них документы и деньги из бумажника Бернарда. Задержав дыхание, он втащил труп за ноги на кучу дров. Тело закоченело, одна рука откинулась в сторону. Том подправил ее ногой. Взяв канистру, он вылил половину бензина на плащ, как следует его пропитав. Сверху он навалил еще дров. Отойдя на несколько шагов, он зажег спичку и бросил ее.
     Желто-белое пламя вспыхнуло сразу. Прикрыв глаза, Том выбрался на место, где не было дыма. Треск стоял невообразимый. Он не смотрел, что там трещит.
     Вокруг не было ни души, даже птицы не летали. Том насобирал еще хвороста. Чем больше, тем лучше, подумал он. От костра валил густой белый дым.
     По дороге прошла какая-то машина - судя по рычанию мотора, грузовик. Его не было видно из-за деревьев. Звук мотора затих; Том надеялся, что водитель не остановился, чтобы выяснить, что происходит. Прошло минуты три или четыре, но никто не появлялся, так что, видимо, грузовик проследовал дальше. Взяв длинную палку, Том пододвинул к огню отпавшие в сторону сучья, стараясь не глядеть на труп. Он боялся, что делает все слишком неумело и что огонь недостаточно интенсивен для кремации. Значит, надо было поддерживать огонь как можно дольше. Часы показывали семнадцать минут третьего. От костра все-таки исходил сильный жар, и Том был вынужден подбрасывать хворост издали. Несколько минут он занимался этим. Когда пламя немного утихло, он приблизился к костру и закинул в него полуобгоревшие сучья. У него оставалось в запасе еще полканистры бензина.
     Он разработал план дальнейших действий. Собрав большую кучу хвороста, он кинул всю канистру прямо в костер. Тело, увы, все еще сохраняло свою форму, хотя и обуглилось. Одежда сгорела, а ботинки еще были целы. Когда он бросил канистру, она бухнула, как барабан, но не взорвалась. Он все время прислушивался, не раздадутся ли шаги или треск сучьев в лесу. Столб дыма мог привлечь чье-нибудь внимание. Том отошел на несколько ярдов от костра и сел спиной к нему, сняв плащ. Пускай погорит как следует минут двадцать. Он уже понял, что целиком труп не сгорит, кости останутся целы. Это означало, что придется копать еще одну могилу. Понадобится лопата. Купить где-нибудь? Том решил, что разумнее будет украсть.
     Когда Том вернулся к погребальному костру, то увидел, что он покрыт черным пеплом и лишь по краям были красные угольки. Он подтолкнул их в центр. Тело по-прежнему сохраняло свои очертания. Кремация не удалась. Том поколебался, решая, закончить ли работу сегодня же или оставить на следующий день, и решил закончить сегодня, если успеет до темноты. Потыкав тело своей длинной палкой, он почувствовал, что оно стало мягким, как желе. Нужно было раздобыть инструмент для рытья земли. Купленный чемоданчик он положил плашмя среди деревьев.
     Затем он чуть ли не бегом поднялся к дороге. Запах дыма был непереносим, и последние несколько минут он старался поменьше дышать. На поиски лопаты он отвел себе один час, но, может быть, столько времени и не понадобится. Том хотел бы, чтобы у него был хоть какой-нибудь план. Он чувствовал себя неуверенно, как неумелый новичок. Он пошел по дороге; в руках у него ничего не было. Вскоре стали попадаться отдельные дома - он находился вблизи того кафе, где Бернард пил красное вино. Ему попалось несколько симпатичных садов с застекленными теплицами, но не было видно никакой лопаты, очень кстати прислоненной к какой-нибудь кирпичной стене.
     - Gruss Gott! <Бог в помощь! (нем.).> - приветствовал его мужчина, копавший у себя в огороде грядку узкой и острой лопатой, которая очень пригодилась бы Тому.
     Том небрежно помахал в ответ и продолжал свой путь.
     Он набрел на автобусную остановку - вчера он ее не заметил. С другой стороны к остановке приближалась девушка. Видимо, скоро должен был подойти автобус. У Тома возникло желание сесть в этот автобус и забыть о трупе и о чемоданчике. Он прошел мимо девушки, не взглянув на нее и надеясь, что она его не запомнит. И тут он увидел на обочине ручную тачку, заполненную сухими листьями, поверх которых лежала лопата. Он не мог поверить своим глазам. Прямо подарок Всевышнего. Правда, не лучшего качества - лопата была тупой. Том замедлил шаги, вглядываясь в лес, - очевидно, кто-то оставил здесь все это на минуту.
     Подошел автобус. Девушка забралась в него и уехала.
     Том взял лопату и направился, как ни в чем не бывало, обратно, небрежно помахивая лопатой, как зонтиком, - только держал он ее, в отличие от зонтика, горизонтально.
     Вернувшись на место, Том бросил лопату на землю и опять пошел в лес за хворостом. Пока не начало темнеть, надо было набрать как можно больше дров. Ему пришла мысль, что череп необходимо уничтожить, и прежде всего зубы, а возвращаться сюда на следующий день он не хотел. Он вновь развел огонь и, взяв лопату, принялся рыть яму в том месте, где были сырые листья. Работать вилами было бы легче. Но, с другой стороны, можно было копать неглубоко - вряд ли останки Бернарда привлекут каких-либо животных. Устав, он подошел к костру и с ходу нанес удар лопатой по черепу. Толку от этого было мало. Но еще двумя ударами ему удалось выбить нижнюю челюсть, после чего он подгреб к голове еще сучьев.
     Затем он взял чемоданчик и расстелил на дне газеты. Нужно было взять с собой что-нибудь из останков. Только не руку и не ногу, подумал Том с отвращением. Может быть, какую-то часть туловища. Ткани были несомненно человеческими, их не спутаешь, например, с коровьими, подумал Том.
     Его начало тошнить, и он постоял какое-то время, прислонившись к дереву. Затем опять подошел с лопатой к костру и вырубил ею кусок тела в районе талии. Плоть была темной и сыроватой на вид. Том отнес это на лопате к чемоданчику и кинул в него. Чемоданчик он оставил открытым. После этого он обессилено лег на землю.
     Прошло около часа. Том не спал. Он видел, что его обволакивают сумерки, и вспомнил, что у него нет фонарика. Он поднялся на ноги. Новая попытка раздробить череп лопатой опять ничего не дала. Пытаться растоптать его ногами тоже было бесполезно. Нужен был большой камень. Том нашел камень и подкатил его к костру. Затем, собрав последние силы, он поднял камень и опустил его на череп. Камень остался лежать на месте, череп под ним был раздавлен. Том столкнул камень лопатой и быстро отступил назад от вспыхнувших розовато-рыжих языков пламени. Поковыряв лопатой, он извлек какую-то странную смесь из костей и, предположительно, верхних зубов.
     После этих энергичных действий ему стало легче. Он стал тушить костер. Оставшийся продолговатый предмет, как он надеялся, уже не был похож на человеческое тело. Том опять вернулся к могиле. Он сделал ее неширокой и довольно быстро добрался до глубины в три фута. Лопатой он подкатил дымящийся предмет к могиле, гася вспыхивавшие тут и там язычки пламени. Перед тем, как закопать труп, он убедился, что верхних зубов у него нет. Он сбросил останки в могилу, засыпал их землей и набросал сверху листьев. Некоторые из них слегка дымились. После этого он оторвал кусок газеты и завернул в него кости с верхними зубами и нижнюю челюсть.
     Затушив костер, он постарался сделать все возможное, чтобы угольки и искры не сыпались из него и не подожгли бы лес. Листья вокруг кострища он отгреб в сторону. Но становилось темно, и пора было уходить. Обложив маленький сверток в чемоданчике оставшимися газетами, он направился к дороге с чемоданчиком и лопатой в руках.
     Тачки на прежнем месте не было. Тем не менее, Том оставил лопату на обочине.
     Он прошел довольно приличный отрезок до следующей остановки и стал ждать автобуса. На остановке была какая-то женщина. Том не смотрел на нее.
     Подкатил, подпрыгивая на ухабах, автобус, выпустил часть пассажиров и взял новых. Том напряженно размышлял; мысль его работала в таких случаях толчками. Наверное, надо будет сказать, что они втроем - Том, Бернард и Дерватт - несколько раз встречались в Зальцбурге, чтобы поговорить. Дерватт собирался покончить с собой и хотел, чтоб его кремировали, - не в крематории, а на лоне природы. Он просил Тома и Бернарда сделать это. Том пытался отговорить их обоих, преодолеть их депрессию. Бернард был подавлен из-за размолвки с Цинтией (Джефф с Эдом подтвердят это), а Дерватт...
     Автобус остановился, и Том решил сойти, чтобы обдумать все во время ходьбы.
     - Я отнесу ваш чемоданчик, сэр? - Вопрос был задан привратником "Голденер Хирша".
     - О нет, благодарю вас, он очень легкий, - ответил Том. Он поднялся к себе в номер.
     Том вымыл лицо и руки, затем разделся и нырнул в ванну. Он сочинял разговоры, которые они якобы вели с Бернардом и Дерваттом в различных зальцбургских пивных и кафе. Он скажет, что Бернард увиделся с Дерваттом впервые после того, как тот уехал в Грецию пять с лишним лет назад. Когда Дерватт вернулся в Лондон, Бернард избегал встреч с ним, а когда он появился вторично, Бернарда в Лондоне не было, он уже уехал в Зальцбург. Бернард говорил с Томом в Бель-Омбр о Зальцбурге (что было правдой), а когда Дерватт позвонил Элоизе, она сообщила ему, что Том уехал в Зальцбург встретиться с Бернардом или найти его, так что Дерватт отправился туда тоже. Под каким именем путешествовал Дерватт? Пускай это останется тайной. Кому, например, известно, под каким именем он жил в Мексике? Не забыть бы предупредить Элоизу, чтобы она говорила (но только в том случае, если ее спросят), что Дерватт звонил ей в Бель-Омбр.
     Возможно, все это было пока недостаточно продумано, но для начала годилось.
     Он опять достал рюкзак Бернарда, чтобы внимательно просмотреть последние записи в дневнике. Запись от 5 октября гласила: "Иногда мне кажется, что я уже умер. От меня осталось ровно столько, чтобы осознать, что моя личность распалась и куда-то исчезла. Я никогда не был Дерваттом. Но являюсь ли я теперь Бернардом Тафтсом?"
     Это, конечно, нельзя было оставить, и пришлось вырвать всю страницу.
     Рядом с некоторыми рисунками в альбоме имелись примечания. Многие из них касались зеленого оттенка зальцбургских зданий. "У могилы Моцарта людно и шумно. И ни одного портрета, который можно было бы назвать хорошим", - прочел Том. Или: "Я часто гляжу на реку. Течение быстрое, и смотреть на него приятно. Может быть, лучшее, что я могу сделать, - это прыгнуть с моста как-нибудь ночью, когда поблизости никого не будет и никто не крикнет "Остановите его!""
     Это было как раз то, что нужно. Том захлопнул альбом и сунул его обратно в мешок.
     Но он забыл проверить, нет ли там каких-либо записей, касающихся его самого. Он еще раз просмотрел альбом, затем открыл коричневый блокнот. В нем были по преимуществу выдержки из записных книжек Дерватта, а последняя из собственных записей Бернарда была датирована тем числом, когда он был еще в Лондоне. Том Рипли там не упоминался.
     Том спустился в ресторан. Время было позднее, но что-то заказать было можно. Приступив к еде, Том сразу почувствовал себя лучше, а охлажденное белое вино стимулировало мысль. Он вполне может улететь уже завтра. Если его спросят насчет вчерашнего звонка Джеффу, он скажет, что хотел сообщить Джеффу о том, что Дерватт в Зальцбурге и поделиться с ним своим беспокойством по поводу художника. Он попросил Джеффа не сообщать никому, где находится Дерватт, - в первую очередь "широкой публике". Что касается Бернарда, то почему бы ему было не сказать Джеффу, что тот тоже в Зальцбурге, - Бернарда полиция не разыскивала. А в ночь после того, как они кремировали Дерватта, Бернард исчез, - по видимому, утопился в Зальцахе. Будет убедительнее, если сказать, что Бернард участвовал в кремации.
     Том понимал, что его обвинят в содействии самоубийству. Какое наказание за это полагается? Дерватт собирался принять большую дозу снотворного, скажет Том. Утром они втроем гуляли по лесу. Дерватт принял несколько таблеток еще до того, как встретился с ними. Они не смогли помешать ему принять остальные, и кроме того - в этом придется признаться - Том и не хотел противиться столь сильному желанию Дерватта, и Бернард тоже.
     Том вернулся в номер, открыл окно и достал чемоданчик из свиной кожи. Он вытащил из него сверток с зубами Бернарда - по весу не больше грейпфрута - и добавил вместо него немного газет. Он тут же закрыл чемоданчик - могла войти горничная (правда, постель уже была приготовлена). Оставив окно приоткрытым, он вышел на улицу, неся свой маленький сверток. Том прошел на тот мост, где он встретил Бернарда накануне, и прислонился к перилам так же, как и он. Когда рядом никого не было, Том разжал руки, и сверток упал в воду. Вслед за ним Том бросил кольцо Бернарда.
     На следующее утро Том заказал билеты на самолет и прошелся по магазинам в поисках подарков для Элоизы. Он выбрал зеленый жилет, шерстяной жакет такого же небесно-голубого оттенка, как пачка "Голуаз", и белую блузку с оборками, а себе купил более темный зеленый жилет и пару охотничьих ножей.
     На этот раз он летел на "Людвиге ван Бетховене".
     В восемь вечера Том был в Орли. Он показал пограничникам собственный паспорт, на который они взглянули мельком. Печатей не ставили. До Вильперса он доехал на такси. Он боялся, что у Элоизы будут гости, и оказался прав. Перед домом стоял приземистый старенький темно-красный "ситроен" супругов Грэ.
     Они ужинали в столовой. В камине уютно горел огонь.
     - Почему ты не позвонил? - упрекнула его Элоиза, но он видел, что она очень рада его возвращению.
     - Не прерывайте своей трапезы, - сказал он.
     - А мы как раз закончили, - отозвалась Аньес Грэ.
     И правда, они уже собирались перейти в гостиную пить кофе.
     - Вы ужинали, мсье Тоом? - спросила мадам Аннет.
     Том сказал, что ужинал, но кофе выпьет с удовольствием. Он объяснил гостям - как ему показалось, вполне убедительно, - что был в Париже у своего друга, чтобы помочь ему разрешить кое-какие проблемы. Чета Грэ не страдала излишним любопытством. Том спросил, каким образом Антуан, у которого было столько дел в Париже, оказался среди недели в Вильперсе.
     - Такая хорошая погода, что я решил сегодня поработать за городом, - ответил Антуан. - Делаю вид, что занимаюсь расчетами нового здания, а сам проектирую камин для одной из наших комнат.
     Похоже, только Элоиза заметила, что Том пребывает в не совсем обычном настроении.
     - Как прошла вечеринка у Ноэль? - поинтересовался он.
     - Очень весело! Всем не хватало тебя.
     - А как насчет этого таинственного Мёрчисона? - спросил Антуан. - Есть что-нибудь новое?
     - Да нет, они все еще ищут его. Миссис Мёрчисон приезжала к нам, чтобы поговорить со мной, - но Элоиза, наверное, вам об этом уже рассказала.
     - Нет, - ответила Аньес.
     - Я мало чем смог ей помочь, - сказал Том. - В Орли, между прочим, украли также принадлежавшую ее мужу картину Дерватта. - Об этом он мог говорить свободно, потому что это было правдой и к тому же сообщалось в газетах.
     После кофе Том попросил разрешения на минуту удалиться, чтобы распаковать чемодан. К его досаде, мадам Аннет уже отнесла вещи наверх, не обратив внимания на его просьбу оставить чемоданы внизу. Но он с облегчением увидел, что она не открывала чемоданы - наверное, потому, что у нее было много дел на кухне. Новый чемоданчик из свиной кожи Том засунул поглубже в шкаф, а большой чемодан с подарками открыл. Затем он спустился к гостям.
     Грэ были жаворонками и еще до одиннадцати отправились домой.
     - Уэбстер больше не звонил? - спросил Том.
     - Нет, - мягко ответила Элоиза по-английски. - Я могу сказать мадам Аннет, что ты был в Зальцбурге?
     Том улыбнулся с облегчением, поняв, что Элоиза на его стороне.
     - Да, и даже нужно ей это сказать. - Он хотел бы объяснить Элоизе, почему это нужно, но не мог говорить с ней об останках Бернарда-Дерватта в эту ночь - да и ни в какую другую. - Я объясню позже. А сейчас мне необходимо позвонить в Лондон. - Он заказал разговор со студией Джеффа.
     - Что было в Зальцбурге? Ты видел этого чокнутого? - спросила Элоиза, больше беспокоясь за Тома, нежели интересуясь Бернардом.
     Том бросил взгляд в сторону кухни, но мадам Аннет, пожелав им спокойной ночи, отправилась на покой и закрыла за собой дверь.
     - Чокнутого больше нет. Покончил с собой.
     - Vraiment? <В самом деле? (фр.).> Ты не шутишь?
     Но Элоиза видела, что он не шутит.
     - Нужно, чтобы все знали, что я ездил в Зальцбург, - сказал Том. Он опустился на пол рядом с ее стулом, положил на секунду голову к ней на колени, затем поднялся и поцеловал ее по очереди в обе щеки. - И кроме того, дорогая, я должен всем говорить, что Дерватт тоже умер в Зальцбурге. А если тебя спросят, то скажи, что Дерватт звонил из Лондона и хотел увидеться со мной, а ты ответила ему, что я уехал в Зальцбург. Запомнишь? Это нетрудно, потому что правда.
     Элоиза искоса взглянула на него с лукавым выражением в глазах.
     - Что такое правда и что не правда? - произнесла она философски. Это и в самом деле был философский вопрос, и Том предпочел оставить ответ на него философам.
     - Давай поднимемся, и я докажу тебе, что был в Зальцбурге. - Взяв ее за руки, он поднял ее со стула.
     В комнате Том показал ей подарки. Элоиза примерила зеленый жилет и голубой жакет. Все было ей впору.
     - Ты купил новый чемодан! - сказала Элоиза, заглянув в шкаф.
     - Да, но в нем нет ничего интересного, - сказал Том по-французски, и в это время зазвонил телефон. Он замахал на Элоизу, чтобы она оставила коричневый чемоданчик в покое. Телефонистка сообщила, что студия Джеффа не отвечает. Он велел ей дозвониться во что бы то ни стало. Время шло к полуночи.
     Том залез под душ, продолжая разговаривать с Элоизой.
     - Так, значит, Бернард мертв? - спросила она.
     Том был несказанно рад, что он дома, что он чувствует под ногами знакомую ванну. Он надел шелковую пижаму. Надо было объясниться с Элоизой, но он не знал, с чего начать. В это время опять зазвонил телефон.
     - Если ты будешь внимательно слушать, то все поймешь, - сказал он.
     - Алло? - раздался голос Джеффа.
     Том выпрямился и произнес торжественным тоном:
     - Алло, это Том. Я звоню, чтобы сообщить, что Дерватт умер... В Зальцбурге.
     Джефф начал заикаться и мекать, как будто его телефон прослушивался. Том продолжал разыгрывать обыкновенного законопослушного гражданина:
     - Я еще не сообщал полиции. О смерти... Об обстоятельствах, в которых это произошло, я не могу говорить по телефону.
     - Ты... едешь в Лондон?
     - Нет, не еду. Сообщи, пожалуйста, Уэбстеру, что я тебе звонил и что я ездил в Зальцбург искать Бернарда... Но в связи с Бернардом сейчас важно только одно: надо обязательно сходить к нему домой и уничтожить все следы Дерватта. Ты сможешь?
     Джефф понял, что он имеет в виду. Они с Эдом были знакомы с консьержем и могли взять у него ключи от квартиры, сказав, что Бернард просил их переслать ему кое-что из вещей. Том надеялся, что им удастся вынести все наброски и, может быть, незаконченные картины, которые они найдут там.
     - Обыщите квартиру как следует, - сказал Том. - Теперь о Дерватте. Он звонил несколько дней назад моей жене, и она сказала ему, что я в Зальцбурге.
     - А зачем Дерватт...
     Том понял, что Джефф хочет спросить, зачем Дерватт поехал в Зальцбург.
     - Это неважно. Главное, скажи Уэбстеру, что я хотел бы увидеться с ним. У меня есть новости для него.
     Том положил трубку и повернулся к Элоизе. Он неуверенно улыбнулся ей, не зная, как она восприняла все это. Но, в конце концов, он же справился с проблемой, разве не так?
     - Каким образом, - спросила Элоиза по-английски, - Дерватт мог умереть в Зальцбурге, если он умер три года назад в Греции, как ты говорил мне?
     - Понимаешь, дорогая, надо доказать, что он умер. Я проделал все это, чтобы сохранить добрую память о Филипе Дерватте.
     - Но как можно похоронить человека, давно утопившегося?
     - Оставь эти заботы мне. Я должен... - Он взглянул на свои часы, лежавшие на ночном столике. - Я должен кое-что сделать. Это займет полчаса, а потом я буду свободен и...
     - Ч