- Один из присутствующих здесь  инструментов  плохо  настроен,  -
изрек Хейл. - и портит звучание {целого} оркестра.
     Рози и Билл переглянулись. Хейл заметил откровенное непонимание в
глазах Билла: что касается Рози, ее взгляд вызывал некоторые сомнения.
Что-то в нем мелькало, но что именно,  он  никак  не  мог  определить.
Что-то, о чем она предпочитает умалчивать.
     Он медленно перелистал блокнот, просматривая сделанные  записи  -
не спеша, желая  заставить  их  волноваться.  Но  ни  он,  ни  она  не
проявляли ни малейших признаков нервозности. Хейла удивила способность
Рози сохранять такое спокойствие - если, конечно, его  убежденность  в
том, что она что-то скрывает, верна, - но он, видимо, с самого  начала
забыл одну важную деталь или не придал ей значения.  Несмотря  на  то,
что  Рози   ни   разу   не   присутствовала   на   настоящем   допросе
подозреваемого,  ей  довелось  выслушать  тысячу   отчетов   и   стать
свидетелем множества  оживленных  обсуждений,  когда  молча  подносила
гостям мужа напитки или меняла наполненные  пепельницы.  Так  что  его
методы для нее не новы.
     - Ну хорошо, - проговорил Хейл, убедившись, что никто из  них  не
намеревается дать ему хотя бы  маленькую  зацепку.  -  Итак,  в  наших
рассуждениях мы достигли следующей  точки.  Норман  появляется  здесь.
Норману каким-то образом удается убить Элвина Демерса  и  Ли  Бабкока.
Труп Бабкока он устраивает на пассажирском сиденье, Демерс оказывается
в багажнике, Норман разбивает лампочку в вестибюле, затем спускается в
подвал и выводит из строя предохранители, судя по всему, наугад,  хотя
все  они  четко  помечены  на  схеме  на  внутренней  стороне   дверцы
распределительной  коробки.  Почему?  Мы  можем  только  догадываться.
Мотивы поступков сумасшедшего нам неизвестны. Затем он возвращается  к
полицейской машине и исполняет роль одного  из  патрульных.  Когда  вы
приходите домой, он бросается за вами вдогонку  -  пытается  выпустить
кишки из мистера Штайнера, мчится за вами вверх по лестнице, открывает
пальбу по мистеру Брискоу, пожелавшему принять участие в потехе, потом
взламывает дверь. Пока все правильно, так?
     - Да, наверное, - пожала плечами  Рози.  -  Все  происходило  так
быстро... но, думаю, вы верно излагаете события.
     - Затем следует часть, которая не вмещается у меня в  голове.  Вы
вдвоем прячетесь в шкафу...
     - Да.
     - ...Норман врывается в комнату, как Фредди Джейсон или  как  там
зовут этого героя фильма ужасов...
     - Ну, не совсем как...
     - ... мечется по комнате, как разъяренный  бык,  задерживается  в
ванной  достаточно  долго,  чтобы  проделать  пару  дырок  в   душевой
занавеске... а потом убегает. Вы хотите  сказать,  что  все  произошло
именно так.
     - Именно так, - подтвердила она. - Разумеется,  мы  не  {видели},
как он метался по комнате, потому что находились в шкафу, зато слышали
все.
     - Бешеный больной полицейский проходит через все круги ада, чтобы
разыскать вас; на него мочатся, ему сворачивают нос, он  убивает  двух
полицейских, и  что  потом?  Он  продырявливает  душевую  занавеску  и
убегает? Вы {это} хотите мне сказать?
     - Да. - Она видела, что нет смысла что-то добавлять.
     Лейтенант не подозревал ее в чем-то незаконном - с самого  начала
относился к ней  гораздо  милосерднее,  {чем}  если  бы  она  являлась
подозреваемой, - но если Рози попытается усилить  простое  утверждение
дополнительными доводами, тявканье терьера  может  затянуться  на  всю
ночь, а у нее и без того разболелась голова.
     Хейл перевел взгляд на Билла.
     - Вы тоже утверждаете, что все произошло именно так?
     Билл отрицательно покачал головой.
     - Я {ничего} не утверждаю, - возразил  он.  -  Последнее,  что  я
отчетливо помню, - это когда остановил мотоцикл у полицейской  машины.
Сильный туман. Дальнейшее - сплошной туман.
     Хейл в бессилии раздраженно стукнул кулаком по спинке стула. Рози
взяла руку Билла, положила себе на колено,  накрыла  своей  ладонью  и
улыбнулась ему милой улыбкой.
     - Все в порядке, - успокоила она Билла. - Уверена, в  свое  время
ты все вспомнишь, вот увидишь.



                                  6


     Билл обещал остаться ночевать у нее. Он сдержал свое обещание - и
уснул как только голова его прикоснулась к подушке, для  этого  случая
позаимствованной на маленьком диванчике. Рози ничуть не удивилась. Она
лежала рядом с ним на узкой кровати, глядя на ватный в свете  уличного
фонаря туман за окном,  ожидая,  когда  потяжелеют  веки.  Но  сон  не
приходил. Сообразив, что уснуть быстро  ей  не  удастся,  она  встала,
подошла к шкафу, включила свет и села  перед  картиной,  скрестив  под
собой ноги.
     Неподвижный лунный свет лишал изображенные  на  картине  предметы
четких очертаний. Храм виделся бледной призрачной полутенью.  Над  ним
кружили едва различимые хищные птицы. "Попируют ли они плотью  Нормана
сегодня, когда встанет солнце?" - подумала  она.  Скорее  всего,  нет.
Мареновая Роза отправила Нормана туда, куда птицы не заглядывают.
     Она смотрела на картину еще какое-то время, затем провела по  ней
рукой, ощущая кончиками пальцев шероховатость затвердевшей  краски  на
полотне. Прикосновение успокоило ее. Она выключила свет и улеглась  на
кровать. В этот раз сон пришел очень быстро.



                                  7


     В первый день жизни без Нормана  она  проснулась  -  и  разбудила
Билла - очень рано. Она проснулась от собственного крика.
     - Я плачу! Я плачу! О Боже, ее глаза! Ее черные глаза!
     - Рози! - воскликнул он, тряся ее за плечо. - {Рози}!
     Она посмотрела на него, сначала не узнавая, чувствуя, что лицо ее
влажно от пота, пропитавшего и ночную  рубашку,  ощущая  прилипшую  ко
всем впадинам и выпуклостям тела хлопковую ткань.
     - Билл? Он кивнул.
     - Да, это я. Я с тобой. С  тобой  все  в  порядке.  Мы  в  полном
порядке.
     Невольно  содрогнувшись,  она  прижалась  к  нему   всем   телом,
наслаждаясь исходившим  от  него  спокойствием,  которое  очень  скоро
превратилось в нечто совсем другое. Она лежала под ним, сжимая  правой
рукой запястье левой, прижимая его к себе, и когда  он  проник  в  нее
(прежде, с Норманом, она никогда не знала ни такой нежности, ни  такой
уверенности), взгляд ее обратился к джинсам, валявшимся на полу  рядом
с кроватью. В кармашке  для  часов  пряталась  крохотная  керамическая
бутылочка, где оставалось, насколько она могла судить, по крайней мере
три капли горьковатой черной воды - а то и больше.
     "Я выпью, - подумала она за миг до того, как утратила способность
связно мыслить. - Выпью, обязательно  выпью,  конечно,  выпью.  Я  все
забуду, и это к лучшему - кому нужны такие сны?"
     Но существовала и глубинная часть ее  сознания  -  гораздо  более
глубокая, нежели старая подруга Практичность-Благоразумие -  и  именно
оттуда пришел ответ:  {ей}  нужны  такие  сны,  вот  кому.  {Ей}.  Да,
разумеется, она сохранит бутылочку и ее содержимое, но  не  для  себя.
Потому что человек, забывающий о прошлом,  склонен  повторить  прежние
ошибки.
     Она подняла глаза и посмотрела  на  Билла.  Он  взглянул  на  нее
сверху   вниз   широко   раскрытыми   глазами,   подернутыми    дымкой
удовольствия. Он растворился в ней, и она растворилась в нем, позволяя
увести ее туда, куда он стремился ее  увести,  и  они  оставались  там
долгое, долгое время, отчаянно храбрые моряки, пустившиеся в  плавание
на маленьком кораблике ее кровати.



                                  8


     Ближе к середине утра Билл рискнул выйти из  дома,  чтобы  купить
воскресную газету и заодно прихватить свежих булочек к завтраку.  Рози
приняла душ, оделась и присела  на  край  кровати,  похлопывая  босыми
ногами по полу. Она ощущала парящие над  простынями  отдельные  запахи
каждого из них, а также тот, который они создали вместе. Она подумала,
что никогда не знала более приятного запаха.
     А что самое прекрасное?  Ну,  это  легко.  На  пододеяльнике  нет
крови. Ни на пододеяльнике, ни в других местах.
     Ее джинсы почему-то мигрировали  под  кровать.  Она  выудила  их,
подцепив штанину пальцами ноги, затем извлекла из  потайного  кармашка
крохотную бутылочку. Она отнесла джинсы в ванную, где за дверью стояла
пластмассовая корзина для  белья.  Бутылочка  на  время  отправится  в
аптечку; она легко спрячется за пузырьком мотрина. Прежде, чем бросить
джинсы к остальной грязной одежде, она  порылась  в  других  карманах,
следуя скорее давней привычке, чем ожидая найти там что-то...  но  тут
ее пальцы наткнулись на какой-то предмет на дне используемого  гораздо
чаще переднего левого кармана. Она вытащила предмет, положила  его  на
ладонь и вздрогнула, услышав  отчетливо  зазвучавший  в  голове  голос
Мареновой Розы: "Сувенир... поступай с ним так, как считаешь нужным".
     Нормановское кольцо выпускника Полицейской академии.
     Она надела его на большой  палец,  поворачивая  и  так,  и  этак,
подставляя под поток  света,  проникавший  в  ванную  через  небольшое
окошко  с  матовым  стеклом.  Свет  поблескивал  на  словах   "Служба,
верность, общество". По ней снова  пробежала  дрожь,  и  на  мгновение
почудилось,  что  Норман  вот-вот  материализуется  рядом   со   своим
бессменным талисманом.
     Полминуты спустя, когда бутылочка Доркас была надежно запрятана в
шкафчике аптечки, она вернулась  к  смятой  постели,  в  этот  раз  не
обращая внимания на все еще витавший запах мужчины и  женщины.  Сейчас
ее внимание приковала прикроватная тумбочка; о ней она думала, на  нее
смотрела. В тумбочке есть ящик. Туда она и положит нормановское кольцо
- на время. Позже Рози решит, что с ним делать, пока что  ей  хотелось
побыстрее убрать его с глаз долой. Опасно оставлять  кольцо  на  виду,
особенно если учесть, что лейтенант Хейл непременно забежит на  огонек
с  неистощимым  запасом  старых  вопросов,  пополнившихся  несколькими
новыми,  и,  пожалуй,  не  стоит  дразнить  гусей,  выставляя  напоказ
нормановское кольцо выпускника Полицейской академии. Совсем не стоит.
     Она выдвинула ящик, сунула руку поглубже, чтобы оставить кольцо в
дальнем углу... да так и замерла с вытянутой рукой.
     В ящике уже находилось кое-что.  Клочок  синей  ткани,  аккуратно
сложенный конвертиком. По всей поверхности проступали пятна маренового
цвета, похожие на капли полузасохшей крови.
     - О мой Бог! - прошептала она. - {Семена}!
     Рози  достала  сверточек,  некогда  являвшийся   частью   дешевой
хлопковой ночной рубашки, присела на кровать  (ноги  вдруг  отказались
держать ее) и положила его на  колени.  Мысленно  она  услышала  голос
Доркас, предупреждающий ни в коем случае не пробовать плоды  на  вкус,
даже не подносить ко рту пальцы, которые касались семян. Помгранатовое
дерево, вспомнила Рози, но что это за растение на самом деле?
     Она отвернула края ткани и посмотрела на семена. Сердце  в  груди
мчалось, как скаковая лошадь.
     "Выбросить их, - подумала она испуганно. - Выбросить сейчас же".
     Оставив кольцо покойного мужа под  настольной  лампой  -  им  она
займется позже, - она вернулась в ванную, неся лоскут  с  семенами  на
раскрытой ладони перед собой. Рози не знала,  как  долго  отсутствовал
Билл, ибо потеряла счет времени; понимала только, что он скоро  должен
вернуться.
     "Пожалуйста,  -  взмолилась  она,  -  пусть  очередь  в  булочной
окажется длинной".
     Она подняла крышку унитаза, опустилась на колени  и  взяла  двумя
пальцами первое  семечко.  До  этого  ей  подумалось,  что,  возможно,
перейдя в этот  мир,  зернышки  лишились  своей  колдовской  силы,  но
кончики  пальцев  моментально  онемели,  доказывая  обратное.   Пальцы
потеряли чувствительность, но впечатление было не  таким,  словно  она
отморозила их; скорее ей казалось, будто странная  амнезия  передается
от семян самой  плоти.  Тем  не  менее  Рози  не  сразу  рассталась  с
зернышком.
     - Одно за лисицу, - произнесла она, немигающим взглядом взирая на
семя, и затем уронила  его  в  унитаз.  Вода  мгновенно  окрасилась  в
зловещий мареновый  цвет,  словно  распустившийся  цветок,  как  будто
кто-то сунул туда руку с рассеченными венами или в воду  попали  капли
крови из перерезанного горла" Поднявшийся от воды  запах,  однако,  не
напоминал  запах  крови,  это  был  тяжелый,  горьковатый,   с   явным
металлическим оттенком аромат ручья, протекавшего за  Храмом  Быка,  -
настолько едкий, что на глазах Рози тут же выступили слезы.
     Она взяла из пакетика второе семечко и подняла его к глазам.
     - Одно за Доркас, - произнесла она, бросая  его  в  унитаз.  Цвет
стал более сочным и насыщенным - не вода с кровью, а сама кровь,  -  а
запах ударил в ноздри с такой силой, что слезы  заструились  по  щекам
непрерывным потоком. Глаза Рози покраснели, словно  она  стояла  среди
гор нарезанного лука.
     Она извлекла третье зернышко и занесла руку над унитазом.
     - И одно за меня, - проговорила она. - Одно за Рози.
     Но когда попыталась бросить  зернышко  в  унитаз,  ее  пальцы  не
разжались. Она попробовала еще раз с тем же  успехом.  В  тот  же  миг
разум ее наполнился голосом безумной женщины, звучавшим с убедительной
рассудительностью: "Помни о древе.  Помни  о  древе,  маленькая  Рози.
Помни о древе..."
     - Помни о древе, - вполголоса пробормотала  Рози.  -  Да,  это  я
заучила на память, но о {каком} древе? И что,  черт  возьми,  от  меня
требуется? Бога ради, скажите, что я должна сделать?
     "Не знаю, - призналась Практичность-Благоразумие. - Но что бы там
ни было, заканчивай свои дела поскорее. Билл может вернуться  в  любую
минуту. В любую секунду".
     Она нажала на рычаг сливного бачка, следя  за  тем,  как  вода  в
унитазе постепенно светлеет и становится, наконец,  прозрачной.  Затем
вернулась к  кровати,  села  и  уставилась  на  единственное  семечко,
оставшееся в покрытом пятнами лоскуте голубой ткани.  Перевела  взгляд
на кольцо Нормана. Снова посмотрела на зернышко.
     "Почему я не в силах выбросить это проклятое семечко? Плевать  на
древо, скажите мне только, почему я не  могу  спустить  в  унитаз  это
проклятое семечко? Избавиться от него раз и навсегда?"
     Ответ не появился. Зато в открытое окно влетел сумасшедший грохот
и треск подъехавшего к  дому  мотоцикла,  который  она  уже  научилась
выделять среди других. Быстро, не  задаваясь  новыми  вопросами,  Рози
положила кольцо на клочок  мягкой  голубой  ткани  рядом  с  семечком,
завернула края, подбежала к комоду и взяла лежавшую на нем сумочку. Не
ахти какая --- старенькая и потрескавшаяся, - однако Рози  свыклась  с
ней и не хотела расставаться. В ту весну она привезла ее из поездки  в
Египет. Открыла сумочку и сунула  внутрь  маленький  голубой  сверток,
затолкав  поглубже,  на  самое  дно,  где  он  будет  даже  в  большей
безопасности, чем керамическая бутылочка в шкафчике аптечки.  Покончив
с этим, она подошла к окну и с  наслаждением  вдохнула  полной  грудью
свежий воздух.
     Когда вернулся Билл, притащив с собой воскресную газету и  просто
невероятное количество булочек в бумажном пакете, Рози  приветствовала
его ослепительной улыбкой.
     - Где ты так задержался? - спросила она, про себя добавив: "Ну ты
и лиса, Рози, Ну ты и..."
     Улыбка, вспыхнувшая на его лице  в  ответ  на  ее  улыбку,  вдруг
исчезла.
     - Рози? Что с тобой?
     Ее улыбка стала еще шире.
     - Ничего. Все отлично, Наверное, гусь только что прошел над  моей
могилой.
     Только то был не гусь.



                                  9


     "Могу я дать один совет  прежде,  чем  отправить  вас  назад?"  -
спросила ее Мареновая Роза, и позже в тот день, уже  после  того,  как
лейтенант Хейл принес им тяжкую весть об Анне Стивенсон  (обнаруженную
лишь наутро - ведь она так не любила, чтобы посторонние нарушали покой
ее кабинета) и затем ушел, Рози последовала  ее  совету.  Несмотря  на
воскресенье,  салон-парикмахерская  "Волосы  2000"  на   Скайвью-молле
работал. Парикмахер, к которой обратилась Рози,  прекрасно  поняла,  в
чем заключается просьба клиентки, но попыталась отговорить ее.
     - Вам так идет эта прическа! - воскликнула она.
     - Я знаю, - согласилась Рози, - но все равно мне она не нравится.
     Поэтому парикмахер сделала то, чего от  нее  требовали,  а  Билл,
вопреки  ожиданиям,  не  выразил  возмущенного  протеста,  когда   они
встретились вечером.
     - Твои волосы стали короче, но в целом прическа похожа на  ту,  с
которой ты впервые появилась в ломбарде, - заявил он. - Мне нравится.
     Она обняла его.
     - Хорошо.
     - Что скажешь насчет ужина в китайском ресторане? - Соглашусь при
одном условии - если пообещаешь остаться у меня.
     - Эх, если бы все обещания были такими  приятными,  -  усмехнулся
он.



                                  10


     Заголовок понедельника:
            "ПОЛИЦЕЙСКИЙ-ПРЕСТУПНИК ЗАМЕЧЕН В ВИСКОНСИНЕ".
     Заголовок вторника:
         "ПОЛИЦИЯ РАЗЫСКИВАЕТ УБИЙЦУ-ПОЛИЦЕЙСКОГО ДЭНИЕЛСА".
     Заголовок среды:
              "АННА СТИВЕНСОН КРЕМИРОВАНА; 2000 ЧЕЛОВЕК
                   В МОЛЧАЛИВОМ МАРШЕ ПОМИНОВЕНИЯ".
     Заголовок четверга:
          "ПОЛИЦИЯ ПОЛАГАЕТ, ЧТО ДЭНИЕЛС ПОКОНЧИЛ С СОБОЙ".
     В пятницу Норман переместился на вторую страницу.
     К следующей пятнице он исчез бесследно.



                                  11


     Вскоре  после  четвертого  июля  Робби  Леффертс  предложил  Рози
начитать роман, резко отличавшийся от  книг  Ричарда  Расина:  "Тысячу
акров" Джейн Смайли. В романе шла речь о фермерском семействе, живущем
в штате Айова, но в {действительности} книга повествовала не о тяготах
фермерской жизни; во время учебы в колледже  Рози  три  года  являлась
художником-оформителем студенческого драматического театра, и хотя  ей
не довелось выйти на сцену под огнями рампы,  все-таки  приобретенного
опыта хватало, чтобы узнать безумного шекспировского короля с  первого
же взгляда. Смайли одела короля  Лира  в  штаны  фермера,  но  безумие
остается безумием, как бы оно ни маскировалось.
     Кроме того, автор превратила своего  героя  в  существо,  пугающе
похожее на Нормана. В день, когда  чтения  завершились  ("Ваша  лучшая
работа до сих пор, - заверила ее Рода, -  и  одно  из  лучших  чтений,
которое я слышала за всю жизнь"), Рози вернулась  в  свою  комнату  на
Трентон-стрит, достала старое, написанное маслом полотно из  шкафа,  в
котором оно хранилось с  ночи...  скажем  так,  исчезновения  Нормана.
Впервые после той ночи Рози посмотрела на картину.
     То, что она увидела, ничуть  ее  не  удивило.  На  картину  снова
вернулся день. Вершина холма,  поросшая  густой  летней  травой,  была
такой же, и храм у подножия холма  оставался  таким  же  (или  {почти}
таким же; у Рози возникло впечатление, что странные  очертания  храма,
выводившие здание за рамки обычной перспективы, каким-то образом стали
нормальными), женщины по-прежнему не было. Рози подумалось, что Доркас
увела безумную женщину в последний раз взглянуть на младенца...  после
чего Мареновая Роза в одиночестве  продолжит  свой  путь,  направляясь
туда, куда уходят чудовища вроде нее, когда пробивает час их смерти.
     Она отнесла картину на первый этаж, к мусоросжигателю,  держа  ее
за края - так, словно опасалась, что, если не будет  очень  осторожна,
рука провалится сквозь  холст  в  иной  мир.  Признаться  честно,  она
действительно побаивалась, что подобное может произойти.
     У шахты мусоросжигателя она задержалась на минутку,  в  последний
раз остановив взгляд на картине,  -  картине,  которая  позвала  ее  с
пыльной   полки   ломбарда    безмолвным    требовательным    голосом;
принадлежавшим, наверное, самой Мареновой Розе. "Так оно  и  есть",  -
подумала Рози. Она потянулась рукой к дверке мусоросжигателя  и  опять
замерла: ее внимание привл