подоткнув газеты со всех сторон. Том убедился, что Джонатан знает, как управлять "рено", показал ему, где включать "поворотники", ближний и дальний свет.
     - Отлично, заводите машину. Я закрою дом.
     Том вошел в дом, оставил зажженной одну лампу в гостиной, затем вышел, закрыл за собой дверь и запер ее на два замка.
     Том уже объяснил Джонатану, что их первой остановкой будет Сане, потом Труа. От Труа они поедут дальше на восток. У Тома в машине имелась карта. Первый раз они встретятся на вокзале Санса. Том положил термос в машину Джонатана.
     - Вы хорошо себя чувствуете? - спросил Том. - Как только захотите выпить кофе, сразу же останавливайтесь.
     Том бодро помахал ему рукой.
     - Выезжайте первым. Я закрою ворота. Потом я вас обгоню.
     И Джонатан поехал первым. Том закрыл ворота и повесил на них висячий замок, и уже вскоре обогнал Джонатана, взяв курс на Сане, который находился лишь в получасе езды. Джонатан, похоже, чувствовал себя в "рено" превосходно. Том коротко переговорил с ним в Сансе. В Труа они снова должны были встретиться на вокзале. Том не ориентировался в этом городе, а на трассе ехать друг за другом было небезопасно, но путь к la gare <Вокзал (фр.).> был довольно хорошо обозначен в каждом населенном пункте.
     Том добрался до Труа примерно в час ночи. Он уже с полчаса не видел за собой Джонатана. Зайдя в привокзальное кафе, он выпил кофе, потом взял еще одну чашку и все смотрел сквозь стеклянную дверь, ожидая, когда на парковке перед вокзалом появится "рено". Наконец Том расплатился и вышел на улицу. По пути к своей машине, он заметил "рено", который как раз въезжал на парковку. Том махнул рукой, и Джонатан его увидел.
     - Вы в порядке? - спросил Том. На его взгляд Джонатан выглядел неплохо. - Если хотите выпить здесь кофе или зайти в туалет, отправляйтесь лучше один.
     Джонатан не хотел ни того, ни другого. Том уговорил его выпить кофе из термоса. Том видел, что никто за ними не наблюдает. Только что подошел поезд, и человек десять-пятнадцать направились к своим припаркованным машинам или к автомобилям встречающих.
     - Отсюда поедем по дороге номер девятнадцать, - сказал Том. - Наша цель - Бар... Бар-сюр-Об, там снова увидимся на станции. Хорошо?
     Том сел в машину и отправился в путь. На трассе стало свободнее. Машин было мало, не считая двух-трех тяжеловесных грузовиков. Их прямоугольные задние борта были обозначены белыми или красными огнями. Том подумал, что водители грузовиков ничего не видят, и уж точно не заметят два трупа в багажнике "ситроена" под газетами - такой незначительный груз в сравнении с тем, что везут они. Том ехал не быстро - не больше девяноста километров, или примерно пятьдесят пять миль в час. На вокзале в Баре они с Джонатаном высунулись из окон, чтобы переброситься несколькими словами.
     - Бензин кончается, - заметил Том. - Я хотел бы доехать до Шомона, поэтому остановлюсь на следующей заправке, хорошо? И вы сделайте то же самое.
     - Ладно, - ответил Джонатан.
     Стояла глубокая ночь - два пятнадцать - Держитесь дороги номер девятнадцать. Увидимся на вокзале в Шомоне.
     На выезде из Бара Том заехал на заправочную станцию "Тотал". Он как раз расплачивался, когда сзади подъехал Джонатан. Том закурил, стараясь не смотреть на Джонатана. Решив размяться, он походил взад-вперед. Потом сел в машину, отъехал немного и зашел в туалет. До Шомона оставалось сорок два километра. Том прибыл туда в 2.55. У вокзала даже такси не было видно, стояли лишь несколько припаркованных машин. Поездов сегодня больше не ожидалось. Привокзальный бар-кафе был закрыт. Когда подъехал Джонатан, Том подошел к "рено" и сказал:
     - Следуйте за мной. Я поищу место поспокойнее.
     Джонатан устал, но это была просто усталость, а не упадок сил: он чувствовал, что может ехать еще несколько часов. "Рено" двигался уверенно и быстро, требуя минимальных усилий с его стороны. Местность Джонатану была совершенно незнакома. Но это не имело для него никакого значения. Ехать было легко - он просто держал в поле зрения красные габаритные огни "ситроена". Том теперь ехал медленнее, дважды останавливался возле второстепенных дорог, чтобы осмотреться, потом двигался дальше. Ночь стояла черная, звезд не было видно, во всяком случае, приборная панель светила ярче. Мимо Джонатана в противоположном направлении проехали две машины, и один грузовик его обогнал. Потом Джонатан увидел, как замигал правый "поворотник" "ситроена", и машина Тома свернула вправо. Джонатан последовал за ним. Оказавшись на узкой темной дороге, он с трудом различал, куда едет. Грунтовая дорога вела в лес. Она была такой узкой, что на ней не смогли бы разъехаться две машины. Такие дороги часто встречаются в сельской местности Франции. Ими пользуются фермеры или заготовители дров. Кусты мягко скребли о передние крылья машины, то и дело попадались рытвины.
     Машина Тома остановилась. Сделав большой крюк, они отъехали от главной дороги ярдов на двести. Том выключил огни, но когда открыл дверь, в салоне зажегся свет. Оставив дверь открытой, Том направился к Джонатану, энергично размахивая руками. Джонатан выключил двигатель своей машины, фары погасли. Фигура Тома в мешковатых брюках, зеленом вельветовом пиджаке на мгновение показалась Джонатану сотканной из света. Джонатан прикрыл глаза.
     Том подошел к окну машины Джонатана.
     - Через пару минут все будет кончено. Отъезжайте футов на пятнадцать. Вы знаете, как включается задняя передача?
     Джонатан включил двигатель. Зажглись огни заднего хода. Когда он остановился, Том открыл багажник "рено" и достал канистру. Фонарик был у него в руке.
     Том облил бензином газеты, которыми были прикрыты трупы, потом их одежду. Он плеснул немного бензина на крышу и на обивку переднего сиденья - к сожалению, обивка оказалась синтетическая, а не из ткани. Том посмотрел наверх, туда, где сходились, почти закрывая дорогу ветви деревьев - листья были молодые, еще не набравшие летней зрелости. Часть из них сгорит, но ради благого дела. Том потряс канистру, и последние капли упали на пол машины, где валялось разное тряпье, недоеденный сандвич, старый дорожный атлас. Джонатан медленно шел к нему.
     - Приступим, - тихо произнес Том и зажег спичку.
     Переднюю дверь машины он оставил открытой. Спичку бросил на газеты, и те тотчас вспыхнули желтым пламенем.
     Том сделал шаг назад и, оступившись, схватился за руку Джонатана.
     - В машину! - прошептал Том и заспешил к "рено".
     Улыбаясь, он сел за руль. "Ситроен" разгорался все сильнее. В середине крыши свечой поднималось тонкое желтое пламя.
     Джонатан сел рядом.
     Том включил мотор. Он тяжело дышал, но скоро его обуял смех.
     - По-моему, здорово!.. А вы как думаете? Просто замечательно!
     Огни "рено" выхватили разраставшееся пламя, которое на секунду побледнело в свете фар. Том дал задний ход, притом довольно резко. Он обернулся, чтобы посмотреть в заднее окно.
     Джонатан не отрывал взгляда от горящей машины, пока она совсем не исчезла из виду за деревьями.
     Они выехали задом на главную дорогу, и Том выпрямился.
     - Отсюда ее не видно? - спросил Том, набирая скорость.
     Сквозь деревья Джонатан различал еще какой-то свет, точно от светлячка, но потом и он исчез. Или ему привиделось?
     - Ничего не видно. Ничего. Джонатана вдруг охватил страх - не забыли ли они чего-нибудь? А может, огонь погас? Но он знал, что это невозможно. Деревья заслонили собой огонь, совсем его скрыли. И все же кто-нибудь набредет на это место. Когда? Что там останется? Том рассмеялся.
     - Они сгорят, сгорят дотла! А мы чисты!
     Джонатан увидел, как Том взглянул на спидометр, стрелка которого приближалась к ста тридцати. Том снизил скорость до ста.
     Том напевал какую-то неаполитанскую песенку. Он чувствовал себя отлично, совсем не устал, даже курить ему не хотелось. В жизни не так много удовольствий, которые могли бы сравниться с устранением мафиози. И все же...
     - И все же... - бодро начал Том. - Да?
     - Пару устранишь - и что с того? Точно двух тараканов раздавил, а их снова полон дом. Впрочем, я верю, что все равно надо бороться, и, кроме того, приятно время от времени давать знать мафиози, что есть люди, которые способны уменьшать их ряды. К сожалению, в нашем случае они сочтут, что Липпо и Энджи достала другая семья. Я, по крайней мере, надеюсь, что они подумают именно так.
     Джонатана потянуло в сон. Он сопротивлялся как мог - сел, выпрямив спину, сжал руки в кулаки, так что ногти впились в ладони. Боже мой, думал он, сколько еще часов пройдет, пока они доберутся до дома - до его дома или до Бель-Омбр. Том был свеж как утренняя роса и распевал по-итальянски песню, которую до этого насвистывал:

     ...papa ne meno
     Como faremo fare l'amor?
     <Папа не позволяет
     Что же будет с нашей любовью? (итал.)>

     Том продолжал болтать. Теперь он рассказывал о своей жене, которая собиралась пожить с друзьями в каком-то домике в Швейцарии. Джонатан почти совсем проснулся, когда Том произнес:
     - Откиньтесь назад, Джонатан, и спите. Какой смысл бодрствовать? Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете?
     Джонатан и сам не знал, как себя чувствует. Он ощущал некоторую слабость, но такое с ним бывало часто. О том, что только что произошло, о том, что происходило в данный момент, Джонатан боялся думать - сгоревшие мясо и кости будут тлеть еще несколько часов. Джонатаном вдруг овладела грусть, затмившая все остальные чувства. Как бы ему хотелось забыть последние несколько часов, стереть их из памяти. Но он был там, он действовал, помогал. Джонатан откинул голову и стал засыпать. Том оживленно говорил что-то, будто беседовал с человеком, который отвечает ему время от времени. Джонатан вообще никогда не видел Тома в таком хорошем настроении. Интересно, что я скажу Симоне, думал Джонатан. Одна лишь мысль о том, что ему придется что-то ей объяснять, действовала на него угнетающе.
     - Когда мессы поют по-английски, - говорил Том, - меня это, знаете ли, просто приводит в замешательство. Невольно начинаешь сомневаться, верят ли эти люди в то, о чем поют. Стоит услышать мессу на английском... возникает такое чувство, будто хор не в своем уме или же это сборище лжецов. Вы не согласны? Сэр Джон Стэйнер <Сэр Джон Стэйнер (1840-1901) - английский органист, автор духовной музыки.>...
     Машина остановилась, и Джонатан проснулся. Том встал на обочине. Улыбаясь, он пил кофе из крышки термоса и предложил Джонатану. Джонатан выпил немного. Затем они двинулись дальше.
     Над деревней, которую Джонатан никогда раньше не видел, занимался рассвет. Джонатан окончательно проснулся. Стало совсем светло.
     - До дома всего двадцать минут ходу! - весело проговорил Том.
     Джонатан пробормотал что-то и снова прикрыл глаза. Теперь Том говорил о клавесине, о своем клавесине.
     - Насчет Баха скажу так: слушая его, тотчас становишься цивилизованным человеком. Пусть это всего лишь фраза...

21

     Джонатан открыл глаза. Ему показалось, что он слышит, как играют на клавесине. Так и есть. Ему это не приснилось. Да он, в общем, и не спал. Музыка доносилась снизу. Музыкант сбивался, и все начиналось сначала. Сарабанда, кажется. Джонатан с трудом поднял руку и взглянул на часы: 8.38. Что-то сейчас делает Симона? Что она думает?
     Джонатан чувствовал изнеможение. Он уткнулся в подушку, стараясь забыться. Перед тем как лечь, он принял горячий душ, по настоянию Тома надел пижаму. Том дал ему новую зубную щетку и сказал: "Поспите хоть пару часов. Еще очень рано". Это было около семи утра. А теперь надо подниматься. Надо как-то успокоить Симону, поговорить с ней. Но Джонатан лежал неподвижно, прислушиваясь к звукам клавесина.
     Теперь Том подбирал что-то на басах, и мелодия звучала правильно. Это были самые низкие ноты, которые можно было взять на клавесине. Как сказал Том, тотчас становишься цивилизованным человеком. Джонатан заставил себя подняться и вылез из-под бледно-голубых простыней и синего шерстяного одеяла. Пошатываясь, но стараясь держаться прямо, он с усилием направился к двери, босиком спустился по лестнице.
     Перед Томом стояла нотная тетрадь, он читал с листа. Теперь зазвучали верхние ноты. Солнечный луч пробивался сквозь слегка раздвинутые занавески на окнах и падал на левое плечо Тома, освещая золотой узор на его черном халате.
     - Том?
     Том тотчас обернулся и поднялся.
     - Да?
     При виде встревоженного лица Тома Джонатану стало плохо. В следующую минуту он лежал на желтом диване. Том вытирал ему лицо мокрым посудным полотенцем.
     - Чаю? Или бренди?.. Есть у вас при себе какие-то таблетки?
     Джонатан чувствовал себя ужасно, это ощущение было ему знакомо, и единственное, что могло помочь, - это переливание крови. Ему не так давно его делали. Беда в том, что сейчас он чувствовал себя хуже, чем обычно. Может, потому что не спал всю ночь?
     - Что? - переспросил Том.
     - Думаю, мне лучше поехать в больницу.
     - Поедем вместе, - сказал Том. Он вышел и вернулся с бокалом.
     - Это бренди с водой, если захотите. Оставайтесь здесь. Я на минутку.
     Джонатан закрыл глаза. На лбу у него лежало мокрое полотенце, конец которого прикрывал одну щеку. Ему было холодно, и он чувствовал себя таким обессиленным, что не мог даже пошевелиться. Казалось, прошла всего минута, когда вернулся Том. Он переоделся и принес Джонатану его одежду.
     - Кстати, если вы наденете ботинки и мое пальто, то вам не нужно будет переодеваться, - сказал Том.
     Джонатан последовал его совету. Они снова сели в "рено" и направились в Фонтенбло. Одежда Джонатана, аккуратно свернутая, лежала между ними. Когда они подъехали к больнице, Том спросил, знает ли Джонатан точно, куда им ехать, чтобы переливание сделали немедленно.
     - Мне нужно переговорить с Симоной, - сказал Джонатан.
     - Мы обязательно это сделаем, вернее вы. На этот счет не беспокойтесь.
     - Вы не могли бы съездить за ней? - спросил Джонатан.
     - Хорошо, - пообещал Том.
     До этого момента он не тревожился насчет Джонатана. Симона терпеть его не может, но ведь она поедет повидать своего мужа - с Томом или сама по себе.
     - У вас дома все еще нет телефона? - Нет.
     В больнице Том подошел к регистраторше. Она поздоровалась с Джонатаном так, будто знала его. Том держал Джонатана за руку. Передав его на попечение лечащему врачу, Том сказал:
     - Я сделаю так, что Симона приедет, Джонатан. Не волнуйтесь.
     У регистраторши он спросил:
     - Как вы думаете, переливание поможет?
     Она дружелюбно кивнула, и Том больше вопросов не задавал, так и не поняв, знает ли она сама, о чем говорит. Лучше бы он поинтересовался у врача. Том сел в машину и поехал на улицу Сен-Мерри. Ему удалось найти место для парковки в нескольких ярдах от дома. Выйдя из машины, он направился к каменным ступеням с черными перилами. Он не спал всю ночь, неплохо было бы побриться, но зато у него есть известие для мадам Треванни, которое может показаться ей интересным. Он позвонил в звонок.
     Дверь никто не открывал. Том снова позвонил и огляделся, нет ли где Симоны. Сегодня воскресенье, без десяти десять, не рыночный день в Фонтенбло, но она вполне могла выйти за покупками или отправиться с Джорджем в церковь.
     Том медленно спустился по ступеням, и, сойдя на тротуар, увидел Симону, двигавшуюся в его сторону. Рядом с ней шел Джордж. Симона несла корзинку для продуктов.
     - Bonjour, мадам, - вежливо произнес Том, не обращая внимания на ее очевидную враждебность, и продолжал:
     - Я всего лишь хотел передать вам известие о вашем муже. Bonjour, Джордж.
     - Мне от вас ничего не нужно, - сказала Симона, - я хочу знать только одно - где мой муж?
     Джордж настороженно и выжидающе смотрел на Тома. Глаза и брови у него были отцовские.
     - С ним, я думаю, все в порядке, мадам, но он... - Тому не хотелось говорить это на улице. - В настоящий момент он в больнице. Думаю, предстоит переливание крови.
     Вид у Симоны был такой, что она вот-вот выйдет из себя, - как будто Том в этом виноват.
     - Пожалуйста, могу я поговорить с вами у вас в доме, мадам? Так будет гораздо легче.
     Немного поколебавшись, Симона согласилась. Наверное, из любопытства, подумал Том. Она открыла дверь ключом, достав его из кармана пальто. Том заметил, что пальто не новое.
     - Что с ним? - спросила она, когда они очутились в небольшом холле.
     Том вздохнул и заговорил спокойным тоном.
     - Мы вынуждены были ехать всю ночь. Думаю, он просто устал. Но... я подумал, что вас нужно известить. Я только что отвез его в больницу. Ходить он может. Я уверен, он вне опасности.
     - Папа! Хочу видеть папу! - произнес Джордж довольно нетерпеливо, будто папа требовался ему со вчерашнего вечера.
     Симона поставила корзинку.
     - Что вы сделали с моим мужем? Он теперь не такой, как раньше - он стал другим, с тех пор как познакомился с вами, мсье! Если вы снова встретитесь с ним, я... я вас...
     По-видимому, только присутствие сына удерживало ее от того, чтобы сказать, что она убьет его, - так решил Том.
     - Как он оказался в вашей власти? - спросила она с горечью, стараясь взять себя в руки.
     - Он не в моей власти, и ничего подобного никогда не было. Ну а теперь, я думаю, дело сделано, - ответил Том. - Объяснить что-либо сейчас невозможно.
     - Какое дело? - спросила Симона.
     И прежде чем Том успел открыть рот, продолжала:
     - Вы, мсье, мошенник, и вы портите других людей! В какой шантаж вы его втянули? И зачем?
     Шантаж - это так далеко от того, что произошло на самом деле, что Том стал запинаться, когда заговорил:
     - Мадам, никто не берет у Джонатана деньги. У него вообще никто ничего не отнимает. Совсем наоборот. И он не сделал ничего такого, чтобы кто-то получил над ним власть.
     Том говорил с искренним убеждением, ему только так и следовало говорить, потому что Симона являла собою образец добродетельной и честной жены, ее красивые глаза сверкали, и, сдвинув брови, она взирала на него с величием Ники Самофракийской <Мраморная статуя богини победы, созданная около 190 г. до н. э. Хранится в Лувре.>.
     - Мы просто ночью убрали за собой, - нехотя признался Том.
     По-французски он мог бы выразиться и красноречивее, но этот дар неожиданно покинул его.
     Его слова звучали оскорбительно для стоявшей перед ним добродетельной супруги.
     - Убрали что? - Она наклонилась, чтобы взять корзинку. - Мсье, я буду вам признательна, если вы покинете этот дом. Благодарю вас за сведения о местонахождении моего мужа.
     Том кивнул.
     - Я бы с радостью отвез вас и Джорджа в больницу, если пожелаете. Моя машина рядом.
     - Merci, non <Спасибо, нет (фр.).>.
     Она стояла вполоборота к нему посреди прихожей и ждала, когда он уйдет.
     - Пойдем, Джордж.
     Том открыл дверь и вышел. Он сел в машину, подумал, не съездить ли в больницу, чтобы узнать, как там Джонатан, ведь Симона доберется туда на такси или пешком не раньше, чем через десять минут. Но он решил, что лучше будет позвонить из дома, и поехал домой. Приехав, он передумал звонить. Симона, наверное, уже в больнице. Кажется, Джонатан говорил, что переливание займет несколько часов. Том надеялся, что это не кризис, не начало конца.
     Он включил для поднятия настроения радиостанцию "Франс Мюзик", раздвинул пошире портьеры, чтобы в комнату проникли солнечные лучи, и прибрался на кухне. Налив стакан молока, поднялся наверх, снова надел пижаму и лег в постель. Побриться можно будет и потом.
     Том надеялся, что Джонатан все уладит с Си-моной. Но проблема оставалась та же: как на них вышла мафия и нет ли связи между мафией и двумя немецкими врачами?
     Эта неразрешимая проблема начала убаюкивать Тома. А Ривз? Что с Ривзом в Асконе? Ох уж этот Ривз. Где-то в глубине души Том испытывал к нему симпатию. Время от времени Ривз совершал необдуманные, безумные поступки, но у него все-таки есть сердце.

***

     Симона сидела возле кровати, на котор