму  "Содис". А сами молодожены приобрели
огромный  глобус,  ворох карт и каждый день  связывались с "Содис",  уточняя
маршрут будущего путешествия, аэро-порты, с которых им придется перелетать с
континента на континент, города и отели, в которых предстоит жить. В течение
двух недель  все  формальности,  связанные  с визами,  билетами,  местами  в
гостиницах и  на  курортах, были  утрясены, и в начале июня Тоглар с Наташей
улетели  в Испанию. В квартире на Кутузовском временно поселили Эйнштейна --
после второго  развода  он остался без своего угла,  снимал жилье и как  раз
собирался менять очередной  адрес. Единственной  прось-бой, которую высказал
Тоглар  Эйнштейну,  отдавая ключи от квартиры, -- никогда  не играть в  этих
стенах в карты. Оказывается, существует поверье: дом,  где играют в карты на
интерес, обязательно кончит плохо -- в нем поселится беда, горе и слезы.
     Двухмесячное путешествие, начатое в Испании, прошло так, как задумали в
Москве, только с острова Фиджи, где им  понравилось больше  всего и куда они
решили  вернуться  зимой, в январе, летели в белокаменную не  через Дакар, а
через Париж. Невеста все-таки надумала купить или  заказать свадебное платье
в своей бывшей фирме у Кристиана Лакруа и еще  кое-что  по мелочи.  За время
путешествия она навидалась нарядно  одетых женщин, и, видимо, ей  захотелось
пополнить  и  обновить свой гардероб. В  Париже  они  остановились в  той же
гостинице, что и в первый раз, и связались с мсье Жаком, который обрадовался
им  как родным. Вспоминая  про новогодний  бал  в Париже, решили заглянуть в
"Леди Астор". Видя,  как  Наталья буквально расцвела, счастливый  Константин
Николаевич, не знавший, чем еще порадовать невесту, предложил:
     -- Если тебе так  нравится Париж,  мы бы могли купить здесь квартиру  в
хорошем районе --  они  тут гораздо дешевле, чем в Москве,  -- и бывать  тут
почаще...
     На  что  Наталья  поспешно,  и,  как  показалось  Тоглару,  с  испугом,
неожиданно ответила:
     --  Нет,  только  не  в  Париже. Я  не  люблю Францию.  --  Заметив его
удивление,  она  поспешила  объяснить  свой отказ:  --  Париж  год  от  года
становится похожим  на  площадь трех  вокзалов в Москве  -- одни  приезжие и
транзитники.  Да  и  французов  в  Париже  маловато,  сплошь  негры,  арабы,
африканцы, марокканцы, филиппинцы, вьетнамцы, а  теперь и наши проститутки с
бандитами  тысячами  сюда  повалили.  Вот  где-нибудь  в Испании, в Марбелье
например,  где мы побывали,  там дом был бы  в радость. Мягкий климат, море,
субтропическая зелень,  кругом состоятельные люди... Нет, квартира в  Париже
нам не нужна. Сюда можно приезжать погулять, походить по  музеям, выставкам,
магазинам или  заглядывать,  как  сейчас, возвращаясь  транзитом  из дальних
странствий...
     Позже этот  разговор  Тоглар  будет часто  вспоминать...  Но  тогда  он
согласился с ее  убедительными доводами и оставил мысль о квартире в  сердце
Европы.
        "6"
     Повенчались  они  в  Елоховском соборе, одном  из  красивейших  и самых
посещаемых  в Москве, туда часто заглядывают  первые  лица государства, а на
Пасху и Рождество и сам президент.
     Конечно,   Эйнштейн,  которому  было  поручено   заняться   предстоящим
венчанием  и  свадьбой,  один  не  смог бы организовать  торжество  в  таком
значимом  для  столицы  соборе,  если бы  не  помощь  Аргентинца.  Братва  в
последние годы нашла путь и к духовенству, не  зря  же в  знаменитых церквях
лучшие батюшки с хорами отпевают братков в  последний путь, а город выделяет
им  самые  престижные  места на  давно закрытых  для  захоронения кладбищах,
предназначенных для особо  выдающихся граждан России. А тут  стоял  вопрос о
свадьбе самого легендарного Тоглара, и братва, конечно, подсуетилась.
     Как ни настаивал Тоглар отпраздновать торжество  в узком  кругу друзей,
переубедить  ни  Аргентинца,  ни Дантеса,  ни  Сапера, да и  других  ему  не
удалось.  Все в  один голос  твердили: "Ты ведь, братан,  первый раз в жизни
женишься, первая у  тебя  свадьба.  Да и жена  красавица, чего  же  таиться,
скромничать? По  любви  же  вступаешь в брак!"  В  общем, если и не  убедили
жениха, то дожали...
     Свадьбу  решили  сыграть  в  "Пекине" --  и  привычно,  и зал  большой,
просторный,  есть где  развернуться, и  стоянка для автомобилей  у гостиницы
своя,  теперь это веский аргумент в  запруженной  машинами  городской жизни.
Попытался  Тоглар  на  финансы  сделать  упор,  чтобы   хоть  таким  образом
уклониться от  помпезного бракосочетания, мол, дороговато станет  свадьба на
триста персон в "Пекине". Ему и тут сказали:  не боись, это не твоя проблема
-- скинемся на законный брак. Кто-то из новых братков  оплатил аренду самого
ресторана на два дня, Дантес принял  счет  за богато накрытые столы,  Хавтан
выделил в  помощь своих  вышколенных официантов, они хорошо  ориентировались
среди  гостей и  знали, кто есть  кто. Виленкин, конечно  же приглашенный на
свадьбу  как самый дорогой гость, предложил Константину  Николаевичу  услуги
своего товарища-дизайнера, специалиста по  проведению  особо торжественных и
пышных мероприятий,  оказывается, теперь есть  и такие узкие профессии. Тот,
расстаравшись, нарядил и преобразил  и без  того роскошный зал "Пекина" так,
что  его  не  узнали  завсегдатаи,  а хозяева  ресторана  поспешили  тут  же
заключить  с  дизайнером  контракт  на  оформление "Пекина" к Новому году  и
Восьмому марта, когда  от  желающих заказать столик нет отбоя уже  за месяц.
Огромный зал  утопал  в  цветах,  столы оказались расставлены так, что гости
могли легко передвигаться по залу, не мешая и не задевая друг друга. И чтобы
потанцевать,  не  нужно было сбиваться в одну кучу -- танцевать  можно  было
везде, музыка прекрасно слышалась даже в самых дальних  углах.  Не зря сняли
ресторан на  двое  суток: к обеду  следующего дня гости  вновь вернулись  за
накрытые  столы, чтобы по старому русскому обычаю "поправить голову"  и  еще
раз выпить за здоровье молодых и пожелать им многие лета.
     Эйнштейн  нанял  с  "Мосфильма"  трех известных,  а  ны-не  безработных
операторов.  Прекрасное получилось  кино! Тоглар, глядя, как разворачиваются
события,  уже  и позабыл, что  рассчитывал  на  скромную свадьбу,  уж  очень
счастливой  выглядела  невеста. Наталья  накануне  свадьбы нервно  твердила:
"Говорят,  как  получится  свадьба, такой  и будет жизнь..."  Выходило,  что
впереди их ждет сплошной праздник, улыбки, цветы и подарки...

        "Глава 14. Парижские тайны"

        "1"
     Отношения Карлена Татляна с  Оленькой Харитоновой завязывались все туже
день ото  дня, и  теперь в  доме  известного  профессора его  принимали  как
жениха. Норману такое положение  нравилось.  Семья невесты  вну-шала Карлену
уважение -- чувствовались традиции, культура, основательность  уклада  дома,
несмотря на материальные невзгоды, переживаемые научной  элитой в России. Но
тут Карлену удалось  помочь будущему тестю,  Олегу Даниловичу: он  пристроил
несколько  его нашумевших  ранее в  узких  кругах лекций-статей,  которые  в
прежнее время нельзя  было  опубликовать  в открытой печати  из-за тотальной
секретности всего  и вся. А западные  технические журналы платили куда более
солидные  гонорары,  чем  искусствоведческие  издания  за  статьи  и  обзоры
культурной жизни России. После первых публикаций на Западе забытый на родине
и  бедствующий профессор получил  от  нескольких видных журналов предложение
выступить по той  или иной проблеме, в которых был весьма компетентен доктор
наук  Харитонов. А один престижный университет даже пригласил прочитать курс
лекций в удобное для него время.  В общем, благополучие в семье  Харитоновых
начало возрождаться с появлением в их доме обаятельного американца, которого
будущая теща ласково звала Каро и пекла  к его приходу любимые  им пироги  с
грибами и с капустой. В условиях контракта, подписанного Карленом-Норманом с
американской разведкой, был пункт, где он обязывался поставить в известность
руководство, если  надумает вступить в законный брак. Особенно в том случае,
если  избранницей  сердца  окажется подданная  другой  державы. Американские
спецслужбы  знают несколько  случаев,  когда  всесильный КГБ,  да  и  другие
известные  в  мире разведки:  итальянская, немецкая, израильская  --  сумели
скрутить заокеанских агентов  брачными узами. Американцы до сих  пор спорят,
была ли  минчанка  Марина, жена Ли  Харви Освальда,  убийцы президента Джона
Кеннеди, агентом КГБ и  как этот факт повлиял на судьбу самого  обаятельного
президента  всемогущего  государства.  Составил такой рапорт  руководству  и
Карлен-Норман,  где  подробно описал  семью профессора Харитонова,  на  чьей
дочери  он собирался  жениться  в  ближайшее  время.  Сообщил  в  центр  и о
публикациях  будущего  тестя  в  американских  журналах,  и   о  приглашении
прочитать курс лекций перед студентами влиятельного университета, в  котором
учились несколько бывших президентов США. Передал он  и с десяток фотографий
семьи Харитоновых: дома, на даче, в театре  -- это тоже являлось непременным
пунктом подписанного контракта. Ответа долго ждать не  пришлось, он  получил
его гораздо  раньше,  чем  предполагал. Причем депеша была подписана  высшим
руководством  разведки,  а  это  означало,  что   брак  агента   представлял
повышенный  интерес   для  спецслужб.  Оказалось,  что  к  профессору  Олегу
Даниловичу   Харитонову  разведка  имела  давний   интерес,   еще  с  начала
семидесятых  годов,  когда  по  научным  каналам до ЦРУ  дошли слухи  об его
открытиях  в  жизни  химии, пригодных  для использования  в области  высоких
технологий.  Но   работы,  ценность  которых  была  очевидна,  сразу  строго
засекретили, впрочем как и самого профессора, и  ниточка интереса ЦРУ к нему
оборвалась  в самом  начале  его  научной  карьеры.  И вдруг такая  приятная
неожиданность -- возможность внедрить  агента в семью самого  ученого, такое
случается  не  часто!  Начальство,  заранее  поздравляя  своего  молодого  и
талантли-вого агента, просило не упустить свой шанс и даже обещало увеличить
суммы  представительских   расходов,  дабы  он  выглядел  достойным  Америки
женихом.
     Карлен, читая высокопарное послание из центра, лишь туманно улыбался --
интересы США, патриотизм и любовь к звездно-полосатому флагу теперь его мало
волновали.  Москва  быстро  остудила  и  юношеский  и  шпионский  романтизм.
Жениться на Ольге он, конечно, хотел всерьез и, как считал, по любви, хотя и
проскальзывала  тут скрытая  от  чужих глаз  личная выгода,  тонкий  расчет.
Отсылая в  центр сообщение о том, что он намерен обзавестись семьей, Карлен,
конечно, знал, что оно  вызовет у его шефов подобный резонанс.  Это он понял
еще тогда, когда прочитал статьи Олега Даниловича для американских журналов,
да  и  по  разговорам,  беседам  дома  на английском  он  ощутил незаурядную
одаренность  будущего  тестя.  Такие  люди,   как  профессор  Харитонов,   и
составляли сегодняшнее  богатство  и  могущество его  новой родины:  Америка
всегда жила за счет талантливых доноров со всего света.  Карлен хорошо знал,
что  из тридцати живущих сегодня в США  лауреатов Нобелевской  премии -- три
четверти  составляют выходцы  из  Китая, Индии, Пакистана,  Израиля, России,
Латинской  Америки.  Даже в  большой  политике, в  кого  ни  ткни,  по нашим
понятиям,  иностранец:  Генри  Киссинджер --  немец,  Збигнев Бжезинский  --
поляк, Спиро  Агню  --  грек.  Конечно, такие люди, как профессор Харитонов,
интересовали разведку, тем более если много  лет к нему не  было подхода. Но
Карлен, несмотря на молодость, уже всерьез играл  свою игру. Этим сообщением
он  надолго, если  не навсегда,  резервировал за  собой место  в Москве,  из
которой  ему уезжать никуда не хотелось. Во-вторых,  теперь даже  отсутствие
больших  результатов  в   охоте  за   "граверами"   не  могло  изменить  его
местопребывание  --  профессор Харитонов стоил  того, чтобы агент  находился
постоянно  подле  него.  В  невинном  на  первый взгляд  сообщении репортера
светской хроники, что он  собирается жениться,  таилась  еще  одна  коварная
хитрость. Положение жениха, естественно, требовало времени, и он  получал на
полгода, на год относительную свободу --  и это  время  он всерьез собирался
потратить на поиски "гравера". Карлен чувствовал,  что  тот где-то рядом,  в
России, если  не живет,  то обязательно часто бывает в  Москве, косвенно все
подтверждало  это.  А  разыщи  он   "гравера",  можно  навсегда  остаться  в
белокаменной  и потихоньку, год  от года, сворачивать  работу, чтобы уйти  в
отставку неоправдавшим надежд бесперспективным агентом.
     ...  Как-то  в  конце  лета,  в  августе, он  подъехал  на  своем белом
"мерседесе" вместе  с  Олей  к  ресторану  "Пекин"  поужинать,  потанцевать.
Карлену, да и Оле тоже, очень нравился китайский ресторан,  где их уже знали
и принимали как завсегдатаев.
     Только  свернув  с Тверской  направо, на автостоянку  перед кинотеатром
"Дом  Ханжонкова", прежде  называвшимся  "Москва", Карлен  увидел  небывалое
скопище  роскошных  иномарок  и  не  сразу  понял,  что  все  они  стараются
припарковаться  на  площадке перед  "Пекином".  У  въезда на  стоянку  стоял
вальяжного вида  распорядитель, ловко направлявший машины на соответствующие
места; он пропустил Карлена с его "мерседесом", видимо приняв его за званого
на  сегодняшний банкет  гостя. Как только они с Олей вышли из автомобиля, на
стоянку  под  восторженный  гул встречающих въехал кортеж  свадебных  машин,
элегантно  украшенных  цветами,   без   всяких  пошлых   надувных   шаров  и
пластмассовых кукол. И  они поняли,  что  кто-то арендовал в "Пекине" зал на
свадьбу. К головной машине, огромному черному "кадиллаку", где сидели  жених
с невестой, кинулись гости с цветами. И Ольга потянула Карлена туда же -- ей
хотелось  посмотреть  платье  невесты,  в последнее  время  они  тоже  часто
говорили о свадьбе, о церковном венчании. После первых объятий, приветствий,
поздравлений  у  "кадиллака" толпа  гостей  расступилась  и  открыла  дорогу
молодоженам к ресторану, и  под ноги им полетели  розы -- новая  традиция на
богатых свадьбах в России.
     -- Какое платье! -- с восторгом прошептала Ольга. -- Наверное, в Париже
на  заказ  сшили.  Красивое и  без  шлейфа,  удобно  танцевать,  --  азартно
комментировала она наряд невесты.
     Но Карлен  не видел ни  наряда невесты,  ни самой невесты, его внимание
привлекли шаферы жениха -- в элегантных смокингах на располневших фигурах, с
белыми атласными  лентами  через грудь, по  давней русской традиции.  Как-то
давно,  еще  до знакомства  с Олей, ужиная  с Крисом и  Абреком в  "Пекине",
Карлен видел этих  вальяжных господ неподалеку за соседним столом  и помнил,
что одного кличут Дантес, а второго Шаман, знал  он и  то, что на  ближайших
выборах  они наверняка выставят свои  кандидатуры на президентский  пост,  а
депутатские мандаты в  Государственную думу  в  ту пору уже имели  оба. Чуть
поодаль за шаферами-дружками, на позиции телохранителя, шел Хавтан, владелец
ресторана  "Золотой  петушок".  Незнаком  был Карлену  только  жених, его он
никогда и нигде не встречал,  хотя большинство  окружавших молодоженов людей
Норман  видел  часто:  в  казино,  в  хавтановском  ресторане,  на бегах,  в
автосервисе иномарок, ночных клубах, в  "Пекине", наконец.  Видимо, седеющий
жених не первой молодости был влиятельный человек, раз такие высокие господа
оказались у него доверенными людьми на свадьбе.
     --  Вот заснять бы это платье!  -- продолжала  мечтательно восторгаться
Ольга, завороженная нарядом невесты.
     Но Карлен,  в лацкане  пиджака которого  всегда наготове  таился глазок
скрытой   микрокамеры,  уже  давно  усиленно  фотографировал  и  молодых,  и
окружение,  и  всех  подходивших  гостей  --   чувствовал,  что  эти  снимки
когда-нибудь очень ему пригодятся. Судя по заставленной автостоянке, свадьба
намечалась  грандиозная, а  машины все прибывали. Уже когда жених с невестой
подошли к распахнутым  настежь  высоченным дверям  "Пекина",  появился  чуть
запоздавший  Аргентинец в  белом смокинге, рядом с  ним -- жена  и дочери, в
руках у женщин были роскошные  букеты. "Значит, вездесущий Аргентинец хорошо
знает  жениха", -- почему-то подумал  Карлен. Телефон Городецкого  давно уже
стоял  н