снимает квартиру. У него аренда на шесть месяцев, а чтобы все выглядело законно, и на винный завод он устроился на шесть месяцев. Да возьмите же сандвич!
     Уистер протянул ему тарелку, словно только что вспомнил о еде.
     Джонатан взял сандвич с языком. Другие были с салатом из шинкованной капусты и с маринованными огурцами.
     - Важно учесть, что из у-бана он выходит один на станции "Штайнштрассе" каждый день около шести пятнадцати. Он ничем не отличается от других деловых людей, возвращающихся из офисов. В это время мы и хотели бы с ним покончить. - Уистер положил свои костлявые ладони на колени. - Убийца стреляет один раз, если удастся - в спину, возможно, два раза - для надежности, бросает револьвер и - привет от дядюшки Боба, так, кажется, говорят англичане?
     Это выражение действительно было ему знакомо, он давным-давно его слышал.
     - Если все так просто, зачем я вам нужен? - Джонатан изобразил на лице вежливую улыбку. - Я, мягко говоря, любитель и только все испорчу.
     Уистер, казалось, не слышал его.
     - В у-бане, возможно, соберется небольшая толпа. Сколько человек - кто знает? Тридцать, может, сорок, если полицейские появятся достаточно быстро. Станция огромная, отсюда поезда уходят по главным направлениям. Вероятно, кого-то станут обыскивать. Ну, а если обыщут вас? - Уистер пожал плечами. - Револьвер уже выброшен. Вы обмотаете руку тонким чулком, а спустя несколько секунд после выстрела выбросите и чулок. Ни следов пороха на ваших руках, ни отпечатков пальцев на револьвере. С убитым вас ничто не связывает. Да до всего этого и дело не дойдет. Достаточно взглянуть на ваше французское удостоверение личности, к тому же у вас назначена встреча с доктором Венцелем. Вы вне всяких подозрений. Моя идея, наша идея, заключается в том, что для этого дела требуется человек, который никак не связан ни с нами, ни с клубами...
     Джонатан слушал молча. В день убийства, думал он, ему нужно быть в гостинице. Если полицейский спросит, где он остановился, не следует говорить, что он гостит у Уистера. А как же Карл и экономка? Им что-нибудь об этом известно? Можно ли им доверять? Чушь какая-то, сплошная чушь, думал Джонатан. Ему хотелось улыбнуться, но улыбка не получалась.
     - Вы устали, - сказал ему Уистер. - Хотите взглянуть на свою комнату? Габи уже отнесла туда ваш чемодан.
     Спустя пятнадцать минут Джонатан принял горячий душ и надел пижаму. Окно его комнаты выходило на улицу, как и два окна гостиной. Джонатан видел поверхность воды и огни вдоль берега, оказавшегося совсем близко, - то горели красные и зеленые фонари на привязанных лодках. Было темно. Все это создавало ощущение покоя и простора. По небу рыскал луч прожектора. Кровать, на которой ему предстояло спать, была полуторная, одеяло аккуратно откинуто. На столике возле кровати стоял стакан - похоже, с водой, и лежала пачка "Житан" из маисовой бумаги - его любимые сигареты, а также пепельница и спички. Джонатан отхлебнул немного из стакана и убедился, что это и в самом деле вода.

6

     Джонатан сидел на краю кровати и маленькими глотками пил кофе, который только что принесла Габи. Именно такой кофе он любил - крепкий, с добавлением жирных сливок. Джонатан проснулся в семь утра, потом опять уснул, пока в 10.30 Уистер не постучал в дверь.
     - Не извиняйтесь, я рад, что вы выспались, - сказал Уистер. - Габи готова принести вам кофе. Или вы предпочитаете чай?
     Уистер прибавил, что заказал Джонатану номер в гостинице, - по-английски ее название звучит как "Виктория". Они сходят туда до обеда. Джонатан поблагодарил его. О гостинице больше разговоров не было. Но это только начало, решил Джонатан, - так он думал и накануне. Если ему суждено осуществить план Уистера, он не должен быть гостем в этом доме. Джонатан, однако, был рад тому, что через пару часов его не будет под крышей дома Уистера.
     В полдень явился то ли приятель, то ли знакомый Уистера по имени Рудольф. Фамилию его Джонатан не разобрал. Это был молодой, стройный человек с прямыми черными волосами, нервный и учтивый. Уистер сказал, что он студент-медик. По-английски он, очевидно, не говорил. Глядя на него, Джонатан вспомнил фотографии Франца Кафки. Они все вместе сели в машину, за рулем которой сидел Карл, и отправились в гостиницу. На взгляд Джонатана, по сравнению с Францией все вокруг казалось таким новым. Он вспомнил, что Гамбург был разрушен во время войны. Машина остановилась на оживленной торговой улице возле гостиницы "Виктория".
     - Там все говорят по-английски, - сказал Уистер. - Мы вас подождем.
     Джонатан вошел в гостиницу. Коридорный у дверей взял у него чемодан. Он зарегистрировался, проследив, чтобы номер его английского паспорта записали правильно. Потом попросил отнести чемодан в номер, как велел ему Уистер. Судя по всему, гостиница была среднего класса.
     Затем они поехали обедать в ресторан. Карл остался в машине. Прежде чем принесли горячее, они выпили бутылку вина, стоявшую на столе, и Рудольф очень развеселился. Он говорил по-немецки, и Уистер перевел несколько его шуток. Джонатан думал о том, что в два часа ему нужно быть в больнице.
     - Ривз... - обратился Рудольф к Уистеру.
     Джонатану показалось, что Рудольф однажды уже произнес это имя, но на этот раз ошибки не было. Уистер - Ривз Мино - отнесся к случившемуся спокойно. Как и Джонатан.
     - Малокровие? - спросил Рудольф у Джонатана.
     - Хуже, - улыбнулся Джонатан.
     - Schlimmer <Хуже (нем.).>, - перевел Ривз Мино и дальше заговорил с Рудольфом по-немецки. Джонатану казалось, что немецкий Ривза не лучше его французского, но объясняться он может на обоих языках.
     Еда оказалась превосходной, порции огромные. Ривз захватил с собой сигары. Но не успели они их докурить, как настало время ехать в больницу.
     Больница располагалась в нескольких зданиях, стоявших среди деревьев на обширной территории. Вдоль дорожек росли цветы. Отвез их туда опять же Карл. Больничный флигель, куда вошел Джонатан, напоминал лабораторию будущего - комнаты по обеим сторонам коридора, как в гостинице, с той разницей, что в них стояли хромированные стулья и кровати, и освещены они были лампами дневного света или разноцветными светильниками. Пахло не дезинфицирующим средством, а каким-то таинственным газом, напоминавшим Джонатану тот, запах которого он чувствовал пять лет назад под рентгеновским аппаратом, который так и не помог ему справиться с болезнью. В таких местах простые смертные полностью отдают себя во власть всеведущих специалистов, подумал Джонатан и тотчас едва не потерял сознание от охватившей его слабости. Джонатан шел по, казалось, бесконечному коридору со звуконепроницаемым полом в сопровождении Рудольфа, который, если понадобится, мог бы выступить в роли переводчика. Ривз остался в машине с Карлом, но Джонатан не знал, станут ли они дожидаться, как и не знал, сколько продлится осмотр.
     Доктор Венцель, крупный мужчина с седыми волосами и усами, как у моржа, говорил немного по-английски, но длинные предложения составлять и не пытался. "Давно?" Шесть лет. Джонатана взвесили, спросили, не потерял ли он сколько-нибудь в весе за последнее время, раздели до пояса, пропальпировали селезенку. Врач все это время бормотал что-то по-немецки сестре, а та делала записи. Ему измерили кровяное давление, осмотрели веки, взяли анализы мочи и крови и, наконец, образец костного мозга с помощью инструмента, похожего на компостер, который работал быстрее и доставлял меньше дискомфорта, чем тот, которым пользовался доктор Перье. Осмотр занял минут сорок пять - не больше.
     Джонатан и Рудольф вышли из больницы. Машина стояла в нескольких ярдах среди других припаркованных машин.
     - Ну как?.. Когда будет ответ? - спросил Ривз. - Вернемся ко мне или поедете в гостиницу?
     - Благодарю вас, думаю, мне лучше в гостиницу, - Джонатан с облегчением опустился на заднее сиденье.
     Рудольф, похоже, вовсю расхваливал Венце-ля. Они подъехали к гостинице.
     - Мы заедем за вами перед ужином, - бодрым голосом произнес Ривз. - В семь.
     Джонатан взял ключ и поднялся в свой номер. Сняв пиджак, он повалился на кровать лицом вниз. Пролежав так минуты две-три, он резко поднялся и подошел к письменному столу. В ящике лежала писчая бумага. Он сел за стол и принялся писать:

     "4 апреля 19..
     Дорогая Симона!
     Меня только что осмотрели, результаты узнаю завтра утром. Очень хорошая больница, врач похож на самого императора Франца Иосифа, говорят, это лучший гематолог в мире! Каким бы ни был результат, мне будет гораздо легче, если я узнаю правду. Может, я вернусь домой еще до того, как ты получишь это письмо, если только доктор Венцель не захочет взять еще какие-нибудь анализы.
     Телеграфирую сейчас же, чтобы сообщить, что со мной все в порядке. Скучаю по тебе, думаю о тебе и Caillou <Камешек (фр.) - прозвище Джорджа.>.
A bientot, с любовью, Джон".

     Джонатан достал из чемодана свой лучший темно-синий костюм и повесил его в шкаф, затем спустился вниз, чтобы отправить письмо. Минувшим вечером в аэропорту он разменял десятифунтовый чек из старой книжки, в которой оставалось чека три или четыре. Симоне он отослал короткую телеграмму, сообщив, что с ним все в порядке, а подробности в письме. Потом вышел из гостиницы, отметил для себя название улицы и осмотрелся в поисках чего-нибудь запоминающегося. В глаза бросился огромный щит с рекламой пива. Теперь можно и прогуляться.
     На улице толпились прохожие, разносчики фруктов, попадались таксы на поводках, на каждом углу продавали газеты. Джонатан засмотрелся на красивые свитеры в одной из витрин. Его внимание привлек также голубой шелковый халат, висевший на фоне мягких белых овечьих кож. Он попытался было перевести цену на франки, но бросил, поскольку вовсе не собирался его покупать. Перейдя через оживленный проспект, по которому шли трамваи и автобусы, он оказался перед каналом с пешеходным мостом. Переходить на другую сторону он не стал. Пожалуй, можно выпить кофе. Джонатан приблизился к приятному на вид кафе с пирожными в витрине, со стойкой и маленькими столиками внутри, но заставить себя зайти не смог. Он понял, что боится результатов анализов, которые станут известны завтра. Его вдруг охватило знакомое ему чувство опустошенности, появилось ощущение, будто он выжат как лимон, а на лбу появилась испарина, словно сама жизнь покидала его вместе с потом.
     Еще Джонатан знал или, по крайней мере, подозревал, что завтра он получит липовые результаты. Джонатан не доверял Рудольфу. Студент-медик. Рудольф ничем не помог, да в его помощи и не было нужды. Сестра говорила по-английски. Возможно, Рудольф сам и напишет сегодня вечером липовый отчет. Или каким-то образом его подменит. Джонатан даже представил себе Рудольфа, который пробирается днем в больницу и крадет там больничные бланки. Только не сходи с ума, сказал себе Джонатан.
     Он повернул обратно к гостинице, стараясь выбрать путь покороче. Добравшись до "Виктории", он взял ключ и поднялся в номер. Снял башмаки, зашел в ванную, смочил полотенце и лег на кровать, накрыв полотенцем лоб и глаза. Спать ему не хотелось, но состояние было какое-то странное. Чудной этот Ривз Мино. Дать взаймы шестьсот франков совершенно незнакомому человеку, сделать это безумное предложение и пообещать больше сорока тысяч фунтов... Тут что-то не так. Ривз Мино никогда не добьется ничего путного. Ривз Мино живет в мире фантазий. Может, он и не мошенник, просто немного не в своем уме, из тех, кто воображает, будто обладает влиянием и властью.
     Джонатана разбудил телефонный звонок. Мужской голос произнес по-английски:
     - К вам джентльмен, сэр. Он здесь, внизу. Джонатан взглянул на часы - шел восьмой час.
     - Скажите ему, что я спущусь через пару минут.
     Джонатан вымыл лицо, надел свитер с высоким воротником, пиджак и взял пальто. В машине сидел один Карл.
     - Хорошо провели день, сэр? - спросил он по-английски.
     Они поболтали о том о сем, и Джонатан убедился, что у Карла неплохой запас английских слов. Интересно, подумал Джонатан, сколько иностранцев обхаживал Карл таким образом для Ривза Мино? И чем, по мнению Карла, Ривз занимается? А может, это ему и не нужно знать? И все-таки - чем же занимается Ривз?
     Карл остановил машину на том же наклонном подъезде к дому. На этот раз Джонатан один поднялся на третий этаж.
     Ривз Мино приветствовал Джонатана у дверей. Он был в серых фланелевых брюках и в свитере.
     - Заходите! Надеюсь, сегодня вы не волнуетесь?
     Они выпили виски. Стол был накрыт на двоих, из чего Джонатан заключил, что вечер они проведут вдвоем.
     - Мне бы хотелось, чтобы вы посмотрели на того человека, о котором я говорил, - сказал Ривз.
     Поднявшись с дивана, он подошел к своему бидермейерскому письменному столу и достал из ящика две фотографии. На одной из них был запечатлен в фас, а на другой - в профиль мужчина в группе из нескольких человек, склонившихся над столом.
     За таким столом играют в рулетку. Джонатан стал рассматривать фотографию, сделанную в фас, - снимок четкий, как фото на паспорт. Мужчине лет сорок, у него квадратное, мясистое лицо, какое бывает у многих итальянцев, от носа к уголкам толстых губ уже протянулись морщины. В темных глазах угадывалась усталость, почти испуг, и вместе с тем в слабой улыбке можно было прочитать: "И что я такого сделал, а?" Ривз заметил, что его зовут Сальваторе Бьянка.
     - Этот снимок, - Ривз указал на групповое фото, - был сделан в Гамбурге примерно неделю назад. Сам он никогда не играет, лишь наблюдает со стороны. Это тот редкий случай, когда он смотрит на колесо... Бьянка лично убил, наверное, дюжину человек, иначе он не был бы членом мафии, но как мафиозо он ничего собой не представляет. Ему всегда найдется замена. Его уберешь - найдутся другие...
     Ривз продолжал говорить, а Джонатан тем временем допил свое виски. Ривз налил ему еще.
     - Бьянка все время в шляпе - то есть, когда на улице. Фетровая шляпа, обычное твидовое пальто...
     У Ривза был проигрыватель, и Джонатан с удовольствием послушал бы какую-нибудь музыку, но ему казалось, что с его стороны будет неловко, если он об этом скажет, хотя ему нетрудно было вообразить, как Ривз бросится к проигрывателю и поставит то, что Джонатан пожелает.
     Наконец он перебил его:
     - Самый обыкновенный человек - шляпа надвинута на глаза, воротник пальто поднят, и вы хотите, чтобы его опознали в толпе лишь по этим двум фотографиям?
     - Один мой приятель поедет тем же маршрутом от станции "Ратхаус", где садится Бьянка, до станции "Мессберг" - это следующая и единственная остановка перед "Штайнштрассе". Смотрите!
     Ривз снова пустился в объяснения. Он показал Джонатану карту Гамбурга, которая складывалась гармошкой. Линии у-бана были изображены на ней голубыми точками.
     - Вы садитесь с Фрицем в у-бан на станции "Ратхаус". Фриц зайдет после обеда.
     "Мне жаль разочаровывать вас", - хотелось сказать Джонатану. Ему было немного неловко оттого, что он позволил Ривзу зайти в своих объяснениях так далеко. Или же он невольно подстрекал его к этому? Ну уж нет. Ривз затеял безумную игру. Он, вероятно, привык к таким вещам, и Джонатан, быть может, не первый, кому Ривз делает подобное предложение. Джонатан хотел спросить, первый он или нет, но Ривз продолжал долдонить.
     - Вполне может случиться так, что выстрелить придется еще раз. Мне бы не хотелось вводить вас в заблуждение...
     Джонатана порадовало, что в этом деле есть и плохая сторона. До сих пор Ривз представлял все в розовом свете - выстрелил, и привет от дядюшки Боба, потом карманы, полные денег и распрекрасная жизнь во Франции или еще где-нибудь, круиз вокруг света, все самое лучшее для Джорджа (Ривз спрашивал, как зовут его сына), обеспеченная жизнь для Симоны. "Как же я объясню ей, откуда все эти деньги?" - подумал Джонатан.
     - Это Aalsuppe <Уха с угрем (нем.).>, - сказал Ривз, беря в руку ложку. - Гамбург славится этим блюдом, а Габи любит его готовить.
     Уха с угрем оказалась замечательной. К ней было подано превосходное охлажденное мозельское вино.
     - В Гамбурге есть знаменитый зоопарк - Tierpark Гагенбека <Карл Гагенбек (1844-1913) - основатель крупнейшей в мире немецкой фирмы по торговле дикими животными.> в районе Зеттлинген. Совсем недалеко отсюда. Можем съездить туда завтра утром. Если только, - на лице Ривза вдруг появилось беспокойство, - не случится ничего непредвиденного. Я жду, чем разрешится одно дело. Сегодня или завтра утром станет ясно.
     Можно подумать, что зоопарк важнее всего.
     - Завтра утром мне нужно узнать в больнице результаты анализов. Я должен там быть в одиннадцать утра, - заметил Джонатан.
     Джонатан уже был в отчаянии, будто в одиннадцать утра он должен умереть.
     - Ну да, конечно. Что ж, в зоопарк можно сходить и днем. Звери находятся в естественной... естественной среде...
Sauerbraten <Жаркое (нем.).>. И красная капуста.
     В дверь позвонили. Ривз не двинулся с места. Спустя минуту вошла Габи и объявила, что пришел герр Фриц.
     Фриц, одетый в довольно поношенное пальто, держал в руках кепку. Лет ему было около пятидесяти.
     - Это Пол, - сказал Ривз Фрицу, указывая на Джонатана. - Англичанин. А это Фриц.
     - Добрый вечер, - произнес Джонатан.
     Фриц дружелюбно махнул рукой Джонатану. Суровый мужчина, подумал Джонатан, но улыбка у него приятная.
     - Присаживайся, Фриц, - предложил Ривз. - Стаканчик вина? Виски? - Ривз говорил по-немецки. - Пол - наш человек, - прибавил он по-английски, обращаясь к Фрицу.
     Он протянул Фрицу бокал с белым вином.
     Фриц кивнул.
     Джонатан улыбнулся про себя. Непомерно большие бокалы для вина казались ему реквизитом из опер Вагнера. Ривз между тем откинулся на спинку стула.
     - Фриц работает водителем такси, - пояснил он. - Не раз отвозил домой герра Бьянку, а, Фриц?
     Улыбнувшись, Фриц что-то пробормотал.
     - Вообще-то делал он это не часто, а лишь дважды, - продолжал Ривз. - Мы, конечно... - Он умолк, как бы раздумывая, на каком языке ему говорить дальше, и продолжил, обращаясь к Джонатану:
     - Бьянка, вероятно, не знает Фрица в лицо. Но если и знает, это не имеет большого значения, потому что Фриц выходит на станции "Мессберг". Все дело в том, что завтра вы встретитесь с Фрицем возле станции "Ратхаус", и тогда-то Фриц и покажет нашего... нашего Бьянку.
     Фриц кивнул, очевидно, все понимая. Значит, завтра. Джонатан молча слушал.
     - Итак, вы оба садитесь на станции "Ратхаус", это будет около шести пятнадцати. Лучше быть там незадолго до шести, потому что Бьянка по какой-нибудь причине может прийти и раньше, хотя, как правило, он появляется в шесть пятнадцать. Карл отвезет вас, Пол, так что вам не о чем беспокоиться. Близко друг к другу не подходите, но, возможно, Фрицу придется сесть в тот же вагон, в котором едете вы с Бьянкой, так ему будет легче на него указать. В любом случае Фриц выходит на станции "Мессберг", это следующая остановка.
     После этого Ривз сказал что-то по-немецки Фрицу и протянул руку.
     Фриц достал из внутреннего кармана небольшой черный револьвер и передал Ривзу. Ривз посмотрел на дверь, словно опасаясь, как бы в комнату не вошла Габи, но особой обеспокоенности при этом не выказал. Револьвер был чуть больше его ладони. Повертев его в руках, Ривз щелкнул затвором и заглянул в барабан.
     - Заряжен. Есть предохранитель. Вот. Вы ведь немного разбираетесь в револьверах, Пол?
     Кое-какое представление о них Джонатан имел. Ривз с помощью Фрица показал ему, как обращаться с револьвером. Предохранитель, вот что важно. Надо знать, как снимать с предохранителя. Револьвер был итальянского производства.
     Фриц собрался уходить. Он кивнул Джонатану, прощаясь.
     - Bis morgen! Um sechs! <До завтра! В шесть! (нем.)>
     Ривз проводил его до двери и вернулся из холла с коричневато-красным немного поношенным твидовым пальто.
     - Довольно просторное, - сказал он. - Примерьте.
     Джонатану не хотелось примерять его, но он по