ая могла
вывести из  себя даже самых терпеливых,  была  пережитком,  сохранившимся  у
австралийца с тридцатых годов нынешнего века, когда большинство работавших в
странах  Востока  журналистов были  австралийцами.  По  каким-то  непонятным
причинам в жаргоне, на котором они изъяснялись  между собой,  использовались
церковные обороты.
     Благодаря старине Кро Люку наконец удалось высказаться:
     - Господа! Карлик, чертов  поляк, не хватай меня за ногу! Господа! - На
мгновение Люк  замолчал,  чтобы промокнуть носовым платком  разбитую губу. -
Дом, известный  под названием Хай Хейвен ("Высокая гавань" (  а  н  г  л.)),
выставлен на продажу, а его святейшество Тафти Тесинджер оттуда упорхнул.
     Ничего  особенного  за  этим не последовало,  да  ничего  такого  и  не
ожидалось - журналисты не склонны к бурному выражению чувств.
     - Хай Хейвен, - громогласно повторил Люк, - теперь может купить каждый.
Мистер Джейк  Чиу,  предприниматель,  пользующийся  большой  известностью  и
уважением, занимающийся операциями с  недвижимостью, более знакомый  вам как
мой    частенько    гневающийся    домохозяин,    получил    поручение    от
величественнейшего правительства Ее Величества п р о д а  т ь Хай Хейвен. То
есть найти  ему  нового  владельца...  Отпусти меня,  сукин  сын!  Поляк,  я
серьезно говорю - убью на месте!
     Карлик  наконец  стянул  Люка  со стола. Благодаря ловкому  прыжку тому
удалось  развернуться в воздухе и приземлиться без серьезных травм.  Лежа на
полу, Люк продолжал осыпать ругательствами своего обидчика. Тем временем Кро
повернул  свою  крупную  голову  к  Люку и мрачно уставился на него влажными
глазами.  Казалось, это будет продолжаться вечно. Люк  даже начал спрашивать
себя,  какой из многочисленных законов Кро он  мог нарушить. На самом  деле,
под  всеми масками,  которые Кро  на себя  надевал,  он  был очень сложным и
незаурядным человеком, и все, кто сидел сейчас за круглым столом, это знали.
Под  грубовато-простой  манерой Кро  скрывалась  такая огромная и  трепетная
любовь  к  Востоку, которая, казалось,  иногда  мешала ему  дышать. Поэтому,
бывало,  он  исчезал  из  поля  зрения  на  несколько  месяцев  подряд,  как
заболевший слон, скрываясь ото всех, и ходил  одному ему известными тропами,
пока не ощущал, что снова может жить среди людей.
     -  Хватит бормотать,  ваша  милость, прекратите, сделайте одолжение,  -
после долгого молчания  произнес Кро,  величественно откинув голову назад, -
воздержитесь, пожалуйста, от  этих недостойных высказываний и не  позволяйте
себе загрязнять  в  высшей степени целебную воду источника. Хай Хейвен - это
дом  с  привидениями,  шпионское  гнездо.  Логово  майора  Тафти Тесинджера,
который видит насквозь. Майора, который когда-то служил  в Стрелковом  полку
Ее Величества, а  теперь стал гонконгским Лестрейдом из Скотланд-Ярда. Тафти
не мог дать деру.  Он  рыцарь  плаща и  кинжала,  а не  какая-нибудь  девка,
которую можно спугнуть. - Последние слова были  обращены к бармену-шанхайцу:
- Монсеньер, будьте столь любезны, принесите моему сыну чего-нибудь выпить -
вы же видите, он начинает заговариваться.
     Кро скомандовал: "Огонь!" - и клуб  вернулся  к своим  в высшей степени
интеллектуальным развлечениям. По правде говоря, в этих шпионских сенсациях,
которыми  бредил  Люк,  не  было  ничего нового. За Люком давно  закрепилась
репутация  эксперта-неудачника по шпионам,  и  все его "сенсации"  неизменно
оказывались бездоказательными.  После Вьетнама он -  простак  парень - готов
был искать  шпионов под  каждым ковром. Люк считал, что  они правят миром, и
большую   часть   свободного   времени  (когда  не  бывал   пьян)  проводил,
околачиваясь возле бесчисленной  армии почти не  скрывающих своего истинного
лица "экспертов по  Китаю". Здесь, в колонии, они  занимались наблюдением за
этой  страной, а  иногда и кое-чем похуже.  В огромном  здании американского
консульства,  которое находилось на вершине холма, их было  видимо-невидимо.
Поэтому, если  бы этот день  не был таким  скучным  и  тягучим, возможно, об
услышанном и  не  вспомнили бы.  Но сегодня Карлик  почувствовал возможность
позабавиться и не упустил своего шанса:
     -  Скажи-ка нам, Люки,  -  попросил  он,  заламывая руки, -  Хай Хейвен
продается в м е с т е с с о д е р ж и м ы м или - о д н и г о л ы е с  т е н
ы ?
     Вопрос понравился публике, его наградили аплодисментами. Все подумали о
том,  чего стоит Хай Хейвен  со  всеми своими секретами  и без них и  что же
будет дороже.
     -  А  как насчет майора Тесинджера? Его  тоже продают вместе с домом? -
невыразительно-монотонным  голосом подхватил фотограф из Южной Африки. В нем
не слышалось и намека  на юмор,  и все снова посмеялись, хотя на этот раз не
так доброжелательно, как в ответ на шутку Кро.
     Этот фотограф производил странное впечатление: короткая стрижка "ежик",
изможденное  лицо, изрытое оспинами,  словно  поля  сражений, по которым  он
любил  бродить.  Фотограф  был  родом  из  Кейптауна.  Все  звали  его  Ганс
Призывающий  Смерть. И часто шутили, что он еще всех переживет и  похоронит,
потому  что  гоняется  за ними  со  своим фотоаппаратом,  подобно охотничьей
собаке, выслеживающей дичь и делающей стойку.
     Пока  аудитория  веселилась  и  припоминала  разные  истории  о  майоре
Тесинджере и  потом,  когда все  по  очереди,  кроме  Кро,  изображали  его,
оказалось,  что  они совершенно забыли, с чего все началось и что сообщил им
Люк.   Вспомнили,  что   майор  впервые  объявился  в   колонии  в  качестве
представителя  какой-то  иностранной компании-импортера  - одного  из  самых
глупейших  "прикрытий". Шесть  месяцев  спустя  Тафти  вдруг  оказался  (что
выглядело  совсем уж нелогично)  в  числе сотрудников  Секретной  службы, и,
когда  уехал  предыдущий начальник,  Тесинджера назначили на  его  пост.  Он
возглавил  целый  штат бледных  клерков  и  пухленьких,  хорошо  воспитанных
секретарш  и  обосновался  в  вышеозначенном  ломе  с  привидениями",  иначе
известном как "шпионское гнездо". Особенно много вспоминали и рассказывали о
его приглашениях пообедать с г  л  а з  у н  а г  л а з, которые, как теперь
выяснилось,  в  разное  время  получали почти  все  присутствующие.  Встречи
неизменно заканчивались  за  рюмкой бренди  предложением,  над формулировкой
которого  Тесинджер,  судя  по  всему,  немало  попотел  и  которое  звучало
приблизительно  так:  Послушай,  старина,   если  ты  когда-нибудь  случайно
познакомишься с каким-нибудь интересным Чоу с другого  берега Жемчужной реки
(ну, ты понимаешь меня, с  человеком с в е д у щ и м, -  ты  следишь за моей
мыслью? - то вспомни про Хай Хейвен!" Дал мне следовал магический телефонный
номер, тот самый,  что  "стоит  прямо на письменном столе в  моем  кабинете,
поэтому никаких посредников, никакой магнитофонной записи, ничего. Ладно?  -
У пятерых или  шестерых из  присутствующих в записных  книжках, кажется  был
этот номер. Запиши-ка номерок прямо на манжете - можешь потом говорить всем,
что это  номер знакомой или  подружки,  или еще что-нибудь такое придумаешь.
Готов? Записывай: Район Гонконг-сайд, пять-ноль-два-четыре..."
     Продекламировав  хором  номер  до  конца,  все  замолчали.  Часы где-то
пробили  три пятнадцать. Люк медленно  поднялся  с  пола  и  стряхнул пыль с
джинсов. Старый официант-шанхаец  покинул  свое обычное  место за  стойкой и
потянулся к  меню в надежде, что кто-нибудь закажет обед. Какое-то время все
пребывали в нерешительности, не зная, чем теперь  заняться. С утра  выпил  -
день свободен: это было ясно уже после первого выпитого сегодня джина.
     На другом конце бара  раздался зычный бас -  это  Рокер заказывал  себе
роскошный обед:
     -...И принеси мне холодного пива, но только х о л о д н о г о,  слышишь
меня, парень? Оч-чень халодный  пиво. И быстро, одна нога здесь, другая тоже
здесь:  топ-топ.  -  Старший  инспектор  выработал особую  манеру общения  с
местными жителями.
     Все снова стихло.
     - Ай да Люки,  ай да молодец, - проговорил  Карлик, отходя в сторону. -
Наверное,   таким  образом  ты  надеешься  получить  Пулитцеровскую  премию.
Поздравляю, дорогой. Сенсация года.
     "Да пошли вы все к черту, все  до единого!" - беззлобно  подумал Люк  и
направился к стойке  у  которой сидели две болезненно-бледные  девицы,  явно
нуждающиеся   в  кавалерах,  -   дочери  каких-нибудь  английских  армейских
офицеров.
     -  Джейк Чиу  показал  мне это  чертово письмо,  где  черным по  белому
написано, что ему поручается  продать дом. Не  верите - и не надо! Письмецо,
между  прочим, на бланке этой самой службы Ее Величества. И  сверху  герб  -
лев, козел и  все такое прочее.  Эй, красавицы, вы меня, конечно, помните? -
заорал  Люк девушкам. - Я  - тот самый  добрый дядя, который покупал вам  на
ярмарке леденцы на палочке.
     - У  Тесинджера никто не отвечает, - монотонно и мрачно прогудел с того
места, где стоял телефон, Ганс Призывающий Смерть. - Никто не берет  трубку.
Ни Тесинджер, ни дежурный. Похоже, телефон отключен.
     Пока  все  веселились, никто не заметил, как Призывающий  Смерть отошел
позвонить.
     До  сих пор  старина  Кро почти не  подавал признаков жизни. Но  теперь
встряхнулся.
     - Набери еще раз, болван, - приказал  он резко,  как сержант, обучающий
новобранцев маршировать.
     Пожав плечами, Призывающий Смерть еще  раз  набрал номер Тесинджера.  В
баре  был  еще  один  телефонный  аппарат,  и Ганс  попробовал позвонить  со
второго. Результат был тот же.
     -  Звони на  телефонную станцию, -  продолжал Кро. - Нечего стоять, как
будто  призрак увидел. Звони оператору  на  телефонную станцию, ты, обезьяна
африканская!
     - Номер отключен, - ответил оператор.
     - Когда отключили, приятель? - не успокаивался Призывающий Смерть.
     - Нет информации, - ответил оператор.
     - Послушай,  приятель,  а может,  у них  новый номер,  а? - проревел  в
трубку Призывающий Смерть, продолжая мучить ни в чем не повинного оператора.
Никто и никогда еще не видел,  чтобы он проявлял  к  чему-нибудь такой живой
интерес. Обычно для  фотографа жизнью было  только  то, что можно  поймать в
видоискатель.  И то, что он сейчас пришел в такое сильное возбуждение, можно
было объяснить только приближением тайфуна.
     - Нет информации, - повторил оператор.
     -  Звони  Сладкоголосому,  - приказал  Кро. В его  голосе уже слышалась
нескрываемая  ярость.  -  Звони  всем  этим  щеголям  в  брюках в полосочку,
просиживающим штаны а канцелярии губернатора! Всем подряд!
     Призывающий  Смерть   неуверенно  покачал   головой.   Сладкоголосый  в
администрации Колонии  отвечал за связи с прессой. Все его терпеть не могли.
Обращаться к нему с вопросами или за помощью считалось дурным тоном.
     -  Ну ладно,  давай  я сам поговорю с ним, - согласился Кро, поднимаясь
из-за стола и пробираясь к телефону, для чего ему пришлось немного потеснить
остальных.
     Австралиец начал разговор,  в  котором  черный  юмор и  мрачная  ирония
должны были помочь ему так или иначе получить нужную информацию.
     -  Вас  беспокоит ваш покорный слуга.  Кро, сэр, к  вашим услугам.  Как
поживает ваше преосвященство? Здоровы ли вы  духовно и  телесно? Чрезвычайно
рад это слышать, сэр, чрезвычайно. А как жена и  потомство, сэр? Не страдают
отсутствием  аппетита?  Надеюсь, у  них  нет  ни  цинги,  ни  сыпного  тифа?
Замечательно. А теперь,  сэр, не будете ли вы столь любезны, не объясните ли
мне, почему, черт возьми, слинял Тафти Тесинджер?
     Все не спускали глаз с Кро, но у того на лице не дрогнул ни один мускул
- лицо было каменное, и прочитать что-нибудь на нем было невозможно.
     - И  Вам  того же,  сэр, - фыркнул он в  трубку и бросил ее  на рычаг с
такой  силой,   что  стол   зашатался.  Затем  он   повернулся   к   старому
официанту-шанхайцу:  -  Монсеньор Го, будьте добры, вызовите для меня ишака,
работающего  на бензине! Ваши  милости, ну-ка пошевеливайтесь, поднимайте-ка
свои заднины с удобных стульчиков, ну-ну, давайте!
     - Чего это ради? - спросил Карлик.
     -  Ради того, чтобы написать статейку,  ваше святейшество,  мерзкий  ты
старикашка;  ради того,  чтобы послать ее в свою  газетенку  или журнальчик,
ваши  преосвященства,  распутники вы  этакие  и  пьяницы.  Ради  того, чтобы
завоевать богатство, женщин, славу и благодарную память потомков!
     Ни один из журналистов не мог понять, почему это Кро вдруг впал в такое
мрачное настроение.
     - Но что  такого ужасного сказал Сладкоголосый, черт побери? - в полном
недоумении спросил Ковбой.
     - Да, что он сказал, брат Кро? - эхом отозвался Карлик.
     - Он сказал: Б  е з к о м  м е н т а  р и е  в,  - ответил Кро так, как
будто эти слова были самым гнусным оскорблением его профессиональной чести.
     Спустя  какое-то время беспокойный Ганс  Призывающий Смерть, долговязый
Люк и  лохматый Ковбой с  картинными  усами мексиканских революционеров плюс
Карлик, всегда  увязывающнйся за  другими  без приглашения, ну,  и, наконец,
старый Кро с девушками тронулись  в путь. Они отправились на Пик, и теперь в
баре ничто не нарушало  покой молчаливого большинства.  Получилось словно бы
выездное  заседание Шанхайского молодежного баитистско-консервативного клуба
любителей игры в кегли плюс дамы - хотя члены клуба дали клятву не допускать
женщин в свои ряды. Что удивительно, веселый шофер такси согласился взять их
всех  в  одну  машину,  и  они  втиснулись  туда,  доказав  тем  самым,  что
неукротимая  решимость может  опровергнуть даже  законы физики. Более  того,
парень  согласился выдать  им три отдельные  квитанции  (каждая -  на полную
стоимость поездки), по одной на журналиста, а это уж было совсем неслыханно.
Ни один шофер в Гонконге никогда, ни до, ни после, не соглашался на такое.
     Это был день, когда нарушались все правила.
     Кро сидел впереди, в знаменитой мягкой соломенной шляпе с лентой цветов
Итона  (ее  отказал  ему в  завещании один старинный друг). Карлик  оказался
прижатым к  рычагу переключения  скоростей. Остальные сидели  сзади,  а  обе
девушки  поместились  на  коленях  у  Люка,  из-за  чего  ему было  неудобно
прикладывать платок к  разбитой губе. Рокер не захотел к ним присоединиться.
Поэтому  сейчас,  в баре,  он  засунул салфетку  себе за воротник,  готовясь
приступить  к  жареной  баранине  с  мятным  соусом  и  большим  количеством
картофеля.
     -  И  принеси-ка мне  еще  пива!  Но только  на  этот раз действительно
холодного,  слышишь,  парень?  Оч-чинь халодный  пиво, и  быстро: одна  нога
здесь, а другая - тоже здесь: топ-топ.
     Но как  только  журналисты уехали,  Рокер тоже поговорил  по  телефону,
причем  разговаривал он с одним из  Тех,  Кто Имеет  Власть.  И сделал  это,
просто подстраховываясь на всякий случай.


     Это  был совсем новенький  "мерседес" красного цвета. Но, надо сказать,
что нигде  машины не изнашиваются так быстро, как на  Пике, когда  они  едва
ползут  вверх  по склону,  а кондиционер работает на  полную катушку. Погода
по-прежнему была невыносима. Когда такси медленно  ползло вверх по дороге из
бетонных блоков, а мотор всхлипывал словно рыдая, они вдруг заехали  в такой
густой туман, что им можно было захлебнуться.
     Когда  пассажиры  вышли  из  машины,  стало  еще  хуже.  Горячая пелена
необъятных  размеров  расползлась по вершине  Пика,  она  пахла  бензином и,
казалось, вобрала в себя весь шум долины. Влага  пропитывала горячий воздух.
В ясный день с горы открылся бы  замечательный вид, один из самых красивых в
мире: к северу - Коулун и голубые горы Новых Территорий, которые скрывали за
собой   страну  восьмисот  миллионов  китайцев,  не  имеющих  счастья   быть
подданными британской  короны; к югу - заливы Рипалс Бей и  Дин Уотер Бей, и
дальше - открытые просторы Южно-Китайского моря.  Все это не просто так: Хай
Хейвен  был  построен   в  двадцатые   годы  нашего  века  для  Королевского
военно-морского ведомства, которое с непревзойденным наивным простодушием не
сомневалось  в своем  праве ощущать  собственное могущество и внушать другим
уважение к нему. В этот послеполуденный час, если бы дом не стоял в низине и
не был обсажен деревьями,  которые своими кронами мешали  опуститься туману,
они не  увидели  бы  ничего, кроме  двух белых бетонных колонн  с кнопочками
звонков,  под которыми располагались  таблички  "днем" и "ночью", и закрытых
ворот, которые крепились к этим колоннам. Благодаря деревьям посетители ясно
видели дом, хотя  он  и отстоял  метров  на  пятьдесят от забора. Они  могли
рассмотреть водосточные трубы, пожарные  выходы и веревки для сушки белья, а
также зеленый купол, который  добавили к этому  строению японские военные за
четыре года своего пребывания здесь.
     Торопливо  подойдя  к воротам,  Карлик,  которому  не  терпелось  войти
внутрь,  нажал на звонок с  табличкой  "днем".  В  колонну  был  вмонтирован
небольшой динамик, и все уставились на него в ожидании, что оттуда раздастся
чей-нибудь голос  или,  как предпочел  бы Люк,  выплывет облачко дурманящего
Дыма  марихуаны.  На  обочине  дороги  шофер  включил  на   полную  мощность
радиоприемник;  донеслась  печальная  мелодия китайской  песни  про  любовь.
Казалось, ей не будет конца. На второй колонне не  было ничего, кроме медной
пластинки, объявляющей, что здесь расположена Служба связи вооруженных сил -
почти ничего не скрывающее "прикрытие", под которым работал Тафти Тесинджер,
Ганс  достал  фотоаппарат и начал фотографировать все  подряд,  как будто он
находился на одном из своих любимых полей сражений.
     -  Может быть,  они не  работают по субботам,  - высказал предположение
Люк.
     Все продолжали чего-то ждать. В ответ Кро посоветовал ему не строить из
себя идиота.
     - Шпионы работают по двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, -
сказал он. - И перерыв на обед они никогда не делают.
     Карлик решил действовать.
     - Здравствуйте пожалуйста, -  проговорил он,  нажав на ночной звонок. -
Он почти  прижался губами  к отверстиям переговорного  устройства, изобразив
английский  аристократический  акцент,  с  чем,  надо  отдать  ему  должное,
справился на удивление неплохо. - Меня зовут Майкл Ханбури-Стедли-Химур, и я
состою при Большом My  для  выполнения особоважных личных  поручений.  Я  бы
хотел,  пжалста,   переговорить   с  майором   Тесинджером  по   чрезвычайно
безотлагательному вопросу, пжалста, дело в том, видите ли, что над Жемчужной
рекой,  ка-аэтся,  поднимается грибовидное облако, и оно мешает  Большому My
закончить  партию  в  гольф. Спсибо. Будьте добры,  не  могли бы вы  открыть
ворота?
     Одна из девушек прыснула со смеху.
     - Я не знала, что его зовут Стедли-Химур, - сказала она.
     Бросив Люка, обе девушки повисли на руке лохматого канадца.
     - Он - настоящий Распутин, - восхищенно сказала одна из них, поглаживая
его пониже спины. - Я видела  в кино. Он  -  вылитый Распутин, не  отличить.
Правда, Канада?
     К  этому  времени  все  успели приложиться  к  фляжке  Люка  и  немного
перегруппировались на  площадке  перед воротами,  раздумывая,  что же делать
дальше.  Со стороны дороги, где стояло такси, по-прежнему лилась бесконечная
песня про любовь. Переговорное устройство на колонне не  подавало  признаков
жизни.
     Карлик нажал на оба звонка одновременно и попробовал применить угрозу в
духе Аль-Капоне:
     - Послушай, Тесинджер, мы знаем, что ты засел  тут. Выходи, подняв руки
вверх, без плаща, кинжал брось на землю... Эй-эй, поосторожнее, о с е  л б е
з м о з г л ы й ! - Проклятие в конце тирады было обращено не к канадцу и не
к старому  Кро, который незаметно отошел в сторонку (по всей вероятности, по
естественной нужде), а к Люку, который решил пробиться в дом во что бы то ни
стало.
     Недалеко  отсюда,  на дальней стороне площадки,  виднелась куча всякого
хлама.  Било  заметно,  что  кое-что