одарность моей семье. Я так долго искала ее, и сейчас она у меня есть, и я никого не оставлю. Моя семья - это и мои падчерицы Рейчел и Ребекка Диллон, и их прекрасная мать Лили, которая делит их со мной. Это и Закери Джейсон Дэшвелл Диллон, которому завтра исполняется два года, - самый забавный и смышленый младенец среди начинающих ходить по этому лучшему из миров. Это и его братишка-младенец Эндрю - он сейчас ждет в артистическом фойе, когда я перестану говорить и покормлю его.
     Все опять заулыбались.
     - Я люблю двух человек в Уинстон-Салеме, Северная Каролина, - это Шанталь и Гордон Делавис. И человека, дружбой с которым горжусь, хотя нам было непросто добиться, чтобы она приехала сюда. Это Мередит Куган Блэкман. И Лиз Кэстлберри - самую упорную леди, которая когда-либо встречалась на моем пути.
     Лиз, сидя в зале в кресле за Эриком, улыбнулась.
     - Одного человека, которого я любила, сегодня нет с нами - по крайней мере физически. - Она на мгновение смолкла, и все притихли. - Дэш Куган был последним из американских героев-ковбоев, он был и моим героем. И многому научил меня. Иногда я соглашалась с ним, иногда нет. Когда этого не происходило, я обычно чувствовала себя виноватой.
     Хани увидела, как некоторые в публике потянулись к глазам смахнуть слезы, но сама она примирилась со смертью Дэша три года назад, когда Рейчел прокатилась на "Черном громе", и теперь ей не хотелось плакать. Наоборот, Хани улыбнулась:
     - Я любила этого ковбоя и буду благодарна ему до конца своих дней.
     Она помедлила немного.
     - А теперь последнее. Говорить об этом труднее всего. Брак - это всегда взаимные уступки, и плохо, когда уступает только один, а с другим этого не происходит. Сейчас много пишут о таланте Эрика Диллона, и пишут по большей части правильно. Но никто не пишет об очень важных вещах: о том, что он прекрасный отец и самый лучший муж, какого только может заполучить женщина. Никто не говорит о том, как трогательно он заботится о других, и это иногда просто пугает меня. Конечно же, это не означает, что он идеален. Трудно жить с человеком, который красивее всех мужчин на свете!
     Эрик при этом схватился за голову, и окружающие рассмеялись.
     Хани пристально посмотрела через огни прожекторов прямо ему в сердце:
     - И не будь Эрика Диллона, я бы сегодня здесь не стояла. Он любил меня, когда я не была достойна любви, и полагаю, что это очень важно для того, чтобы семья состоялась. Спасибо тебе, милый!
     Эрик сидел во втором ряду, и грудь его распирало от любви и гордости. Его удивляло, что Хани благодарила его, - ведь именно ему нужно было благодарить ее, именно она дала ему все.
     Хани закончила свою маленькую речь под бурные аплодисменты; ее проводили за кулисы. Он знал, что она пойдет сначала в артистическое фойе - к двухмесячному сыну. И только вместе с Эндрю отправится к репортерам, ожидающим ее для интервью.
     Эрик думал, что, кроме вопросов о карьере, репортеры начнут задавать Хани вопросы и о специальном приюте для детей с физическими недостатками, который они вдвоем построили на месте бывшего парка развлечений на Серебряном озере. У Хани на этот счет было свое мнение - она считала, что поездка на "Черном громе" многим из этих детей поможет излечиться. И хотя Эрик за последние три года много раз катался на "Черном громе", ему эти катания ничего, кроме чувства опасности; не внушали. Однако, когда он, сваляв дурака, высказал это мнение Хани и Рейчел, обе они были в таком гневе, что он решил об этом больше не заговаривать.
     Церемония уже близилась к завершению, когда у него в голове опять зазвучал знакомый голос:
     "Ты все сделал правильно, сынок! Я горжусь тобой".
     Эрик подавил стон. Не сейчас, только не сейчас! С тех пор как Рейчел отправилась в это дурацкое путешествие на американских горках...
     Разумом он хорошо представлял, что не может слышать голос Дэша Кугана. В конце концов, Хани никогда его не слышала, а он - с какой стати? Но его внутреннее "я" - совсем другое дело...
     Рейчел перегнулась через сестру и прошептала ему:
     - Хани это здорово сказала, правда, папа?
     Он проглотил комок в горле и посмотрел на обеих дочерей.
     - Действительно здорово, милая. Очень хорошо.
     "Да, чертовски хорошо!" - подтвердил голос. Эрик откинулся в кресле, не особенно расстраиваясь из-за мысли, что за его семьей приглядывает ангел-хранитель - ковбой.

***

     Еще через три часа, когда все празднования и поздравления были уже позади, Эрик и Хани совершали обход спален своего притихшего дома - рука в руке, Хани в своем золотистом платье, босиком, волосы взлохмачены; Эрик без галстука, с расстегнутым воротничком сорочки. Они переходили от одного ребенка к другому, поправляли одеяла, выкладывая из постелей игрушки, вытаскивая пальчики из маленьких ртов, перешагивали через книги и кукол, убавляли свет в ночниках, убирали из-под подушек водяные пистолеты.
     И, только убедившись, что все дети спокойно спят, они отправились в свою комнату и повернулись друг к другу.
     Вот они наконец и дома.




СПИЧКА

Сьюзен Элизабет ФИЛЛИПС






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     Сюзанна Фальконер, дочь миллионера, выросшая в роскоши и богатстве, не колеблясь, поставила на карту все и бежала с собственной свадьбы на мотоцикле бесшабашного и отчаянного бунтаря Сэма Гэмбла.
     Любовь Сэма дала Сюзанне уверенность в себе и отвагу - но эта же любовь оторвала ее от привычного благополучия, бросила в водоворот обжигающих страстей и головокружительных приключений...

Пролог

     В течение трех Июньских дней 1958 года невеста была самым известным ребенком Америки.
     А еще через восемнадцать лет Сюзанна Фальконер опять ощутила себя паникующей семилетней девочкой. Когда она спускалась рядом с отцом по белой дорожке, уложенной точно по центру парка Фальконеров, ей казалось, что фамильное жемчужное колье сдавило шею и мешает дышать. Она понимала, что это чувство нельзя объяснить, поскольку колье нисколько не жало, она надевала его много раз, начиная с первого бала в восемнадцать лет. Задыхаться от недостатка воздуха причин у нее не было, отчего же эта неодолимая потребность сорвать с шеи колье и швырнуть его в толпу хорошо одетых гостей?
     Не ей делать подобные вещи. Это недостойно Сюзанны Фальконер.
     Хотя она и была рыжеволосой, окружающим это не бросалось в глаза, поскольку ее волосы имели не тот жгучий оттенок, что рекламирует фирма "Клейрол", а отливали патрициански-благородным золотисто-каштановым цветом, что вызывал в воображении ушедшие времена - времена охоты на лис, звонких чайных сервизов изумительной работы и женщин, позировавших для картин Гейнсборо. Ее волосы под шапочкой в стиле Джульетты обрамляли лицо, а на затылке были уложены в простую прическу. Для невесты этот стиль был несколько строг, но ей он очень шел. Вместо продуманного во всех деталях свадебного наряда она надела платье из старинных кружев, длина которого соответствовала одежде для выхода к чаю. За открытым оранжевым воротником виднелась изящная аристократическая шея, обрамленная роскошным фамильным жемчужным ожерельем из пяти ниток, доставлявшим ей сейчас столько неприятных ощущений. В ее облике все говорило о богатстве, родовитости и старомодной сдержанности, столь неуместной в современной двадцатипятилетней женщине.
     Сто лет назад Сюзанну Фальконер считали бы редкостной красавицей, но для семидесятых годов двадцатого века ее точеные изящные черты были слишком нежными, чтобы соперничать с лицами, красующимися на обложках журналов. Нос был тонкий, длинный, но изысканных очертаний; губы узкие, но изящной формы. И лишь большие, светло-серые, широко расставленные глаза выглядели по-современному. Выражение их было абсолютно непостижимо: иногда во время разговора человек, с которым она беседовала, начинал думать, что Сюзанна сейчас находится где-то в местах, видеть которые больше никому не дозволено.
     В течение последнего часа на церемонию бракосочетания начали прибывать гости, представлявшие собой сливки калифорнийского высшего света. Лимузины заполонили и обсаженную деревьями подъездную дорогу, и мощенную булыжником стоянку, образовавшую крест перед Фалькон-Хиллом, фамильным имением Фальконеров. Фалькон-Хилл смотрелся так, словно являлся частью холмов к югу от Сан-Франциско уже несколько столетий, но ему не было еще и двадцати лет. Его построил в шикарном пригороде Атертон отец Сюзанны, Джоэл Фальконер, вскоре после того как принял от отца управление компанией "Фальконер бизнес текнолоджиз".
     Несмотря на различия в поле и возрасте, гости, рассевшиеся по аккуратно расставленным рядам белых ажурных кованых стульев, были похожи друг на друга. У них был вид состоятельных и консервативно настроенных людей, которые скорее привыкли отдавать приказы, чем исполнять их. Это можно было сказать обо всех, кроме одной прекрасной молодой женщины, сидевшей в заднем ряду. Находясь среди публики, разодетой в фирменные изделия от Хальстона и Сен-Лорана, Пейджи Фальконер, младшая сестра невесты, в темно-бордовом дешевом платье тридцатых годов, с поношенным розовым боа из перьев марабу на плечах, выглядела подозрительно.
     Когда торжественная музыка смолкла, Сюзанна Фальконер чуть повернула голову и наткнулась на циничную улыбку, блуждавшую на надутых губах сестры. Она еще раньше решила, что не даст старым конфликтам с Пейджи испортить день бракосочетания. В конце концов, сестра все-таки пришла на церемонию - это было даже больше, чем ожидала Сюзанна.
     Она опять вспомнила о тесном жемчужном колье. Сюзанна заставила себя забыть о Пейджи и попыталась сосредоточиться на красотах парка. Собрание мраморных скульптур, изваянных из мрамора в Винченце, и искрящиеся фонтаны, купленные в замке Лоир Уоллей, придавали парку старинный облик. Повсюду среди зелени в тщательно продуманном порядке были расставлены вазы с кустами белых роз. Садовники включили фонтаны, июньский ветерок мягко колыхал гирлянды из белых лент. Все было идеально, в точности так, как задумала Сюзанна.
     Она посмотрела на Кэла, ожидавшего ее под старинным белым навесом, построенным перед самым большим каменным фонтаном. Кэльвин Терокс всем своим аристократичным видом походил на мужчин со страниц журналов, рекламирующих дорогое шотландское виски. В свои сорок два года он был одним из самых влиятельных людей в корпорации Фальконеров. Несмотря на семнадцатилетнюю разницу в возрасте, она и Кэл считались идеальной парой. У них было очень много общего. Оба росли в состоятельных семьях: она - в Сан-Франциско, он - в Филадельфии. Оба учились в самых привилегированных частных школах, оба вращались в высших кругах. Конечно, Кэла не похищали в семь лет, но ведь то же самое можно сказать и о большинстве других людей.
     Колье затягивалось на горле все туже. Ей послышался далекий рокот газонокосилки, и она представила себе неудовольствие отца, когда он поймет, что садовник в соседнем поместье выбрал именно этот полуденный час субботнего дня для стрижки лужайки. Отец будет раздражен тем, что она не догадалась послать соседям уведомление.
     Сюзанна подошла к алтарю, и Кэл погладил ее руку.
     - Ты великолепна, - прошептал он. Загорелые морщинки в углах его глаз потемнели, когда он улыбнулся.
     Священник откашлялся и начал службу:
     - Возлюбленные мои...
     Она понимала, что, выходя замуж за Кэла, поступает правильно. Она всегда поступала правильно. Кэл ее любит. Он зрелый и рассудительный человек и будет идеальным мужем. Но из глубины ее души сочилось страдание и никак не давало покоя.
     - Кто выдает эту женщину замуж за этого человека?
     - Я! - Суровые черты Джоэла Фальконера смягчила отцовская гордость, промелькнувшая в уголках его рта, когда он вкладывал ее руку в руку Кэла. Он отступил назад, и Сюзанна услышала, как он занимает свое место во втором ряду.
     Рокот газонокосилки стал громче.
     Свидетельница невесты приняла свадебный букет, и рука Сюзанны осторожно скользнула к шее. Она просунула указательный палец под верхнюю часть фамильного колье Беннеттов и ослабила его натяжение. Кэл внимательно слушал священника и ничего не заметил.
     - Я, Кэльвин Джеймс Терокс, беру тебя, Сюзанна Беннетт Фальконер, в жены...
     Шум газонокосилки стал настолько громким, что на него начали обращать внимание и другие. Кэл наморщил нос, словно уловил какой-то неприятный запах. Сюзанна стояла спокойно, не глядя по сторонам, но ощущая при этом тягостную неустроенность.
     И вдруг она поняла, что звук издает не газонокосилка, а нечто совершенно иное.
     Она задержала дыхание, в лице не было ни кровинки. К ней приблизился священник, но она никак не могла сосредоточиться. Рокот становился все громче, огибая дом и приближаясь к парку. Кэл повернулся на шум, а священник прекратил свою речь. Сюзанна почувствовала, как на груди увлажнилась кожа.
     А потом все это и случилось. Умиротворенную атмосферу парка Фальконеров потряс громкий вульгарный рев здоровенного черного мотоцикла марки "харлей-дэвидсон", появившегося на виду у всех.
     Мотоцикл рванулся через безукоризненно ухоженный газон, опрокинув статую Андромеды. Водитель "харлея" издал первобытный, дикий вопль, который перекрыл шум двигателя:
     - Сьюзи!
     Она повернулась, издав сдавленный возглас; на шее начала пульсировать вена.
     Джоэл Фальконер поднялся на ноги, опрокинув стул. Кэл, словно пытаясь защитить, положил свою руку ей на запястье. Мотоцикл резко остановился в дальнем конце прохода между рядами, где совсем недавно ступали ее ноги. Переднее колесо подмяло белую ткань дорожки.
     "Нет, - думала она. - Этого не может быть! Это какой-то кошмар. Просто еще один кошмар".
     - Сьюзи!
     На нем был черный кожаный пиджак и синие джинсы, натягивавшиеся на бедрах, когда он садился на мотоцикл. Темные живые глаза и высокие плоские скулы делали его похожим на команчи, хотя в действительности он был скорее средиземноморского происхождения, чем коренной американец: оливкового цвета кожа, тонкий, почти жестокий контур губ. Подувший с залива Сан-Франциско бриз подхватил его длинные, до плеч, волосы и разметал по лицу. Он был как флаг - большой и свободный.
     - В чем дело, Сьюзи? Ты забыла прислать мне приглашение? - Он перекричал рев двигателя, и его завораживающие глаза вонзились в нее, пробив кожу.
     Среди гостей прокатился ропот, в котором смешались и гнев, и удивление, и восхищение возможностью оказаться свидетелями потрясающего скандала. Неужели этот человек - один из друзей Сюзанны? Никто этого даже представить не мог! Один из тех, с кем веселится Пейджи, - это еще куда ни шло, но чтобы Сюзанна...
     Тем временем Сюзанна едва слышала, что ее свидетельница бормочет "Боже мой. Боже мой, Боже мой", повторяя это как мантры. Она вдруг осознала, что вцепилась в руку Кэла, как в спасательный трос. Сюзанна пыталась заговорить, но не нашла нужных слов и потянула за колье, пытаясь снять его с шеи.
     - Не делай этого, Сьюзи! - сказал мотоциклист.
     - Послушайте! - закричал ее отец, стараясь пробраться через ряды ажурных кованых стульев и выпутаться из гирлянд, отгораживавших сиденья.
     Сюзанна ощутила такую тоску, что не могла даже думать о стыде, который испытывала перед гостями, и унизительности случившегося. "Держись, - сказала она себе. - Что бы ни случилось, держись!"
     Мужчина на мотоцикле протянул ей руку:
     - Иди ко мне!
     - Сюзанна, - раздался сзади голос Кэла, - Сюзанна, кто этот человек?
     - Позовите полицию! - крикнул кто-то.
     Мужчина на "харлее" по-прежнему протягивал ей руку.
     - Давай, Сьюзи, забирайся ко мне на заднее сиденье!
     Фамильное колье Беннеттов подалось под пальцами Сюзанны, и наследственный жемчуг посыпался на белую ткань, покатился в траву. "И это - день моей свадьбы!" - подумала она. И вообще, как в день ее бракосочетания могло случиться столь пошлое и неприличное происшествие? Да ее бабушка была бы просто-напросто убита горем!
     Его рука в жесте, выражавшем презрение, рассекла воздух, указывая на собравшихся в парке гостей.
     - Так ты собираешься всю оставшуюся жизнь давать приемы с коктейлями или поедешь со мной и подымешь на ноги весь мир?
     Она отстранилась от Кэла и прижала к ушам ладони - какой неловкий, шокирующий жест для знающей, как подобает себя вести, Сюзанны Фальконер! С ее губ сорвались слова:
     - Убирайся! Слышать тебя не желаю. Не хочу тебя слышать! - А потом она пошла от алтаря, стараясь отойти подальше от всех присутствующих.
     - Пойдем со мной, милая, - сказал он вполголоса. - Оставь все это и пойдем со мной. - Глаза его гипнотизировали и призывали. - Забирайся на мотоцикл, милая. Забирайся и поедем!
     - Нет. - Голос ее прозвучал сдавленно и приглушенно. - Нет, я не поеду.
     Он был хулиган и бунтарь. Она всю свою жизнь держала себя в руках. Она все делала как надо, соблюдала все правила, не отступая ни на единый шаг. Как такое могло случиться? Как получилось, что ее жизнь так быстро вышла из-под контроля?
     За ней стоял Кэл Терокс, с ним она как за каменной стеной - он постоянен, он ее близнец - человек, который неподвластен демонам. А перед ней сидел на "харлее" по-уличному броский, симпатичный, энергичный, беззастенчивый малый. Сюзанна резко отвернулась от обоих, посмотрела на свою сестру и увидела на ее лице лишь застывшую гримасу удивления. Пейджи ей не поможет, от нее никогда не дождешься помощи.
     Сюзанна провела рукой по шее, но колье там не было. Она почувствовала, как ее охватывает давнее чувство паники, и опять вспомнила ужас того весеннего дня пятьдесят восьмого года - дня, когда она сделалась самым известным ребенком Америки.
     Воспоминания, парализуя, нахлынули на нее. А потом Сюзанна вдруг осознала, что отец успел перебраться через ряды стульев, и, собравшись с силами, стряхнула с себя наваждение прошлого. В ее распоряжении осталось лишь мгновение, лишь бесконечно малый отрезок времени, чтобы действовать, прежде чем ситуацией начнет управлять отец.
     Слева от нее стоял Кэльвин Терокс, обещая любовь, безопасность и комфорт. Справа, ничего не обещая, стоял мессия на мотоцикле. Сюзанна Фальконер, тихо всхлипнув, выбрала свою судьбу.
     Книга первая
     ВИДЕНИЕ
     Что можешь сделать ты,
     Иль думаешь, что можешь, - начни творить.
     Дерзанье черпает в том гений,
     А также мощь и волшебство.
     Гете

Глава 1

     Настоящим отцом Сюзанны был вовсе не Джоэл Фальконер, а один англичанин по имени Чарльз Лидиард, повстречавшийся с матерью Сюзанны во время посещения Нью-Йорка в 1949 году. Кэтрин Кэй Беннетт, красивая светская дама, была дочерью недавно скончавшегося нью-йоркского финансиста. Кэй заприметила Лидиарда на задней палубе яхты своего приятеля, где он, опершись на перила из красного дерева, курил турецкую сигарету и потягивал "гибсон" <Коктейль - сухое мартини с маринованной луковицей вместо маслины.>. Кэй, всегда проявлявшая бдительность в отношении красивых "беспризорных" мужчин, немедленно устроила так, чтобы ее представили Чарльзу, и, прежде чем закончился этот вечер, успела без памяти влюбиться в изящный аристократический облик Лидиарда и его циничные манеры уставшего от жизни человека.
     Кэй никогда не отличалась особой чуткостью, поэтому прошло около года со дня их свадьбы, прежде чем она обнаружила, что ее элегантного мужа влечет к артистичным молодым людям еще сильнее, чем к ее соблазнительному телу. Незамедлительно собрав их двухмесячную дочку, она оставила его и вернулась в пентхаус <Апартаменты на крыше дома.> своей вдовствующей матери на Парк-авеню, где, окунувшись в водоворот светской жизни, вычеркнула из памяти весь этот безобразней инцидент. При этом она постаралась сделать все возможное, чтобы позабыть и крошечную девчушку с серьезным личиком, являвшуюся досадным напоминанием о ее безрассудстве.
     Чарльз Лидиард погиб в результате несчастного случая на парусной регате в пятьдесят четвертом году. Когда это произошло, Кэй находилась в Сан-Франциско. Тогда она