ароды - хетты на востоке, ливийцы  на  западе,
эфиопы на юге, греки на Средиземном  море  -  это  варвары  и  разбойники.
Вместо того чтоб работать, они занимаются грабежом,  а  вместо  того  чтоб
совершенствоваться в мудрости, пьют, играют в кости или валяются на  боку,
как усталая скотина. В мире есть  только  один  воистину  благочестивый  и
мудрый народ - египетский. Но посмотрите, что делается и здесь? Вследствие
наплыва  безбожников-чужеземцев  вера  наша  пришла  в  упадок.  Знать   и
сановники за кубком вина подтрунивают над богами и вечной жизнью, а  народ
забрасывает грязью святые статуи и не совершает жертвоприношений в храмах.
Место благочестия  заняла  роскошь,  место  мудрости  -  разврат.  Каждому
хочется надеть огромный парик, натереться редкостными благовониями, носить
златотканые  рубашки  и  передники,  украсить  себя  золотыми  ожерельями,
запястьями, усеянными драгоценными каменьями. Пшеничной  лепешки  ему  уже
недостаточно, он хочет пряников с молоком и медом. Пивом он моет  ноги,  а
жажду утоляет заморскими винами. Из-за этого вся  знать  в  долгах,  народ
изнемогает от работы и терпит побои, и то здесь, то там вспыхивают  бунты.
Что я говорю "то здесь, то там"?.. С некоторых пор по всему Египту  народ,
подстрекаемый  неизвестными  лицами,  требует:  "Дайте  нам  отдых  каждый
седьмой день! Не бейте нас без  суда!  Выделите  нам  по  клочку  земли  в
собственность!.." Это угрожает разорением всего нашего государства, и надо
спасти его от этого зла. Спасение же только в религии, которая  учит  нас,
что народ должен трудиться, святые мужи, знающие волю богов,  -  указывать
ему путь, а фараон и его вельможи - наблюдать,  чтобы  работа  исполнялась
честно.  Этому  учит  нас  религия.  В   этом   духе   правил   богоравный
Осирис-Рамсес  Двенадцатый.  Мы   же,   верховные   жрецы,   признав   его
благочестие, начертаем на его могиле и в храмах следующую надпись:
   "Бык Гор, могучий Апис, соединивший короны двух царств, золотой кобчик,
правящий мечом, победитель девяти народов, царь Верхнего и Нижнего Египта,
повелитель  двух  миров,   сын   солнца   Мери-Амон-Рамсес,   возлюбленный
Амоном-Ра, господин и повелитель Фиваиды, сын Амона-Ра, приемный сын Гора,
рожденный Гормахисом, царь Египта,  повелитель  Финикии,  властвующий  над
девятью народами" [подлинная надпись на памятнике].
   Когда присутствующие приняли это предложение одобрительными возгласами,
из-за завесы выпорхнули танцовщицы и исполнили перед саркофагом  священный
танец, жрецы же зажгли благовония. Затем сняли мумию с ладьи  и  внесли  в
святилище Амона, куда Рамсес XIII не имел уже права входить.
   Вскоре богослужение окончилось, и присутствующие покинули храм.
   Возвращаясь во  дворец  в  Луксоре,  молодой  повелитель  был  до  того
погружен в думы, что почти не замечал бесчисленной толпы и  не  слышал  ее
возгласов.
   "Зачем  обманывать  себя?..  -  размышлял  Рамсес.  -  Верховные  жрецы
относятся ко мне с полным пренебрежением; этого не бывало до сих пор ни  с
одним фараоном. Они даже указывают мне, каким образом я могу вновь обрести
их милость. Они хотят управлять государством, а я должен  только  следить,
чтобы исполнялись их приказы... Так нет же, не бывать этому, я приказываю,
а вы должны исполнять. И либо я погибну, либо поставлю свою  царскую  ногу
на ваши непокорные выи".
   Два дня священная мумия Рамсеса XII пребывала в храме Амона-Ра в святом
месте, куда, за исключением Херихора и Мефреса,  не  имели  права  входить
даже верховные жрецы. Перед покойным горел  лишь  один  светильник,  пламя
которого, обновляемое чудесным способом, никогда не угасало. Над ним парил
в вышине символ души - птица с человеческой головой. Трудно  сказать,  был
ли то особый хитроумный механизм или действительно  живое  существо.  Одно
несомненно: жрецы, имевшие смелость взглянуть украдкой за завесу,  видели,
что существо это висит  в  воздухе  без  опоры,  раскрывая  рот  и  вращая
глазами.
   Затем  траурная  процессия  снова  тронулась  в  путь.  Золотая   ладья
перевезла покойника на другой берег Нила. Окруженная  огромной  процессией
жрецов, воинов, плакальщиц и поющих хоров, она двигалась по главной  улице
Фив. Это была, можно сказать, самая  красивая  улица  во  всем  египетском
царстве:  широкая,  ровная,  обсаженная   деревьями.   Четырех-   и   даже
пятиэтажные  дома  были  сверху  донизу  выложены   мозаикой   и   покрыты
раскрашенными  барельефами.  Казалось,  что  на  этих  зданиях   развешаны
огромные разноцветные ковры или  картины,  изображающие  жизнь  торговцев,
ремесленников, мореплавателей, далекие страны и народы. Словом,  это  была
не улица, а скорее бесконечная галерея картин,  варварских  по  рисунку  и
необычайно богатых по краскам.
   Погребальная процессия прошла около двух километров  с  севера  на  юг.
Приблизительно в центре города она остановилась и затем свернула на запад,
к Нилу.
   В этом месте посередине реки находился большой остров, к  которому  вел
плавучий  мост.  Во  избежание  катастрофы  военачальники,   возглавляющие
процессию, еще раз выстроили шествие, поставив по четыре человека в ряд, и
отдали приказ, чтобы все двигались  очень  медленно,  избегая  ритмической
поступи. С этой целью оркестры, шедшие во главе  отдельных  групп,  играли
каждый в другом такте.
   Через несколько часов процессия  перешла  первый  мост,  потом  остров,
потом второй мост и очутилась на левом, западном берегу Нила.
   Если восточную половину Фив можно было назвать городом богов  и  царей,
то западная являлась городом монументальных храмов и гробниц.
   Шествие двигалось от Нила, по центральной дороге, к  горам.  К  югу  от
этой дороги стоял храм, воздвигнутый в  честь  побед  Рамсеса  III;  стены
этого  храма  были  покрыты  изображениями  покоренных  народов:   хеттов,
аммореян,  филистимлян,  эфиопов,   арабов,   ливийцев.   Несколько   ниже
возвышались две колоссальные статуи, изображавшие Аменхотепа II; высота их
соответствовала пяти этажам. Одна из статуй отличалась чудесным свойством:
когда на нее  падали  лучи  восходящего  солнца,  статуя  издавала  звуки,
подобные звукам арфы, у которой обрывают струны.
   Еще ближе к дороге, тоже влево от нее,  стоял  Рамсессеум  -  не  очень
большой, но красивый храм Рамсеса II. Его  преддверие  охраняли  статуи  с
эмблемами царского  достоинства  в  руках.  На  дворе  возвышалась  статуя
Рамсеса II высотой в четыре этажа.
   Дорога шла постепенно в гору, и все яснее видны  были  крутые  взгорья,
испещренные отверстиями,  подобно  губке:  это  были  гробницы  египетской
знати. Перед ними, между отвесными скалами, стоял причудливый храм  царицы
Хатасу (*136). Здание имело четыреста пятьдесят шагов в длину.  Со  двора,
обнесенного стеной, можно было войти по ступеням  в  окруженный  колоннами
внутренний двор, под которым находился  подземный  храм.  С  колонного  же
двора, тоже по ступеням, вел ход в храм, высеченный уже в скале; под  этим
храмом были тоже подземные помещения.
   Таким образом, храм состоял из двух ярусов -  нижнего  и  верхнего,  из
которых каждый делился тоже на верхний и нижний. Лестницы  были  огромные;
два ряда сфинксов заменяли перила. Вход на каждую лестницу охраняло по две
статуи в сидячих позах.
   У храма Хатасу начиналось  мрачное  ущелье,  которое  вело  от  гробниц
вельмож к царским  гробницам.  На  границе  между  двумя  этими  участками
находилась высеченная в скале гробница верховного жреца Ретеменофа (*137).
Залы и коридоры ее занимали около двух моргов.
   Дорога поднималась в гору по одной из стен  ущелья,  напоминая  карниз,
косо высеченный в скале, так круто, что людям приходилось помогать  быкам,
тянущим  колесницу,  и  подталкивать  траурную  ладью.   Наконец   шествие
остановилось на широкой  площадке,  возвышавшейся  больше  чем  на  десять
этажей над дном ущелья. Тут был вход в подземную гробницу, которую  строил
для себя фараон в течение тридцати лет. Эта  гробница  представляла  собой
целый дворец, с покоями для царя, семьи и прислуги, со столовой,  спальней
и ванной, с часовнями, посвященными разным богам, и, наконец, с  колодцем,
на дне которого находилась небольшая камера, где должна была навеки почить
мумия фараона.
   При  свете  горящих  факелов  видны  были  стены  покоев,   испещренные
молитвенными надписями и картинами, изображающими все дела  и  развлечения
покойного:  царские  охоты,  сооружение  храмов  и  каналов,  триумфальные
шествия, торжества в честь богов, битвы с врагами, работы  его  подданных.
Но это еще не все.  Покои  были  уставлены  не  только  мебелью,  посудой,
колесницами, цветами, полны яств, всякого печенья, мяса и вина, но  в  них
еще находилось  множество  статуй.  Это  были  многочисленные  изображения
Рамсеса XII, его жрецов, министров, женщин, воинов и рабов, ибо царь и  на
том свете не может обойтись без  драгоценной  утвари,  изысканных  яств  и
верных слуг.
   Когда похоронное шествие остановилось у входа в гробницу, жрецы  вынули
царскую мумию из саркофага и поставили ее на землю, спиной к скале. Рамсес
XIII воскурил перед телом  отца  благовония,  а  царица  Никотриса,  обняв
мумию, стала причитать, рыдая:
   - "Я - сестра твоя, жена твоя Никотриса. Не покидай  меня,  о  великий!
Неужели ты действительно хочешь, мой добрый отец, чтобы я удалилась?  Если
я уйду, ты останешься один, и будет ли кто-нибудь с тобой?.." (*0)
   После этого верховный жрец Херихор возжег благовония  перед  мумией,  а
Мефрес, совершив возлияние вином, произнес:
   - Твоему  двойнику  приносим  это  в  жертву,  Осирис-Мери-Амон-Рамсес,
повелитель Верхнего  и  Нижнего  Египта,  голос  которого  праведен  перед
великим богом!..
   Плакальщицы и хоры жрецов возгласили:
   Хор первый. "Скорбите, скорбите, плачьте, рыдайте, без устали  плачьте,
так громко, как только вы в силах".
   Плакальщицы. "О достойнейший путник, направляющий шаги  свои  в  страну
вечности, как быстро тебя отнимают у нас".
   Хор второй. "Как прекрасно, как дивно то, что с ним происходит! Так как
он возлюбил бога Хонсу из Фив, то бог разрешил  ему  достигнуть  Запада  в
сопровождении слуг его".
   Плакальщицы. "О ты, которого окружало столько  слуг,  будешь  отныне  в
земле, обрекающей на одиночество. Ты - носивший тонкие одежды  и  любивший
свежее белье, лежишь теперь во вчерашней одежде!.."
   Хор первый. "С миром, с миром, на Запад, о господин наш! Иди с миром...
Мы увидим тебя опять, когда настанет день вечности, ибо идешь ты в страну,
единящую всех людей друг с другом" (*0).
   Начались последние церемонии.
   Привели быка и антилопу, которых должен был убить Рамсес XIII, но  убил
его заместитель перед богами, верховный  жрец  Сэм.  Низшие  жрецы  быстро
разрезали животных, после чего Херихор и Мефрес, взяв  их  окорока,  стали
прикладывать их ко рту мумии. Но мумия не хотела есть,  ибо  не  была  еще
оживлена и уста ее были сомкнуты.
   Тогда Мефрес омыл ее святой водой и  окурил  благовониями  и  квасцами,
произнося:
   - "Вот стоит мой отец, вот стоит Осирис-Мери-Амон-Рамсес. Я - твой сын,
я - Гор, прихожу к тебе, чтобы очистить тебя и  вернуть  тебе  жизнь...  Я
складываю вновь твои члены, скрепляю,  что  было  рассечено,  ибо  я  Гор,
мститель за отца моего. Ты восседаешь на троне Ра, происходящего  от  Нут,
рождающей Ра каждое утро, рождающей Мери-Амон-Рамсеса каждый день так, как
Ра" (*0).
   Говоря это, верховный жрец прикасался амулетами к губам, к  груди  и  к
ногам мумии.
   Опять запели хоры.
   Хор первый. "Осирис-Мери-Амон-Рамсес будет отныне есть и пить все,  что
едят и пьют боги. Он теперь восседает с  ними.  Он  здоров  и  силен,  как
они..."
   Хор второй. "Все его члены полны силы; тяжко ему, когда он голоден и не
может есть и когда он жаждет и не может пить..."
   Хор  первый.  "О  боги!  Дайте  Осирис-Мери-Амон-Рамсесу  тысячу  тысяч
кувшинов вина, тысячи одежд, хлеба и быков..."
   Хор второй. "О вы, живущие на земле, что будете проходить  здесь,  если
жизнь вам мила, а смерть постыла,  если  вы  хотите,  чтобы  ваши  высокие
звания перешли к вашему потомству, читайте эту  молитву  по  похороненному
здесь усопшему".
   Мефрес. "О вы, великие, вы, пророки, вы, царевичи и  князья,  фараон  и
писцы, вы, люди, те, что  придете  после  меня  через  миллион  лет,  если
кто-нибудь из вас заменит мое имя своим, то бог покарает его, сотрет его с
лица земли" (*0).
   После этого заклинания жрецы зажгли факелы, взяли царскую мумию и снова
положили ее в футляр, а вместе с футляром  в  каменный  саркофаг,  имевший
форму  человеческого  тела.  Затем,  невзирая  на  вопли,   причитания   и
сопротивление плакальщиц, они отнесли эту  огромную  тяжесть  в  гробницу.
Пройдя при свете факелов несколько коридоров и комнат, они остановились  в
одной, где находился колодец. В этот колодец  жрецы  опустили  саркофаг  и
сами спустились за ним в подземелье. Там установили саркофаг  в  маленькой
комнатке и быстро замуровали отверстие так, что самый опытный глаз не  мог
бы обнаружить могилу. Затем поднялись наверх и так же  наглухо  замуровали
вход в колодец. Жрецы все это проделали одни, без свидетелей, и  проделали
так  тщательно,  что  мумия  Рамсеса  XII  по  сей  день  почиет  в  своей
таинственной  обители  в  такой  же  безопасности  от  воров,  как  и   от
современных исследователей.  В  течение  двадцати  девяти  столетий  много
царских могил было разграблено, но эта осталась нетронутой.
   Пока одна  группа  жрецов  замуровывала  тело  благочестивого  фараона,
другая, осветив подземные комнаты, пригласила живых к трапезе.
   Рамсес XIII, царица Никотриса, Сэм и десятка два гражданских и  военных
сановников вошли в трапезную. Посредине комнаты стояли столы,  уставленные
яствами, вином и цветами, а у стены сидело высеченное из порфира  изваяние
умершего повелителя. Казалось,  что  он  смотрит  на  присутствующих  и  с
меланхолической улыбкой приглашает к трапезе.
   Торжество началось священной пляской, сопровождаемой  пением  одной  из
старших жриц:
   - "Пользуйтесь  днями  счастья,  ибо  жизнь  длится  только  мгновение.
Пользуйтесь счастьем, ибо, сойдя в могилу, вы почиете  там  навеки  и  дни
ваши будут длиться бесконечно!.." (*0)
   После жрицы выступил пророк и  под  аккомпанемент  арф  продекламировал
нараспев:
   "Жизнь - это вечное превращение и вечное обновление. Мудрый  это  закон
судьбы и дивное предначертание Осириса, что, по мере того  как  одни  тела
разрушаются и исчезают, на смену им приходят другие.
   Фараоны, эти боги, что были до нас, покоятся в своих пирамидах; мумии и
двойники их сохранились, тогда как дворцы, что они воздвигли, не стоят уже
на прежних местах, как будто их не бывало...
   Не предавайся же унынию, а следуй своим желаниям и радостям и не  трать
попусту своего сердца, пока не придет для тебя день причитаний, а  Осирис,
сердце которого больше не бьется, не пожелает внять жалобам и мольбам...
   Скорбь всего мира не вернет счастья человеку, который лежит  в  могиле.
Пользуйся  же  днями  счастья  и  не  ленись  наслаждаться.  Воистину  нет
человека, который мог бы взять с собой добро свое на  тот  свет,  воистину
нет человека, который пошел бы туда и вернулся..." (*0)
   Трапеза окончилась, и достойное собрание, еще раз  окурив  благовониями
изваяние умершего, отправилось обратно в Фивы. В часовне гробницы остались
только жрецы,  чтобы  совершать  постоянные  жертвоприношения  фараону,  и
стража для охраны гробницы от святотатственных покушений воров.
   Отныне Рамсес XII остался один в своей сокровенной обители.
   Через крошечное, скрытое в камне окошко проникал к нему  тусклый  свет.
Вместо страусовых  перьев  шумели  над  бывшим  владыкой  крылья  огромных
летучих мышей. Вместо музыки раздавались  ночною  порой  завывающие  стоны
гиен да время  от  времени  могучее  рычанье  льва,  приветствовавшего  из
пустыни сошедшего в могилу фараона.



10

   После похорон фараона Египет  вернулся  к  своей  обычной  повседневной
жизни, а Рамсес XIII - к государственным делам.
   Новый  повелитель  в  месяце  эпифи  (апрель  -  май)  посетил  города,
расположенные за Фивами вдоль Нила. Он побывал  в  Сни  (*138),  городе  с
оживленной промышленностью и торговлей, где был храм бога Хнума, или "души
света", посетил Эдфу (*139), где находился храм с десятиэтажными пилонами,
владевший огромной библиотекой папирусов; на его стенах была  вычерчена  и
нарисована своего рода энциклопедия современной  географии,  астрономии  и
богословия. Заглянул в каменоломни Хенну;  в  Нуби  (*140),  или  Ком-Обо,
совершил жертвоприношение Гору, богу света, и Собеку, владыке тьмы. Был на
острове Абу (*141), зеленом, как  изумруд,  на  фоне  черных  скал.  Здесь
созревали лучшие финики, и город назывался "столицей слонов", потому что в
нем была сосредоточена торговля слоновой костью. Заехал и в  город  Сунну,
расположенный у первых нильских  порогов,  а  также  посетил  колоссальные
гранитные и  сиенитовые  каменоломни,  в  которых  при  помощи  деревянных
клиньев, смачиваемых водой, откалывали от скал обелиски высотой до  девяти
этажей.
   Где бы ни появлялся новый повелитель Египта, подданные встречали его  с
бурным восторгом. Даже работавшие в каменоломнях каторжники, тела  которых
были покрыты незаживающими ранами, даже они были  осчастливлены,  так  как
фараон приказал на три дня освободить их от работ.
   Рамсес XIII мог быть доволен и горд: ни одного фараона, даже  во  время
триумфального въезда, не встречали так, как его  во  время  этого  мирного
путешествия. Номархи, писцы и жрецы, видя беспредельную  любовь  народа  к
новому фараону, склонялись перед его властью.
   - Чернь - как стадо быков, - шептались они между собой, - а  мы  -  как
благоразумные, деловитые муравьи. Будем же чтить нового повелителя,  чтобы
наслаждаться здоровьем и сохранить наши дома целыми и невредимыми.
   Итак, противодействие вельмож, еще за несколько месяцев до  того  очень
сильное, сейчас сменилось покорностью.  Вся  аристократия,  все  жреческое
сословие пали ниц перед Рамсесом XIII. Только Мефрес и Херихор  оставались
непреклонными.
   И когда фараон вернулся из Сунну в  Фивы,  в  первый  же  день  главный
казначей принес ему неблагополучные вести.
   - Все храмы, - заявил он, -  отказали  казне  в  кредите  и  покорнейше
просят ваше святейшество  распорядиться  о  выплате  в  течение  двух  лет
полученных от них взаймы сумм...
   - Понимаю, - ответил фараон. - Это происки святого Мефреса. Сколько  же
мы им должны?
   - Около пятидесяти тысяч талантов.
   - Значит, мы должны уплатить пятьдесят тысяч талантов  в  течение  двух
лет?.. Ну, а еще что?..
   - Налоги поступают очень слабо, - продолжал казначей.  -  Вот  уже  три
месяца, как мы получаем лишь четвертую часть того, что нам следует.
   - Что же случилось?
   Казначей стоял в смущении.
   - Я слышал, - сказал он, - что какие-то люди внушают крестьянам,  будто
в твое царствование они могут не платить податей...
   - Ого-го! - воскликнул со смехом Рамсес. - Эти какие-то люди, по-моему,
очень похожи на достойнейшего Херихора. Уж не хочет  ли  он  уморить  меня
голодом? Где же вы берете деньги на текущие расходы?
   - По распоряжению Хирама, финикияне  дают  нам  взаймы.  Мы  взяли  уже
восемь тысяч талантов...
   - А расписки даете им?
   - И расписки и залоги... - вздохнул казначей. - Они  говорят,  что  это
простая формальность, но все же поселяются в твоих поместьях и отнимают  у
крестьян что только можно.
   Опьяненный приветствиями  народа  и  смирением  вельмож,  фараон  далее
перестал сердиться на  Херихора  и  Мефреса.  Период  возмущения  миновал,
наступило время действовать, и Рамсес в тот же день составил план.
   Наутро он призвал всех, кому больше  всего  доверял:  верховного  жреца
Сэма, пророка Пентуэра, своего любимца Тутмоса и финикиянина Хирама. Когда
они собрались, он заявил им: