ы
задевают и {его}, пусть даже косвенно, дело {плохо}. Может, у  него  и
раньше возникали  трения  со  службой  безопасности,  или  же  за  ним
числится выговор за несдержанность и грубое обращение с  клиентами.  В
любом случае кассир решил,  что  все  происходящее  -  лишние  заботы,
которые его совершенно не касаются.
     - Это не он, - заявил Крис, возвращая ей фото. Герт подняла  руки
и прижала ладони к своей внушающей уважение груди, отказываясь принять
снимок.
     - Пожалуйста, - умоляла она. - Если он здесь, значит, разыскивает
мою подругу, и совсем не потому, что хочет прокатить  ее  на  чертовом
колесе.
     - Эй! - закричал кто-то в растущей очереди к кассе.  -  Долго  вы
там будете возиться?
     Из  очереди   раздались   возмущенные   возгласы,   и   монсеньор
Самый-Лучший-в-Мире-Дедушка снова поднял видеокамеру. В этот раз  его,
похоже, интересовал  исключительно  мистер  Радушие-и-Обходительность.
Герт увидела, что Крис заметил направленную на него  камеру,  увидела,
как вспыхнули щеки кассира, и  невольное  движение  рук,  которыми  он
пытался прикрыть лицо, - словно мошенник, выходящий из зала суда после
вынесения приговора. Последние надежды  на  то,  что  он  сможет  хоть
чем-то ей помочь, рассеялись, как дым.
     - Это {не тот человек}! - заорал Крис. - Совершенно не  похож!  А
теперь уносите отсюда свою жирную задницу, иначе  я  вышвырну  вас  из
парка!
     - Кто бы говорил, - презрительно хмыкнула  Герт.  -  Я  могла  бы
устроить на твоей спине ужин из двенадцати блюд  и  не  уронила  бы  с
вилки ни кусочка в трещину, что посередине.
     - Убирайтесь! Немедленно!
     С пылающими щеками Герт зашагала назад к зоне для  пикников.  Она
чувствовала  себя  полной  идиоткой.  Как  же   она   умудрилась   так
опростоволоситься? Герт убеждала себя, что все из-за парка  -  слишком
шумно,  слишком  много  людей,  бесцельно  слоняющихся  повсюду,   как
лунатики, и  пытающихся  найти  подходящее  развлечение,  -  но  дело,
разумеется, не в этом. Она боится, вот почему все произошло из рук вон
плохо. Предположение, что именно муж  Рози  убил  Питера  Слоуика,  не
доставляло ей ни малейшего удовольствия, однако мысль о том, что  этот
псих, маскирующийся под калеку  в  инвалидной  коляске,  может  сейчас
находиться {рядом с} ними, {среди} них, в тысячу раз хуже. Ей и раньше
доводилось сталкиваться с безумием, но безумие, помноженное на  умение
и одержимость...
     И где же, черт возьми, сама Рози? Во всяком случае, не здесь, это
Герт знала наверняка. {Пока} не здесь, поправилась она мысленно.
     - Я облапошилась, - пробормотала она себе  под  нос  и  вспомнила
фразу, которую часто повторяла внимательным слушательницам "Дочерей  и
сестер": "Если вы что-то узнали, живите с этим знанием".
     Ну и ладно, придется  мириться  с  этим  знанием.  Вывод  первый:
служба безопасности временно исключается  -  вероятно,  ей  просто  не
удастся их убедить, а даже если в конце концов  и  получится,  на  это
уйдет уйма времени. Впрочем, она видела, как бритый калека катался  по
парку и разговаривал с людьми, большей частью с женщинами. Лана  Клайн
даже принесла ему какое-то угощение. Мороженое, кажется.
     Герт торопливо зашагала назад к зоне для пикников, чувствуя,  что
ей необходимо зайти в туалет, но  не  обращая  на  это  внимания.  Она
искала Лану или кого-то из женщин, говоривших с мужчиной в  инвалидной
коляске, но никто не попадался на пути. Точно так же  с  полицейскими;
их полно на каждом углу в любое время дня и  ночи,  однако  когда  вам
срочно нужно обратиться к ним за помощью, они все разом исчезают.
     К тому же ей {действительно} надо  заглянуть  в  туалет;  мочевой
пузырь стонал от натуги. И какого дьявола она выпила  столько  чая  со
льдом?



                                  11


     Норман медленно  прокатился  назад  по  центральной  аллее  парка
развлечений и вернулся к зоне для пикников. Женщины все еще продолжали
есть, но ленч скоро  закончится  -  он  увидел,  как  разносят  первые
подносы с десертом. Надо поторапливаться, если  он  хочет  действовать
незаметно, пока толпа еще не  встала  из-за  столов.  Впрочем,  он  не
ощущал беспокойства; страх и паника прошли. Норман хорошо  знал,  куда
следует направиться, чтобы найти женщину одну,  без  сопровождения,  а
затем поговорить с ней. Поговорить  начистоту.  "Женщины  не  способны
обходиться без уборной долгое время, - сказал  ему  отец.  -  Они  как
собаки, которые не могут пройти мимо куста сирени,  чтобы  не  поднять
ногу и не оставить под ним свою отметину".
     Норман быстро покатил  мимо  указателей  с  надписью  "К  ПУНКТАМ
УТЕШЕНИЯ".
     "Всего одну, - думал он. - Только одну, которая  придет  сама,  и
такую, чтобы знала, куда подевалась Роуз, раз ее здесь нет. Если она в
Сан-Франциско, я поеду за ней туда. Если в Токио,  я  разыщу  ее  там.
Если она в аду, я и там ее достану. А почему бы и нет, собственно? Все
равно рано  или  поздно  мы  оба  окажемся  в  пекле  -  и,  возможно,
обзаведемся там собственным домиком".
     Он проехал через небольшую рощицу подстриженных в форме  животных
елей и затем двинулся по небольшому спуску к кирпичному  строению  без
окон с двумя дверями в противоположных концах - для мужчин справа, для
женщин слева. Норман миновал дверь,  помеченную  женским  силуэтом,  и
припарковался за фасадом строения. С нормановской точки зрения,  место
оказалось  вполне  подходящим  -  узкая  полоска  голой   земли,   ряд
пластмассовых мусорных баков вдоль стены и высокий  деревянный  забор,
через  которые  не  проникают  посторонние  взгляды.   Выбравшись   из
инвалидной коляски, он осторожно выглянул из-за угла, высовывая голову
все дальше и дальше, пока не увидел ведущую  к  туалетам  дорожку.  Он
снова почувствовал,  что  все  в  полном  порядке,  к  нему  вернулись
спокойствие и уверенность. Голова, правда, продолжала болеть, но  боль
ослабла до медленных тягучих толчков в висках.
     Две женщины вышли из  рощицы  -  не  годится.  Вот  в  чем  самое
уязвимое место его засады - женщины постоянно ходят в  сортир  парами.
Какого черта? Что они там, занимаются лесбиянскими играми?
     Парочка вошла в кирпичное строение. Норман слышал их голоса через
ближайшее вентиляционное отверстие,  они  разговаривали  о  ком-то  по
имени Фрэд. Фрэд  сделал  то-то,  Фрэд  сказал  так-то,  Фрэд  выкинул
такой-то фокус. Очевидно, запас находчивости у  этого  Фрэда  поистине
неисчерпаем. Каждый раз, когда  одна  женщина,  та,  которая  говорила
больше, замолкала, чтобы набрать в легкие воздуха, другая  принималась
хихикать, и рваный звук ее смеха вызывал  у  Нормана  такое  ощущение,
будто его мозг обваливают в  толченом  стекле,  как  повар  обкатывает
шарики теста в муке. Однако он не сдвинулся с места, не  оставил  свой
наблюдательный пункт, стоял совершенно неподвижно,  не  сводя  глаз  с
тропы,  и  лишь  руки  его  шевелились,  то  сжимаясь  в  кулаки,   то
разжимаясь, сжимаясь и разжимаясь.
     Наконец женщины вышли, продолжая хихикать и болтать о  весельчаке
Фрэде, и зашагали по тропе так близко, что бедра их терлись,  а  плечи
соприкасались. Норману понадобилась вся сила воли, чтобы сдержаться  и
не броситься за ними, схватить их  безмозглые  головы  -  ладонями  за
затылки - и треснуть лбами, чтобы они взорвались, как  два  бильярдных
шара, наполненных тринитротолуолом.
     - Не надо, - прошептал  он,  призывая  себя  к  спокойствию.  Пот
стекал по его лицу крупными прозрачными каплями и выступал на  гладкой
коже бритого черепа. - Не надо, только  не  сейчас,  ради  Христа,  не
упусти возможность. -  Он  весь  дрожал,  головная  боль  вернулась  и
разгулялась в полную силу,  стуча  изнутри  в  черепе,  словно  мощный
кулак. Яркие зигзагообразные линии  метались  на  периферии  его  поля
зрения, из носа потекло.
     Следующая показавшаяся из еловой  рощицы  женщина  была  одна,  и
Норман узнал ее - копна седых волос на  макушке,  уродливо  вздувшиеся
варикозные вены на ногах. Старушка, угостившая его йогуртом.
     "Теперь  настала  моя  очередь  угостить  тебя,  -  подумал   он,
напрягаясь в своем укрытии. - У меня приготовлен леденец для тебя,  и,
если я не получу те ответы, которые мне  требуются,  ты  слопаешь  его
весь до последнего кусочка".
     Затем появилась еще одна женщина. И ее Норман тоже видел - жирная
черномазая свинья в красном  сарафане,  та,  которая  обернулась  и  с
любопытством посмотрела на него, когда его окликнул  продавец  билетов
из будки. И снова в голове промелькнуло ощущение, будто она  откуда-то
знакома ему  -  как  имя,  назойливо  танцующее  на  кончике  языка  и
прячущееся каждый раз, когда собираешься произнести его вслух. Если бы
только не головная боль...
     Черномазая  по-прежнему  таскала  с  собой  сумку,  по   размерам
заслуживающую названия чемодана, и  сейчас,  открыв  замок,  принялась
копаться в ней.
     "Что ты там ищешь, пышка? - подумал Норман.  -  Плитку  шоколада?
Кремовое пирожное? Или..."
     И вдруг до него дошло: он читал о ней в  библиотеке,  в  газетной
статье, рассказывавшей о "Дочерях и сестрах".  Там  имелся  и  снимок,
изображавший ее в  паралитической  позе  каратиста,  хотя  она  больше
напоминала большегрузный трейлер, нежели Брюса Ли. Да, это  именно  та
сучка,  которая  заявила  репортеру,  что  мужчины  не   являются   их
врагами... "но, если они бьют  нас,  мы  наносим  ответный  удар"  или
что-то подобное, фамилию он забыл, однако имя сохранилось в памяти.
     "Проваливай отсюда, Герти", - обратился он мысленно к  женщине  в
красном сарафане. Его руки плотно сжались в кулаки,  ногти  впились  в
мякоть ладоней. Но она не ушла.
     - Лана! - окликнула она седую старуху. - Лана, погоди минутку!
     Седоволосая женщина повернулась и направилась к толстой,  которая
действительно  смахивала  на  одетый  в  женское  платье  промышленный
рефрижератор. Он проводил взглядом седоволосую, которая скрылась вслед
за Грязной Герти в рощице. Перед тем, как они исчезли, Норман заметил,
что Герти показала своей подруге что-то, похожее на клочок бумаги.
     Норман утер рукавом пот со лба,  дожидаясь,  пока  Лана  закончит
разговор с Герт и спустится к туалету. За еловой рощицей  в  зоне  для
пикников гости "Дочерей и сестер" расправлялись с  десертом,  а  когда
они закончат, поток желающих воспользоваться  туалетом  превратится  в
потоп. Если фортуна не повернется к нему  лицом,  притом  в  ближайшее
время, из его затеи ничего не выйдет.
     - Ну давай же, давай, - пробормотал Норман, и, словно в ответ  на
его мольбы, новая женщина появилась из-за  деревьев  и  направилась  к
кирпичному строению. Это была  не  Герт  и  не  Лана,  угостившая  его
йогуртом, однако  Норман  все  же  узнал  ее  -  одна  из  двух  шлюх,
копавшихся в огороде в тот день, когда он осматривал  дом  "Дочерей  и
сестер".  Шлюха  с  разноцветными  волосами  рок-звезды.  Та,  которая
нахально помахала ему рукой.
     "И напугала меня до  полусмерти,  -  припомнил  он,  -  но  будет
справедливым ответить любезностью на любезность. Ползи  сюда,  стерва.
Иди ко мне, иди к папочке".
     Норман  почувствовал,  как  все  его   тело   напряглось,   мышцы
затвердели, словно камень, от головной боли не осталось  и  следа.  Он
стоял неподвижно, будто статуя, выглядывая  одним  глазом  из-за  угла
кирпичного  здания  туалета,  моля  Бога,  чтобы  Герт  не  вздумалось
вернуться   в   самый   неподходящий   момент,   умоляя   девушку    с
зелено-оранжевыми волосами не передумать. Никто  не  вышел  из  еловой
рощи,  девушка  со  светофорной  копной   волос   приближалась.   Мисс
Панки-Роки-Кожа-да-Кости, загляни ко мне на минутку, сказал паук мухе,
и вот она совсем рядом, она тянется  к  дверной  ручке,  но  дверь  не
открывается, потому что рука Нормана опускается  на  хрупкое  запястье
Синтии прежде, чем она успевает дотронуться до ручки.
     Она смотрит на него  округлившимися  от  неожиданности  и  страха
глазами.
     - Иди-ка сюда, крошка, - говорит он, волоча ее за  собой.  -  Иди
сюда, за уголок, я хочу поговорить с тобой. Я хочу поговорить с  тобой
начистоту.



                                  12


     Герт Киншоу спешила в туалет, едва сдерживаясь, чтобы не  перейти
на бег, когда - чудо из чудес! -  заметила  впереди  женщину,  которую
искала. Она немедленно раскрыла свою вместительную сумку  и  принялась
рыться в ней в поисках фотографии.
     - Лана! - окликнула она женщину. - Лана, погоди минутку!
     Лана остановилась, повернулась и подошла к ней.
     - Я ищу Кэти Спарк, - сказала она. - Ты случайно не видела ее?
     - Она там, развлекается на площадке для игры в подковки.  -  Герт
махнула рукой в сторону пикника. -  По  крайней  мере,  была  там  две
минуты назад.
     - Отлично! - Лана тут же  пошла  в  указанном  направлении.  Герт
бросила короткий жаждущий взгляд на туалет, затем решила, что  мочевой
пузырь может потерпеть еще  немного  и  догнала  седую  женщину.  -  Я
боялась, что у нее  опять  начался  приступ  паники  и  она  смоталась
отсюда, - объяснила Лана. - Ты знаешь, с ней такое бывает.
     - Угу, - кивнула Герт. Перед еловой  рощицей  она  показала  Лане
переданную  по  факсу  фотографию.  Та  с  любопытством  взглянула  на
изображенного на ней мужчину. Она впервые видела Нормана,  потому  что
не являлась ни обитательницей, ни сотрудницей "Дочерей и сестер". Лана
работала психиатром,  оказывая  время  от  времени  бесплатные  услуги
женщинам из "Дочерей и сестер", и жила  в  Кресент-Хайтсе  с  приятным
вежливым мужем и тремя милыми нормальными детьми.
     - Кто это?  -  поинтересовалась  Лана.  Прежде  чем  Герт  успела
ответить, мимо  них  прошла  Синтия.  Как  всегда,  даже  несмотря  на
напряженность ситуации, вид ее  сумасшедшей  прически  вызвал  у  Герт
улыбку.
     - Эй, Герт, мне нравится твой сарафан! - бодро приветствовала  ее
Синтия.  Фраза  отнюдь  не  представляла  собой  комплимент,   являясь
своеобразным синтиизмом - речевым оборотом, характерным для девушки.
     - Спасибо. А мне нравятся твои шорты. Только я  думаю,  что  если
постараться,  можно  разыскать  такие,  из   которых   ягодицы   будут
выглядывать еще сильнее.
     - Не надо {мне} рассказывать, - ответила Синтия, продолжая путь.
     Ее маленькие, но, без всякого сомнения, вызывающе привлекательные
ягодицы раскачивались при ходьбе, как маятник часов.  Лана  посмотрела
ей вслед с  усмешкой,  затем  снова  вернулась  к  фотографии.  Изучая
снимок, она рассеянно поглаживала длинные седые  волосы,  собранные  в
пучок на макушке.
     - Ты его знаешь? - спросила Герт. Лана медленно покачала головой,
но Герт показалось,  что  этот  жест  выражает  скорее  сомнение,  чем
отрицательный ответ. - Представь его бритым наголо.
     Лана  сделала  еще  лучше;  она  просто  прикрыла  верхнюю  часть
фотографии от линии  волос,  вгляделась  в  снимок  еще  внимательнее,
шевеля губами, словно читала, а не рассматривала его. Когда она  снова
подняла взгляд на Герт, та увидела в нем озадаченность и тревогу.
     - Сегодня утром я угостила его йогуртом, - начала она медленно. -
На нем были темные очки, но...
     - Он сидел в  инвалидной  коляске,  -  произнесла  Герт  и,  хотя
настоящая   работа   только-только   начиналась,   ощутила    огромное
облегчение, словно с ее плеч свалился  тяжелый  камень.  Всегда  лучше
знать, чем подозревать и сомневаться. Всегда лучше быть уверенным.
     - Да. Он опасен? Опасен, да? Я пришла  сюда  с  двумя  женщинами,
которым за последнее время пришлось пережить немало трудных минут.  Их
сознание еще не очень устойчиво.  Могут  ли  возникнуть  неприятности,
Герт? Я боюсь за них, не за себя.
     Герт задумалась, тщательно подбирая слова для ответа.
     - Думаю, все будет в порядке. Думаю, самая страшная  часть  почти
закончилась.



                                  13


     Норман  рванул  за  ворот  майки-безрукавки  Синтии,  обнажая  ее
крохотные, размером с чайную чашечку, груди. Одной рукой он  зажал  ей
рот, одновременно прижимая девушку к  стене  и  не  давая  возможности
позвать на  помощь.  Потерся  пахом  об  нее.  Почувствовал,  что  она
пытается отстраниться, но разумеется, ей не удалось, и  это  возбудило
его еще сильнее; она в  его  руках,  она  в  ловушке,  из  которой  не
выбраться, но возбуждение охватило лишь его тело. Рассудок покачивался
в воздухе примерно в трех футах над головой и бесстрастно наблюдал  за
тем, как физическая оболочка Нормана склонилась над голым плечом  мисс
Панки-Роки и впилась в него зубами. Он бросился на нее, как вампир,  и
принялся сосать кровь, сочащуюся сквозь прокушенную тонкую кожу. Кровь
оказалась горячей и соленой, и он не заметил семяизвержения, точно так
же, как не чувствовал ее криков, заглушаемых жесткой ладонью.



                                  14


     - Возвращайся к своим подопечным и присмотри за ними, пока  я  не
дам сигнал, что все в порядке, - сказала Герт Лане.  -  И  сделай  мне
одолжение - не говори об этом {никому}, ради Бога. Твои пациентки - не
единственные психологически  неустойчивые  женщины  из  присутствующих
здесь сегодня.
     - Знаю. Герт сжала ее руку. - Все будет в порядке, я обещаю.
     - Хорошо. Тебе лучше знать.
     - Все, топай. Во всяком случае, я {точно} знаю, что найти его  не
трудно, если он до сих пор разъезжает в своем кресле на колесах.  Если
увидишь его, держись  подальше.  Ты  меня  поняла?  {Держись  от  него
подальше}!
     Лана посмотрела на нее с откровенным страхом.
     - Что ты намерена предпринять?  -  В  первую  очередь  сходить  в
туалет, иначе я умру от разрыва мочевого пузыря. А потом отправлюсь  в
службу безопасности и сообщу, что мужчина в инвалидной коляске пытался
выхватить у меня сумочку. Дальше посмотрим, но главное - не подпускать
его к нашему пикнику. - Рози до сих пор не появилась, наверное, у  нее
свидание или деловая встреча, и Герт никогда  в  жизни  не  испытывала
такой благодарности к неизвестному ей человеку, из-за которого  та  не
пришла на пикник. Все упирается в Рози; Рози - детонатор,  и  пока  ее
нет, у Герт сохраняется шанс нейтрализовать ее  мужа  прежде,  чем  он
успел натворить всяких бед.
     - Может быть, мне стоит подождать здесь, пока ты  {вернешься}  из
туалета? - нервно спросила Лана.
     - За меня не переживай.
     Лана, нахмурившись, взглянула  на  тропинку,  извивающуюся  между
густыми елями.
     - Знаешь, я все-таки подожду.
     Герт улыбнулась.
     - Ладно. Я быстро, можешь мне поверить.
     Она почти вошла в кирпичное строение, когда какой-то звук  проник
в ее занятый тревожными мыслями мозг:  шум  дыхания,  притом  довольно
тяжелого. Нет - дыхание  {двух}  человек.  Уголки  большого  рта  Герт
дернулись в усмешке.  Кто-то  получает  за  стеной  туалета  маленькие
полуденные радости, судя по звуку. Всего лишь...
     - {Отвечай}, когда я тебя спрашиваю, стерва!
     От голоса, настолько низкого, что он смахивал на рычание крупного
пса, улыбка застыла на губах Герт. - Говори, где она, и говори {сейчас
же}.



                                  15


     Герт  с  такой  скоростью  выскочила  из-за   угла   приземистого
кирпичного строения, что едва не натолкнулась на брошенную  инвалидную
коляску, после  чего  наверняка  перевернулась  бы  вверх  тормашками.
Бритый наголо мужчина в черной мотоциклетной кожаной куртке  -  Норман
Дэниелс - стоял спиной к ней, сжимая плечи  Синтии  с  такой  яростной
силой, что его большие пальцы  буквально  погружались  в  тощую  плоть
девушки. Он почти  вплотную  прижимался  лицом  к  ее  лицу,  но  Герт
заметила странный угол переносицы Синтии. Такое ей приходилось  видеть
и раньше - на собственной физиономии в зеркале. Он сломал Синтии нос.
     - Говори, где она,  иначе  тебе  никогда  больше  не  понадобится
губная помада, потому что я откушу твой цел