лыло воспоминание о  том,  как
он сжал в кулаке горящую  сигарету,  и  Норман  удовлетворенно  кивнул
головой. Он сделал это, потому что не видел Роуз, как ни старался... а
потом, будто в качестве компенсации, ему всю  ночь  снились  идиотские
сны с ней в главной роли.
     Двумя  пальцами  он  взялся  за  волдырь  и   принялся   медленно
сдавливать его, пока кожа не лопнула. Затем вытер ладонь  о  простыню,
наслаждаясь волнами пронизывающей боли. Он лежал, глядя на собственную
ладонь - почти видя, как пульсирует в ней боль, - около минуты.  Потом
опустил руку и вытащил из-под кровати дорожную сумку, на  дне  которой
лежал  небольшой  кожаный  футляр  с  набором   разных   медикаментов.
Некоторые  оказывали  возбуждающее  действие,  однако  большая   часть
лекарств предназначалась для успокоения.  Вообще-то  Норман  обходился
без фармакологической помощи, не испытывая нехватки сил  или  энергии;
но вот привести себя в спокойное состояние  подчас  являлось  трудной,
иногда просто невыполнимой задачей.
     Он проглотил таблетку перкодана, промочил горло маленьким глотком
виски, затем откинулся на подушку и снова принялся смотреть в потолок,
выкуривая одну сигарету за другой, гася их в переполненной  пепельнице
на ночном столике.
     В  этот  раз  он  думал  не  о  Роуз;  во   всяком   случае,   не
непосредственно  о  ней.  Мысли  его   занимал   предстоящий   пикник,
устраиваемый ее новыми подружками. Он побывал в Эттингер-Пиере, и  то,
что  увидел  там,  отнюдь  не   прибавило   оптимизма.   Эттингер-Пиер
представлял собой большую  территорию,  объединяющую  пляж,  зону  для
пикников на открытом воздухе и парк развлечений, и  Норман  совершенно
не понимал, где и как должен расположиться, чтобы  свести  вероятность
незаметного  появления  и  ухода  Роуз  к  нулю.  Имей  он   в   своем
распоряжении человек шесть (даже четверых,  но  таких,  которые  знают
толк  в  деле),  все  было  бы  по-другому,  однако   ему   предстояло
справляться в одиночку. В Эттингер можно попасть через три входа  (при
условии, что Роуз не прибудет с озера на лодке), и при всем желании он
не  уследит  за  всеми  тремя  сразу.  Это  означает,   что   придется
прорабатывать толпу, а прорабатывать толпу - сволочная задача. Норману
хотелось бы верить, что среди завтрашних гостей пикника и  посетителей
Эттингера Роуз окажется единственной, кто сможет опознать его, но если
бы желания были свиньями, магазинные полки ломились бы от  бекона.  Он
должен исходить из того, что они будут искать его,  и,  возможно,  уже
располагают фотографиями, полученными от какой-нибудь подобной женской
организации в его городе.
     Этим круг проблем не ограничивался. Норман был твердо убежден - и
это неоднократно подтверждал его  печальный  опыт  -  в  бесполезности
всякой маскировки, которая в подобной ситуации являлась прямым путем к
провалу. Если на то пошло, есть лишь один еще  более  надежный  способ
испоганить  даже  идеально  подготовленную  засаду,  устроенную  после
тщательнейшего шестимесячного наблюдения и обработки гор информации  -
это положиться на незаменимую рацию,  которая  в  самый  ответственный
момент, когда вы  уже  собираетесь  обрушить  сокрушительный  удар  на
голову какого-нибудь  подонка,  вдруг  начинает  хрипеть  и  свистеть,
потому   что   шатающийся   поблизости   пацан   спустил    на    воду
радиоуправляемую  игрушечную  лодку  или  решил  развлечься,   догоняя
игрушечный гоночный автомобиль.
     "Хорошо, - подумал он. - Нечего сожалеть из-за того, чего достичь
невозможно. Помнишь, что  говорил  старый  Уайти  Слейтер  -  ситуация
такова, какова она есть. Единственный  вопрос  -  как  ты  собираешься
справиться с ней. И никаких "попозже"! До  проклятой  вечеринки  всего
двадцать четыре часа, и знаешь, что тебе светит, если упустишь  ее  на
пикнике? Будешь бегать по городу до самого Рождества без толку. К тому
же, если ты не обратил внимания  раньше,  городишко-те  не  маленький,
совсем не маленький".
     Он встал с постели, прошел в ванную и принял душ, стараясь, чтобы
горячая вода не попадала на обожженную руку. Надел  выцветшие  джинсы,
неброскую зеленую рубашку и кепку с эмблемой "Чикаго  Сокс",  сунул  в
карман  рубашки  дешевые  солнцезащитные  очки  -  пригодятся   позже.
Спустился на лифте в холл отеля, купил в  киоске  газету  и  маленькую
упаковку медицинского пластыря. Ожидая, пока нерасторопный  увалень  в
киоске отсчитает положенную сдачу, заглянул ему через плечо  и  сквозь
стеклянную  заднюю  стенку   газетного   киоска   увидел   лифты   для
обслуживающего персонала. В тот самый момент двери одного открылись, и
в холл вышли три смеющиеся, оживленно болтающие  горничные.  Все  трое
несли с собой  сумочки,  и  Норман  решил,  что  они  отправляются  на
обеденный перерыв. Одну из них, среднюю,  он  где-то  видел  раньше  -
стройная, симпатичная, пушистые светлые волосы, - но не в отеле. Через
секунду память подсказала, что блондинка какое-то время шла перед ним,
когда он  искал  "Дочерей  и  сестер".  Красные  обтягивающие  брючки.
Соблазнительная маленькая попка.
     - Пожалуйста, ваша сдача, - произнес продавец.  Норман  не  глядя
сунул мелочь  в  карман.  Впрочем,  он  не  смотрел  и  на  горничных,
прошествовавших мимо него,  даже  на  ту,  с  соблазнительной  попкой.
Просто уложил случайно возникшее воспоминание на  нужную  полочку,  не
более - обычный рефлекс полицейского, колено,  дергающееся  без  удара
молоточка.  Сознательная  часть  мозга  сосредоточенно  работала   над
одной-единственной мыслью: каким образом  обнаружить  Роуз,  не  выдав
себя.
     Он направлялся по холлу  к  выходу  из  отеля,  когда  его  слуха
достигли слова, настолько созвучные его размышлениям, что поначалу ему
показалось, будто он произнес их сам: {Эттингер-Пиер}.
     Норман  сбился  с  шага,  сердце   совершило   головокружительный
кувырок, волдырь на ладони завибрировал острой  болью.  Но  замешкался
лишь на долю секунды - совершил всего один  неверный  шаг  -  и  затем
продолжил путь, как ни в чем не бывало, шагая с  опущенной  головой  к
вращающимся дверям отеля. Со стороны все выглядело так, будто его ногу
на миг свело сильной судорогой, которая тут же прошла, не более, и это
хорошо. Он {не} имел {права}  на  ошибку,  вот  в  чем  суть.  Окажись
женщина, произнесшая эти слова, одной из обитательниц публичного  дома
под названием "Дочери и сестры", она может узнать его, если он  лишним
движением или еще чем-то привлечет ее внимание... возможно, она  {уже}
узнала его, при условии, что это та блондинка,  вместе  с  которой  он
накануне переходил улицу. Он понимал, насколько  ничтожна  вероятность
подобного поворота событий - будучи  полицейским,  Норман  тысячу  раз
убеждался  в  полном  отсутствии  наблюдательности  у  большинства  на
удивление тупоголовых сограждан,  -  однако  время  от  времени  такое
случалось.  Убийцы,  вымогатели,  грабители  банков,  укрывавшиеся  от
полиции достаточно долго, чтобы оказаться  внесенными  в  составляемый
ФБР список десяти самых опасных преступников,  неожиданно  оказывались
за решеткой милостью какого-нибудь клерка, чье знакомство  с  полицией
сводится к чтению книжек из серии  "Настоящий  сыщик",  или  благодаря
пьянчуге-электрику, приходящему в неописуемый восторг от  криминальных
фильмов, которые показывают по  телевизору.  Норман  понимал,  что  не
должен останавливаться, но...
     ...но ему {необходимо} остановиться. Он резко свернул  вправо  от
двери и опустился на одно колено спиной к  женщинам,  делая  вид,  что
зашнуровывает туфлю.
     - ...жалко пропустить концерт, но если мне понадобится машина,  я
не смогу...
     И они скрылись  за  дверью,  однако  того,  что  Норман  услышал,
оказалось достаточно, чтобы утвердиться в мысли:  женщины  беседуют  о
{пикнике},  они  говорят  о  концерте,  которым   должно   завершиться
празднество, о какой-то группе под названием  "Индиго  Герлс",  скорее
всего, компании лесбиянок. Значит, существует  вероятность  того,  что
эта бабенка  знакома  с  Роуз,  Вероятность  {небольшая}  -  завтра  в
Эттингер набьется куча народу, не имеющего ни  малейшего  отношения  к
"Дочерям и сестрам" - но все же она есть. А Норман принадлежал к числу
тех людей, которые верят в указующий перст фортуны.  Черт  возьми,  он
даже не знает, которая из них говорила!
     "Пусть это окажется блондинка, - взмолился он, быстро выпрямляясь
и выходя через вращающуюся дверь вслед  "за  женщинами.  -  Пусть  это
будет блондинка с ее большими глазами и соблазнительным  задом.  Пусть
{это} будет блондинка, ну помоги же мне...
     Следить за ними, разумеется, опасно - как знать, в  какой  момент
кто-то из них лениво обернется и завоюет дополнительное  очко  в  игре
"Узнай физиономию", - однако на данном этапе  ничего  другого  ему  не
оставалось. Он направился за ними прогулочным шагом, повернув голову в
сторону, как будто с интересом  разглядывая  выставленные  в  витринах
дешевые побрякушки.
     - Как у вас сегодня с наволочками?  -  обратился  к  двум  другим
мешок с кишками, топавший по краю тротуара, рядом с проезжей частью. -
У тебя порядок, Пэм?
     - Я даже не считала их,  чтобы  не  портить  себе  настроение,  -
ответила блондинка.
     И они дружно расхохотались -  пронзительно-визгливым  смехом,  от
которого у Нормана всегда возникало  такое  ощущение,  словно  во  рту
трескались пломбы.  Он  мгновенно  остановился,  впившись  взглядом  в
витрину со спортивной одеждой, давая возможность  горничным  удалиться
на безопасное  расстояние.  Это  она  -  точно,  без  дураков.  Именно
блондинка произнесла волшебные слова "Эттингер-Пиер". Может,  это  все
меняет, может, абсолютно ничего  не  значит.  В  настоящий  момент  он
слишком взволнован,  чтобы  хладнокровно  во  всем  разобраться.  Одно
несомненно - ему невероятно пофартило; с неба свалилась зацепка  вроде
тех, на которые молишься,  работая  над  долгим  и  запутанным  делом,
случайное везение, приходящее к истинному полицейскому  гораздо  чаще,
чем можно предположить.
     Но пока что он спрячет зацепку в анналы подсознания  и  продолжит
разработку плана А. Даже не станет  наводить  о  блондинке  справки  в
отеле, по крайней мере пока. Он знает, что ее зовут  Пэм,  а  это  уже
хорошее начало.
     Норман прошелся  до  автобусной  остановки,  подождал  пятнадцать
минут, пока не появился  экспресс  до  аэропорта,  и  сел  в  автобус.
Поездка предстояла долгая; аэропорт располагался за городом, в  другом
его конце. Сойдя, наконец, с автобуса перед  терминалом  А,  он  надел
темные очки, пересек улицу  и  направился  на  площадку  долгосрочного
проката автомобилей.
     Первая машина, в которую он сел, стояла там так давно, что у  нес
разрядился аккумулятор. Вторая, ничем не примечательный  "форд-темпо",
завелась без осложнений. Норман сообщил дежурному на пропускнике,  что
во время трехнедельной  командировки  в  Даллас  потерял  водительское
удостоверение. С ним всегда это происходит, заявил  он.  Правда,  зная
свой  недостаток,  заранее  заготовил  большое  количество  фотокопий.
Дежурный на пропускнике уныло кивал и кивал головой с видом  человека,
которому в тысячный раз приходится выслушивать один и тот же бородатый
анекдот. Когда Норман предложил ему лишние десять долларов в  качестве
компенсации за  отсутствующий  оригинал  водительских  прав,  дежурный
слегка оживился. Деньги исчезли. Он не думал, что это сыграет какую-то
роль - дежурный на пропускнике лишь на  секунду  оторвался  от  своего
черно-белого монитора, когда под его носом  появилась  десятка,  -  но
лучше всего действовать наверняка. Так спокойнее.
     Норман выехал со стоянки примерно в  то  же  время,  когда  Робби
Леффертс излагал  его  жене-беглянке  {условия}  предлагаемого  "более
солидного делового соглашения".
     Проехав две мили, Норман притормозил за видавшим виды  "лесабром"
и поменял номерные знаки. Еще  через  две  мили  свернул  к  автомойке
"Робо-Уош".  Он  поспорил  с  самим  собой,   что   "темпо"   окажется
темно-синего цвета, но проиграл. Из мойки "форд" выехал зеленым.
     Норман  включил  радиоприемник  и  настроил   его   на   станцию,
транслировавшую старые хиты. Ширли Эллис исполняла старенькую песенку,
и он принялся подпевать ей, как того требовала  певица:  "Если  первые
две буквы одинаковы, отбросьте их и произнесите  имя.  Например,  если
его зовут Барри-Барри, отбросьте "Б", оставьте Арри. Это  единственное
правило, которое можно нарушать". Норман сообразил, что отлично помнит
слова старой глупой песенки. Что же это за мир,  Мать  его  так,  если
через  два  года  после  окончания  школы  вы  забыли,  как   решаются
квадратные уравнения или спрягается французский  глагол  avoir,  зато,
когда ваш возраст  приближается  к  сорока,  без  запинки  припеваете:
"Ник-Никбо-бик, бананна-фанна-фо-фик, фи-фай-мо-мик, Ник"? Что же  это
за мир, пропади он пропадом?
     "Тот, который удаляется от меня  сейчас",  -  мелькнула  холодная
мысль, и верно, так оно и было. Как в дурацких фантастических  фильмах
о космических путешественниках, где отважные астронавты видят на своих
мониторах Землю,  сначала  размером  с  мяч,  потом  уменьшающуюся  до
монеты, потом до крошечной светящейся точки, а потом -  бац!  -  и  ее
нет. Вот чем представлялся ему сейчас собственный мозг  -  космическим
кораблем, улетающим на пять лет исследовать новые миры,  куда  еще  не
ступала нога человека. Космический корабль "Норман", разгоняющийся  до
сверхсветовой скорости.
     Ширли Эллис допела свою песенку, и на волнах радиостанции  завыли
"Битлз". Норман с такой силой крутанул ручку настройки,  что  едва  не
оторвал ее. Не в том он настроении,  чтобы  слушать  хиппи-диппи  "Эй,
Джуд" или подобное дерьмо.
     До города оставалось  еще  около  двух  миль,  когда  он  заметил
магазин под названием "Базовый лагерь". "АРМЕЙСКИЕ ТОВАРЫ, КОТОРЫХ  ВЫ
НЕ НАЙДЕТЕ БОЛЬШЕ НИГДЕ", - гласил рекламный щит у входа, и уж  совсем
непонятно, по какой причине он показался ему  чрезвычайно  смешным.  В
определенном смысле это, наверное, самая  необычная  рекламная  фраза,
которую он когда-либо видел: кажется, она {что-то} означает, и в то же
время невозможно сказать, что именно, Ну  да  ладно,  фраза  не  имеет
ровно никакого значения. Зато в магазине, очевидно,  имеется  один  из
тех предметов, которые ему необходимы, и это важно.
     Над средним рядом полок висел плакат, напоминающий посетителям  о
том, что "ЛУЧШЕ ЗАРАНЕЕ ПОЗАБОТИТЬСЯ О СВОЕЙ БЕЗОПАСНОСТИ,  ЧЕМ  ПОТОМ
ЖАЛЕТЬ". Норман  равнодушно  взглянул  на  три  разновидности  газовых
баллончиков, не более опасных, чем перечницы,  на  полку  со  звездами
ниндзя  (идеальное  оружие  для  домашней  самообороны,  если  на  вас
нападает  безрукий,  безногий  и  слепой   калека),   газовые   ружья,
стреляющие резиновыми пулями, латунные кастеты, плоские  и  с  шипами,
дубинки и лассо, плети и свистки.
     Примерно в середине  центрального  ряда  полок  Норман  обнаружил
прозрачный ящик с  единственным,  по  его  мнению,  ценным  оружием  в
"Базовом лагере". За шестьдесят  три  с  половиной  доллара  он  купил
электрошокер, выдающий при нажатии  кнопки  мощный  (но,  по-видимому,
все-таки не в девяносто тысяч вольт,  как  утверждалось  на  упаковке)
разряд тока между двумя стальными контактами. Норман считал это оружие
не менее опасным, чем мелкокалиберный пистолет, и самое приятное,  что
для его приобретения не надо заполнять формуляры, указывая свое имя.
     - Не жеаете риорешти атарею  к  неу?  -  осведомился  продавец  с
пулеобразной заостренной головой  и  заячьей  губой.  Надпись  на  его
футболке утверждала, что "ЛУЧШЕ ИМЕТЬ ПИСТОЛЕТ  И  НЕ  ВОСПОЛЬЗОВАТЬСЯ
ИМ, ЧЕМ НЕ ИМЕТЬ ПИСТОЛЕТА, КОГДА ОН ВАМ НУЖЕН". Норману он  напоминал
ребенка, родившегося в результате совокупления кровных  родственников.
- Это рис'ошов'ение растает от деятиойтоой атареи.
     Норман с трудом понял, что хочет сказать ему продавец  с  заячьей
губой, и утвердительно кивнул головой:
     - Две. Давайте поживем еще немного.
     Молодой человек засмеялся так, словно не слышал  в  жизни  ничего
более смешного, словно  шутка  Нормана  оказалась  еще  забавнее,  чем
рекламный плакат "АРМЕЙСКИЕ  ТОВАРЫ.  КОТОРЫХ  ВЫ  НЕ  НАЙДЕТЕ  БОЛЬШЕ
НИГДЕ", затем наклонился, достал из-под прилавка  две  девятивольтовые
батарейки и положил их рядом с электрошокером "Омега".
     - Ешейчак! - воскликнул продавец, опять заливаясь смехом. Норману
понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что тот имеет в  виду,  и
он рассмеялся вместе с мистером Заячья  губа,  а  позже  подумал,  что
именно в этот момент он достиг сверхсветовой  скорости,  и  окружающие
его звезды превратились в прямые линии. Вперед, мистер Сулу, - в  этот
раз мы проскочим мимо империи Клинтон без остановки.
     На украденном "темпе" он въехал в город, а затем в той его части,
где модели на  рекламных  щитах,  приглашающих  покупать  определенную
марку  сигарет,  чаще   были   темнокожими,   чем   белыми,   разыскал
парикмахерскую с очаровательным названием "Обрежьте лишнее".  Войдя  в
помещение, он обнаружил молодого негра с усами, сидящего в старомодном
парикмахерском кресле. Надев на голову наушники от "уокмена", он читал
лежащий на коленях свежий номер журнала "Джет".
     - Что вам надо? - спросил  чернокожий  парикмахер.  Наверное,  он
заговорил чуть резче, чем если бы в  парикмахерскую  вошел  чернокожий
посетитель, но и не совсем грубо. Без уважительной  причины  не  стоит
грубить такому клиенту, особенно если ты в парикмахерской совсем один.
Вошедший был не меньше шести  футов  двух  дюймов  роста,  с  широкими
плечами и большими, крепкими ногами. Кроме того, от него за милю несло
полицейским.
     Над зеркалом висели  снимки  Майкла  Джордана,  Чарлза  Баркли  и
Халена Роуза.  Джордан  в  форме  бейсбольной  команды  "Бирмингемские
бароны". Над фотографией была прикреплена полоска  бумаги  с  надписью
"ЕДИНСТВЕННЫЙ БЫК СЕЙЧАС И ВСЕГДА". Норман показал на фото:
     - Меня  так,  как  его,  -  сказал  он.   Чернокожий   парикмахер
внимательно посмотрел на Нормана, сначала проверяя, не  пьян  ли  тот,
затем стараясь понять, не шутит ли клиент. Второе  оказалось  труднее,
чем первое.
     - Что вы говорите? Вы хотите сказать, чтобы я обрил вас наголо?
     - Именно это я и хочу сказать. - Норман провел ладонью по волосам
- темным  повсюду,  кроме  висков,  на  которых  только-только  начала
пробиваться седина. Ни длинные, ни короткие.  Он  носит  волосы  такой
длины лет уже двадцать, наверное. Глянув на себя в зеркало,  попытался
представить, как будет выглядеть - лысый,  как  Майкл  Джордан,  но  с
белым цветом кожи. И не смог. Если повезет, ни Роуз,  ни  ее  подругам
это тоже не удастся.
     - Вы серьезно?
     Неожиданно Нормана едва не  стошнило  от  непреодолимого  желания
сбить этого тугодума-парикмахера ударом кулака на пол, придавить  его,
встав коленями на черную грудь, наклониться и откусить всю его верхнюю
губу вместе с усами, сорвать ее с черномазого лица. И кажется,  Норман
понял, в чем дело. Парикмахер напомнил ему сыгравшего важный эпизод  в
детективном сериале  под  названием  "Поиск  Роуз"  маленького  педика
Рамона Сандерса. Того, который пытался получить  деньги  по  кредитной
карточке, похищенной его, Нормана, женой.
     "Эй, цирюльник,  -  подумал  Норман.  -  Цирюльник,  ты  даже  не
подозреваешь, насколько близок к могиле. Задай еще один вопрос,  скажи
еще хотя бы одно неверное слово, и от  тебя  останется  только  мокрое
пятно.  А  я  ведь  тоже  ничего  не  могу  тебе  сказать;   не   могу
предупредить, даже если бы и хотел, потому что сейчас мой  собственный
голос - тоже спусковой крючок, и я  не  хочу  его  нажимать.  Так  что
смотри сам и думай тоже сам".
     Парикмахер наградил его новым  долгим  и  внимательным  взглядом.
Норман стоял на месте, позволяя ра