и, которая завидует мисс Рэйби и вообще всем, кто  красив
и добр, и преследует, если я не ошибаюсь, кое-какие собственные цели.


Малая классная

     Малой классной называется небольшая комната в дальнем  конце  школьного
здания. Через  малую  классную  ход  в  квартиру  доктора  Роззги;  и  здесь
занимается со своими учениками мисс Рэйби. В ее ведении человек шесть совсем
маленьких крошек, которых она обучает на  свой  простой  лад,  пока  они  не
вырастут или не приобретут знаний настолько, чтобы  оказаться  пригодными  к
переходу в большую классную. Многие из них торопятся поскорее  получить  это
повышение, - бедные простачки, не ведающие,  как  и  взрослые,  собственного
блага!
     А она еще ведет учет расходам, выписывает счета, заведует бельем и всей
школе пришивает оторванные пуговицы.  Кто  не  согласился  бы,  чтобы  такая
девушка пришивала ему пуговицы у его домашнего очага? Но - бейся  спокойней,
о глупое сердце!
     Мисс  Рэйби  приходится  доктору  Роззги  племянницей.  Ее  мать   была
красавица (и, стало быть, отнюдь не походила на старую Зоэ): она вышла замуж
за бывшего ученика школы, который стал капитаном в Ост-Индском корпусе и был
вскоре убит при осаде Бхартпура. Вот откуда в школе доктора  Роззги  столько
учеников из Индии, - Рэйби пользовался любовью сослуживцев, и  когда  доктор
Роззги принял к себе сироту-племянницу, это составило  хорошую  рекламу  его
школе.
     Диву даешься, как весело и радостно делает эта маленькая труженица свою
работу. Утром она первая на ногах, а  ночью  последней  ложится  в  постель,
чтобы переделать все дела. А когда она провожает в гости тетку и  кузину,  у
нее даже в мыслях нету, что хорошо бы и ей поехать вместе с ними.  Настоящая
Золушка, но только Золушка,  которая  рада  оставаться  дома,  рада  терпеть
помыкання старой Зоэ и тушеваться перед  сомнительной  красотой  Розы,  рада
сделать все, что ей только  под  силу,  чтобы  отплатить  за  доброту  дяде,
принявшему к себе сироту.
     Словом, она выполняет работу трех горничных и получает жалованье одной.
И так благодарна, если доктор покупает ей новое платье, словно он одарил  ее
несметным сокровищем. Его шуткам она ото всей души смеется, брань старой Зоэ
выслушивает с кротостью,  искренне  восхищается  Розой  и  только  старается
скрыться с глаз, тогда на сцене появляется зеленая физиономия Джека  Роззги:
его она не выносит и всегда находит какое-нибудь  срочное  дело,  стоит  ему
оказаться поблизости.
     Но зато когда к ней подходят некоторые  другие...  Не  хочу  показаться
самонадеянным, но мне кажется... я думаю... по-моему, я произвел кое на кого
довольно благоприятное впечатление. Однако - ни слова  более  об  этом.  Мне
приятно видеть ее, потому что она неизменно в хорошем настроении, потому что
она всегда любезна, потому что она  скромна,  потому  что  она  любит  своих
бедных малышей, - а среди них многие сироты, -  потому  что  она  прелестна,
или, во всяком случае, так мне кажется, а разве это не одно и то же?
     Хотя она ласкова со всеми,  надо  -  увы!  -  признаться,  что  у  нее,
несомненно, есть любимчики. Им она приносит пирожные от дядюшкина стола;  их
закармливает по секрету вареньями и соленьями  старой  Зоэ;  она  тратит  на
подарки любимцам свои скудные шиллинги и часами  рассказывает  им  сказки  и
разные истории. Есть у нее  одна  особенно  грустная  история:  о  мальчике,
который давно умер. Малышам никогда не надоедает слушать ее, а одному из них
мисс Рэйби даже показывала локон бедного  мальчика,  который  она  хранит  в
своей рабочей шкатулке.


Любящие братья

                       Мелодрама в нескольких раундах

Доктор  Роззги,  мистер  Типпер,  дядюшка  братьев  Боксол,  Боксол-старший,
       Боксол-младший, Браун, Джонс, Смит, Робинсон и Тиффин-младший.

     Браун. А ну, дай ему, старый Боксол!
     Джонс. Всыпь ему как следует, юный Боксол!
     Робинсон. Наддай, наддай, старый Боксол!
     Смит. Два против одного за юного Боксола!

                          Вбегает Тиффин-младший.

     Тиффин-младший. Эй, Боксолы! Вас спрашивают.
     Доктор Роззги (в дверях мистеру  Типперу).  Все  ученики  нашей  школы,
дражайший сэр, их нежно любят; ваши племянники - гордость  моего  заведения.
Прекрасно воспитанные, аккуратные, примерные мальчики. Войдем же и  поглядим
на них, когда они углублены в занятия.

                       Входят доктор и мистер Типпер.
                                Немая сцена.


Самый плохой ученик

     Мы, которые обладаем  столь  превосходными  умственными  способностями,
должны с большой нежностью и сочувствием относиться к бедным  созданиям,  не
наделенным нашими  необыкновенными  талантами.  Неспособные  ученики  всегда
вызывали мою симпатию, - еще когда я  сам  был  школьником,  плохие  ученики
неизменно числились среди ближайших моих товарищей; и выросли из них, кстати
сказать, вовсе не такие уж тупицы; между тем как иные шустрые  юнцы,  целыми
ярдами тянувшие наизусть латинские гекзаметры и с легкостью разбиравшиеся  в
любой заковыристой греческой фразе, остались самодовольными  пустомелями,  и
ума у них ни на грош не прибавилось с самого нежного детского возраста.
     Ох, уж эти неспособные горемыки! Вот говорят: "Последний ученик",  -  а
каково должно быть такому нескладному четырнадцатилетнему верзиле, когда его
обставляет шестилетний малыш, не умеющий еще даже говорить как следует!
     В школе доктора Роззги на этой роли подвизается юный  мистер  Верзилоу.
Это честнейшее, добрейшее, храбрейшее  существо,  всегда  готовое  помочь  и
удружить.  Он  многое  умеет  делать  лучше,  чем  остальные  мальчишки.  Он
превосходно лазит на деревья, прыгает, плавает, играет в  крикет.  Он  может
съесть в два раза больше, чем любой другой ученик в школе (мисс  Роззги  вам
это подтвердит), он мастерски вырезывает из  дерева  фигурки  своим  большим
ножом, делает и раскрашивает экипажики с  настоящими  колесиками,  он  может
разобрать на винтики и потом снова собрать ваши часы. Он все может не  может
только выучить урок; и потому он  безнадежно  засел  на  последнем  месте  в
школе. Малыши один за другим переходят в школу из  приготовительного  класса
мисс Рэйби (правда, на свете мало найдется учительниц, которые  могли  бы  с
ней сравниться) и преспокойно "перепрыгивают" через  беднягу  Верзилоу.  Его
давно бы перевели в приготовительный класс, да он  уж  слишком  велик.  Было
время, когда я подозревал его в том, что вся эта его непроходимая тупость  -
не более  как  военная  хитрость  и  что  он  нарочно  представляется  таким
невосприимчивым  к  пауке,  чтобы  быть  разжалованным   назад   в   ученики
приготовительного класса мисс Рэйби, - я, например, ради  того,  чтобы  меня
учила она, клянусь богом, с  удовольствием  надел  бы  короткие  штанишки  и
передничек; но нет, это не хитрость, а природная неспособность  к  латинской
грамматике.
     Видели  бы  вы  его  "Латинскую  грамматику"  -  это   подлинное   диво
растерзанности. Листы и обложка  закручены,  словцо  локоны,  и  изорваны  в
клочья. Многие страницы протерты до дыр его локтями, которыми он упирается в
злосчастную книгу, страдая над каким-нибудь местом, и его кулаками, которыми
он ее дубасит, впадая в ярость, а также пропитаны его слезами.  Так  и  вижу
его перед собой утирающим слезы ладонью: ведь он  старается,  старается  изо
всех сил, да все без толку.
     Когда я думаю об этой  "Латинской  грамматике",  о  дьявольском  "as-in
praesenti" и о прочих подобных вещах, заученных  мною  в  детском  возрасте,
клянусь богом, я просто диву даюсь, как я  остался  жив.  Страшно  подумать,
сколько мальчишек были биты учительской тростью лишь за то, что  оказывались
не в силах усвоить эту непереносимую  абракадабру!  Милостивый  боже,  какие
жалобные  пени  воссылают  хором  к  небесам  юные  страдальцы!  Будьте   же
снисходительны к ним, о наставники, и  колотите  лишь  тех,  кто  нерадив  в
ученье.
     Доктор Роззги (говоря между нами) поначалу подвергал  беднягу  Верзилоу
воздействию  розог  и  трости,  но  на  того  порка  оказывала  столь  малое
впечатление, словно он находился под хлороформом. Теперь  Роззги  махнул  на
него рукой и предоставил ему шагать  своей  дорогой.  А  Принс,  который  но
натуре не способен не высмеять глупца, когда  Верзилоу  отвечает  ему  урок,
обязательно  принимает  саркастический  тон:   "Позвольте   узнать,   мистер
Верзилоу, способен ли был ваш блестящий ум усвоить разницу между  понятиями,
которые латинские грамматики определяют как имена  существительные  и  имена
прилагательные? Если же нет, то, может  быть,  вас  просветит  на  сей  счет
мистер Фердинанд Тимминс?" И малютка  Тимминс  перескакивает  через  беднягу
Верзилоу.
     По-моему, Принсу не следовало бы издеваться над несчастным. Ведь он еще
мальчик, и у  него  есть  мать,  вдова,  которая  любит  его  всем  сердцем.
Существует, правда, известное ядовитое изречение о тех, что плодят  глупцов,
в заботах погрязая; но помните, что оно принадлежит Яго,  человеку  злому  и
бессердечному.


Краткое пояснение насчет мисс Роззги

     "Учащиеся, в особенности джентльмены  наиболее  юные  и  чувствительные
душой, будут пользоваться неусыпным вниманием и нежными  заботами  мисс  Зоэ
Роззги,  сестры  принципала,  первейшей  своей  целью  ставящей   возмещение
(насколько таковое возможно) питомцам недостающей материнской  ласки"  -  из
"Проспекта Родуэл-Риджисской школы".
     На бумаге все это выглядит неплохо, даже мисс Зоэ Роззги - этот  цветок
пятидесяти  пяти  лет  (из  коих  сорок  она  дурманит  себя   всевозможными
пилюлями), с носом, столь же алым, и взглядом, столь же кислым,  как  спелое
китайское яблочко, - выглядит в "Проспекте" прекрасно. Но  хотелось  бы  мне
посмотреть на человека, который согласился бы взять мисс Зоэ себе в матери.
     Во всей школе ее не боятся только двое: мисс Роза и я - да и то  я  все
же се боюсь, хотя мне и известен один случай с учителем французского  языка,
происшедший в 1830 году, - остальные же все трепещут перед нею,  начиная  от
самого доктора и кончая кухонным мальчиком Фрэнсисом, которого она  запугала
так, что он и носа не высунет из своего  закутка,  где  чистит  джентльменам
сапоги.
     Доктор - человек  с  виду  надутый  и  суровый,  но  в  душе  слабый  и
уступчивый, любитель шуток и портвейна. Мне с ним ладить гораздо легче,  чем
мистеру Принсу, который, не таясь, обходится  с  ним  как  с  совершеннейшим
ослом, так что под его презрительным взглядом почтенный доктор  съеживается,
словно разоблаченный самозванец. Мне же нередко на склоне дня доктор Роззги,
я знаю, всей душой рад был бы сказать: "Мистер Т., а не выпить ли нам,  сэр,
еще по стаканчику того вина с желтой наклейкой, которое  вам  как  будто  по
душе?" (и которое ему по душе еще гораздо больше, чем мне), - да вот  только
старая ведьма Зоэ успевает обычно вмешаться и выжить меня с  помощью  своего
возмутительного жидкого кофе. Это она-то мать родная? Как бы не  так!  Хилое
от нее пошло бы потомство. С утра до вечера брюзжание, ругань,  крики  -  то
орет на прислугу, то рычит на мисс Рэйби, то лает на учеников, то тявкает на
малышей. Она знает с точностью до унции, сколько съедает каждый  мальчик,  и
для нее нет большего удовольствия, чем пичкать салом  тех,  кто  не  выносит
жирного,  и  кровяными  бифштексами  тех,  кто  не  терпит   непрожаренного.
Благодаря ей доктор Роззги трижды оказывался на волосок от разорения, и один
раз из-за нее чуть не произошел бунт, когда  по  ее  настоянию  был  выпорот
Голиаф Исполин.
     Счастлива эта женщина бывает только в те минуты, когда является утром в
дортуар к малышам с чашкой  горячего  раствора  английской  соли  и  хлебной
коркой на закуску. Брр! - меня при одной мысли оторопь берет. А она стоит  и
дожидается, пока не будет выпито все до капли. Только на днях я  видел,  как
она учиняла такую расправу над маленьким Байлзом. При  этом  ее  присутствие
еще усугубляет горечь любого пакостного пойла.
     Что же до ухода за теми, кто в самом деле заболеет, то уж не думаете ли
вы, что она станет просиживать ночи у постели больного?  Ну  уж  нет.  Когда
маленький Чарли Дэвисон (тот самый мальчик, чей шелковистый локон  хранит  в
своей шкатулке мисс Рэйби) болел скарлатиной во время каникул, - потому  что
полковник Дэвисон, отец этих мальчиков,  находился  в  Индии,  -  ходила  за
больным ребенком Энни Рэйби, она была с ним все время болезни, до  последней
минуты, пока своей рукой не закрыла глаза, которым не суждено уж было больше
ни заискриться улыбкой, ни затуманиться слезой. Энни ухаживала за ним,  Энни
его оплакивала, но письмо с известием о его кончине  писала  мисс  Роззги  и
получила в знак признательности от полковника медальон на  золотой  цепочке.
Потом Фрэнк Дэвисон сбежал после одного скандала с мисс Роззги.  И  тут  уж,
как вы легко можете  себе  представить,  когда  Фрэик  наконец  добрался  до
Ахмеднуггурского  нерегулярного  полка,   которым   командовал   его   отец,
прекратились ежегодные подарки и всякие там индийские  шали  для  доктора  и
мисс Роззги; и если она воображала,  что  полковник  вернется  на  родину  и
женится на ней (в благодарность за ее любовь и  заботу  об  его  осиротевших
детях, которую он выражал  в  каждом  письме),  эти  мысли  ей  очень  скоро
пришлось выкинуть из головы. Но то все  дела  минувшие,  события  семилетней
давности, я знаю о них лишь кое-что со слов  мисс  Рэйби,  которая  девочкой
тогда только поселилась у своего дяди. О мальчиках Дэвисонах она  говорит  с
неизменным волнением, но довольно редко. Я так понимаю, что смерть  младшего
все еще терзает ее нежное сердце.
     Мисс Роззги за одиннадцать  лет  выжила  из  школы  семнадцать  младших
учителей и, я думаю, не меньше восьми французов, если считать  с  того  дня,
когда ее фаворит мосье Гринш исчез вместе с  ее  золотыми  часами  и  прочим
имуществом. Впрочем, это -  лишь  мои  предположения,  сделанные  на  основе
некоторых высказываний любезной мисс Розы, которая нередко говорит  колкости
своей любимой тетушке. А у меня есть на нее другая управа.
     Если она особенно разбушуется и примется нападать на мисс Рэйнби, стоит
мне только упомянуть вскользь о малиновом варенье, и она сразу  же  прикусит
язык. Она знает, о чем идет речь. Мне нет нужды ничего объяснять.
     Приписка 12 декабря. - Теперь я могу сказать все. Я оставил свое место,
и мне нечего больше опасаться. Так вот, заявляю (и как  к  этому  отнесутся,
мне дела нет), что своими глазами видел в кладовой,  где  хранятся  сундучки
мальчиков, как эта женщина, эта  родная  мать  наших  учеников,  ела  ложкой
малиновое варенье из сундучка мистера Уиггина; и об этом  я  готов  в  любое
время дать показание под присягой.


Трагедия,

                   которую надлежит представить примерно
                               в шести актах

Тишина  в  классе.  Староста  и  хранитель розог Лоренс по пятам за доктором
шествует   в   "операционную".   Мистер  Бэкхаус  оглядывается,  прежде  чем
                            последовать за ними.

     Бэкхаус. Ну, ладно,  посмотришь,  я  тебе  еще  отплачу  после  уроков,
доносчик проклятый!
     Мистер Фискал. А я тогда опять на тебя пожалуюсь.

                              Бэкхаус выходит.

         Из соседнего помещения слышен свист розог: Хлясть! Хлясть!
                          Хлясть! Хлясть! Хлясть!

                           Бэкхаус возвращается.


                         Бригзу счастье привалило!

               Входит мальчик-слуга: "Корзина для Бригзов!"

     Юный Браун. Ура! Том Бригз, хочешь, я одолжу тебе мой перочинный ножик?

     Если в этом рассказе не содержится морали, в  какой  притче  тогда  она
есть, хотелось  бы  мне  знать?  До  прибытия  корзины  с  гостинцами  Бригз
пользовался в школе не большим почетом, чем любой другой юный джентльмен  и,
з первого класса. Более того, как раз незадолго перед тем я лично должен был
сделать на уроке письма замечание юному Брауну за то, что он пинал  его  под
партой. Но как эта круглая корзина,  отправленная  экономкой  его  матери  и
помеченная надписью: "Осторожно, стекло!"  (из  чего  я  заключаю,  что  она
содержит, вероятно, несколько банок варенья и бутылок  вина,  кроме  обычных
торта и пирога с дичью и полусоверена для  старшего  Бригза,  а  также  пяти
новеньких шиллингов для Депимуса  Бригза),  -  как  прибытие  этой  корзины,
говорю я, изменило положение  Бригза  и  отношение  к  нему  многих  из  его
соучеников!
     Если он добрый и хороший мальчик, каким я его считаю,  то  раньше,  чем
приняться за изучение содержимого корзины и  приступить  к  разделке  его  с
помощью столь любезно одолженного ему Брауном ножа, он прежде всего  прочтет
письмо из дому, которое лежит поверх гостинцев. Так и есть!  Я  указываю  на
него мисс Рэйби, для которой я как раз  чинил  перья,  когда  произошло  это
маленькое событие: он читает письмо, и щеки у него  раскраснелись,  а  глаза
мигают. Между тем другие мальчики, томясь,  заглядывают  в  корзину.  "Какое
трогательное зрелище!" говорю я ей. Часть  письма  написана  очень  крупными
буквами - это от маленькой сестрички. И держу пари, это она связала кошелек,
который он сейчас вынимает из конверта и на который  так  хищно  засмотрелся
мистер Лис.
     - Удивительный вы человек, вечно подмечаете всякие забавные  мелочи,  -
говорит с улыбкой мисс Рэйби, а ее быстрые пальцы и  проворная  игла  ни  на
мгновенье не прекращают работы.
     - Хорошо, что мы с вами  оба  оказались  на  месте  и  маленький  Бригз
находится как бы под прикрытием наших пушек. Тем самым он защищен от грубого
нападения школьных пиратов вроде Дюваля, иначе они  наверняка  отняли  бы  у
него немалую часть этих вкусных вещей, которые ему дороги и сами по себе, и,
вдвойне дороги, так как они прямехонько из дому. Видите, я же  говорил,  вон
пирог, и, должно быть, повкуснее тех, что подаются за нашим столом (впрочем,
вы-то, мисс Рэйби, не замечаете таких  вещей);  и,  конечно,  торт,  бутылка
смородинной наливки, банки с вареньем и бессчетное  множество  свежих  груш,
переложенных  соломой.  Из  присланных  денег  легкомысленный  Бригз-младший
сможет наконец погасить свой долг  у  миссис  Раглз;  а  старшему  Бригзу  я
позволю отдать деньги за пенал, который  ему  продал  Буллок.  Это  послужит
уроком юному моту на будущее. Но подумать только, что за  перемена  в  жизни
наступит для него на  ближайшее  время,  пока  не  кончится  присланное  ему
богатство! Драчуны, которых он сейчас  боится,  сменят  гнев  на  милость  и
снизойдут до его пирога и конфет. По вечерам в  дортуаре  будут  происходить
пиры; и смородинная наливка покажется им напитком куда более сладостным, чем
лучшее вино из докторского погреба. Будут приглашены самые близкие дружки. И
юный мистер Подлип  расскажет  свою  самую  жуткую  историю  и  споет  самую
красивую песню за кусок вон того пирога. То-то у них будет веселая ночка!  А
мы с мистером Принсом, делая на ночь обход, постараемся произвести  побольше
шуму на пути к дортуару, где спят Бригзы,  чтобы  мальчики  успели  погасить
свет, спрятать угощение и нырнуть в постели. А утром надо будет  послать  за
доктором Спраем.
     - Ах, ну что за вздор, смешной вы человек! - со смехом восклицает  мисс
Рэйби, между тем как я кладу перед нею двенадцатое тонко очиненное перышко.
     - Нет, не вздор. За  излишествами  всегда  следует  появление  доктора;
после роскошного житья остаются пустые карманы. Бригз-старший, судя  по  его
наклонностям, дня через два-три будет опять таким же неимущим,  как  сегодня
утром, и, боюсь, кончит жизнь бедняком. Не пройдет и недели, как юный  Браун
снова станет пинать его под партой, в этом вы можете мне поверить. Мальчики,
как и взрослые люди, бывают разные, милая мисс Рэйби.
     Есть хитрые и жадные, эти прячут сво