ся в  Чечню.  Кажется,  я вышел на подпольный  монетный
двор, где печатаются супербанкноты указанной вами  серии, я держу пачку их в
руках.  Попытаюсь дать  знать о себе с дороги или из Грозного. Пожелайте мне
удачи.
     Норман".
        "5"
     Аргентинец, после  того как  доставил в  Москву команду Самурая,  вновь
заехал к Тоглару, теперь уже на Кутузовский, домой, где они проанализировали
итоги  встречи  в Переделкино и решили, что команда вполне профессиональная,
имеет опыт,  особенно сам  Кольцов и его дружок Леха. Тут же  они с Тогларом
определили  и  срок похода --  30  декабря, лучшего времени  для проезда  по
трассе и для проникновения в  Чечню не найти, но дату  решили пока держать в
секрете, чтобы  не  сбивать  возникший у  команды азарт  -- до  Нового  года
оставалось  две недели. Лишь  после  этого Аргентинец отправился домой... Он
так увлекся планами  Тоглара, что  совсем  забыл  про Македонского и, только
войдя к себе в кабинет и  увидев  телефон, обреченно  присел  в кресло. Тупо
глядя на аппарат,  он  просидел с полчаса,  а затем все-таки  набрал номер в
гостинице  "Украина". На  другом конце,  словно  ждали результата, уверенный
мужской голос сказал:
     -- Я вас слушаю...
        "6"
     Самурая,  который  активно  подключился  к подготовке  операции, Тоглар
через   день   вновь  востребовал   к  себе.  Хозяин  подробно   выспрашивал
спецназовца,  как  обычно   происходит  захват   банды   в   здании,   штурм
какого-нибудь  притона или катрана,  какие при этом применяют  спецсредства,
какое оружие  наиболее удачно в коротких стычках,  как упреждаются засады  и
даже  как  уничтожают собак,  теперь они в каждом доме, особенно загородном.
После двух дней таких дотошных бесед Тоглар вычертил Самураю план усадьбы за
высоким  кирпичным забором, где в виде буквы  "П"  располагалось приземистое
одноэтажное  строение,   утопающее  летом   в  прекрасном  саду,  затененное
виноградником. В левом крыле жила чета престарелых хозяев дома, в середине и
справа обитала  постоянная  охрана,  а в подвале  находился  тот самый груз,
который нужно было достать.
     Тоглар не  сказал Самураю, что в подвале есть еще одна потайная  дверь,
которая ведет в тайную лабораторию и типографию, где он проработал ровно три
года. Знал,  что  времени заглянуть  в комнату, где он пережил звездные часы
успеха, у него не будет, впрочем, ни ностальгии, ни любопытства он давно уже
не испытывал. Тоглар знал  этот двор гораздо лучше хозяев и часто менявшихся
охранников,  кроме одного --  Шамиля, внука  владельцев дома, но тот  больше
доглядывал за хозяйством, чем за важным пленником. Помнил он каждое дерево в
саду,  грядку  в  огороде,  не  забыл,  как  зовут  каждую  из  трех  собак,
выпускаемых  на ночь, -- все  три  появились  за  год  до побега,  и  Тоглар
усиленно  их прикармливал, приучал к себе  и знал, где они любят прятаться в
ненастную погоду. Помнил, в каких комнатах,  у  каких окон  располагаются до
утра охранники. Впрочем, после его побега, после того как перестала работать
типография, возможно,  и  охрана уменьшилась.  Но  в  том,  что  ее не сняли
совсем, он  не  сомневался.  Лабораторию  перенести тоже не  могли,  слишком
капитально она была сработана,  кроме того,  он успел перед тем, как бежать,
спутать  всю  компьютерную  программу  печатания,  бумага  получалась  путем
кропотливого ручного труда, а  пропорции  и  температурный режим знал только
он.  Готовую  продукцию  забирали  регулярно,  но  тут  же,  в подвале,  был
замаскирован тайник, куда заложили  пачки надолго.  Как  говорил Алихан, это
неприкосновенный запас Чечни на случай войны. Вот на этот "госрезерв" Тоглар
и рассчитывал, хотя сейчас его могли и ополовинить или опустошить совсем, но
Тоглар верил  в свой шанс,  да  и выбора у  него  другого  не было. О  своих
сомнениях он Самураю, конечно, ничего не сказал.
     Поселок был небольшой, тысяч на пять жителей, но дома, усадьбы поражали
воображение своей архитектурой, размерами, этажами. После бедной одноэтажной
России  с  усеченными,  в  шесть  соток, дворами, Константин Николаевич диву
давался: как же так, ведь  в  одной стране жили, по  одним  законам? Чеченцы
прекрасные строители, в шестидесятые -- семидесятые годы это они в  основном
обустроили целинные земли  в Казахстане. Дом, где три года держали Тоглара в
плену,  стоял на  углу -- фасадом выходил на улицу Ленина, а  правым крылом,
где находился подвал,  на сквозной  переулок. Это  облегчало задачу  команде
Тоглара,   уже   напрашивались  два  варианта  нападения.  Вариантов  добычи
секретного груза майор Кольцов наработал шесть, но Тоглар все их забраковал,
предложил обдумать их с ребятами вместе.
     С планом дома  Самурай  отправился в  автомастерскую, где  в  отдельном
закрытом боксе  полным ходом переоборудовали  машину  для похода в Чечню. На
месте  оказался не только  Леха, но и  Картье, привезший широкие бескамерные
шины  известной английской  фирмы "Томпсон",  они придают  автомобилю  еще и
устойчивость на крутых горных дорогах -- Неделин  учел и это обстоятельство.
В  четыре  дня,  как  заверял  в  Переделкино   Картье,   мастера  никак  не
укладывались, и он попросил Германа доложить об этом Тоглару.
     --  Кому же  достанется  эта  супермашина,  когда  мы  вернемся?  --  с
интересом спросил Леха, уже влюбленный в нее.
     -- Зачем тебе спецмашина? -- рассмеялся Самурай. -- Людей пугать?
     -- Перекрашу  под  гражданский  цвет, выкину этот  контейнер, установлю
мягкие сиденья, и летай на здоровье -- хоть с пассажирами, хоть с грузом! --
с жаром выложил свои прожекты Леха, похожий  на горца и такой же азартный по
части того, к чему прикипала его душа.
     Тогда Самурай вынул из кармана два плана усадьбы,  вычерченные Тогларом
на компьютере, и, протянув один из них Лехе, сказал:
     -- Вот план объекта... Если  ты предложишь лучший вариант, как без шума
и  пыли вывезти отсюда груз,  машина твоя! Я попрошу шефа об  этом. -- Отдав
другой чертеж  Неделину,  Кольцов  сказал:  -- Это, конечно,  шутка, но надо
продумать, как нам  взять эту усадьбу, ведь у "чехов" на  стволах глушителей
нет,  и, если они жахнут, нам тут же могут перекрыть выход --  самооборона у
них  отлажена не хуже,  чем в Кремле.  А что  касается машины, Леха, раз она
тебе  глянулась, я поговорю с шефом, может,  и получишь ее  в подарок. Я был
сегодня у него дома, мужик он не бедный и не жлоб. Но за лоха его держать не
стоит -- сегодня  он шесть моих вариантов  отклонил, ценит жизнь,  и свою, и
нашу.
     Из  автомастерской Самурай уехал  вместе  с Неделиным, они поужинали  в
ресторане  Дома  писателей,  в  Дубовом зале, где  у  Картье была  назначена
деловая встреча, занявшая минут десять, а уж потом Славик отвез его домой, в
Солнцево, где  он снимал однокомнатную квартиру. Время они даром  не теряли,
даже в ресторане за столом обсуждали все тот же  план, над которым в эти  же
минуты ломал голову и Леха.
     Когда Самурай поднялся к себе пешком на пятый этаж -- лифт почему-то не
работал  третий день, -- дома его ждал сюрприз... Квартира  была перевернута
сверху донизу, даже кое-где вскрыты полы, вентиляционная отдушина  в  ванной
вырвана с мясом -- рылись люди, знавшие толк в сыске.  Герман сразу бросился
к хозяйскому гардеробу -- он снимал квартиру вместе с мебелью, -- там висела
кожаная куртка, а  в кармане  аванс, полученный от Тоглара.  Куртка  была на
месте,  деньги тоже. В  первый миг он обрадовался, но, просчитав что к чему,
насторожился. Было ясно, как день, что искали не деньги. Тогда что же? И тут
его осенило... Кто-то, выкравший  Гнома у Хавтана и расстрелявший  при  этом
четверых,  видимо, вычислил, что бумаги Шкабары могут быть  у  тех, кто  его
задерживал.  И он  оценил свою предусмотрительность.  Бумаги  Шкабары  он не
держал  при  себе,  а  давно отнес в  дом к родителям, в Люберцы, чтобы  они
случайно  не попали на глаза Леночке. Да, не только жестокий, но и  неглупый
человек,  подумал Самурай о похитителе Гнома,  ведь он  догадался  о том, до
чего  не могли додуматься ни Хавтан, ни следователь Самойлов. И  Кольцов тут
же решил,  что если из Чечни он вернется с миллионом, то будет искать  этого
человека,  перевернувшего  вверх дном его квартиру, и войдет  с ним  в долю.
"Вроде пошла светлая полоса в жизни", -- заключил Кольцов и отправился спать
--  на  завтра у него была  назначена встреча  с Тогларом, уже  были  готовы
документы, и он должен был глянуть на них милицейским глазом.
        "7"
     Аргентинец тоже  участвовал  в подготовке похода в  Чечню, был  связным
между троицей бывших спецназовцев и Тогларом,  не раз заезжал в  мастерскую,
видел, как на глазах преображался неказистый, но надежный "УАЗ".  И он отдал
должное сметке своего друга -- с такой машиной можно идти на любое дело, ход
придуман  что  надо.  Правда,  можно использовать  этот трюк  только раз  --
засветишься  основательно.   Встречаясь  с  Тогларом   почти   каждый  день,
Городецкий  думал: вот-вот представится  случай,  и  он, прямо или косвенно,
намекнет  другу,  что  за   ним  будет  хвост,  и  даже  опишет  "лендровер"
Македонского. Но дни таяли, отбытие десанта в Чечню приближалось, а он так и
не  смог выбрать подходящий  момент  -- то одно мешало, то другое, но больше
всего малодушие. Порою  ему казалось, что  все  разрешится  само собой... Он
часто  вспоминал погибшего  Борю-киллера, вот когда снова нужен  был  минер.
Аргентинец готов был  совершить новое покушение  на  Македонского, но боялся
что-нибудь  предпринять,  полагая,  что за  ним  установлен плотный  догляд.
Правда, для очистки  совести,  когда  машина  была  уже  совсем готова и  ее
собирались продемонстрировать Тоглару, Аргентинец, отведя Самурая в сторону,
сказал ему, смущаясь:
     -- Гера,  не  бери меня на смех и не передавай то,  что  я  сейчас тебе
скажу, Константину Николаевичу.  --  Самурай приложил руку к  груди --  мол,
какой разговор, я --  моги-ла. -- Я человек очень суеверный, а Тоглар всегда
подтрунивает надо мной по  этому поводу... Сегодня  видел плохой сон...  Как
будто за вами на трассе увязалась какая-то машина, черный иноземный  джип...
Они вроде пронюхали,  что вы за  золотом в Чечню  едете,  и ждут часа, чтобы
отнять  у вас  добычу. Их в машине трое...  Да, кажется, трое... Потом... не
помню, что потом... наверное, я проснулся...
     --  Да,  такой  сон на  дорогу  рассказывать  шефу не  годится.  Дурная
примета, может настроение испортить,  -- согласился Самурай. --  Спасибо,  я
учту  это  и буду осторожен. Чем  черт  не шутит, ведь  кто-то видит  тут, в
мастерской, какая машина готовится, ежу понятно, что не девушек катать...
     За три дня до намеченного отъезда Тоглара с  ребятами у Аргентинца дома
раздался телефонный  звонок. Даже  не  поздоровавшись,  Македонский  коротко
сказал:
     --  Абсолютно  достоверные  сведения, сегодня под  утро  наши  самолеты
начнут бомбить  Грозный,  а к обеду туда  войдет  танковая колонна.  Лучшего
времени для прорыва  в Чечню  и придумать нельзя. Действуй...  -- и  положил
трубку.
     Аргентинец  тут  же связался  с  Тогларом и передал  сообщение открытым
текстом.
     Команда уже в  течение двух  дней находилась в готовности номер один, и
Тоглар решил собрать всех на даче и обсудить  ситуацию. Совещались  недолго.
Решили выезжать  немедленно,  а  если к утру  сообщение  о военных действиях
против Чечни не подтвердится, они передохнут в Ростове день-два и прикатят в
Ичкерию в канун новогодней ночи, как и планировалось.
        "8"
     Оба  телефонных  звонка  --  и  Македонского,  и Аргентинца  --  Карлен
прослушал дома на улице Ямского поля и тут же спустился на четвертый этаж --
там тоже жили на казарменном положении и ждали времени "Ч".
        "9"
     Македонский  нисколько  не сомневался, что Тоглар  примет именно  такое
решение, оно было не только  разумным, но и единственно верным -- под грохот
пуль легче  нырнуть  и вынырнуть  из  Чечни. Но он не стал  караулить час их
выезда  --  дорога  длинная,  "лендровер" с  мощным  мотором  мог  развивать
сумасшедшую скорость.  Кроме того,  когда Аргентинец назвал мастерскую,  где
Тоглар готовил  машину для  похода,  Македонский послал туда человека, и тот
умудрился  прилепить  внутрь бронированной  обшивки  незаметный маячок.  Так
некогда   поступил  Аргентинец  с   его  собственной  машиной,  только  маяк
знаменитого киллера  оказался  куда  более  совершенным  и  имел  защиту  от
обнаружения.
     Ровно через три часа, к вечеру, из Москвы на Северный Кавказ потянулись
три машины. Быстро сгущались сумерки, валил мокрый снег, скользкая дорога не
позволяла скоростным машинам показать мощь своих моторов.
        "10"
     Из-за  непогоды "джип-гранд-чероки" Карлена старался держаться к машине
Тоглара поближе --  преследователи  боялись его упустить, хотя понимали, что
привязаться вплотную нужно  лишь  у въезда в Чечню, чтобы там не потерять их
из  виду.  Хитрый  "гравер" так  и  не  открыл  подельникам  точный  маршрут
следования,  хотя  Татлян  несколько раз переслушал  все  записи  телефонных
разговоров и бесед  в Переделкино. И с Тоглара решили не спускать глаз, этот
мог  что угодно  выкинуть,  например  сменить  машину  на  трассе,  а  то  и
что-нибудь мудренее.
     Более  беззаботным  выглядел Македонский.  Он  знал: его  час  впереди,
операция  всерьез  начнется  для  него  только  с  того момента, когда  груз
окажется в машине и "гравер" вырвется из чеченского села. Это был его стиль:
он  всегда  нападал  неожиданно  и в  последний  момент, когда уже никого не
боятся и  никого не  ждут. И сам  уходил от  погони, облавы тоже в последнюю
минуту,  когда казалось,  что  обложили его со всех  сторон, лучше  всего он
выстраивал свои действия именно в этот решающий момент. Он наводил ужас и на
власти, и на преступников, и те,  и другие  знали -- у  этого одиночки  свой
суд.
     Но на этот раз  он ехал не один, дорога дальняя и  утомительная, да и в
Чечню  одному  за  грузом идти не  с  руки,  нужны бойцы, или, как  говорят,
"пехота".  Людей   он  взял  проверенных,  "быков",  промышлявших   рэкетом,
выбиванием долгов. Своей команды  они  пока не  имели и  ходили под Анзором,
контролировавшим подмосковный Воскресенск. Анзор за тридцать граммов героина
и  отдал парней  Македонскому  на  неделю. И  для Анзора, и для его "быков",
Власа и Мити, он  был залетным уркой  Станиславом, Стасом. Еды, курева, даже
спиртного  --  всего  взяли  в  дорогу  самого  первоклассного.  Музыкальная
аппаратура класса была заряжена дюжиной компакт-дисков -- слушай, не хочу, и
настроение у  парней было прекрасное. Они уже подумывали,  а не перекинуться
ли от скуповатого  Анзора к этому немногословному Стасу, который нравился им
все больше и больше.
     Из  Москвы "лендровер" вел  сам Македонский, позже  ночью он  собирался
передать  баранку  кому-нибудь  из  молодых.  В  машине  звучала  музыка,  и
настроение у Македонского было лирическое. Фонотеку он собирал тщательно, на
свой вкус, находя на это время и в Париже, и в Лондоне.
     Снег  шел  полосой, и  в  какие-то моменты,  иногда на час-полтора,  он
пропадал  вовсе.  Несмотря  на  поздний  час, машины  на  трассе шли  густым
потоком, и на юг  России -- на Кубань, на Ставрополь, -- и на Москву, и те и
другие спешили, наверное, домой на Новый год.
     Влас сидел рядом, на  переднем  сиденье,  а Митя сзади: откинув  столик
между  рядами кресел, они  затеяли игру в карты на деньги, опорожняя одну за
другой бутылки пива  "Карлсберг".  Отвлекать "пехоту" от любимого занятия не
хотелось, да и поразмышлять Македонскому было о чем. Он любил дорогу, ночную
езду за эти минуты  одиночества и полета в пространстве.  Какой-то настырный
красный  "жигуленок" уже дважды  обгонял  его, обдавая  "лендровер" потоками
грязи с разбитой тяжелыми машинами дороги, и Македонский, на  всякий случай,
решил узнать, кто же это такой  лихой  и  дерзкий.  Пристроившись "шестерке"
вслед,  он выключил  магнитофон  и  включил спецтехнику.  И  тут  же в салон
"лендровера" ворвались чужие  голоса,  смех. Эффект был  поразительный,  все
было слышно так, как из  соседней комнаты с распахнутыми настежь дверями. От
неожиданности "быки" оставили карты и  с  восторгом  смотрели на  волшебника
Стаса -- оказывается, и такие штучки  возможны. А в "Жигулях" ехала компания
навеселе, и присутствие девушек придавало лихости парням.
     --  А можно прослушать ту "Волгу", третью впереди? -- спросил Влас.  Он
был в  полном отпаде -- какие возможности  открывались перед  ними в городе.
Катайся  и слушай, катайся и слушай -- есть  деньги, прижимай  к  обочине, а
можно и наехать.
     Македонский,  показав,  как  пользоваться  аппаратурой,  передал  пульт
дистанционного управления Власу и сам с насмешливым любопытством наблюдал за
парнями, дивясь их  детскому восторгу,  а ведь за ними  уже кровавых дел  не
счесть.
     Аппаратура  "брала" разговоры  метров  на сто, но  в большинстве  машин
водители ехали в одиночку, и Влас попросил  обогнать автомобилей двадцать --
вдруг натолкнется на любопытный  разговор. Так поступили раза  два,  и когда
охота за чужими секретами уже стала надоедать Македонскому, в салон ворвался
чей-то  разговор,  и  он  услышал:  "Тоглар...  Чечня...  баксы..."   Сперва
Македонский решил, что по-дошел вплотную к машине "гравера", но оказалось не
так  -- разговор происходил в черном  "джипе-гранд-чероки",  и он, забрав  у
Власа пульт дистанционного управления, стал слушать разговор внимательнее. В
машине было трое молодых мужчин, судя по  акценту -- кавказцы.  Македонскому
сразу  стало  ясно, что  они знают  тайну Тоглара  и  тоже охотятся  за ним.
Выключив  спецтехнику, Македонский преобразился -- от былой безмятежности не
осталось и  следа. Случайное любопытство "пехоты" спасло задуманную операцию
от  провала,  вот  и  не  верь  после  этого  в  его  величество  случай.  С
конкурентами нужно  было расправиться быстро,  до утра, завтра  сделать  это
будет сложнее, а  он не хотел делиться  добычей  ни с  кем.  "Быки"  почуяли
перемену в настроении Стаса  и тоже насторожились; ни  о цели поездки,  ни о
каких планах шеф им, конечно, не поведал, сказал лишь --  распоряжения будут
по ходу  дела. Они заметили,  что Стаса  обеспокоил непонятный им разговор в
мощном  "джипе",  идущем впереди через три машины, но расспрашивать ни о чем
не стали.
     Проехали молча,  без музыки, с полчаса, и вдруг Стас-Македонский словно
очнулся, резко спросил:
     --  Вы видели  черную  машину,  "джип",  разговор  в  ней  испортил мне
настроение?
     -- Видели, -- кивнул Влас, а Митя добавил:
     -- Но ничего не поняли...
     --  Это  машина  конкурентов,  из-за  них  у  нас  могут  быть  большие
неприятности. Ума не  приложу, как  они могли пронюхать про нашу поездку, но
гадать  об  этом  некогда,  разбираться  будем  в  Москве,  --  зло   сказал
Стас-Македонский, потом, мгновенно  сменив  тональность разговора, продолжил
спокойнее: -- Чуть дальше, когда  войдем в лесополосы и рядом не будет машин
-- они идут хорошо, под сто двадцать километров, -- достанем их и при обгоне
пальнете сразу в упор из двух гранатометов "муха". Этого, думаю, хватит.
     -- Вполне, Стас, -- заверил Митя, -- "джип" идет  на скорости,  от  них
ничего не останется.
     -- Ну и  хорошо,  с  Богом...  Подготовьте  гранатометы,  будем  ловить
момент, а он  может выпасть не  скоро,  уж слишком много машин на  трассе  и
туда, и  обратно, а ночь  не резиновая... --  Сонливость у  Македонского как
рукой сняло, в нем проснулся азарт охотника...
     Проехали часа полтора, но удобный момент  не подворачивался,  наоборот,
поток машин  навстречу пошел  еще  гуще, а места, подходящие для  нападения,
попадались одно лучше другого. Чтобы  снять напряжение "пехоты", Македонский
предложил им выпить и  чего-нибудь пожевать  -- в упор промазать  все  равно
трудно.  Пока