ли еще он так пьян, как кажется,
то он и не вспомнит про нож, а и вспомнит, так побоится  прийти  за  ним
один на кладбище - сердце у него куриное.
   Двумя или тремя минутами позже одна только луна смотрела  на  убитого
доктора, на труп в одеяле, на гроб без крышки на разрытую могилу. И сно-
ва наступила мертвая тишина.


   ГЛАВА X

   Оба мальчика со всех ног бежали к городку, задыхаясь от страха. Время
от времени они боязливо оглядывались через плечо, точно опасаясь погони.
Каждый пень, выраставший перед ними из мрака, они принимали за человека,
за врага и цепенели от ужаса; а когда они пробегали мимо уединенно  сто-
явших домиков, уже совсем близко от городка, то от лая проснувшихся сто-
рожевых собак у них на ногах словно выросли крылья.
   - Только бы добежать до старого кожевенного завода! - прошептал  Том,
прерывисто дыша после каждого слова. - Я больше не могу!
   Вместо ответа Гекльберри только громко пыхтел, и оба  мальчика,  соб-
равшись с последними силами, пустились бежать к желанной цели, не  сводя
с нее глаз. Эта цель становилась все ближе и ближе, и, наконец, они вле-
тели в отворенную дверь плечо к плечу и упали на  землю  в  спасительной
тени, радостные и запыхавшиеся. Мало-помалу они отдышались, сердце стало
биться ровней, и Том прошептал:
   - Гекльберри, как по-твоему, чем это кончится?
   - Если доктор Робинсон умрет, то кончится виселицей.
   - Ты так думаешь?
   - И думать тут нечего, знаю.
   Том промолчал, потом опять спросил:
   - А кто же донесет? Мы с тобой?
   - Что ты мелешь? Мало ли что может случиться. А вдруг индейца Джо  не
повесят? Он же нас убьет, не теперь, так после, это как пить дать.
   - Я и сам так думал, Гек.
   - Если доносить, пускай уж лучше Мэф Поттер доносит, раз он такой ду-
рак, да еще и пьяница; а пьяному море по колено.
   Том ничего не ответил - он думал, потом прошептал:
   - Гек, Мэф Поттер не знает ничего. Как же он может донести?
   - Почему же это он ничего не знает?
   - Потому что он свалился замертво, как раз когда индеец Джо замахнул-
ся ножом. И ты думаешь, он что-нибудь видел? Ты думаешь, что он  что-ни-
будь знает?
   - А ведь, ей-богу, это верно, Том!
   - А еще знаешь что? Может, от удара доской он тоже ноги протянет.
   - Нет, это вряд ли, Том. Он же был выпивши, сразу видно, да он и  ни-
когда трезвый не бывает. Взять хоть моего отца: когда налижется, лупи ты
его хоть колокольней, ничего ему не сделается. Он и сам так говорит.  То
же самое и Мэф Поттер, ясное дело. Вот если б он был трезвый, тогда, по-
жалуй, мог бы окочуриться от такой затрещины, да и то еще неизвестно.
   После нового раздумья Том сказал:
   - Гекки, а ты не проговоришься?
   - Том, проговариваться нам никак нельзя. Сам знаешь: если  этого  ин-
дейского дьявола не повесят, он не задумается нас  утопить,  как  котят.
Попробуй только, проговорись! Вот что, Том, дадим друг другу клятву, что
будем молчать, - без этого нельзя.
   - Что ж, я согласен. Это лучше всего. Просто давай возьмемся за  руки
и поклянемся, что...
   - Нет, так не годится. Это хорошо для каких-нибудь пустяков, особенно
с девчонками: они вечно ябедничают и непременно все выболтают, если  по-
падутся. А тут дело важное, значит, надо писать. И обязательно кровью.
   Том от всей души приветствовал эту мысль. Выходило таинственно, непо-
нятно и страшно: ночная пора, этот случай, окружающая обстановка  -  все
одно к одному. Он подобрал сосновую щепку, белевшую в лунном свете, дос-
тал из кармана кусок сурика, сел так, чтобы свет падал на его работу,  и
с трудом нацарапал следующие строчки,  прикусывая  язык,  когда  выводил
толстые штрихи, и высовывая его, когда выводил тонкие:
   Гек Финн и Том Сойер
   клянутся, что будут держать
   язык за зубами насчет этого дела,
   а если мы кому скажем или напишем
   хоть одно слово, то помереть нам,
   на этом самом месте.
   Гекльберри искренне восхищался легкостью, с какой Том все  это  напи-
сал, и его красноречием. Он немедленно вытащил булавку из отворота и со-
бирался уже колоть себе палец, но Том сказал:
   - Постой, не надо. Булавка-то медная. Может, на ней ярьмедянка.
   - Какая такая ярь-медянка?
   - Ядовитая, вот какая. Проглоти попробуй хоть капельку,  тогда  узна-
ешь.
   Тот размотал нитку с одной из своих иголок, и  каждый  из  мальчиков,
уколов большой палец, выжал по капле крови. После долгих стараний,  уси-
ленно выжимая кровь из пальца, Том ухитрился подписать первые буквы сво-
его имени, действуя  кончиком  мизинца,  как  пером.  Потом  он  показал
Гекльберри, как пишут Г и Ф, и дело было кончено.  Они  зарыли  сосновую
щепку под самой стеной со всякими таинственными церемониями и заклинани-
ями, после чего можно было считать, что их языки скованы, оковы  заперты
на замок и ключ от него далеко заброшен.
   В эту минуту какая-то фигура проскользнула в пролом с  другого  конца
разрушенного здания, но мальчики этого не заметили.
   - Том, - прошептал Гекльберри, - а это нам поможет  держать  язык  за
зубами?
   - Само собой, поможет. Все равно, что бы ни случилось, надо  молчать.
А иначе тут же и помрем - не понимаешь, что ли?
   - Да я тоже так думаю.
   Том довольно долго шептал ему что-то. И вдруг протяжно и зловеще  за-
выла собака - совсем рядом, шагах в десяти от  них.  Мальчики  в  страхе
прижались друг к другу.
   - На кого это она воет? - едва дыша, прошептал Гек.
   - Не знаю, погляди в щелку. Скорей!
   - Нет, лучше ты погляди, Том!
   - Не могу, ну никак не могу, Гек!
   - Да погляди же! Опять она воет.
   - Ну, слава богу, - прошептал Том. - Я узнал ее по голосу. Это собака
Харбисона.
   - Вот хорошо, а то знаешь, Том, я прямо до смерти испугался, я думал,
бродячая собака.
   Собака завыла снова. У мальчиков опять душа ушла в пятки.
   - Ой, это не она! - прошептал Гекльберри. - Погляди, Том!
   Том, весь дрожа от страха, уступил на этот раз, приложился  глазом  к
щели и произнес едва слышным шепотом:
   - Ой, Гек, это бродячая собака!
   - Скорей, Том, скорей! На кого это она?
   - Должно быть, на нас с тобой. Ведь мы совсем рядом.
   - Ну, Том, плохо наше дело. И гадать нечего, куда я попаду, это ясно.
Грехов у меня уж очень много.
   - Пропади все пропадом! Вот что значит отлынивать от школы и  делать,
что не велят. Я бы мог вести себя не хуже Сида, если б постарался, - так
вот нет же, не хотел. Если только мне на этот раз удастся отвертеться, я
выходить не буду из воскресной школы! - И Том начал потихоньку  всхлипы-
вать.
   - Ты плохо себя вел? - И Гекльберри тоже засопел слегка. - Да что ты,
Том Сойер! По сравнению со мной ты просто ангел. Боже ты мой, боже, хоть
бы мне вполовину быть таким хорошим, как ты!
   Том вдруг перестал сопеть и прошептал:
   - Гляди, Гек! Она сидит к нам задом!
   Гек поглядел и обрадовался.
   - Ну да, ей-богу, задом! А раньше как сидела?
   - И раньше тоже. А мне, дураку, и невдомек. Ой, вот это здорово,  по-
нимаешь! Только на кого же это она воет?
   Собака перестала выть. Том насторожил уши.
   - Ш-ш! Это что такое? - шепнул он.
   - Похоже... как будто свинья хрюкает. Нет, это кто-то храпит, Том.
   - Ну да, храпит. А где же это, Гек?
   - По-моему, вон там, на другом конце. Во всяком случае,  похоже,  что
там. Отец там ночевал иногда вместе со свиньями; только, бог с тобой, он
храпит так, что, того гляди, крышу разнесет. Да я думаю, он к нам в  го-
род и не вернется больше.
   Дух приключений снова ожил в мальчиках.
   - Гек, пойдем поглядим, если не боишься.
   - Что-то не хочется, Том. А вдруг это индеец Джо?
   Том струсил. Однако очень скоро любопытство взяло  свое,  к  мальчики
решили все-таки  поглядеть,  сговорившись,  что  зададут  стрекача,  как
только храп прекратится. И они стали подкрадываться к спящему на  цыпоч-
ках. Том впереди, а Гек сзади. Им оставалось шагов пять, как  вдруг  Том
наступил на палку, в она с треском сломалась. Человек застонал,  заворо-
чался, и лунный свет упал на его лицо. Это был Мэф Поттер. Когда он  за-
шевелился, сердце у мальчиков упало и всякая надежда оставила их, но тут
все их страхи мигом исчезли. Они на цыпочках выбрались за  полуразрушен-
ную ограду и остановились невдалеке, чтобы обменяться на  прощание  нес-
колькими словами. И тут снова раздался  протяжный,  заунывный  вой.  Они
обернулись и увидели, что какая-то собака стоит в  нескольких  шагах  от
того места, где лежит Мэф Поттер, мордой к нему, и воет,  задрав  голову
кверху.
   - Ой, господи! Это она на него! - в одно слово сказали мальчики.
   - Слушай, Том, говорят, будто бродячая собака выла  в  полночь  около
дома Джонни Миллера, недели две назад, и в тот же вечер козодой  сел  на
перила и запел, а ведь у них до сих пор никто не помер.
   - Да, я знаю. Ну так что ж, что не помер. А помнишь, Грэси  Миллер  в
ту же субботу упала в очаг на кухне и страшно обожглась.
   - А все-таки не померла. И даже поправляется.
   - Ладно, вот увидишь. Ее дело пропащее, все равно помрет, и Мэф  Пот-
тер тоже помрет. Негры так говорят, а уж онито в этих делах разбираются,
Гек.
   После этого они разошлись, сильно призадумавшись. Когда  Том  влез  в
окно спальни, ночь была уже на исходе. Он разделся как можно  осторожнее
и уснул, поздравляя себя с тем, что никто не знает о его вылазке.  Он  и
не подозревал, что мирно храпящий Сид не спит уже около часа.
   Когда Том проснулся, Сид успел уже одеться и уйти. По тому, как солн-
це освещало комнату, было заметно, что уже не рано, это чувствовалось  и
в воздухе. Том удивился. Почему его не будили, не приставали к нему, как
всегда? Эта мысль вызвала у него самые мрачные  подозрения.  Через  пять
минут он оделся и сошел вниз, чувствуя себя  разбитым  и  невыспавшимся.
Вся семья еще сидела за столом, но завтракать уже кончили. Никто не стал
его попрекать, но все избегали смотреть на него; за столом царило молча-
ние и какая-то натянутость, от которой у преступника побежали  по  спине
мурашки. Он сел на свое место, притворяясь веселым; однако это было  все
равно что везти воз в гору, никто не откликнулся, не улыбнулся, и у него
тоже язык прилип к гортани и душа ушла в пятки.
   После завтрака тетка подозвала его к себе, и Том  обрадовался,  наде-
ясь, что его только выпорют, но вышло хуже.  Тетка  плакала  над  ним  и
спрашивала, как это он может так сокрушать ее старое сердце, а  в  конце
концов сказала, чтобы он и дальше продолжал в том же духе, - пускай  по-
губит себя, а старуху тетку сведет в могилу: ей уже  не  исправить  его,
нечего больше и стараться. Это было хуже всякой порки, и душа Тома  ныла
больше, чем тело. Он плакал, просил прощения, сто раз обещал исправиться
и наконец был отпущен на волю, сознавая, что простили его  не  совсем  и
верят ему плохо.
   Он ушел от тетки, чувствуя себя таким несчастным, что ему не хотелось
даже мстить Сиду; так что поспешное отступление Сида через заднюю калит-
ку оказалось совершенно излишним. Он поплелся в школу мрачный и угрюмый,
был наказан вместе с Джо Гарпером за то, что накануне сбежал с уроков, и
вытерпел порку с достойным видом человека, удрученного серьезным горем и
совершенно нечувствительного к пустякам. После этого  он  отправился  на
свое место, сел, опершись локтями на парту, и, положив подбородок на ру-
ки, стал смотреть в стенку с каменным выражением страдальца, мучения ко-
торого достигли предела и дальше идти не могут. Под локтем он чувствовал
что-то твердое. Прошло довольно много времени; он медленно и со  вздохом
переменил положение и взял этот предмет в руки. Он был завернут в бумаж-
ку. Том развернул ее. Последовал долгий, затяжной, глубочайший вздох - и
сердце его разбилось. Это была та самая медная шишечка от тагана.
   Последнее перышко сломало спину верблюда.


   ГЛАВА XI

   Около полудня городок неожиданно взволновала страшная новость. Не по-
надобилось и телеграфа, о котором в те времена еще и не мечтали, -  слух
облетел весь город, переходя из уст в уста, от одной кучки любопытных  к
другой, из дома в дом. Разумеется, учитель распустил учеников с половины
уроков; все нашли бы странным, если бы он поступил иначе.
   Возле убитого был найден окровавленный нож, и, как  говорили,  кто-то
признал в нем карманный нож Мэфа Поттера. Рассказывали,  что  кто-то  из
запоздавших горожан видел, как Мэф Поттер умывался у ручья во втором ча-
су ночи и, заслышав шаги, сразу бросился бежать. Это показалось подозри-
тельным, в особенности умывание, не входившее в привычки Поттера.  Расс-
казывали также, что обыскали весь город, но убийцы (обыватели  не  любят
долго возиться с уликами и сразу выносят приговор) так и не нашли.  Кон-
ные были разосланы по дорогам во всех направлениях, и шериф был  уверен,
что убийцу схватят еще до наступления темноты.
   Весь город устремился на кладбище. Том забыл о своем горе и присоеди-
нился к шествию: не потому, что ему туда хотелось, -  он  в  тысячу  раз
охотней пошел бы еще куда-нибудь, -  но  потому,  что  его  тянуло  туда
сильно и безотчетно. Добравшись до страшного места, он пробрался  сквозь
толпу и увидел мрачное зрелище. Ему казалось, что прошло сто лет  с  тех
пор, как он был здесь. Кто-то ущипнул его за руку. Он обернулся и встре-
тился взглядом с Гекльберри. Оба разом отвернулись и забеспокоились:  не
заметил ли кто-нибудь, как они переглядываются? Но все в толпе  разгова-
ривали, не отрывая глаз от страшной картины.
   - Бедняга! Бедный молодой человек!
   - Вперед наука тем, кто грабит могилы!
   - Мэфа Поттера повесят, если поймают!
   К этому, в общем, сводились замечания, а пастор сказал:
   - Это суд божий; видна десница господня.
   Том содрогнулся с головы до ног: его взгляд упал на неподвижное  лицо
индейца Джо. В эту минуту толпа заколебалась, началась толкотня, и  раз-
дались голоса:
   - Это он! Это он! Он сам идет!
   - Кто? Кто? - спросило голосов двадцать.
   - Мэф Поттер!
   - Эй, он остановился! Глядите, поворачивает! Не упустите его!
   Люди, сидевшие на деревьях над головой Тома, сообщили, что  он  и  не
собирается бежать, только очень уж растерялся и смутился.
   - Дьявольская наглость! - сказал кто-то из стоявших рядом. -  Захоте-
лось взглянуть на свою работу; не ожидал, верно, что тут народ.
   Толпа расступилась, и сквозь нее прошел шериф, торжественно ведя Пот-
тера за руку. Лицо несчастного осунулось, и по глазам было видно, что он
себя не помнит от страха. Когда его привели и поставили перед убитым, он
весь затрясся, как припадочный, закрыл лицо руками и разрыдался.
   - Не делал я этого, друзья, - произнес он, рыдая, - по чести  говорю,
не делал.
   - А кто говорит, что это ты? - крикнул кто-то.
   Выстрел, как видно, попал в цель. Поттер отнял руки от лица  и  огля-
нулся вокруг с выражением трогательной безнадежности в глазах. Он  заме-
тил индейца Джо и воскликнул:
   - О индеец Джо, ты же обещал, что никогда...
   - Это ваш нож? - И шериф положил нож перед ним.
   Поттер упал бы, если б его не подхватили и не опустили  осторожно  на
землю. Потом он сказал:
   - Что-то мне говорило, что если я не вернусь сюда и не отыщу... -  Он
задрожал, потом вяло махнул рукой, как будто сознаваясь, что побежден, и
сказал: - Скажи им, Джо, скажи им! Что толку теперь молчать?
   Тут Гек и Том, онемев от страха и вытаращив глаза, услышали, как  за-
коренелый лжец спокойно рассказывал о том, что видел: они  ожидали,  что
вот-вот грянет гром с ясного неба и падет на его голову,  и  удивлялись,
отчего так медлит удар. А когда индеец Джо замолчал и по-прежнему  стоял
живой и невредимый, их робкое желание нарушить  клятву  и  спасти  жизнь
бедняги, выданного индейцем, поблекло и исчезло без следа, им стало  яс-
но, что этот негодяй продал душу черту, а путаться в дела нечистой  силы
- значило пропасть окончательно.
   - Чего же ты не убежал? Зачем ты сюда пришел? - спросил кто-то.
   - Я не мог... Никак не мог, - простонал Поттер. - Я и хотел  убежать,
да только ноги сами привели меня сюда. - И он опять зарыдал.
   Через несколько минут на следствии индеец Джо так же спокойно  повто-
рил свои показания под присягой, а мальчики, видя, что ни грома, ни мол-
нии все еще нет, окончательно убедились в том, что он продал душу черту.
Теперь индеец Джо стал для них самым страшным и интересным человеком  на
свете, и оба они не сводили с него зачарованных глаз. Про себя они реши-
ли следить за ним по ночам, когда представится случай,  в  надежде  хоть
одним глазком взглянуть на его страшного властелина.
   Индеец Джо помог перенести труп убитого и положить его в повозку; и в
толпе, дрожа от страха, перешептывались и говорили, будто из раны высту-
пила кровь. Мальчики подумали было, что  это  счастливое  обстоятельство
направит подозрения по верному пути, и очень разочаровались, когда неко-
торые горожане заметили:
   - Тело было в трех шагах от Мэфа Поттера, когда показалась кровь.
   Ужасная тайна и муки совести не давали Тому спать спокойно целую  не-
делю после этого события, и как-то утром во время завтрака Сид сказал:
   - Том, ты так мечешься и бормочешь во сне, что не даешь мне спать  до
полуночи.
   Том побледнел и опустил глаза.
   - Плохой признак, - сурово сказала тетя Полли. - Что такое у тебя  на
душе, Том?
   - Ничего. Ничего особенного. - Но рука у него  так  дрожала,  что  он
пролил свой кофе.
   - И такую несешь чепуху, - сказал Сид. - Вчера ночью ты кричал:  "Это
кровь, это кровь, вот что это такое!" Заладил одно и то же. А потом: "Не
мучайте меня, я все расскажу!" Что расскажешь? О чем это ты?
   Все поплыло у Тома перед глазами. Неизвестно, чем бы это  могло  кон-
читься, но, к счастью, выражение заботы сошло с лица тети Полли, и  она,
сама того не зная, пришла Тому на выручку. Она сказала:
   - Ну конечно! А все это ужасное убийство! Я сама чуть не каждую  ночь
вижу его во сне. Иногда мне снится, что я сама и убила.
   Мэри сказала, что и на нее это почти так же  подействовало.  Сид  как
будто успокоился. Том постарался как можно скорее избавиться от его  об-
щества и после того целую неделю жаловался на зубную боль и на ночь под-
вязывал зубы платком. Он не знал, что Сид не спит  по  ночам,  следя  за
ним; иногда стаскивает с него повязку и довольно долго слушает,  припод-
нявшись на локте, а после этого опять надевает повязку на старое  место.
Понемногу Том успокоился, зубная боль ему надоела, и он ее отменил. Если
Сид что-нибудь и понял из бессвязного бормотанья Тома, то держал это про
себя.
   Тому казалось, что его школьные товарищи никогда не перестанут  вести
судебные следствия над дохлыми кошками и не дадут ему забыть о том,  что
его мучит. Сид заметил, что Том ни разу не изображал  следователя,  хотя
раньше имел обыкновение брать на себя роль вожака во всех новых  затеях.
Кроме того, он заметил, что Том уклоняется и от роли свидетеля, - а  это
было странно; не ускользнуло от Сида и то обстоятельство, что Том вообще
проявляет заметное отвращение к таким следствиям и по возможности  избе-
гает участвовать в них. Сид удивился, во смолчал. В конце концов даже  и
эти следствия вышли из моды и перестали терзать совесть Тома.
   В продолжение всего этого тревожного времени Том каждый день или  че-
рез день, улучив удобный случай, ходил к маленькому решетчатому окошечку
тюрьмы и тайком просовывал через него угощение для "убийцы", какое  уда-
валось промыслить. Тюрьмой была небольшая кирпичная будка на болоте,  за
городской чертой, и сторожа при ней не полагалось, да и занята она быва-
ла редко. Эти подарки очень облегчали совесть Тома.  Горожанам  хотелось
обмазать индейца Джо дегтем, обвалять в перьях и прокатить на  тачке  за
похищение мертвого тела, но его так боялись, что зачинщиков не  нашлось,
и эту мысль оставили. Он был достаточно осторожен, чтобы начать оба свои
показания с драки, не упоминая об ограблении могилы, которое предшество-
вало драке; и потому решили, что будет благоразумнее пока что не привле-
кать е