ель,  одетый,  как
при жизни. Справа и слева, перед ним и за ним шли военачальники, казначеи,
судьи и верховные писцы, оруженосец с секирой и луком  и,  наконец,  жрецы
всех ступеней.
   Во дворе прислуга, вопя и рыдая, пала ниц, а солдаты взяли  на  караул;
зазвучали трубы, словно приветствуя живого царя.
   И  действительно,  царь,  как  живой,  сидел  в  носилках,  несомых   к
переправе. Когда же достигли  берега  Нила,  жрецы  поставили  носилки  на
золоченую барку под пурпурным балдахином, как и при жизни фараона.
   Здесь носилки засыпали цветами. Против  них  поставили  статую  Анубиса
(*116), и  царское  судно  направилось  к  противоположному  берегу  Нила,
провожаемое плачем прислуги и придворных женщин.
   В двух часах пути от дворца, за  Нилом,  за  каналом,  за  плодородными
полями и рощами пальм, между Мемфисом и "плоскогорьем мумий", расположился
своеобразный город. Все его строения были  посвящены  мертвым  и  заселены
лишь колхитами (*117) и парасхитами, бальзамировавшими трупы.
   Город  этот  был  как  бы  преддверием  настоящего  кладбища,   мостом,
соединявшим мир живых с местом вечного покоя. Сюда доставляли покойников и
делали из них мумии. Здесь приготовляли священные свитки и опояски, гробы,
утварь, сосуды и статуи для умерших.
   Отдаленный от Мемфиса на значительное  расстояние,  город  был  окружен
длинной стеной с  несколькими  воротами.  Процессия,  сопровождавшая  тело
фараона, остановилась перед воротами,  которые  поражали  своим  величием.
Один из жрецов постучался.
   - Кто там? - спросили изнутри.
   - Осирис-Мери-Амон-Рамсес, повелитель  обоих  миров,  прибыл  к  вам  и
требует, чтобы вы приготовили его к вечному странствию, - ответил жрец.
   - Может ли быть, чтобы погасло солнце Египта?..
   - Такова была его воля, - отвечал  жрец.  -  Примите  же  повелителя  с
должными почестями,  окажите  ему  все  услуги,  как  подобает,  чтобы  не
постигла вас кара в земной и грядущей жизни.
   - Все сделаем по вашему слову, - произнес голос изнутри.
   Тогда жрецы оставили носилки у ворот и  поспешно  удалились,  чтобы  не
повеяло на них нечистым дыханием скопившихся в этом месте трупов. Остались
только сановники с верховным судьей и казначеем во главе.
   После долгого ожидания ворота открылись, и из них вышло десятка полтора
людей в жреческих одеяниях и закрытых капюшонах.
   При виде их судья сказал:
   - Отдаем вам тело господина нашего и вашего. Сделайте с  ним  все,  что
повелевает религия, не забудьте ничего, чтобы великий  покойник  по  вашей
вине не испытывал неудобств на том свете.
   Казначей же прибавил:
   - Не жалейте золота,  серебра,  малахита,  яшмы,  изумрудов,  бирюзы  и
редчайших благовоний для нашего владыки, чтобы у него ни  в  чем  не  было
недостатка и все было самого лучшего качества. Это говорю вам я, казначей.
Если же найдется негодяй, который захотел бы подменить благородные металлы
жалкими подделками, а  драгоценные  камни  -  финикийским  стеклом,  пусть
помнит, что у него будут отсечены руки и выколоты глаза.
   - Будет так, как вы требуете, -  ответил  один  из  жрецов  с  закрытым
лицом.
   Остальные подняли носилки и вошли с ними внутрь "города  мертвых".  Они
пели:
   - "Ты идешь с миром в Абидос.  Да  достигнешь  ты  с  миром  фиванского
Запада... На Запад! На Запад!.. В страну праведных!.."
   Ворота  закрылись.  Верховный  судья,  казначей  и  сопровождавшие   их
сановники повернули назад к переправе, чтобы возвратиться во дворец.
   Жрецы  в  капюшонах  отнесли  носилки  в  огромное  здание,  в  котором
бальзамировались только тела царей  и  высших  сановников,  пользовавшихся
исключительной милостью фараона. Они остановились при  входе,  где  стояла
золотая ладья на колесах, и стали снимать покойника с носилок.
   - Поглядите-ка!.. - воскликнул один из тех, что были в капюшонах. - Ну,
не разбойники ли это?.. Фараон умер в часовне Осириса  и,  значит,  должен
был быть в парадном наряде, а тут - нате-ка!  Вместо  золотых  запястий  -
медные, цепь - тоже медная, а в перстнях - поддельные камни...
   - Верно, - подтвердил второй. - Любопытно, кто  это  его  так  обрядил:
жрецы или чиновники?
   - Наверняка жрецы... Чтоб у вас руки отсохли, негодяи! Вор на  воре,  а
еще смеют нас учить, чтоб мы давали покойнику все лучшего качества.
   - Это не они требовали, а казначей.
   - Все они хороши...
   Так, обмениваясь замечаниями, бальзамировщики сняли с покойника царские
одежды, надели на него тканный золотом халат и перенесли тело в ладью.
   - Теперь, благодарение богам, у нас новый фараон, - сказал один из тех,
что были в капюшонах. - Этот наведет порядки  среди  жрецов.  Они  за  все
заплатят сторицей.
   - Ого!.. Говорят, это будет строгий владыка! - добавил другой. - Дружит
с финикийцами, с Пентуэром, хотя тот не родовитый  жрец,  а  из  таких  же
бедняков, как мы с вами... А солдаты, как слышно, готовы за него в огонь и
в воду...
   - И только на днях наголову разбил ливийцев.
   - А где он сейчас, этот новый фараон? - спросил кто-то.  -  В  пустыне?
Как бы с ним не случилось несчастья, прежде чем он вернется в Мемфис.
   - Кто ему что сделает, когда войско за него! Не дождаться  мне  честных
похорон, если молодой наш государь не вытопчет жрецов, как буйвол пшеницу!
   - Ну и дурак же ты! - выругался молчавший до сих пор парасхит. -  Разве
фараону осилить жрецов!
   - А почему бы и нет?
   - А ты слыхал когда-нибудь, чтобы лев разодрал пирамиду?
   - Тоже сказал!
   - Или буйвол поднял ее на рога?
   - Разумеется, нет!
   - Может, вихрь ее развеет?
   - Да что ты пристал со своими вопросами!
   - Вот я тебе  и  говорю,  что  скорее  лев,  буйвол  или  вихрь  свалят
пирамиду, нежели фараон одолеет жрецов... будь он лев, буйвол  и  вихрь  в
одном лице!..
   Тут сверху кто-то позвал:
   - Эй вы там, готов покойник?
   - Готов, готов, только у него челюсть отвалилась, - ответили из сеней.
   - Неважно! Давайте его сюда! Исиде некогда, ей через час в город идти.
   Золотая ладья с покойником была немедленно поднята на канате вверх,  на
внутреннюю галерею.
   Из первой комнаты вход вел в большой зал  со  стенами,  выкрашенными  в
голубой цвет и усеянными желтыми звездами. Во всю длину зала, вдоль  одной
из стен тянулась галерея, изогнутая в виде дуги; концы  ее  находились  на
уровне первого этажа, а середина была на пол-этажа выше.  Зал  должен  был
изображать собой небесный свод, галерея - путь солнца на небе, умерший  же
фараон представлял Осириса, или солнце, движущееся  с  востока  на  запад.
Внизу  стояла  кучка  жрецов  и  жриц,  которые   в   ожидании   торжества
разговаривали о своих делах.
   - Готово!.. - крикнули с галереи.
   Разговоры прекратились.
   Наверху  раздался  троекратный  звон  бронзовой  доски,  и  на  галерее
показалась золоченая ладья солнца, в которой плыл покойник.
   Внизу зазвучал гимн в честь солнца:
   - "Вот он является в облаке, чтобы отделить  небо  от  земли,  а  затем
соединить их... Постоянно находясь в каждой вещи,  он  -  единственный  из
живущих, в котором нашли бессмертное воплощение различные предметы".
   Ладья медленно подвигалась к середине дуги и, наконец, остановилась  на
самом верху.
   В это время на  нижнем  конце  дуги  появилась  жрица,  одетая  богиней
Исидой, с сыном Гором, и так же медленно стала подниматься вверх. Это  был
образ луны, движущейся за солнцем. Ладья Осириса-фараона  с  вершины  дуги
стала спускаться к западу.
   Внизу опять послышался хор:
   - "Бог, воплощенный во всех предметах, дух Шу (*118), живущий  во  всех
богах. Он есть плоть живого человека, творец дерева, несущего плоды, он  -
виновник оплодотворяющих землю разливов, без него ничто не живет на земле"
(*0).
   Ладья опустилась на западном конце галереи. Исида с Гором  остановилась
на вершине дуги. К ладье подбежала группа жрецов, и тело фараона  извлекли
и положили на мраморный стол, словно  Осириса  для  отдыха  после  дневных
трудов.
   К покойнику подошел парасхит, одетый богом Тифоном. На  голове  у  него
были чудовищная маска и рыжий косматый парик, на спине кабанья шкура, а  в
руке - каменный эфиопский нож.
   Этим ножом он стал быстро срезать у покойника подошвы.
   - Что делаешь ты со спящим, брат Тифон? - спросила его с галереи Исида.
   - Очищаю ноги брата моего Осириса, чтобы  он  не  грязнил  неба  земным
прахом, - ответил парасхит, одетый Тифоном.
   Отрезав подошвы, парасхит взял в руки изогнутую проволоку, погрузил  ее
в нос покойника и стал извлекать мозг. Затем вспорол  ему  живот  и  через
отверстие быстро вынул внутренности, сердце и легкие.
   Тем временем помощники Тифона принесли четыре большие урны,  украшенные
головами богов Хапе, Эмсета, Дуамутфа, Кебхеснеуфа (*119), и в  каждую  из
этих урн положили какой-нибудь из внутренних органов умершего.
   - А теперь что ты там делаешь, брат Тифон? -  спросила  во  второй  раз
Исида.
   - Очищаю брата моего Осириса от всего земного, чтобы придать ему высшую
красоту, - ответил парасхит.
   Рядом с мраморным столом находился бассейн с водой,  насыщенной  содой.
Парасхиты, очистив труп, опустили его в бассейн, в котором он  должен  был
мокнуть семьдесят дней. Между тем Исида, пройдя всю галерею, спустилась  в
зал, где парасхит только что вскрыл и очистил тело фараона. Она  взглянула
на мраморный стол и, видя, что он пуст, спросила в испуге:
   - Где мой брат? Где мой божественный супруг?..
   В этот момент грянул гром, зазвучали трубы и бронзовые доски. Парасхит,
одетый Тифоном, захохотав, воскликнул:
   - Прекрасная  Исида,  ты,  которая  вместе  со  звездами  делаешь  ночи
радостными! Нет больше твоего супруга! Никогда больше лучезарный Осирис не
воссядет на  золоченую  ладью,  никогда  больше  солнце  не  покажется  на
небосводе. Я это сделал, - я, Сет, я  спрятал  его  так  глубоко,  что  не
найдет его ни один из богов, ни даже все вместе!..
   При этих словах богиня, разодрав одежды, стала рыдать и рвать  на  себе
волосы. Снова загремели трубы, громы и бронзовые  доски,  среди  жрецов  и
жриц поднялся ропот, и вдруг все набросились на Тифона с криком:
   -  Проклятый  дух  тьмы,  вздымающий  вихри  пустыни,  волнующий  море,
затмевающий свет дневной!.. О, провались в бездну,  из  которой  сам  отец
богов не сможет тебя извлечь! Проклятый! Проклятый Сет!.. Пусть  имя  твое
будет ненавистно людям!
   Все стали колотить Тифона  кулаками  и  дубинками,  а  рыжеволосый  бог
бросился удирать и наконец выбежал из зала.
   Три новых удара по бронзовой доске, и церемония окончилась.
   - Ну, довольно! - крикнул старший жрец  на  парасхитов,  которые  стали
драться уже не на  шутку.  Ты,  Исида,  можешь  отправляться  в  город,  а
остальные беритесь за других покойников; они  уже  давно  ждут  вас...  Вы
напрасно пренебрегаете простыми смертными, потому что еще неизвестно,  как
нам за этого заплатят...
   - Разумеется, не много! - откликнулся бальзамировщик. - Говорят,  казна
пуста, а финикияне  грозят  прекратить  займы,  если  им  не  дадут  новых
привилегий.
   - Нет на них погибели, на ваших финикиян! Они нас заграбастали  в  свои
руки, того и гляди, придется просить у них на ячменную лепешку.
   - Однако если они не дадут на погребение фараона,  мы  тоже  ничего  не
получим.
   Постепенно разговоры утихли, и  все  покинули  голубой  зал.  Только  у
бассейна, где мокли останки фараона, стояла стража.
   На фоне этого  торжества,  воссоздающего  легенду  об  убиении  Осириса
(солнца) Тифоном (богом ночи и преступлений), происходил ритуал вскрытия и
очистки тела фараона и подготовка его к бальзамированию.
   Семьдесят дней лежал покойник  в  насыщенной  содой  воде,  очевидно  в
память того, что злой Тифон утопил брата в Содовых озерах. И все эти  дни,
утром и вечером, жрица, переодетая Исидой, приходила в голубой зал, рыдала
и рвала на себе волосы, спрашивая  присутствующих,  не  видал  ли  кто  ее
божественного супруга и брата.
   По истечении этого срока траура в зале появился Гор,  сын  и  наследник
Осириса, со своей свитой.
   - Не поискать ли здесь труп моего отца и брата? - спросил Гор.
   При громких и радостных возгласах жрецов, под звуки музыки тело фараона
извлекли из укрепляющей ванны.
   Затем тело было вложено в каменную  трубу,  сквозь  которую  в  течение
нескольких дней пропускался горячий воздух,  и  после  сушки  было  отдано
бальзамировщикам.
   Теперь  начались  наиболее  важные  церемонии,  которые  совершали  над
покойником высшие жрецы "города мертвых".
   Тело фараона, обращенное головой к  югу,  обмывали  снаружи  освященной
водой, а внутри - пальмовым вином.  На  полу,  посыпанном  пеплом,  сидели
плакальщики, рвали на себе волосы и, раздирая лица, причитали над умершим.
Вокруг смертного одра собрались жрецы, переодетые богами: обнаженная Исида
в короне фараонов, юноша Гор, Анубис с головой шакала, бог  Тот  (*120)  с
птичьей головой, держащий в руках таблички, и много других.
   Под наблюдением этого высокого собрания бальзамировщики стали наполнять
внутренние полости  тела  сильно  пахнущими  травами,  опилками,  а  также
вливать туда благовонные смолы, сопровождая эти действия молитвами. Вместо
его собственных умершему вставили стеклянные  глаза  в  бронзовой  оправе.
Затем тело посыпали содовым порошком.
   Тогда  приблизился  новый  жрец  и  объявил  присутствующим,  что  тело
усопшего есть тело Осириса и все его особенности суть особенности Осириса.
   - "Чудодейственная сила его левой височной кости -  это  сила  височной
кости бога Тума (*121), а его правый  глаз  -  глаз  Тума,  своими  лучами
пронизывающий тьму. Его левый глаз - глаз Гора,  приводящий  в  оцепенение
все живое; его верхняя губа  -  Исида,  и  нижняя  -  Нефтис  (*122).  Шея
покойника - богиня, руки - души богов, пальцы - небесные  змеи  -  сыновья
богини Селькит (*123). Его бедра - два пера Амона,  хребет  -  позвоночный
столб Сибу (*124), живот - богиня Нуэ".
   Другой жрец провозгласил:
   - "Даны мне уста, чтобы говорить, ноги - чтобы  ходить,  руки  -  чтобы
повергать в прах моих врагов. Воскресаю, существую, отверзаю  небо,  делаю
то, что повелели мне в Мемфисе".
   В это время на шею мумии надевали изображение жука скарабея,  сделанное
из драгоценного камня, со следующей надписью:
   "О мое сердце, сердце, которое я получил  от  матери,  которое  было  у
меня, когда я пребывал на земле, - о сердце, не восстань против меня и  не
дай злого свидетельства обо мне в день суда" [Масперо].
   Затем жрецы обвивали каждую руку и ногу, каждый палец мумии лентами, на
которых были написаны молитвы и заклинания.  Ленты  эти  склеивали  обычно
смолами и бальзамами. На грудь и  шею  мумии  положили  полный  манускрипт
"Книги мертвых", причем жрецы произносили при этом вслух следующие слова:
   - "Я - тот, которому ни один бог не ставит препятствий.
   Кто это?
   Это Тум на своем  щите,  это  Ра  на  своем  щите,  что  появляется  на
восточной стороне неба.
   - Я - Вчера, и мне известно Завтра.
   Кто это?
   Вчера - это Осирис, Завтра - это Ра, в день, когда он  истребит  врагов
повелителя вселенной и когда принесет в жертву своего сына  Гора.  Другими
словами: в день, когда гроб Осириса встретит на своем пути его отец Ра. Он
победит богов по велению Осириса, господина горы Аменти (*125).
   Что это?
   Аменти - это тот, кого сотворили души богов, согласно велению  Осириса,
господина горы Аменти.
   Другими словами: Аменти - это гнев,  рожденный  Осирисом;  каждый  бог,
пребывающий там, вступает с ним в единоборство. Знаю  великого  бога,  что
пребывает там.
   Я явился сюда из своей страны, пришел из своего города, истребляю злое,
отвращаю недоброе, очищаюсь от грязного. Направляюсь в  страну  обитателей
неба, вступаю через великие ворота.
   О мои спутники, дайте мне руку,  ибо  я  буду  одним  из  вас"  ["Книга
мертвых"].
   Когда каждая часть тела умершего была обернута молитвенными  лентами  и
снабжена амулетами, когда у него уже был  достаточный  запас  наставлений,
которые должны были помочь ему ориентироваться в стране богов,  пора  было
подумать о документе, который открыл бы ему врата в эту страну. Ибо  между
могилой и небом умершего ожидают сорок два  страшных  судьи,  которые  под
председательством Осириса  рассматривают  его  земную  жизнь.  Лишь  когда
сердце покойного, взвешенное на весах правосудия, окажется  равным  богине
истины и когда бог Тот, записывающий на табличках дела умершего,  признает
их добрыми, лишь тогда Гор возьмет тень за  руку  и  поведет  ее  к  трону
Осириса.
   И вот для того, чтобы умерший мог оправдаться перед  судом,  необходимо
обернуть его мумию в папирус, на котором  написана  полная  его  исповедь.
Пока мумию заворачивают в этот документ, жрецы четко и внушительно,  чтобы
усопший ничего не забыл, читают:
   - "Владыки истины, приношу вам самое  истину:  ни  одному  человеку  не
сотворил я зла, нарушив клятву. - Не  сделал  несчастным  никого  из  моих
ближних. - Не позволял себе сквернословия и лжи в доме истины. - Не дружил
со злом. - Не причинял сам  зла.  -  Повелитель  страны,  я  не  принуждал
подвластных мне людей работать сверх сил. - Никто по  моей  вине  не  стал
боязливым, калекой, больным или несчастным.  -  Я  не  делал  ничего,  что
отвратило бы от меня богов. - Я не истязал раба. - Не морил его голодом. -
Не доводил до слез. - Не убивал. -  Не  принуждал  другого  к  вероломному
убийству. - Не лгал.  -  Не  расхищал  имущества  храмов.  -  Не  уменьшал
доходов, жертвуемых богам. - Не крал хлеба и опоясок у мумий. - Не  содеял
греха со жрецом моего округа. - Не отнимал и не урезывал его имения. -  Не
употреблял фальшивых весов. - Не отнимал младенца от груди его  кормилицы.
- Не совершал зверских поступков. - Не ловил сетями жертвенных птиц. -  Не
вредил разливу рек. - Не отводил  течения  каналов.  -  Не  гасил  огня  в
неположенное время. - Не похищал у богов  жертвенных  даров,  которые  они
выбрали для себя. - Я чист... Я чист... Я  чист..."  [раздел  75-й  "Книги
мертвых"; это один из самых замечательных памятников, которые дошли до нас
из древности (прим.авт.)]
   Когда покойник благодаря "Книге мертвых" уже знал,  как  вести  себя  в
стране бессмертия и прежде всего как оправдаться перед судом  сорока  двух
богов, жрецы излагали ему предисловие к этой книге, объясняя всю  важность
ее. Поэтому бальзамировщики, окружавшие только  что  приготовленную  мумию
фараона, удалялись, а приходил верховный жрец "города  мертвых"  и  шептал
покойнику на ухо:
   - "Знай, что, овладев этой книгой, ты будешь принадлежать к  живущим  и
пользоваться среди богов особым влиянием.
   Знай,  что  благодаря   ей   никто   не   осмелится   противоречить   и
препятствовать тебе. Боги сами подойдут, чтобы обнять тебя, ибо  причислят
к своему сонму.
   Знай, что эта книга расскажет тебе, что было вначале.
   Ни один человек не читал ее вслух, ни один глаз не видел, и ни одно ухо
не слышало ее. Эта книга - сама истина, но никто никогда ее  не  знал.  Да
будет она зрима лишь через тебя и того, кто дал тебе ее  в  назидание.  Не
прибегай для ее толкования к тому, что может подсказать  твоя  память  или
воображение. Пишется она только в  зале,  где  бальзамируют  умерших.  Это
великая тайна, которая неизвестна ни одному простому смертному на свете.
   Книга эта будет твоей пищей в низшей стране духов, она  доставит  твоей
душе возможность пребывания на земле, даст ей вечную жизнь и сделает  так,
что никто не будет  иметь  власти  над  тобою"  ["Книга  мертвых",  раздел
148-й].
   Тело фараона облачили в драгоценные  одежды,  на  лицо  надели  золотую
маску, на скрещенные руки - перстни и запястья. Под голову ему  подставили
подпорку из слоновой  кости,  на  какой  спали  обычно  египтяне.  Наконец
уложили тело в три гроба: из папируса, покрытого надписями, в золоченый из
кедрового дерева и в мраморный. Форма двух  первых  то