ся, и
все такое прочее...
     Ресторан приютился на окраине набережной и выглядел явно летним, крытой
являлась лишь та часть его, где  находились буфет  и кухня, а зал для гостей
располагался  под открытым небом. Оглядев его, Аслан заметил, что ему больше
подошло  бы  название  "Под звездами Киммерии".  Да и на  ресторан заведение
тянуло с натяжкой; харчевня,  кабак --  это  определение  подходило  больше.
Свежевыложенная   печь,   вокруг  которой  суетились  повара   и  официанты,
напоминала  о  недавнем ночном  взрыве.  Свободных  столиков  внутри  ограды
оказалось достаточно, ужинали всего три-четыре пары, и братья  выбрали место
с хорошим обзором, откуда была видна и часть набережной со входом.
     Официанта долго ждать не пришлось.  Но на  вопрос  о меню  он сожалеюще
развел руками и с  улыбкой ответил:  "Не держим",  чем почему-то  расположил
гостей. Он по-свойски сказал:
     --  Сегодня  с Азова привезли здоровенного осетра,  живого.  Рекомендую
рыбную  солянку  с головизной,  осетрину  на вертеле, заливное  из  нее  же,
по-русски,  на закуску,  а к ней икры зернистой  свежайшего  посола, можно и
жаренную на скаре  рыбу  добавить,  не часто нам  такая добыча перепадает --
рыбнадзор и милиция лютуют, так что вам повезло.
     Гости   с  удовольствием  согласились,  но  от  вина  или  шампанского,
предложенного  словоохотливым парнем, напрочь отказались, чем несказанно его
огорчили.
     Когда они уже  заканчивали  ужинать, Алихан неожиданно встрепенулся: он
первым увидел  появившегося в дверях "У Хромого черта" Бессараба. Ион был не
один,  рядом  с  ним шла  ярко  крашенная  блондинка  с  длинной  ментоловой
сигаретой во  рту и роскошной коробкой конфет  под  мышкой,  той самой,  что
Бессараб унес  из чайной, а сзади -- двое  его дружков в  таких же китайских
псевдоадидасах, как  и  вожак. К  тому времени ресторан  уже  заполнился,  и
свободным  оставался лишь  сдвоенный  стол без  скатерти в дальнем  углу, за
спиной  у кавказцев.  Туда компания и прошла, шумно обмениваясь  репликами с
официантами  -- видимо, они  тут слыли  завсегдатаями. Алихан, поняв,  какой
стол займут  вошедшие, быстренько пересел  на  другое место и теперь  хорошо
видел перед собой бесцеремонно рассаживающуюся компанию.
     Официант  оказался   довольно-таки  ловким  малым,  обслуживал  быстро,
видимо,  неумех  в  "Хромом  черте"  не держали,  да и повар зря  деньги  не
получал.  Видя,  что  трапеза подходит к концу,  официант, опять же на  свое
усмотрение, принес большую закопченную медную турку с кофе.
     --  Вот, в  горячем песочке  из  Тихой  бухты готовим,  с пеночкой,  --
прокомментировал он, разливая в чашки дымящийся ароматный кофе.
     Но  Алихан  ничего  этого не видел  и  не слышал, мысли  его  почему-то
кружились возле Бессараба и его компании, и, когда они остались одни, сказал
на своем языке брату:
     --  Аслан,  пожалуйста,  достань  аппаратуру,  мне почему-то захотелось
узнать, о чем они там говорят, за столом у Бессараба.
     -- Зачем? -- пожал плечами Аслан.
     --  Знаешь,  что-то  внутри  говорит  мне,  что  на  них  надо обратить
внимание, от  Бессараба  явно  исходит  опасность. Я  верю в свою  интуицию,
достань...
     -- Мистика,  --  усмехнулся  Аслан,  --  мы  ему  не  по зубам, даже  в
рукопашной, -- но все же достал из пухлой кожаной визитки, что носил днем на
запястье левой руки, нечто очень похожее на плейер с наушни-ками. В Крыму на
пляже каждый второй с подобной штукой лежит...
     Алихан,  надев  наушники, вытащил сбоку у "плейера" небольшой  микрофон
высочайшей  чувствительности и направил  его  в угол ресторана,  где  сидели
местные рэкетиры с крашеной блондинкой. Минуту-другую он  крутил одной рукой
прибор  на  столешнице, видимо вылавливая нужный ему разговор,  а  во второй
руке  держал чашку  с кофе,  и вряд  ли кому-нибудь  из сидевших рядом могла
прийти в голову мысль о том, что рядом идет серьезная и опасная работа.
     Найдя необходимое, Алихан поправил наушники, откинулся на спинку  стула
и как завзятый меломан начал отбивать пальцами неслышную дробь. Аслан понял,
что  Борз вклинился  в нужный разговор. Вдруг чашка  с  кофе в  руке Алихана
застыла, и он поспешил поставить ее на стол. Аслан внезапно увидел, как брат
неожиданно начал  меняться в лице, а ведь Алихана всегда отличали выдержка и
хладнокровие, оттого он и имел кличку Волк.
     -- Что случилось, Борз? -- спросил с тревогой, опять же на своем языке,
Аслан, но тот жестом показал -- помолчи.
     Минуты через три уже пришедший в себя  Алихан неторопливо снял наушники
и  потянулся к  остывшему  кофе.  Аслан  не  торопил брата,  хотя  ему  и не
терпелось  узнать,  что  же заставило  Борза  побледнеть. Допив кофе, Алихан
жестом  подозвал  официанта и так  же,  как шашлычнику, подал  стодолларовую
купюру, но этот насчет сдачи и не заикнулся, хотя  склонился  в  благодарном
полупоклоне,  и  услужливо  проводил до выхода. Как только они оказались  на
темной набережной, Алихан процедил:
     --  Пошли  скорее  отсюда  подальше,  меня  так  и  тянет  вернуться  и
расстрелять их в упор.
     -- Успокойся, Борз, и объясни, что случилось... -- Аслан обнял брата за
плечи.
     -- Эти крысы затеяли такое  отвратительное дело, что на нас ляжет грех,
если  мы  не  вмешаемся.  Бессараб  рассказывал  подельщикам,  что  придумал
гениальный план,  как разбогатеть за несколько часов. Он уже и дату назначил
-- последнюю субботу августа. В этот день, на рассвете, в  степи, километров
за триста  от Ялты, точное место он не назвал, он пустит  под откос  скорый,
фирменный поезд "Крым".
     --  Зачем? -- простодушно удивился  Аслан.  --  Кто же заплатит  за это
большие деньги? Тут скорее большим сроком пахнет -- диверсия как-никак...
     -- То, что задумал Бессараб, никому в голову не придет... Он утверждает
--  впрочем, в этом он  прав, -- что  самые богатые люди,  клиенты валютного
гостиничного  комплекса "Ялта"  и  других престижных санаториев, приезжают в
Крым только на  бархатный  сезон, в  конце августа,  и чаще всего экспрессом
"Крым".  Так вот, он  решил  в подходящем для операции месте  расшить  пути,
поснимать  в  стыках накладки. Экспресс войдет на  скорости  в  кривую и  на
небольшом  подъеме  -- а  таких  мест,  сам  знаешь, в  крымской  степи хоть
отбавляй -- и,  не успев погасить скорость, свалится под откос. Вот тут они,
не мешкая, выскочат из укрытия и  начнут шмонать  купейные и мягкие  вагоны,
все, что добудут,  покидают в грузовики, и были  таковы! Он  надеется  не на
одну  сотню упакованных к  отъезду роскошных чемоданов. Мол,  баксов  в них,
дорогой  одежды,  кинокамер,  фотоаппаратов, золота  -- на  миллионы.  А  ты
говоришь, кто  заплатит... Вот такой нынче у крыс-беспредельщиков бизнес. --
И Алихан грязно, по-русски, выругался, что с ним случалось крайне редко.  --
Мерзавец, он все верно рассчитал:  пока  наша не-расторопная власть появится
на  месте  крушения,  они  ус-пеют  развезти  добро  по  укромным  местам  и
припрятать.  Плевать,  что погибнут сотни людей, кому до этого  дело!  Важны
лишь их чемоданы. Подельщики план одобрили и ударили по рукам, и девица тоже
выразила  желание  участвовать,  оговорила,  что  лучшие украшения и  наряды
достанутся ей.
     --  У, крысы  вонючие... -- выругался Аслан.  --  Ты прав, теперь  и мы
берем грех на душу, Всевышний не простит нам, если мы это не предотвратим.
     -- А я  о  чем? -- загорелся Борз.  --  Давай подкараулим сегодня ночью
Бессараба и... -- Он сделал решительный жест. -- И народ в поселке  вздохнет
спокойнее, и сотни невинных людей спасем от мучительной смерти.
     -- Верно ты говоришь, не по-мужски оставлять такого изверга живым, зная
его  планы, западло, как выразился бы Гелисхан. Но у нас свое задание, ты же
знаешь...  нам строго  приказано  избегать уголовщины  -- на это есть другие
люди.
     -- Что же делать? -- растерянно спросил  Алихан,  прекрасно сознавая, о
чем говорил брат. Он и сам жестко требовал от подчиненных точного исполнения
приказов,  впрочем,  эта  черта  --  исполнительность  и  обязательность  --
отличала его народ от многих других.
     Они вышли к пятачку  возле  Дома писателей на набережной, где  гуляющих
заметно прибавилось, и Аслан вновь перешел на родной язык:
     -- Ты говорил, если понадобится, мы вызовем в Крым киллеров из  Москвы.
Придется  сделать это завтра же. Из аэропорта в  Симферополе  позвоним нашим
людям в столицу, и пусть  срочно  пришлют  парочку профессионалов,  тех, что
раньше  служили в  МВД  или КГБ, -- эти волчары дело знают туго, доводят  до
конца  без  жалости.  Приметы Бессараба  описать несложно и отыскать его еще
проще, а оплату по  высшей таксе берем на  себя.  Разве это не лучший выход?
Тем более что до назначенной субботы у нас ровно десять дней.
     -- Да, ты  и на этот  раз  оказался  мудрее,  брат.  И  хоть  как-то не
по-мужски перекладывать  богоугодное  дело  на других, я  все же  согласен с
тобой -- негоже пороть горячку...
     --  Вот  и  прекрасно, -- обрадовался Аслан. -- У нас осталось еще одно
дело -- посетить знаменитое казино в Коктебеле и проиграть  тысяч  десять --
двадцать,  не меньше. Запустить "голубков", как  выражается  наш  гениальный
пленник  Тоглар, --  пусть полетают  и в Крыму. Правда,  как нам подсказали,
крутая публика собирается там к полуночи, тогда только начинается  настоящая
игра.
     -- Наверное, и  нам  следует заявиться одновременно с теми,  кто привык
играть по-крупному, -- не то спросил, не то предложил Борз.
     -- Разумеется,  нечего  нам  светиться раньше времени.  Придем ровно  в
полночь, с  курантами, как Германн  в  "Пиковой даме". А сейчас,  если ты не
возражаешь, давай дойдем  до пирса -- это  как раз  напротив ночного клуба и
казино  --  и поедем на двухчасовую прогулку  в открытом море,  последнюю на
сегодня.  Слышишь,  объявляют об  этом  по  радио  с прогулочного теплохода?
Подышим морским воздухом, мы  с  тобой,  считай, уже забыли его запахи, да и
днем понежиться  на  пляже не удалось... -- И они  торопливо  направились  к
це-почке ярких огней, обозначавших причал.
     Ближе  к полуночи,  когда  прогулочный  теплоход  вынырнул  из  темноты
Сердоликовой бухты на простор Коктебельского залива,  поселок уже погрузился
в  кромешную тьму южной ночи, и лишь  редкие светящиеся окна  давали знать о
человеческом  жилье да  здравницах  на берегу. Вдруг чуть  правее темнеющего
жилого  массива  ярко  вспыхнули  огни, зазывно  заплясала  неоновым  светом
реклама, словно мираж ненашенской жизни возник в вязкой киммерийской ночи. И
кто-то у борта, рядом с  братьями, обращаясь к своей компании,  со знанием и
азартом сказал:
     -- Казино врубило огни.  Фейерверка только не  хватает, ей-богу. Может,
заглянем к ним в бар? -- Но дружки вяло отреагировали на приглашение.
     Даже  причал,  не  считая  сигнальных  огней,  встретил  их   темнотой,
безмолвием, ночной прохладой  --  чувствовалось,  что  праздник кончился,  и
припозднившиеся отдыхающие с теплохода расходились молча, по-чему-то перейдя
на шепот, зябко кутаясь кто во что попало.
     Почти последними сошли с кормы и кавказцы, но не в пример остальным они
выглядели бодрыми, отдохнувшими. Пришла пора окунуться в разгульную светскую
жизнь -- после ноля часов, как любил выражаться Борз.
        "3"
     Рекламные  сполохи  огней  с моря выглядели  куда  эффектнее, наряднее,
праздничнее,  чем  вблизи.  Рядом они  показались  ярмарочными, балаганными,
лишенными всякого вкуса. В метровой  неоновой вывеске "Казино" не включалась
буква  "К",  и  надпись выглядела  курьезно. Первый  этаж бывшего  ресторана
"Эллада" занимал ночной  клуб  "Серж",  названный, видимо, в честь владельца
заведения,  там имелся небольшой, на  пять столиков ресторан и играл джаз --
квинтет,  приглашенный на лето из Харькова. Ни оркестр, рекомендованный  как
вполне  приличный, ни ресторан  с  браконьерской  севрюгой  не  интересовали
братьев, и они сразу поднялись на второй этаж, в то самое "...азино".
     Еще  по  дороге  с  причала они заметили нарастающее  оживление по мере
приближения к злачному месту. Когда прогулочный теплоход швартовался, братья
обратили внимание, что с противоположной  стороны пирса  подчалил скоростной
катер из Феодосии, и, судя по  репликам и респектабельной одежде пассажиров,
эти  люди приехали специально в казино.  Хорошо  освещенная  платная стоянка
перед  ночным клубом оказалась  на треть  заставлена роскошными  иномарками,
встречались среди  них и  дорогие кабриолеты с откидным верхом, изумительных
расцветок. Судя по всему, азартные игроки уже давно заняли свои  излюбленные
места на втором этаже.
     Так оно  и  было.  В  огромном  зале, в торце которого  находился  бар,
располагались  два  больших  стола для  игры  в  рулетку, они словно  делили
помещение на сектора. В промежутках между  ними и  баром, в четырех местах у
стоек, в высоких  креслах  сидели игроки в блэкджек -- карточной игры, очень
похожей на распространенное в быту "очко".
     Хотя наверняка  где-то  мягко стрекотал кондиционер и работала вытяжная
вентиляция, в  зале  висел густой табачный дым  -- отличительная  черта всех
наших  ночных заведений. На Западе,  где  идет настоящая борьба  за здоровый
образ  жизни,  давно  существуют  и рестораны, и  казино, и ночные клубы для
некурящих. Некурящие братья переглянулись, невольно  поморщившись, но выбора
не было, и они неспешно обошли зал, присматриваясь.
     Сразу стало ясно, что  столы для рулетки, стойки  для игры в блэкджек и
многое другое поставила  английская фирма "Эдванс" -- скоро они увидели и ее
товарный знак. Подобное оборудование, просторные  кожаные диваны и кресла  с
высокой  спинкой,  обтянутой хорошо  выделанной  кожей  северного  оленя  из
Гренландии,  они не раз  встречали в  Европе. В  игорном  бизнесе  действуют
жесткие стандарты, не отступили от них и здесь. У столов для игры в  рулетку
свободных  мест  не   было,  ставки  делали  из-за  спины   сидевших  вокруг
столешницы,  крытой особым зеленым  сукном,  -- ситуация,  наиболее  любимая
крупье: когда у игроков нет возможности спокойно анализировать  варианты. Но
при  желании  возможность  сыграть  предоставлялась:  одни отходили,  другие
подходили, но занявшие кресла завсегдатаи своих  мест не  покидали. Попытать
удачу  в блэкджек оказывалось легче, там  игроки за  стойкой  ме-нялись куда
чаще,  чем  за рулеткой. Игра в  разных концах зала  уже набрала обороты,  и
фишки  оценивались  в  десять  долларов.  Раздавались  голоса,  предлагавшие
перейти  на стодолларовую отметку и  объединиться  за  одним  из  столов, но
достаточного  количества желающих не набиралось -- такая сумма не по карману
даже многим, разъезжающим на "мерседесах".
     За одним из  карточных столов играли уже по-круп-ному, и  братья заняли
первые  освободившиеся  места. К удивлению банкомета, они сразу  увеличили и
без того высокие ставки, и что еще удивительнее, Борз  выиграл восемь ставок
подряд, а  Аслан  -- четыре. Через  час они  оставили везучий стол, отойдя к
бару с  солидной  суммой.  В  зале  волной  прошелестело: крупный выигрыш...
крупный  выигрыш...  С этого  мгновения  и до  последних  минут пребывания в
казино  кавказцы  были   в  поле  зрения  администрации,  игроков  и  просто
завсегдатаев   престижного  клуба.  За  стойкой   бара  они  тоже  долго  не
задержались:  выпили  по  чашке кофе-капуччино и бокалу  местной минеральной
воды  "Алушта",   отказавшись,  к  огорчению   бармена,  и  от  экзотических
коктейлей, и от редких сортов виски, и от французского шампанского.
     Выигранную гору фишек банкомет пересыпал в аккуратную фирменную коробку
казино и  по просьбе  Алихана перенес на один из столов для  игры в рулетку,
где  она и  дожидалась хозяев рядом с крупье. Заполненная  до краев дорогими
фишками,  коробка  привлекала  внимание  играющих, они,  да  и  крупье тоже,
понимали,  что  с появлением у этого  стола  везучих кавказцев  игра  пойдет
по-крупному.  Среди посетителей игорного зала находились гласные и негласные
хозяева   заведения.   Они   профессиональным   взглядом   фиксировали   все
происходящее  вокруг  и  понимали,  что сегодняшняя  ночь складывается  не в
пользу  казино, а тут назревал  еще  взлет ставок  в рулетку.  Поэтому, пока
братья  неторопливо  пили  кофе,  в  кабинете   директора  владельцы  спешно
инструктировали лучшего крупье. И впрямь, как только братья подошли к столу,
крытому  зеленым  сукном,  и  попросили  стоявших рядом  передать коробку  с
фишками, тут же сменили крупье, но это вряд ли  кому бросилось в глаза, игра
к тому времени  становилась все напряженнее и азартнее, а  ставки все выше и
выше.
     Свободных  кресел  у стола для братьев  не нашлось, не удалось  им даже
встать рядом, так много оказалось желающих в этот вечер  попытать счастья  в
рулетку, и они расположились через  стол, напротив друг друга. Вероятно, эта
неустроенность,   отсутствие  возможности   собраться,   сконцентрироваться,
перекинуться  парой слов  или советом, записать и проанализировать  выпавшие
номера и цвет хотя бы за три-четыре хода, как поступают большинство завзятых
игроков в рулетку, сказалась на игре и стоила  им очень дорого. Через час на
дне коробки  перекатывалось всего с десяток  фишек, проигранным  оказался не
только весь карточный  куш,  но  и пять  тысяч долларов  кровных. Но в  этот
момент освободилось  сразу  два кресла рядышком, никто  из стоявших рядом не
стал на них претендовать, и крупье взглядом предложил кавказцам занять место
у стола...
     К этому времени крупье совсем успокоился  и условным  сигналом попросил
себе смену. Повеселевшие  владельцы дали добро, их интересовали  уже  другие
столы  и  другие  игроки  --  они  были  уверены,  что  фортуна  на  сегодня
отвернулась от молодых людей в  белых элегантных костюмах. Но через полчаса,
когда один из хозяев, проходя мимо стола, увидел  возле каждого из кавказцев
по полной фирменной коробке фишек -- а уж он-то знал, на сколько они тянули,
--  он  мигом кинулся на первый этаж,  в ночной клуб "Серж", куда отправился
перевести дух самый опытный  крупье казино.  Но и  смена крупье  не  спасала
положения, фартовой выпала ночь для будущих хозяев Коктебеля. И только очень
внимательный человек мог заметить, что молодые  люди  не  испытывают особого
восторга или хотя  бы радости  от неожиданно свалившейся удачи -- перед ними
стояла иная задача:  проиграть тысяч десять  -- двадцать долларов, запустить
"голубков" Тоглара и в Крыму. А опытный крупье,  которому с трудом удавалось
держаться невозмутимым, равнодушным к чужому выигрышу, все сгребал и сгребал
в сторону бывших морских десантников длинной и изящной лопаточкой все  новые
и  новые  горы  фишек. Неожиданно игра перешла за стодолларовую отметку, как
настаивали в начале  вечера  самые азартные  игроки, инициатива  исходила от
проигрывающих,  да  и администрация  казино  не возражала,  она  тоже  несла
ощутимые на глаз убытки и желала резко переменить ход событий.
     В  первые  полчаса  игры по  новым  ставкам,  казалось, тактика  казино
удалась, и госпожа удача переметнулась на другой край стола, где сидела одна
молодящаяся  дама  в  бриллиантовом  колье  и два  крепких  парня с тяжелыми
золотыми цепями на коротких шеях, одетых не в привычный "Адидас", а в тонкие
шелковые  костюмы, наверняка  от  Версаче или Армани.  Заметно  повеселели и
братья -- вроде начал сбываться их план.
     Когда крупье в  очередной раз  передвинул  их солидную ставку к нервной
даме  со  сбившимся на  спине колье, Борз  поднял  лицо  от зеленого сукна и
оглядел сгрудившихся  возле стола любопытных. Первый,  кого он  увидел,  был
Ион, Бессараб.
     Тот  стоял с дружками, но уже без девицы, где-то во втором-третьем ряду
столпившихся за креслами людей, и откровенно таился, не хотел  попадаться им
на глаза. Но деньги, азарт, витавший над залом, а особенно  за