ют.  Да  еще  отшельнику
надо спать на самом что ни на есть жестком,  носить  рубище  и  посыпать
главу пеплом, и на дожде стоять мокнуть и...
   - А для чего ему носить рубище и посыпать  главу  пеплом?  -  спросил
Гек.
   - Не знаю. Так уж полагается. Все отшельники так делают. И тебе приш-
лось бы, если б ты пошел в отшельники.
   - Ну, это дудки, - сказал Гек.
   - А как бы ты делал?
   - Не знаю. Только не так.
   - Да ведь пришлось бы. Как же без этого?
   - Ну, я бы не вытерпел. Взял бы и убежал.
   - Убежал! Хорош бы ты был отшельник. Просто безобразие!
   Кровавая Рука ничего не ответил, так как нашел себе более  интересное
занятие. Он только что кончил вырезать трубку из кукурузного початка,  а
теперь приделал к ней черенок, набил табачными листьями,  прижал  сверху
угольком и пустил целое облако душистого дыма - удовольствие  было  пол-
ное, и он весь в него ушел. Остальные  пираты  только  завидовали  этому
царственному пороку и втайне решили обучиться ему поскорее, не  отклады-
вая дела в долгий ящик! Вдруг Гекльберри спросил:
   - А вообще, что делают пираты?
   Том ответил:
   - О, им очень весело живется: они захватывают  корабли,  жгут  их,  а
деньги берут себе и зарывают в каком-нибудь заколдованном месте на своем
острове, чтоб их стерегли всякие там призраки; а всех людей  на  корабле
убивают - сбрасывают с доски в море.
   - А женщин увозят к себе на остров, - сказал Джо,  -  женщин  они  не
убивают.
   - Да, - подтвердил Том, - женщин они не убивают - они  очень  велико-
душны. А женщины всегда красавицы.
   - А как они одеты! Вот это да! Сплошь в золото, серебро и  брильянты!
- с восторгом прибавил Джо.
   - Кто? - спросил Гек.
   - Да пираты, кто же еще.
   Гек невесело оглядел свой костюм.
   - По-моему, я в пираты не гожусь - не так одет, - заметил он с  сожа-
лением в голосе, - а другого у меня ничего нет.
   Однако мальчики доказали ему, что богатые костюмы появятся  сами  со-
бой, как только они начнут жизнь, полную приключений. Они дали  ему  по-
нять, что, пожалуй, лохмотья какнибудь сойдут для начала,  хотя  состоя-
тельные пираты обыкновенно приступают к делу с богатым гардеробом.
   Мало-помалу разговор оборвался, и у маленьких  беглецов  начали  сли-
паться глаза. Кровавая Рука выронил трубку и заснул  крепким  сном,  как
спят люди усталые и с чистой совестью. Гроза Океанов и  Черный  Мститель
Испанских морей уснули не так легко. Они помолились лежа и про себя, по-
тому что некому было заставить их стать на  колени  и  прочесть  молитвы
вслух; сказать по правде, они было думали совсем не молиться, но  побоя-
лись заходить так далеко, - а то как бы их не разразило  громом,  специ-
ально посланным с небес. Вдруг сразу все смешалось, и  они  готовы  были
погрузиться в сон. Но тут явилась незваная гостья, которую  нельзя  было
прогнать: это была совесть. В их душу начало закрадываться смутное  опа-
сение, что они, может быть, поступили нехорошо, убежав из дому, а  когда
им вспомнилась краденая свинина, тут-то и начались истинные мучения. Они
попробовали отделаться от своей совести, напомнив ей, что сотни раз тас-
кали конфеты и яблоки; но она не поддавалась на такие шитые белыми  нит-
ками хитрости. В конце концов, сам собой напрашивался вот какой вывод, и
его никак нельзя было обойти: взять потихоньку что-нибудь сладкое - зна-
чит, стянуть, взять же кусок грудинки, окорок или другие ценности - зна-
чит, просто-напросто украсть; а на этот счет имеется заповедь в  Библии.
И про себя они решили, что, пока будут пиратами, ни за что не  запятнают
себя таким преступлением, как кража. Тогда совесть успокоилась и объяви-
ла перемирие, и непоследовательные пираты мирно уснули.


   ГЛАВА XIV

   Проснувшись утром, Том не сразу понял, где находится. Он сел,  протер
глаза и осмотрелся. И только тогда пришел в себя. Занималось  прохладное
серое утро, и глубокое безмолвие лесов было проникнуто отрадным чувством
мира и покоя. Не шевелился ни один листок, ни один звук не нарушал вели-
чавого раздумья природы. Бусинки росы висели на листьях и травах.  Белый
слой пепла лежал на головнях костра, и  тонкий  синий  дымок  поднимался
кверху. Джо с Геком еще спали.
   И вот где-то в глубине леса чирикнула птица, ей  ответила  другая,  и
сейчас же послышалась стукотня  дятла.  Постепенно  стал  белеть  мутный
серьга свет прохладного утра, так же постепенно множились звуки,  и  все
оживало на глазах. Мальчик, задумавшись, глядел, как пробуждается и  на-
чинает работать природа. Маленький зеленый червяк полз по мокрому от ро-
сы листу, время от времени поднимая в воздух две трети туловища и  точно
принюхиваясь, потом двигался дальше. Это он  меряет  лист,  сказал  себе
Том, и когда червяк сам захотел подползти к нему поближе, Том замер, ед-
ва дыша, и то радовался, когда червяк подвигался ближе,  то  приходил  в
отчаяние, когда тот колебался, не свернуть ли ему в сторону. И когда на-
конец червяк остановился на минуту в тягостном раздумье, приподняв изог-
нутое крючком туловище, а потом решительно переполз на ногу Тома и  пус-
тился путешествовать по ней, мальчик возликовал всем сердцем: это значи-
ло, что у него будет новый костюм - конечно, раззолоченный мундир  пира-
та. Вот неизвестно откуда появилась процессия  муравьев,  путешествующих
по своим делам; один из них, понатужившись,  отважно  взвалил  на  спину
дохлого паука впятеро больше себя самого и потащил вверх по стволу дере-
ва. Коричневая с крапинками божья коровка взбиралась по травинке на  го-
ловокружительную высоту. Том наклонился к ней и сказал:
   Божья коровка, скорей улетай.
   В твоем доме пожар, своих деток спасай.
   Она сейчас же послушалась и улетела, и Том нисколько не удивился:  он
давно знал, что божьи коровки очень легковерны, и не раз обманывал  бед-
няжек, пользуясь их простотой. Потом протащился мимо навозный  жук,  изо
всех сил толкая перед собой шар; и Том дотронулся до жука пальцем, чтобы
посмотреть, как он подожмет лапки, притворяясь мертвым.  Птицы  к  этому
времени распелись вовсю. Дрозд-пересмешник сел на дерево над головой То-
ма и трель за трелью принялся передразнивать пение своих соседей.  Потом
вспышкой голубого огня метнулась вниз крикливая сойка, села на ветку так
близко от Тома, что он мог бы достать до нее рукой, и,  наклонив  голову
набок, стала разглядывать чужаков с ненасытным любопытством. Серая белка
и еще какой-то зверек покрупнее, лисьей породы, пробежали мимо,  изредка
останавливаясь на бегу и сердито цокая на мальчиков: должно быть,  звери
в этом лесу никогда еще не видели человека и не знали, пугаться  им  или
нет. Все живое теперь проснулось и зашевелилось; длинные копья солнечно-
го света пронизывали густую листву; две-три  бабочки  гонялись  одна  за
другой, перепархивая с места на место.
   Том разбудил остальных пиратов, и все они с криком и  топотом  пусти-
лись бежать к реке, а там в одну минуту разделись и стали плавать  напе-
регонки и кувыркаться друг через друга в прозрачной  мелкой  воде  белой
песчаной отмели. Их больше не тянуло в маленький  городок,  дремавший  в
отдалении над величественной водной гладью.  Плот  унесло  течением  или
прибылой водой, но это было только на руку мальчикам, потому  что,  если
можно так выразиться, сожгло мост между ними и цивилизацией.
   Они вернулись в лагерь чудесно освежившиеся, веселые и голодные,  как
волки; и в одну минуту снова запылал походный костер. Гек  нашел  побли-
зости ключ с холодной водой; мальчики сделали себе чашки из широких  ду-
бовых и ореховых листьев и решили, что эта вода, подслащенная дикой пре-
лестью лесов, отлично заменит им кофе. Джо стал резать к завтраку ветчи-
ну, во Том с Геком попросили его подождать минутку: они отыскали на  бе-
регу одно заманчивое местечко, забросили удочки и очень скоро были  воз-
награждены за труд. Джо не успел еще соскучиться, как они вернулись, не-
ся порядочного линя, двух окуней и маленького соменка,  -  такого  улова
хватило бы на целую семью. Они поджарили рыбу с грудинкой и даже  удиви-
лись - никогда еще рыба не казалась им такой вкусной. Они не знали,  что
речная рыба тем вкусней, чем скорей попадает на огонь; кроме того, им  и
в голову не приходило, какой отличной приправой бывает сон под  открытым
небом, беготня на воле, купанье и голод.
   После завтрака они разлеглись в тени, и Гек выкурил трубочку, а потом
отправились через лес на разведку. Они весело шли  по  лесу,  пробираясь
через гнилой бурелом и густой подлесок, между величественными деревьями,
одетыми от вершины до самой земли плащом дикого винограда.  То  тут,  то
там им встречались уютные уголки, убранные ковром из трав  и  пестреющие
цветами.
   Они нашли много такого, что их обрадовало,  но  ровно  ничего  удиви-
тельного. Оказалось, что остров тянется мили на три в длину,  а  шириной
он всего в четверть мили и что от ближнего берега он отделен узким рука-
вом в каких-нибудь двести ярдов шириной. Через каждый час они  купались,
и день перевалил уже за половину, когда они вернулись в лагерь. Мальчики
очень проголодались, так что ловить рыбу было уже некогда, зато они  от-
лично пообедали холодной ветчиной, а потом улеглись  в  тени  разговари-
вать. Но разговор что-то не клеился и скоро совсем смолк.  Тишина,  тор-
жественное безмолвие лесов и чувство одиночества начали  сказываться  на
настроении мальчиков. Они призадумались. Какая-то смутная  тоска  напала
на них. Скоро она приняла более определенную форму: это начиналась тоска
по дому. Даже Финн, Кровавая Рука, и тот мечтал о пустых бочках и  чужих
сенях. Но все они стыдились своей слабости, и никто не отваживался  выс-
казаться вслух.
   До мальчиков уже давно доносился издали какой-то  странный  звук,  но
они его не замечали, как не замечаешь иногда тиканья часов.  Однако  те-
перь этот загадочный звук стал более навязчивым и  потребовал  внимания.
Мальчики вздрогнули, переглянулись и замерли,  прислушиваясь.  Наступило
долгое молчание, глубокое, почти мертвое, потом глухой грозный гул дока-
тился до них издали.
   - Что это такое? - негромко спросил Джо.
   - Да, в самом деле? - прошептал Том.
   - Это не гром, - сказал Гекльберри испуганным голосом, -  потому  что
гром...
   - Тише! - сказал Том. - Погодите, не болтайте.
   Они ждали несколько минут, которые  показались  им  вечностью,  затем
торжественную тишину снова нарушили глухие раскаты.
   - Пойдем поглядим.
   Все трое вскочили на ноги и побежали к берегу, туда, откуда виден был
городок. Раздвинув кусты над водой, они  стали  смотреть  на  реку.  Ма-
ленький пароходик шел посередине реки, милей ниже городка. Широкая палу-
ба была полна народа. Лодки плыли вниз по реке рядом с пароходиком, сно-
вали вокруг него, но издали мальчики не могли разобрать, что делают  си-
дящие в них люди. Вдруг большой клуб белого дыма оторвался от  парохода,
и, когда дым поднялся и расплылся ленивым облачком, до  слуха  мальчиков
долетел все тот же глухой звук.
   - Теперь понимаю! - воскликнул Том. - Кто-нибудь утонул!
   - Верно! - сказал Гек. - Так же делали прошлым  летом,  когда  утонул
Билл Тернер: стреляют из пушки над водой, чтобы  утопленник  всплыл  на-
верх. Да еще берут ковригу хлеба, кладут в нее ртуть и пускают по  воде,
и где есть утопленник, туда хлеб и плывет и останавливается на том самом
месте.
   - Да, я тоже это слышал, - сказал Джо. - Не знаю только, почему  хлеб
останавливается.
   - Тут, по-моему, не один хлеб действует, - сказал  Том,  -  а  больше
всякие слова; они что-то там говорят, когда пускают хлеб по воде.
   - А вот и не говорят ничего, - сказал Гек. - Я сам видал,  ничего  не
говорят.
   - Ну, это что-то чудно, - сказал Том. - Может, про себя  шепчут.  Ко-
нечно, про себя. Всякий мог бы догадаться.
   Остальные согласились, что Том, должно быть, прав, потому что простой
кусок хлеба без заговора не мог бы действовать так осмысленно,  выполняя
дело такой важности.
   - Ох, черт, мне тоже хотелось бы на ту сторону, - сказал Джо.
   - И мне, - сказал Гек. - Я бы все на свете отдал, лишь бы узнать, кто
утонул.
   Мальчишки все еще слушали и смотрели. Вдруг Тома осенило:
   - Ребята, я знаю, кто утонул, - это мы!
   На минуту они почувствовали себя героями. Вот это было настоящее тор-
жество: их ищут, о них горюют, из-за них убиваются, льют  слезы,  горько
раскаиваются, что придирались к бедным,  погибшим  мальчикам,  предаются
поздним сожалениям, испытывают угрызения совести; а самое лучшее: в  го-
роде только и разговоров что про утопленников, и все  мальчики  завидуют
им, то есть их ослепительной славе. Что хорошо, то хорошо.  Стоило  быть
пиратом после этого.
   С наступлением сумерек пароходик опять стал ходить от одного берега к
другому, и люди исчезли. Морские разбойники вернулись в лагерь. Их  рас-
пирало тщеславие, они гордились своим новоявленным величием и  тем,  что
наделали хлопот всему городу. Они наловили рыбы, приготовили ужин,  пое-
ли, а потом принялись гадать, что думают и говорят о них в городке;  от-
сюда им было очень приятно любоваться картиной всеобщего  горя.  Но  как
только спустилась ночная тень, они мало-помалу перестали разговаривать и
сидели молча, глядя на огонь, а думы их, видно, бродили  где-то  далеко.
Волнение теперь улеглось, и Джо с Томом  невольно  вспомнили  про  своих
родных, которым дома вовсе не так весело думать об этой их шалости,  как
им здесь. Появились дурные предчувствия; мальчики  упали  духом,  начали
тревожиться и разок-другой вздохнули  украдкой.  Наконец  Джо  отважился
робко закинуть удочку насчет того, - как другие смотрят на возвращение к
цивилизации - не сейчас, а когда-нибудь потом...
   Том высмеял его беспощадно. Гек, пока еще ни в чем не  провинившийся,
присоединился к Тому; отступник тут же начал объясняться и был рад-раде-
хонек, что дешево отделался, запятнав себя только малодушием и тоской по
дому. На время бунт был подавлен.
   Как только совсем стемнело, Гек начал клевать носом и скоро захрапел.
За ним уснул и Джо. Некоторое время Том лежал  неподвижно,  опершись  на
локоть, пристально глядя на них обоих. Потом он осторожно встал на коле-
ни и начал шарить в траве, там, куда ложились неровные отблески походно-
го костра. Он поднимал и разглядывал один за другим большие свертки тон-
кой белой платановой коры и наконец выбрал два самых подходящих. Став на
колени перед костром, он с трудом нацарапал что-то суриком на обоих кус-
ках коры, один свернул по-прежнему трубкой и положил в шапку Джо,  отод-
винув ее немножко от хозяина. А еще он положил в эту шапку  бесценные  в
глазах всякого школьника сокровища - кусок мела,  резиновый  мячик,  три
рыболовных крючка и один шарик - из тех, какие именовались  "настоящими,
хрустальными". После этого он стал пробираться между деревьями, осторож-
но ступая на цыпочках, пока не отошел настолько далеко,  что  его  шагов
нельзя было расслышать, и тогда пустился бежать прямо к песчаной отмели.


   ГЛАВА XV

   Через несколько минут Том уже брел по мелкой  воде  песчаной  отмели,
переправляясь на иллинойсский берег. Прежде чем вода дошла ему до пояса,
он успел пройти больше половины дороги. Так как сильное течение не  поз-
воляло больше идти вброд, он уверенно пустился вплавь,  надеясь  одолеть
остальную сотню ярдов. Он плыл против течения, забирая наискось,  однако
его сносило вниз гораздо быстрее, чем он думал. Все-таки в конце  концов
он добрался до берега, нашел удобное место и вылез из воды. Сунув руку в
карман куртки, он уверился, что кусок коры цел,  и  зашагал  через  лес,
держась поближе к берегу. Вода стекала с него ручьями. Еще не было деся-
ти часов, когда он вышел из леса на открытое место, как раз напротив го-
родка, и увидел, что пароходик стоит под  высоким  берегом  в  тени  де-
ревьев. Все было спокойно под мигающими звездами. Он спустился с обрыва,
озираясь по сторонам, соскользнул в воду, подплыл к пароходику,  влез  в
челнок, стоявший под кормой, и, забившись под лавку,  отдышался  и  стал
ждать.
   Скоро звякнул надтреснутый колокол и чей-то голос скомандовал: "Отча-
ливай!" Через минуту или две нос челнока поднялся на волне,  разведенной
пароходиком, и путешествие началось. Том порадовался своей удаче,  зная,
что это последний рейс пароходика. Прошло долгих двенадцать или  пятнад-
цать минут, колеса остановились, и Том, перевалившись через борт, поплыл
в темноте к берегу. Он вылез из воды шагах в  пятидесяти  от  пароходика
чтобы не наткнуться на отставших пассажиров.
   Том бежал по безлюдным переулкам и скоро очутился перед забором  тети
Полли, выходившим на зады. Он перелез через забор, подошел к  пристройке
и заглянул в окно тетиной комнаты, потому что там горел свет. Тетя  Пол-
ли, Сид, Мэри и мать Джо Гарпера сидели и разговаривали. Все они  сидели
около кровати, так что кровать была между ними и дверью. Том подкрался к
двери и начал тихонько поднимать щеколду, потом осторожно нажал на  нее,
и дверь чуть-чуть приотворилась; он  все  толкал  и  толкал  ее  дальше,
вздрагивая каждый раз, когда она скрипела, и  наконец  щель  стала  нас-
только широкой, что он мог проползти в комнату на четвереньках; тогда он
просунул в щель голову и осторожно пополз.
   - Отчего это свечу задувает? - сказала тетя Полли. Том  пополз  быст-
рее. - Должно быть, дверь открылась. Ну да, так и есть. Бог знает что  у
нас творится. Поди, Сид, закрой дверь.
   Том как раз вовремя нырнул под кровать. Некоторое время он отлеживал-
ся, переводя дух, потом подполз совсем близко к тете Полли, так что  мог
бы дотронуться до ее ноги.
   - Ведь я уже вам говорила, - продолжала тетя Полли, - ничего  плохого
в нем не было, - озорник, вот и все. Ну, ветер в голове, рассеян немнож-
ко, знаете ли. С него и спрашивать-то нельзя, все равно что с жеребенка.
Никому он зла не хотел, и сердце у него было золотое... - И  тетя  Полли
заплакала.
   - Вот и мой Джо такой же: вечно чего-нибудь натворит, и в голове одни
проказы, зато добрый, ласковый; а я-то, господи прости, взяла да и выпо-
рола его за эти сливки, а главное - из головы вон, что я сама же их вып-
леснула, потому что они прокисли! И никогда больше я его не увижу,  бед-
ного моего мальчика, никогда, никогда! - И миссис Гарпер  зарыдала  так,
словно сердце у нее разрывалось.
   Миссис Гарпер, всхлипывая, пожелала всем доброй ночи и собралась ухо-
дить. Обе осиротевшие женщины, движимые одним и тем же  чувством,  обня-
лись и, наплакавшись вволю, расстались. Тетя Полли была гораздо ласковее
обыкновенного, прощаясь на ночь с Сидом и Мэри. Сид слегка посапывал,  а
Мэри плакала навзрыд, от всего сердца.
   Потом тетя Полли опустилась на колени и стала молиться  за  Тома  так
трогательно, так тепло, с такой безграничной любовью в дрожащем старчес-
ком голосе и такие находила слова, что Том под кроватью обливался слеза-
ми, слушая, как она дочитывает последнюю молитву.
   После того как тетя Полли улеглась в постель, Тому еще долго пришлось
лежать смирно, потому что она все ворочалась, время  от  времени  что-то
горестно бормоча и вздыхая, и беспокойно металась из стороны в  сторону.
Наконец она затихла и  только  изредка  слегка  стонала  во  сне.  Тогда
мальчик выбрался из-под кровати и, заслонив рукой пламя свечи, стал гля-
деть на спящую. Его сердце было полно жалости к ней. Он достал из карма-
на сверток платановой коры и положил его рядом со свечкой. Но вдруг  ка-
кая-то новая мысль пришла ему в голову, и  он  остановился,  раздумывая.
Его лицо просияло, и, как видно, что-то решив про себя,  он  сунул  кору
обратно в карман. Потом нагнулся, поцеловал сморщенные губы и, ни секун-
ды не медля, на цыпочках вышел из комнаты, опустив за собой щеколду.
   Он пустился в обратный путь к перевозу, где в этот час не было ни ду-
ши, и смело взошел на борт пароходика, зная, что там нет  никого,  кроме
сторожа, да и тот всегда уходит в рубку и спит как  убитый.  Он  отвязал
ч