го  в  голове  мысль,
давно потерявшая оригинальность. - Сошел с ума или  она  расшибла  мне
башку, и все это - какой-то идиотский сон".
     Нет, не годится. Он не примет такое объяснение.
     - ВОЗВРАЩАЙСЯ СЕЙЧАС ЖЕ, РОУЗ! - заорал  он  в  пустоту  шкафа...
который, если строго придерживаться фактов, перестал  быть  шкафом.  -
ВЕРНИСЬ, СУКА, КОМУ СКАЗАЛ!
     Никакого ответа. Лишь безмолвный холм... и едва слышное дуновение
ветерка, который принес с собой запах травы и цветов, подтверждая, что
все видимое им - не удивительный, похожий на реальность обман зрения.
     Да, и еще кое-что: треск сверчков.
     - Паскуда, ты украла мою банковскую карточку,  -  добавил  Норман
уже не таким уверенным  голосом.  Как  всегда,  воспоминание  о  краже
вызвало  в  нем  бурю  гнева.  Он  протянул  руку   и   схватился   за
металлическую перекладину, как пассажир в вагоне метро, держащийся  за
поручень над головой. Перед ним простирался странный,  залитый  лунным
светом  мир,  но  он  почувствовал,  как  посыпались  осколки  страха,
разбитого мощной волной ярости. - Ты ее украла, и я хочу поговорить  с
тобой. Хочу поговорить... начистоту.
     Пригнувшись под перекладиной, он вошел в шкаф, сбив при этом пару
вешалок, со стуком упавших на деревянный пол.  Постоял  еще  мгновение
неподвижно, вглядываясь в незнакомый таинственный мир  впереди.  Затем
шагнул в него.
     Нога чуть-чуть провалилась, как иногда бывает в старых домах, где
полы в комнатах располагаются на разном уровне. Один-единственный шаг,
и он уже стоял не в чьей-то комнате на втором этаже  какого-то  жилого
дома - стоял в густой траве и вдыхал пахучий ветер, шелестевший вокруг
него.  Ветер  задувал  в   глазницу   маски   (все   верно,   глазница
действительно только одна; каким образом так случилось, он не  помнил,
но теперь, когда оказался в ином мире, это  воспринималось  как  нечто
совершенно естественное), освежая болезненно чувствительную  и  мокрую
от пота кожу. Он схватил маску за нижний край, намереваясь содрать  ее
и подставить  лицо  упоительному  дуновению  ветра,  но  маска  словно
намертво прилипла к коже. Она не поддалась ни на дюйм.



                            IX. "Я ПЛАЧУ"


                                  1


     Билл обвел омытый лунными  лучами  пейзаж  внимательным  взглядом
человека, отказывающегося верить собственным глазам. Его рука невольно
поднялась   к   шее   и   принялась   растирать   ее.   Рози   увидела
распространявшиеся по коже синяки и кровоподтеки.
     Ночной  бриз  прикоснулся  к  ее  лбу,   как   заботливая   рука.
Прикосновение было мягким, теплым и ароматным. В нем не  чувствовалось
туманной влажности, не  ощущалось  сырого  привкуса  огромного  озера,
раскинувшегося к востоку от города.
     - Рози? Это происходит на самом деле или только кажется?
     Прежде, чем  ей  в  голову  пришел  какой-то  ответ,  их  привлек
требовательный, уже знакомый ей голос:
     - Женщина! {Ты}, женщина!
     Голос принадлежал женщине в красном, только  теперь  она  была  в
обычном платье, как показалось Рози, голубого цвета, хотя  при  лунном
свете могла и ошибаться. На полпути от вершины к подножию холма стояла
"Уэнди Ярроу".
     - Спускайтесь  сюда  скорее!  Нельзя  терять  ни  минуты!  Другой
вот-вот появится, а у нас много дел! И очень важных!
     Рози по-прежнему держала Билла за руку. Она потянула его за собой
вниз, к "Уэнди", но он воспротивился, с опаской взирая  на  темнокожую
женщину. Сзади - приглушенно, но все же устрашающе близко  -  раздался
голос Нормана, изрыгнувшего новый набор проклятий  в  ее  адрес.  Билл
подпрыгнул, но не сдвинулся с места.
     - Кто это, Рози? Кто эта женщина?
     - Потом. Идем скорее!
     В этот раз она  не  потянула  его  за  собой  --  подхлестываемая
отчаянием она попросту рванула его за  руку.  Он  повиновался,  но  не
успели они сделать и десятка шагов, как Билла снова согнуло пополам от
сильнейшего  приступа  кашля;  он  остановился,  задыхаясь  и  сверкая
выпученными глазами. Рози воспользовалась  паузой,  чтобы  расстегнуть
застежку-молнию кожаной куртки, затем стащила ее и бросила  на  траву.
За курткой доследовал свитер. Оставшись  в  блузке  без  рукавов,  она
{быстро} надела на руку браслет,  подняв  его  выше  локтя  и  тут  же
ощутила прилив могучей силы; не имело значения, существует ли эта сила
на самом деле или только  в  ее  восприятии.  Рози  бросила  последний
быстрый взгляд через  плечо,  ожидая  увидеть  надвигающегося  на  них
Нормана, но его пока не было.  Она  увидела  лишь  тележку  для  пони,
самого пони, распряженного и  пасущегося  в  зарослях  серебристой  от
лунного света травы, и тот же мольберт с холстом, который стоял  здесь
во время первого ее путешествия в  этот  мир.  Изображение  на  холсте
снова изменилось. Во-первых, центральным персонажем стояла не женщина,
а существо, напоминавшее  рогатого  демона.  Собственно,  это  и  есть
демон, решила она, демон в мужском  обличье.  Рози  узнала  Нормана  и
вспомнила, как при  короткой  вспышке  пистолетного  выстрела  увидела
торчащие у него над головой рога.
     - Женщина, ну почему же ты такая нерасторопная? {Шевелись}!
     Она обхватила Билла, который уже  кашлял  не  так  сильно,  левой
рукой и повела его, поддерживая, к  тому  месту,  где  их  нетерпеливо
дожидалась "Уэнди".  Когда  они  спустились  к  ней,  Рози  уже  почти
полностью несла Билла на себе.
     - Кто... вы? - выдавил Билл, вопросительно  глядя  на  темнокожую
женщину, когда они подошли ближе, и снова закашлялся.
     "Уэнди" проигнорировала вопрос и подхватила его с другой стороны,
помогая Рози справиться. А когда заговорила, то слова ее были обращены
к Рози.
     - Я припасла ее {дзат} заранее и положила его под  стеной  храма,
так что с {этим} все в порядке...  но  нам  надо  поторапливаться!  Ни
секундочки лишней у нас нет!
     - Я не понимаю, о чем ты говоришь, -  заметила  Рози,  в  глубине
души догадываясь, о чем идет речь. - Что такое {дзат}!
     - Оставь свои вопросы на потом, - оборвала ее  женщина.  -  Давай
лучше прибавим шаг.
     Поддерживая Билла с двух сторон,  они  зашагали  по  вьющейся  на
склоне холма тропинке к Храму Быка (и Рози удивилась  тому,  насколько
легко восстанавливаются в памяти  вроде  бы  не  сохранившиеся  в  ней
детали) Тени  идущих  неотступно  следовали  по  траве  рядом.  Здание
вырастало  перед  ними,  словно  живое,  голодное,  алчное   существо,
казалось,  будто  оно  {стремится}  к  ним.  Рози  испытала   огромное
облегчение, когда "Уэнди",  не  доходя  до  ступенек  храма,  свернула
вправо и повела их в обход строения.
     За углом храма на одном из  развесистых  колючих  кустов,  словно
небрежно брошенное платье, висел {дзат}. Рози посмотрела  на  странное
одеяние с опаской, но без удивления. Это был мареновый хитон,  двойник
того, который облекал тело стоящей  на  холме  женщины  с  безумным  и
чувственно-сладостным голосом.
     - Надевай, - коротко приказала темнокожая женщина.
     - Нет, - слабо запротестовала Рози. - Нет, я боюсь.
     - ВЕРНИСЬ СЕЙЧАС ЖЕ, РОУЗ!
     Билл вздрогнул от обрушившегося на них крика и  повернул  голову,
озираясь широко раскрытыми глазами; лицо его побледнело, хотя в  этом,
наверное, стоит винить луну, губы дрожали. Рози тоже  содрогнулась  от
ужаса, однако под покровом страха, словно  крупная  акула  под  днищем
утлой лодочки, описывал круги раскаленный гнев. Еще секунду назад  она
отчаянно цеплялась за призрачную надежду, моля Бога, чтобы  Норман  не
смог проникнуть в этот мир, чтобы не последовал за ними, чтобы картина
захлопнулась у него перед носом, как двери вагона в метро.  Теперь  же
она поняла, что этого не произошло. Он нашел  лазейку  и  очень  скоро
будет вместе с ними в этом мире - или уже здесь.
     - ВЕРНИСЬ, СУКА!
     - Надевай, - повторила приказ женщина.
     - Зачем? - спросила Рози, но  руки  ее  уже  принялись  стягивать
блузку через голову. - Почему я должна задевать это платье?
     - Потому что так желает {она}, а  она  всегда  получает  то,  что
хочет. - Темнокожая  женщина  посмотрела  на  Билла,  который  не  мог
оторвать взгляд от Рози. -  А  ты  не  пялься.  В  своем  мире  можешь
любоваться ею, пока глаза не заболят, мне все равно,  но  тут  это  не
позволяются. Отвернись, если не хочешь неприятностей.
     - Рози? - нерешительно окликнул ее Билл. - Это {сон}, правда?
     - Да, - подтвердила она, улавливая в собственном голосе холодок и
неожиданно возникшую  рассудочность,  о  существовании  которых  и  не
подозревала. - Да, это сон. Выполняй все, что она говорит.
     Он повернулся резко, как солдат по команде "кругом", и  посмотрел
на узкую тропинку у стены здания, скрывающуюся за углом.
     - И эту упряжку  для  титек  снимай  тоже,  -  велела  темнокожая
женщина, нетерпеливо ткнув пальцем в бюстгальтер Рози. - Под  {дзатом}
не должно быть ничего.
     Рози расстегнула и сняла бюстгальтер.  Затем,  не  расшнуровывая,
сбросила кроссовки  и  сняла  джинсы.  Она  выпрямилась,  оставшись  в
простых   белых   трусиках,   и   посмотрела   на   "Уэнди",   которая
утвердительным кивком ответила на немой вопрос. - Да, и их тоже.
     Рози стащила трусики, потом  осторожно  сняла  с  колючего  куста
мареновое платье - {дзат}. Темнокожая женщина  шагнула  вперед,  чтобы
помочь ей одеться.
     - Я знаю, как его надевать, не мешай! - отмахнулась от нее Рози и
опустила на себя хитон, словно ночную рубашку.
     Женщина  измерила  ее  оценивающим  взглядом,  не   проявляя   ни
малейшего желания помочь Рази  даже  тогда,  когда  та  замешкалась  с
бретелькой  {дзота}.  Справившись  с  новым  для  нее  одеянием,  Рози
посмотрела на себя. Хитон оставлял обнаженным правое плечо, над  левым
локтем сиял золотой браслет. Она превратилась в зеркальное отображение
женщины на холме.
     - Можешь повернуться, Билл, - сказала она. Он так и сделал, после
чего оглядел ее  с  ног  до  головы,  задержавшись  чуть  дольше,  чем
следовало, на выпуклостях сосков, явственно проступавших через  тонкую
ткань. Рози не возражала.
     - Ты совсем не похожа на себя, - вынес он окончательное резюме. -
Выглядишь по-иному. Опасно.
     - В снах бывает и не такое, - произнесла она, снова  улавливая  в
голосе холодновато-рассудочные интонации. Ей  претил  такой  тон...  и
одновременно нравился.
     - Должна ли я рассказать, что от тебя требуется?  -  осведомилась
женщина. - Думаю, нет. Конечно, нет.
     Рози повысила голос, и крик, сорвавшийся с ее губ, музыкальный  и
дикий, ничуть не походил на ее  прежний  голос;  это  был  голос  той,
другой... и вместе с тем и {ее} голос тоже, да.
     - {Норман}! - закричала она. - {Норман, я здесь, внизу}!
     - Святой Иисус, Рози, нет! - ошалело уставился на нее Билл. -  Ты
соображаешь, что делаешь?
     Он попытался схватить ее за плечо, но  она  раздраженно  сбросила
руку, наградив его предупреждающим взглядом. Ему не оставалось  ничего
другого, как отступиться - что он  и  сделал,  встав  рядом  с  "Уэнди
Ярроу".
     - Это единственный и, кроме того, {правильный} путь. К тому же...
- Она перевела взгляд на  "Уэнди",  и  в  ее  глазах  мелькнул  огонек
сомнения. - Мне, собственно, и не придется ничего {делать}, верно?
     - Верно, - согласилась женщина в голубом платье. -  Хозяйка  сама
справится. А если тебе вздумается помешать ей  -  или  помочь  в  этом
деле, - скорее всего, она заставит тебя  пожалеть  об  этом.  От  тебя
требуется единственное - делать то, что  всегда  делают  женщины,  как
считает тот придурок наверху.
     - Одним словом, я должна увлечь  его  за  собой,  -  пробормотала
Рози, в глазах ее отразилось сияние луны.
     - Совершенно верно. Уведи его по тропинке. По тропинке через сад.
     Рози набрала полную грудь воздуха и позвала его снова,  чувствуя,
как браслет наполняет тело  странным,  безрассудно-сладким  огнем;  ей
нравился звук собственного голоса,  мощный  и  уверенный,  похожий  на
боевой  клич  техасских  рейнджеров,  который  недавно  огласил  стены
подземного  лабиринта,  клич,  разбудивший  затихающего   младенца   и
заставивший его плакать.
     - Я зде-е-есь, внизу-у-у-у-у-у-у, Норман!
     Билл, пожирающий ее глазами. Испуганный Билл. Она  не  испытывала
удовольствия, наблюдая жалкое выражение его {лица}, но  ей  {хотелось}
видеть его таким. {Хотелось}. В  конце  концов,  он  тоже  мужчина.  А
мужчинам следует время от времени напоминать, что и  женщина  способна
внушать страх, не так ли?  Иногда  в  страхе  мужчины  перед  женщиной
кроется ее единственная защита.
     - А теперь иди, - велела темнокожая женщина. - {Я} останусь здесь
с твоим мужчиной. Нам ничего не грозит;  тот,  другой,  пройдет  через
храм.
     - Откуда ты знаешь?
     - Они всегда идут через храм, - прозвучал простой ответ  женщины.
- Не забывай, кто он.
     - Бык.
     - Верно, бык. А ты  та,  кто  прядет  шелковую  нить  для  шляпы,
которую наденет ему на голову. Только не забывай, что,  если  он  тебя
настигнет, ничто и никто не остановит  его.  Если  поймает,  то  убьет
тебя. Просто и ясно. И ни я, ни моя хозяйка не сможем помочь. Он хочет
испить твоей кровушки.
     "Мне ли об этом не знать, - подумала Рози. - Уж это мне  известно
гораздо лучше, чем тебе".
     - Не ходи, Рози, - взмолился Билл, - Оставайся с нами.
     - Нет.
     Она оттолкнула его в  сторону  и  пошла  вперед;  острая  колючка
царапнула ее по бедру, и боль  оказалась  столь  же  приятной,  как  и
исполненный могучей силы крик. Даже ощущение, что из царапины  сочится
кровь, доставило ей наслаждение.
     - Маленькая Рози. Она повернулась.
     - Ты должна дойти до конца  раньше,  чем  он.  Знаешь  почему?  -
Конечно, знаю.
     - Что вы имели в виду, говоря,  будто  он  -  бык?  -  растерянно
спросил Билл.
     В  его  словах  звучала  тревога,  он  показался  ей   мелким   и
незначительным... И все же Рози никогда не  испытывала  к  нему  такой
любви, как в этот момент, и никогда ее  чувства  не  достигнут  такого
накала  в  будущем.  Бледный,  потерянный,   он   казался   ей   таким
беззащитным.
     Билл снова закашлялся. Рози  осторожно  положила  ладонь  на  его
плечо, опасаясь, что он отпрянет. Но этого не произошло.
     - Оставайся здесь, - сказала она. - Оставайся  здесь,  ничего  не
бойся и веди себя как можно тише.
     И поспешила прочь. В последний  раз  край  ее  маренового  хитона
мелькнул у дальнего угла храма, где тропа расширялась,  а  затем  Рози
исчезла из виду.
     Мгновение спустя ее крик, легкий и  одновременно  ужасный,  снова
сотряс тишину ночи:
     - {Норман, в маске ты выглядишь настоящим кретином... Я больше не
боюсь тебя, Норман}...
     - Боже, он ведь убьет ее, - прошептал Билл.
     - Может быть, - спокойно отреагировала женщина в голубом  платье.
- Как бы там ни было, {кто-то} умрет сегодня навер... - Она умолкла на
полуслове и склонила голову набок, внимательно прислушиваясь.
     - Что вы дел...
     Коричневая рука мелькнула в воздухе и зажала ему рот. Женщина  не
прилагала видимых усилий, но ему показалось, что рука  ее  состоит  из
стальных пружин. Смутное предположение быстро переросло в  уверенность
и потрясло сознание, когда он ощутил прикосновение ее ладони к  губам,
когда подушечки пальцев надавили на  щеку:  это  не  сон.  Как  бы  ни
хотелось ему поверить в обратное, это совсем не сон.
     Темнокожая женщина привстала на цыпочки и прижалась к  нему,  как
возлюбленная, все еще закрывая ладонью рот.
     - {Тс-с}, - еле слышно прошептала она ему в ухо. - {Он идет}.
     Билл услышал шелест травы и опавшей листвы под  чьими-то  шагами,
затем его слуха достигло тяжелое  надсадное  дыхание  с  присвистом  в
каждом вдохе. Такое вдыхание ассоциировалось в его сознании с  людьми,
гораздо более грузными, чем Норман Дэниелс -  с  теми,  кто  весит  по
меньшей мере триста фунтов. Или с крупными животными. Женщина медленно
отняла руку  от  лица  Билла,  и  они  застыли,  вслушиваясь  в  звуки
приближающегося существа, Билл обнял ее за плечи,  она  положила  руку
ему на пояс. Так они  и  стояли,  и  Билл  вдруг  исполнился  странной
уверенностью в том, что Норман  -  или  то  существо,  в  которое  тот
превратился, - не  пойдет  через  храм.  Он  (оно)  обойдет  здание  и
наткнется на них. Он - бык  -  остановится,  взрыхляя  копытом  землю,
низко пригнув похожую на наковальню голову, а потом бросится  на  них,
погонит по узкой тропе, настигнет,  затопчет  их,  поднимет  на  рога,
разорвет в клочья.
     - Тс-с-с-с, - выдохнула она.
     - {Норман, ты идиот}...
     Звуки окутывали их, как туман, как лунный свет.
     - Какой же  ты  дурак...  неужели  ты  действительно  думал,  что
сумеешь поймать меня? Глупый старый бык!
     Последовал взрыв звонкого презрительного смеха, вызвавшего в  уме
Билла образы битого  стекла,  глубоких  колодцев  и  пустых  комнат  в
полночь. Он содрогнулся и почувствовал, что  все  его  тело  покрылось
гусиной кожей.
     Со стороны холма, от передней  части  храма,  какое-то  время  не
доносилось ни звука (лишь редкие  порывы  ночного  бриза  приглаживали
колючий кустарник, словно рука,  приводящая  в  порядок  всклокоченные
волосы), затем тишина воцарилась и там, откуда взывала  Рози.  Плоский
лунный диск над головой спрятался за  облако,  подкрасив  его  края  в
серебристый цвет. Небо сверкало россыпями звезд, но Билл не заметил ни
одного известного ему созвездия. Затем:
     - Норррма-а-аннн... ты уже не хочешь поговори-и-и-и-ить со мной?
     - Как же,  как  же,  обязательно  поговорю,  -  пробурчал  Норман
Дэниелс.
     И Билл почувствовал, как темнокожая женщина в испуге прильнула  к
нему; его сердце едва не выпрыгнуло из груди  и  забилось  где-то  под
самым кадыком. Нормановский голос прозвучал  на  расстоянии  не  более
двадцати ярдов. Как будто до этого  он  намеренно  производил  сильный
шум, позволяя им следить за  его  продвижением,  а  потом  решил,  что
наступило время затаиться, и с этого  момента  вел  себя  {совершенно}
бесшумно.
     - Поговорю, как же, обязательно  поговорю  с  тобой  {начистоту},
падаль.
     Указательный палец темнокожей женщины предостерегающе прижался  к
его  губам,  но  Билл  не  нуждался  в  предупреждениях.  Их   взгляды
встретились, и Билл вдруг заметил; она совсем не уверена,  что  Норман
проследует через храм.
     Тишина продолжала раскручиваться в спираль вечности.  Даже  Рози,
казалось, ждала.
     Затем, теперь уже дальше, опять раздался голос Нормана:
     - Эгей, старый хрыч! Ты-то что здесь делаешь?
     Билл опустил голову и вопросительно взглянул на свою спутницу. Та
отрицательно покачала головой,  признаваясь,  что  и  ей  происходящее
непонятно. Затем случилось нечто ужасное: ему захотелось прокашляться.
Настойчивый зуд за мягким небом нарастал, сводя его с ума. Он прижался
ртом к плечу, стараясь во что бы то ни стало удержать кашель в  горле,
чувствуя на себе пристальный встревоженный взгляд женщины.
     "Я не продержусь долго, - подумал он. - Дьявол, Норман, чего {же}
ты копаешься? До сих пор ты проявлял завидную прыть".
     И словно в подтверждение его мысли: - {Норман! Сколько  же  можно
ждать, мать твою? Почему ты такой} МЕДЛИТЕЛЬНЫЙ? {Норман}!
     - Сука, - прозвучал утробный голос на другой стороне храма. -  Ах
ты сука!
     Скрип шагов по крошащимся каменным ступенькам.  Спустя  мгновение
шаги стали сопровождаться гулким эхом, и Билл  догадался,  что  Норман
вошел внутрь здания, которое темнокожая  женщина  назвала  храмом.  Он
понял еще, что приступ кашля, к счастью, прошел, так и не начавшись.
     Он крепче прижал к себе женщину в голубом платье, наклонил голову
и прошептал ей на ухо:
     - Что нам теперь делать?
     - Ждать, - защекотал его ухо ответный шепот.



                                  2


     Неприятное открытие,  заключавшееся  в  категорическ