те, где сообщалось о продаже дома Дикки,  была  помещена
карикатура: муж стоит на коленях и заглядывает под письменный стол. Жена
спрашивает:  "Обронил  запонку?"  Муж  отвечает:  "Нет,  я   ищу   Дикки
Гринлифа".
   Тому довелось также услышать, что в  некоторых  римских  мюзик-холлах
даже изображают исчезновение  Дикки  комически.  Среди  вновь  прибывших
гостей был американец, кажется, его звали Руди. Он тут же пригласил Тома
и Мардж на следующий день прийти на вечеринку с коктейлями в отель,  где
он остановился. Том пытался было отказаться, но Мардж  радостно  приняла
приглашение. А Том так надеялся, что завтра ее уже здесь не будет,  ведь
за ленчем она обмолвилась об отъезде. Том не сомневался,  что  вечеринка
будет ужасной. Этот Руди  был  вульгарным  типом,  слишком  ярко  одетым
горлопаном. Он представился торговцем  антиквариатом.  С  непринужденной
настойчивостью Том увел Мардж из дома Питера, пока  она  не  напринимала
новых приглашений.
   Мардж была в легкомысленно-веселом настроении, которое так раздражало
Тома во время их долгого, состоящего из пяти блюд обеда. Ему приходилось
делать   прямо-таки   сверхъестественные    усилия,    чтобы    отвечать
доброжелательно.  Так  дергается  во  время   эксперимента   беспомощная
лягушка, к которой  прикасаются  электродом.  Но  когда  Мардж  перевела
разговор на Дикки, он почувствовал облегчение и с  готовностью  принялся
развивать эту тему. Говорил нечто вроде того,  что  "может  быть,  Дикки
вновь обратился к живописи и, подобно  Гогену,  поселился  на  одном  из
островов южных морей". Господи, как же ему все это  осточертело!  Лениво
жестикулируя, Мардж  принялась  фантазировать  на  тему  Дикки  и  южных
островов. Том понимал, что самое худшее  -  прогулка  в  гондоле  -  еще
впереди, и если она вздумает болтать своими ручками в воде, то дай  бог,
чтобы акула откусила их. Он заказал десерт, который уже  не  лез  ему  в
глотку, но Мардж преспокойно разделалась и с ним.
   Мардж конечно же жаждала прокатиться в отдельной гондоле, а никак  не
в одной из тех, что курсируют между  собором  Святого  Марка  и  собором
Пресвятой Девы, беря на борт по десятку пассажиров  зараз.  Поэтому  они
наняли частную гондолу. Было половина второго ночи. После многочисленных
чашек кофе-эспрессо во рту у Тома появился отвратительный  вкус,  сердце
трепыхалось, будто крылья птицы.  Было  очевидно,  что  до  рассвета  не
заснуть. Сидя рядом с Мардж, он чувствовал себя совершенно разбитым. Так
же как и она, лениво откинулся назад, в то же время тщательно заботясь о
том,  чтобы  ненароком  не  коснуться  ее  бедра.  Настроение  у   Мардж
по-прежнему было восторженным, она наслаждалась собственным монологом  о
восходе солнца, который ей довелось наблюдать в свой  прошлый  приезд  в
Венецию. Тихое покачивание лодки и ритмичные всплески  весла  гондольера
вызывали легкую  тошноту.  Водное  пространство  между  причалом  собора
Святого Марка и ступеньками собора Пресвятой Девы казалось нескончаемым.
   Все ступеньки собора, кроме двух верхних, были покрыты водой,  третья
заросла водорослями, и волны отвратительно колебали  и  прочесывали  их.
Том машинально расплатился  с  гондольером  и,  только  уже  стоя  перед
закрытыми массивными дверями, вдруг осознал,  что  у  него  нет  от  них
ключей. Он огляделся вокруг, ища возможность попасть  внутрь  и  открыть
дверь изнутри, но не смог даже  дотянуться  до  окопного  проема.  Мардж
расхохоталась, прежде чем он успел произнести хоть слово.
   - Ты забыл ключи! Вот это да!  Стоять  на  ступеньках,  когда  кругом
вода, у самого входа в дом, и не  иметь  с  собой  ключей,  чтобы  войти
внутрь!
   Том попытался улыбнуться. Собственно говоря, какого черта  он  должен
был таскать тяжеленные, словно револьверы, ключи,  каждый  длиной  около
тридцати сантиметров. Он  обернулся  и  крикнул  гондольеру,  чтобы  тот
вернулся.
   - Ха, - усмехнулся гондольер, удаляясь. - Мое сочувствие, синьор!  Но
я должен возвращаться к пристани собора Святого Марка.
   Он продолжал грести.
   - Мы забыли ключи! - громко крикнул Том по-итальянски.
   -  Сочувствую,  синьор,  -  отозвался  гондольер.  -  Ждите   другого
гондольера.
   Мардж снова засмеялась.
   - Какой-нибудь гондольер подберет нас. Ничего себе, а? -  Она  встала
на цыпочки.
   Ночь была не из приятных. Какая-то промозглая, начался мелкий дождик.
Конечно, можно бы съездить за ключами на маршрутной  гондоле,  но  и  ее
что-то не было. Единственная посудина в поле зрения - прогулочный катер,
приближающийся к пристани собора Святого Марка. Надежда, что он подберет
их,  была  очень  слабой,  по  Том  принялся  кричать  что  было   силы.
Прогулочный катер, украшенный  огнями,  с  множеством  людей  на  борту,
невозмутимо проплыл мимо и уткнулся носом в деревянную пристань  поперек
канала. Мардж сидела на ступеньках, обхватив колени  руками,  ничего  не
предпринимая... В конце концов какая-то утлая моторка, кажется  рыбачья,
замедлила ход и с нее послышалось громкое:
   - Застряли?
   - Мы забыли ключи! - радостно объявила Мардж.
   И тут же отказалась перебраться в лодку. Была готова сидеть и  ждать,
пока Том не доберется до входа в дом со стороны улицы и не откроет двери
изнутри.  Том  возразил,  что  на  это  уйдет  уйма  времени,  не  менее
пятнадцати минут, а она,  сидя  здесь,  рискует  простудиться.  В  конце
концов Мардж согласилась. Итальянец довез их до ближайшего причала  -  к
ступеням собора Пресвятой Девы делла Салуте. От денег он отказался, но с
удовольствием взял у Тома начатую пачку американских сигарет. Идя вместе
с  Мардж  по  улице  Сан-Спиридиони,  Том  испытывал  гнетущее  чувство,
которого, уверен, не было бы, будь он совершенно один. На Мардж улица не
произвела ни малейшего впечатления, она всю дорогу щебетала как ни в чем
не бывало.

Глава 25

   Ранним утром Тома разбудил стук в  дверь.  Схватив  халат,  спустился
вниз.  Принесли  телеграмму,  и  он  ринулся  наверх  за   чаевыми   для
рассыльного. А после, стоя в холодной гостиной, пробежал глазами:

   "Передумал. Буду рад встречи с вас. Приезжаю в 11.45.
   Г. Григлиф".

   Том содрогнулся. Ну что ж, 011 ожидал  этого.  Впрочем,  нет.  Просто
ужасно боялся. Неужели он приезжает прямо сейчас? Да нет,  рассвет  едва
брезжит. Гостиная выглядела такой  серой  и  неприглядной!  Это  -  "Рад
встречи с вас" придавало телеграмме какой-то отвратительно  косноязычный
и одновременно старомодный оттенок. Правда, в телеграммах на английском,
посылаемых  в  Италии,  бывали  и  более  забавные  ошибки,  а  что   он
почувствовал бы, если б в подписи "Г. Григлиф" они  ненароком  поставили
инициал "Р." или "Д."?
   Том взбежал по ступенькам, чтобы попытаться снова  заснуть.  Какое-то
время лежал и размышлял, не вздумает ли Мардж заглянуть к нему, ведь она
могла  слышать  сильный  стук  в  дверь.  Нет,  скорее  всего,  даже  не
проснулась. Потом он стал воображать, как встречает  на  пороге  мистера
Гринлифа, его крепкое рукопожатие, те вопросы,  которые  тот,  возможно,
начнет  задавать.  Но  из-за  охватившего  его  страха  никак   не   мог
сосредоточиться.  Слишком  хотелось  спать,  чтобы  придумать  достойные
ответы на  воображаемые  вопросы,  и  в  то  же  время  он  был  слишком
возбужден, чтобы заснуть. Подумал было сварить кофе и  разбудить  Мардж,
чтобы было с кем поговорить. Но понял, как будет отвратительно  войти  к
ней в комнату и лицезреть все это  разбросанное  нижнее  белье.  Это  уж
будет выше его сил.
   Его разбудила сама Мардж, сообщив, что сварила кофе.
   -  Представляешь,  -  сказал  Том,  широко  улыбаясь,  -  я   получил
телеграмму от мистера Гринлифа. Он приезжает около полудня.
   - Правда? Когда же ты ее получил?
   - Сегодня утром, если мне это не приснилось. - Том  пошарил  рядом  с
собой. - Вот она.
   Мардж прочитала телеграмму.
   - "Буду рад встречи с вас", - произнесла она со смехом. - Ну что  же,
хорошо. Мне кажется, поездка пойдет ему на пользу.  Ты  как,  спустишься
вниз или я принесу тебе кофе сюда?
   - Спущусь вниз, - ответил Том, надевая халат.
   Мардж  была  уже  совсем  одета.  На  ней  были   свитер   и   черные
хлопчатобумажные брюки очень хорошего покроя, вероятно сшитые на  заказ,
потому что идеально облегали ее бесформенную тыквообразную  фигуру.  Они
еще пили кофе, когда в десять  часов  появились  Анна  и  Уго,  принесли
молоко, булочки и утренние газеты. Том и Мардж решили сварить еще  кофе,
подогрели молоко и не спешили покинуть гостиную. Это было  редкое  утро,
одно из тех, когда в газетах не было ничего об исчезновении  Дикки  и  о
деле Майлза. Так иногда бывало. Правда, в вечерних  выпусках  эти  имена
порой вновь между делом упоминались. Просто сообщалось,  что  Дикки  все
еще не найден, а убийство Майлза пока еще не раскрыто.
   К одиннадцати сорока пяти Том и Мардж отправились на вокзал встречать
мистера Гринлифа. Снова шел дождь, и было так  ветрено  и  холодно,  что
казалось, его капли застывают на лету и в виде хлопьев  снега  облепляют
их лица. Они стояли под крышей у входа на перрон, наблюдая за выходящими
из  ворот  людьми.  Наконец  показался  мистер  Гринлиф   -   важный   и
мертвенно-бледный. Мардж бросилась к нему навстречу и поцеловала в щеку,
он улыбнулся ей.
   - Здравствуйте, Том, - сердечно произнес мистер  Гринлиф,  протягивая
руку. - Как поживаете?
   - Прекрасно, сэр. А вы?
   У мистера Гринлифа с собой был только небольшой чемодан, но  его  нес
носильщик, который поехал с ними на  катере,  хотя  Том  предложил  свои
услуги. Том хотел, чтобы они сразу  же  отправились  к  нему  домой,  но
мистер Гринлиф пожелал сперва устроиться в гостинице.
   - Я приду к вам, как  только  получу  помер.  Пожалуй,  направлюсь  в
"Гритти". Это, кажется, недалеко от вас? - спросил мистер Гринлиф.
   - Нельзя сказать, чтоб совсем рядом, но можно дойти до собора Святого
Марка, а потом взять гондолу, - объяснил Том. - Мы пойдем с  вами,  если
вы намереваетесь только взять номер и если в ваши планы не входит побыть
некоторое время исключительно с одной Мардж.
   Мистер Гринлиф отрицательно покачал головой. Он несколько раз  бросил
нервный,  рассеянный  взгляд  в  окно  катера,  очевидно   считая,   что
пребывание  в  незнакомом  городе  обязывает  к  этому,  хотя  ничто  не
задержало его внимания. Он не ответил на приглашение  Тома  позавтракать
всем вместе. Том скрестил руки, надел маску добродушия и умолк.  К  тому
же сильно ревел  двигатель  катера.  Время  от  времени  мистер  Гринлиф
обменивался с Мардж замечаниями об общих римских знакомых. Том  заметил,
что они превосходно ладят, хотя впервые встретились только в Риме.
   Они решили позавтракать  в  неприметном  ресторанчике,  где-то  между
"Гритти" и "Риалито", который специализировался на "дарах  моря".  Блюда
из них всегда были выставлены для  обозрения  на  длинном  прилавке  при
входе в обеденный зал. На одной из тарелок лежало ассорти  из  розоватых
ломтиков осьминога, которое так любил Дикки, и  Том,  проходя  мимо,  не
преминул заметить, обращаясь к Мардж:
   - Как жаль, что Дикки не может полакомиться вместе с нами.
   Мардж весело улыбнулась. У нее в предвкушении еды  настроение  всегда
было хорошим.
   Во  время  завтрака  мистер  Гринлиф  немного   оживился,   но   лицо
по-прежнему оставалось каменным. Он  все  время  озирался  по  сторонам,
будто надеялся, что в любую минуту может  появиться  Дикки.  Итальянская
полиция, будь она неладна, не нащупала ни малейшей ниточки во всей  этой
истории,  и  он  пригласил  частного  американского  детектива,  который
приедет сюда и попытается разобраться во всем на месте.
   Услышав  это,  Том  стал  жевать  медленнее.  Он  тоже  считал,   что
американские  сыщики  лучше  итальянских.  В  то  же  время  он  осознал
тщетность этой затеи. Очевидно, нечто подобное почувствовала и Мардж, ее
лицо внезапно потускнело и вытянулось.
   - Ну что же, это очень хорошая мысль, - сказал Том.
   - А вы высокого мнения  об  итальянской  полиции?  -  спросил  мистер
Гринлиф.
   - Ну в общем-то - да, - ответил Том. - Кроме того, у  их  полицейских
большое  преимущество  -  они  говорят  по-итальянски  и  поэтому  могут
проникнуть всюду и проверить  все  подозрения.  Надеюсь,  тот,  кого  вы
пригласили, говорит по-итальянски?
   - Собственно говоря, даже и не знаю,  -  произнес  мистер  Гринлиф  с
таким волнением, будто  только  теперь  осознал  свое  упущение.  -  Его
фамилия Мак-Карон. Мне сказали, очень опытный.
   "Скорее всего, он не говорит по-итальянски", - подумал Том.
   - Когда он приезжает?
   - Завтра или послезавтра. Если завтра,  мне  придется  отправиться  в
Рим, чтобы встретить его. -
   Мистер Гринлиф отставил свою телятину. Он почти не притронулся к ней.
   - У Тома  такой  чудесный  дом!  -  воскликнула  Мардж,  приступив  к
многослойному пирожному, пропитанному ромом.
   Том попытался придать доброжелательность взгляду, которым ее окинул.
   "Самые каверзные вопросы, - подумал он, - вероятно,  последуют  дома,
когда мы с ним останемся наедине".
   Он чувствовал, что у Гринлифа было желание поговорить с ним  с  глазу
на глаз, поэтому предложил выпить кофе здесь же, в ресторане, прежде чем
Мардж предложит им пить  его  дома.  Ей  очень  правился  кофе,  который
получался в кофеварке Тома. И все равно, когда они пришли  домой,  Мардж
уселась вместе с ними в  гостиной  и  проторчала  здесь  целых  полчаса.
Никакого чувства такта, негодовал Том. И только  когда  он  выразительно
нахмурился и посмотрел на лестницу наверх,  она  наконец  поняла  намек,
прикрыла рот ладошкой  и  заявила,  что  пойдет  немножечко  вздремнуть.
Несмотря  ни  на  что,  она  оставалась  в  своем   обычном,   неизменно
жизнерадостном настроении и во время ленча болтала с мистером  Гринлифом
так, будто Дикки конечно же жив, и милый мистер Гринлиф не должен, ни  в
коем случае не должен так расстраиваться, потому что это может повредить
его пищеварению. Тому показалось: она ведет себя так,  будто  не  теряет
надежды стать когда-либо невесткой мистера Гринлифа.
   Мистер Гринлиф встал и, засунув  руки  в  карманы  пиджака,  принялся
расхаживать по комнате подобно боссу,  который  собирается  продиктовать
секретарю письмо. Про себя Том отметил, что он никак не  выразил  своего
отношения к роскошной обстановке дома, даже вроде бы не обратил  на  нее
ни малейшего внимания.
   - Ну вот, Том, - произнес мистер Гринлиф со вздохом. - Очень странный
конец у всей этой истории, не правда ли?
   - Конец всей истории?
   - Ну, теперь вы живете в Европе, тогда как Ричард...
   - Да, кстати, мы не обсудили еще и  такую  возможность:  а  вдруг  он
вернулся в Америку, - примирительным тоном произнес Том.
   - Нет, иммиграционные власти тотчас сообщили бы.
   Не глядя на Тома, мистер Гринлиф продолжал мерить шагами комнату.
   - А все-таки что вы думаете, где же он все же может находиться?
   - Знаете, сэр, он  вполне  мог  поселиться  в  Италии  и  укрыться  в
каком-нибудь отеле, где не нужно регистрироваться.
   - А разве в Италии есть отели, где не требуется регистрация?
   - Официально таких нет. Но всякий, кто  владеет  итальянским  так  же
свободно, как Дикки, вполне может ее  избежать.  Собственно  говоря,  он
вполне  мог  подкупить  какого-нибудь  владельца  маленькой   гостиницы,
который поселил бы его у себя, даже  если  б  ему  стало  известно,  что
постояльца зовут Ричард Гринлиф.
   - И чем же, собственно говоря, он мог бы заниматься? - Мистер Гринлиф
неожиданно взглянул ему прямо в глаза.
   Том увидел на  его  лице  то  же  страдальческое  выражение,  которое
отметил при самой первой встрече.
   - Ну, просто существует  такая  вероятность.  Это  все,  что  я  могу
сказать по поводу всего этого. - Том на минуту умолк. -  Простите  меня,
мистер Гринлиф, но я допускаю, что Дикки уже нет в живых.
   Выражение лица мистера Гринлифа не изменилось.
   - Вы допускаете  такую  возможность  в  связи  с  той  депрессией,  в
которую, по вашим словам, он впал в Риме?
   - Депрессия была его обычным состоянием,  -  нахмурился  Том.  -  Его
подкосила история с Майлзом... Ведь он, как никто другой, терпеть не мог
публичного интереса к своей личности, так же как и всякое насилие. - Том
облизнул губы. Он совершенно искренне страдал, тщательно подбирая слова.
- Дикки сказал, что, если произойдет еще что-либо в таком роде, это  его
совсем доконает, и тогда уже он за себя не ручается. Кроме того,  именно
тогда я впервые заметил, что Дикки потерял интерес к живописи, а ведь до
этого я был убежден, что живопись, что бы  ни  случилось,  всегда  может
оставаться его последним прибежищем.
   - Неужели и правда он относился к занятиям живописью так серьезно?
   - Да, он относился к этому серьезно, - твердо произнес Том.
   Держа по-прежнему руки  за  спиной,  мистер  Гринлиф  в  который  раз
взглянул на потолок.
   - Жаль, что мы не можем найти этого Ди Массимо. Ему наверняка  должно
быть что-либо известно. Насколько я понял,  они  с  Ричардом  собирались
отправиться на Сицилию.
   - Мне об этом ничего не известно, - выразил  удивление  Том.  Значит,
Мардж сказала ему об этом.
   - Этот Ди  Массимо  тоже  исчез,  если  он  вообще  существовал.  Мне
сдается, что Ричард просто придумал его, чтобы убедить меня, будто  и  в
самом деле серьезно занимается живописью.  Этого  художника  Ди  Массимо
полиция никак не может найти ни в своих списках, ни в картотеках.
   - Мне не довелось встретиться с ним, - сказал Том. - Дикки упоминал о
нем раза два, и я никогда не сомневался, что он существует и  живет  под
своим именем.
   - Вы сказали, "если случится что-нибудь в этом роде, он  за  себя  не
ручается". Что имелось в виду?
   - Ну, собственно, тогда в Риме я не понял, что  он  имел  в  виду,  а
теперь понимаю. Его хотели допросить  в  полиции  по  поводу  затонувшей
лодки в Сан-Ремо. С вами беседовали в полиции по этому поводу?
   - Нет.
   - В Сан-Ремо была найдена какая-то разбитая лодка. Они  считают,  что
эта лодка пропала в тот же самый или почти в тот же самый день, когда мы
с Дикки тоже находились в  Сан-Ремо  и  совершили  морскую  прогулку  на
подобной лодке. Там все берут напрокат такие маленькие моторки. В общем,
была найдена разбитая лодка, а на ней обнаружены какие-то пятна. Полиция
считает - пятна крови. Лодку обнаружили сразу же после убийства  Майлза.
В то время они никак не могли разыскать меня, потому  что  я  отправился
путешествовать по Италии, и полиция принялась расспрашивать Дикки о моем
местопребывании. Теперь я думаю,  что  в  какой-то  момент  Дикки  могло
показаться, что его подозревают в том, что он меня убил.
   - О боже!
   - Я знаю об этом  потому,  что  несколько  недель  назад  полицейский
инспектор в Венеции допрашивал меня в связи  с  этим.  Он  поведал,  что
ранее допрашивал Дикки. Удивительно, но я действительно  не  подозревал,
что меня разыскивают. Не больно настойчиво, но все же разыскивают,  пока
не прочел сообщение в одной из здешних газет. Тогда я пошел в полицию  и
объявился собственной персоной.
   Несколько дней назад он решил, что лучше  самому  обрисовать  мистеру
Гринлифу все случившееся независимо от того,  говорили  ему  об  этом  в
полиции или нет, а также поведать, будто он был вместе с Дикки в Риме  в
то самое время, когда ему должно было быть известно, что его ищут. Кроме
того, это прекрасно сходилось со словами о  депрессии,  в  которую  впал
Дикки.
   - Мне трудно понять все это, - произнес Гринлиф. Он сидел на диване и
внимательно слушал Тома.
   - Теперь все это не имеет никакого значения, так как мы с  Дикки  оба
живы. Я рассказал обо всем этом только для  того,  чтобы  обратить  ваше
внимание на следующее: Дикки знал, что меня  разыскивают,  так  как  его
расспрашивали о моем местонахождении. Вероятнее всего, во время  первого
разговора в полиции он не знал точно, где я, но ему,  по