усыпное
наблюдение.  На каждом углу любой многолюдной улицы, по которой он проходил,
стояли   поодиночке    и   группками   мужчины,   старательно   занимающиеся
ничегонеделанием  в  ожидании  чего-то,  просто  убивая время  или бесцельно
глазея  на прохожих. Попрошайка вдруг  потянулся и зевнул;  мальчик-инвалид,
чистильщик  обуви,  ринулся  к  ботинкам Джерри,  когда  тот проходил  мимо,
промахнулся  и от досады  щелкнул  щетками  друг  о  друга.  Зловещего  вида
старуха, продающая  порнографические открытки  с  европейскими  и азиатскими
девушками, приложив руку ко рту, что-то  прокричала вверх - кому-то, кого не
было видно за бамбуковыми лесами, окружавшими  здание. Хотя  мысленно Джерри
всех  их примечал  и  старался запомнить,  он  и сегодня точно так же не мог
отличить их  друг от друга, как и  тогда, когда  впервые приехал  на Восток.
Сколько  лет назад это было? Двадцать? Господи, Боже  мой! Двадцать пять лет
назад! А проститутки? Или мальчики, предлагающие билеты  незаконной лотереи?
Или торговцы наркотиками,  которые  суют  вам  под нос что-то,  завернутое в
конфетные бумажки,  приговаривая при этом:  "Какие желаете? Желтые  - за два
доллара,  синие  -  за пять. Хотите поймать  кайф?  Улетите  в самые небеса,
словно вы оседлали дракона!" Или, может быть,  те, кто покупает миску риса у
уличного торговца на другой стороне улицы? На Востоке, дружище, выжить может
только тот, кто знает, что он ничего не знает.
     Джерри следил за всем, что отражалось в полированном мраморе и  стеклах
витрин:  полки,  заполненные  украшениями из  янтаря, полки  с изделиями  из
нефрита, наклейки, оповещающие о том, какие кредитные карточки принимаются в
магазине,  всевозможные электротовары и  целые пирамиды  черных чемоданов  и
сумок, с  которыми,  кажется,  никто  и никогда не путешествует. В  магазине
Картье  красивая девушка  раскладывала  на бархатном  подносе  украшения  из
жемчуга.  Почувствовав, что на  нее кто-то смотрит,  она  подняла  голову  и
взглянула на Джерри. И  несмотря на то  что все его мысли были сосредоточены
на  другом, в  нем  на  какое-то  краткое  мгновение  встрепенулся  интерес,
знакомый всем сыновьям  Адама Но  одного взгляда на  его немного напряженную
улыбку, неряшливый,  далеко  не  безупречного  покроя костюм  и  ботинки  из
оленьей кожи было достаточно, чтобы понять все, что ей было нужно: это -  не
потенциальный покупатель. Проходя мимо газетного киоска, Джерри заметил, что
в  газетах пишут  о последних боях. В газетах, выходящих на китайском языке,
на  первых  страницах  были  напечатаны  большие фотографии  погибших детей,
рыдающих  матерей  и  солдат в  касках, напоминающих американские.  О  какой
стране шла речь  - о Вьетнаме,  Камбодже, Корее или  Филиппинах,  определить
было  нельзя. Красные иероглифы  заголовков напоминали брызги  крови.  Может
быть,  Призывающему  Смерть  повезло. Испытывая  жажду после выпитого  вчера
вечером, Джерри прошел через площадь  и нырнул в полумрак бара "У капитана",
но глотнул только воды из-под крана в мужском туалете. Вернувшись в фойе, он
купил  номер журнала "Тайм*.  Ему  не  понравилось, как на  него поглядывали
вышибалы в штатском,  поэтому он вышел. Снова смешавшись с толпой,  не спеша
прошел  к зданию почти, построенному в  1911 году, в те дни еще считавшемуся
хоть  и  безобразной,  но  все   же  достопримечательностью  давних  времен,
несколько  облагороженной соседством еще более уродливых  и нелепых бетонных
зданий вокруг. Потом он сделал обманный маневр и резко свернул, пройдя через
арку, миновав зеленый мост из рифленого железа, где на крюках висели мешки с
почтой, похожие  на  индюшек  в мясной  лавке. Сделав  еще  один неожиданный
поворот.  он  по пешеходному мостику прошел к  Коннот-центру,  чтобы  сузить
пространство, за которым надо наблюдать.
     В  сверкающем металлом  вестибюле  женщина  крестьянского вида  скребла
металлической  щеткой  ступени  неподвижного  эскалатора,  а  в  прогулочной
галерее группа китайских студентов почтительно разглядывала скульптуру Генри
Мура  "Овал  с  точками". Оглянувшись назад, Джерри  увидел коричневый купол
старого здания  суда,  который казался  совсем маленьким  рядом  с огромным,
похожим  на улей  зданием  отеля "Хилтон".  "Королева  против  Уэстерби",  -
мысленно  представил  себе  он  строчки   газетного  сообщения:   подсудимый
обвиняется в шантаже, попытке подкупа, злоупотреблении доверием, а также еще
в нескольких преступлениях, которые мы непременно состряпаем еще до вечера".
Гавань жила своей  обычной жизнью, сновали  многочисленные суда и суденышки,
причем  маленьких  было  гораздо больше.  На другом берегу  залива,  на фоне
грязных   клочьев  смога,   гордо  поднималась  Новая  территория,   изрытая
котлованами. А у  ее  подножия,  вдоль  берега,  тянулись товарные склады  и
фабричные трубы, изрыгающие коричневый дым.
     Он  повернул  назад,  прошел  мимо  контор  шотландских  компаний, мимо
магазинов  "Жардан"  и  "Свир"  и заметил, что их  двери  закрыты решетками.
"Должно быть, сегодня какой-нибудь праздник, - подумал он. - Наш или их?" На
площади  Монумента  неторопливо  разворачивалось  гулянье  -  били  фонтаны,
пространство было расцвечено пляжными зонтиками, тут и там виднелись тележки
продавцов  кока-колы, и,  наверное, не меньше полумиллиона  китайцев  стояли
небольшими  группками  или  проходили мимо,  поглядывая  на  него  -  такого
огромного по сравнению  с  ними.  Громкоговорители, трещотки, жалобные звуки
музыки. Он пересек улицу Джексон-роуд,  стало  немного  потише. Прямо  перед
ним, на небольшой площадке с безупречным английским газоном, метались фигуры
в белой форме. Только  что начался матч в  крикет, который закончится только
вечером. На  противоположном от  подающего  конце поля  долговязый  игрок  в
допотопного  фасона кепке с надменно-скучающим видом натягивал перчатки.  На
минуту  замедлив шаг, Джерри со снисходительной улыбкой, выдающей  знатока и
любителя игры, понаблюдал немного за знакомой сценой. Подача. Скорость  мяча
средняя,  мяч пошел немного наружу, калитка осталась  в стороне. Отбивающий,
все  с тем  же  снисходительным видом, сделал попытку  отбить, промахнулся и
медленно, скользящим  движением,  провел  битой по боковой  стороне калитки.
Джерри  понял, что в этой игре будет много  неинтересных подач,  которые  не
вызовут большого  энтузиазма  болельщиков. Он  задал себе вопрос, кто  с кем
играет, и  решил, что это, должно быть, все та же  мафия с Пика  играет сама
против себя.
     Там,  где  кончалось  крикетное  поле,  через  дорогу, высилось  здание
Китайского банка - огромное строение, украшенное алыми полотнищами лозунгов,
прославляющих  Мао. У  входа в банк возлежали гранитные  львы, которые гордо
смотрели  вдаль,  словно  не замечая  бесчисленных  групп китайцев  в  белых
рубашках, фотографировавших друг друга на их внушительном фоне. Банк, нужный
Джерри, стоял в другой стороне,  за  спиной подающего. На башенке, венчавшей
его,  развевался  британский флаг  - Юнион  Джек, а внизу,  у  входа,  стоял
бронированный фургон. Весь вид банка говорил  о надежности и неприступности.
Двери были распахнуты и блестели на солнце ярко начищенной медью.
     Пока  Джерри немного  кружным  путем  продолжал  приближаться  к  цели,
несколько охранников в  касках, в  сопровождении высоких индийцев с длинными
ружьями (с такими обычно охотятся на слонов), неожиданно появились из темной
глубины здания.  Они несли три черных  сейфа  с деньгами так бережно, словно
это был Гроб Господень. Бронированный фургон отъехал, и на  мгновение Джерри
показалось, что двери  банка  сейчас закроются,  отчего у него даже защемило
сердце.
     Это  мгновенное  видение  нельзя   было  объяснить  логически.  Оно  не
означало, что его охватила паника. Просто на какую-то минуту он приготовился
к  неудаче - точно так же, как  садовник  всегда готов к  тому, что  в самый
неподходящий момент начнется засуха, а спортсмен знает, что можно  глупейшим
образом подвернуть ногу  и заработать растяжение  накануне важнейшего матча.
Оперативный  агент  с  двадцатилетним  опытом  работы  знает,  что именно  в
последний момент может произойти  что-нибудь неожиданное, опрокидывающее все
планы. Умение быть готовым к худшему - часть профессиональной подготовки.
     Но двери не закрылись, а Джерри повернул влево, решив сделать  еще один
круг по площади. Пусть охранники  немного расслабятся, подумал он. Наверняка
отправка денег привела их  в состояние повышенной боевой  готовности. Сейчас
они все воспринимают и запоминают гораздо лучше.
     Повернув,  он   не  спеша,  задумчиво  зашагал  к  Гонконгскому  клубу:
неподалеку  виднелся его вход, оформленный в стиле веджвудского  фарфора,  и
полосатые  ставни.  Как  только вы  приближались к  нему,  уже у  порога вас
встречали   запахи   традиционной   английской  кухни,   которыми   насквозь
пропиталось все здание. Легенда - это не ложь,  обычно говорят "наставники".
Легенда  -  это  то,  во что  ты  веришь,  В  субботу утром господин  Джерри
Уэстерби, не слишком известный журналист, направляется в свой любимый к а  б
а к... На ступеньках, у входа в клуб,  Джерри остановился, похлопал себя  по
карманам, потом повернулся  на сто  восемьдесят  градусов  и целенаправленно
зашагал  к конечной цели своего  путешествия, обойдя площадь по  периметру с
двух сторон, и еще, в последний  раз проверяя, не замедлил ли кто-нибудь шаг
и  не  отвел ли взгляд. Господин  Джеральд Уэстерби,  обнаружив,  что в  его
карманах  нет  наличности,   которая  ему  понадобится  в  выходные,  решает
быстренько заскочить  в б  а н к.  Индийцы-охранники  с ружьями для охоты на
слонов равнодушно, не проявив никакого интереса, проводили его взглядом.
     Все так, но только господин Джеральд Уэстерби в банк н е п о п  а д а е
т /
     Ругая себя последними словами за то, что он такой набитый дурак, Джерри
вспомнил, что  сейчас  уже больше  двенадцати дня, а ровно  в двенадцать все
банки  прекращают  обслуживать клиентов. После  двенадцати  работают  только
сотрудники в кабинетах на верхних этажах, и именно так он это и спланировал.
     "Расслабься, - подумал он. -  Ты  слишком много думаешь. Хватит думать:
приступай к делу. Вначале было дело. Кто же  однажды сказал ему это? Да ведь
это был старина Джордж, он цитировал Гете. Вот уж не подумал бы!"
     Теперь,  когда до цели оставалось всего несколько  шагов, его  охватила
тревога, он понял, что боится. Он чувствовал, что страшно голоден. Он ощущал
страшную усталость. Почему Джордж вот так, одного, послал  его сюда?  Почему
он должен все делать  сам? Если бы это было до "краха", здесь  была бы масса
"наставников",  которые следили  бы за  ним по  всему маршруту, а кто-нибудь
даже ждал бы его  появления  в  банке  - просто  чтобы убедиться,  что все в
порядке.  Уже  наготове была бы  группа приема,  чтобы оценить все, что  ему
удастся  добыть, чуть ли  не до того, как он выйдет из банка. На случай если
пришлось бы в спешке скрываться с места, его ждал бы автомобиль.
     "А в Лондоне, - добавил про себя Джерри,  заставляя  опуститься с небес
на землю, - эту добычу с нетерпением ждал бы Билл Хейдон - так ведь? - чтобы
передать ее  русским, упокой Господи его душу". Думая обо всем  этом, Джерри
усилием  воли  заставил  себя  поверить,  что на него  снизошло  озарение  -
мгновенно,  как срабатывает вспышка фотоаппарата. "Бог услышал мои молитвы",
-  подумал он. Ведь,  в  конце концов,  все было  почти как в  добрые старые
времена,   когда   улица  была  заполнена  великолепнейшими   статистами   -
сотрудниками,  обеспечивающими проведение  операции.  Самыми лучшими,  каких
только можно было пожелать.
     Неподалеку  у тротуара  остановился  синий  "пежо".  В нем  сидели  два
европейца  устрашающего вида и изучали программу скачек в  "Хэппи Вэлли". На
машине - радиоантенна и все прочее, что положено в таких случаях. Слева мимо
него  неторопливо  прошествовали   две  американские  матроны   -  туристки,
нагруженные путеводителями и фотоаппаратами,  -  их  вид говорил  о  твердой
решимости с честью выполнить свою обязанность - обозреть и запечатлеть. А из
самого  банка, когда он уже почти вступил под его  своды,  вышли двое мужчин
почтенного вида, судя по всему - финансисты или предприниматели. На их лицах
был именно тот  серьезный и суровый вид, который иногда специально напускают
на себя люди из группы наблюдения, желая отпугнуть любопытствующие взгляды.
     "Полный маразм,  -  сказал  себе  Джерри.  -  Ты  готов  дезертировать,
приятель.  Ты  наделал  от страха в штаны, как  сопливый мальчишка, и  готов
просить пощады".  Он бодро взбежал по  ступенькам, как  вспархивает на ветку
дрозд в жаркий весенний день.


     Фойе банка  было просторным,  словно  зал ожидания  на  железнодорожном
вокзале.  Музыка,  звучавшая  из  репродукторов,  напоминала военные  марши.
Операционный  зал, обслуживающий клиентов,  был закрыт стальными  решетками.
Джерри  никого там не увидел - ни  одного случайно задержавшегося служащего.
Роскошный лифт  - золотая клетка,  с плевательницей для сигарет, заполненной
песком, подняла его на десятый  этаж. Там от простора холла  не  осталось  и
следа.  Пространство стоит  денег. Узкий светлый коридор  вел к  столу,  где
обычно сидит дежурный, встречающий посетителей, но сейчас
     там никого не было. Джерри беспрепятственно прошествовал мимо, взяв  на
заметку, где находится запасной выход и служебный лифт, заботливо помеченные
на  плане,  которым  снабдили  его  "наставники"  на  случай  "уноси  ноги".
"Интересно,  откуда они  знают  такие детали, - подумал  он, -  ведь  у  них
довольно ограниченные  возможности? Не иначе, раздобыли где-нибудь проектную
документацию". На  стойке табличка  из тикового дерева гласила:  "Справочная
отдела  доверительных  операций".   Рядом  с  табличкой  валялась  раскрытая
замусоленная  дешевая книжка о  предсказании  судьбы по  звездам,  с большим
количеством пометок на полях. Но дежурного  не было. Суббота -  особый день.
Когда Джерри инструктировали, то  сказали, что провернуть дело легче всего в
субботу.
     Уэстерби  с  радостным  выражением лица  посмотрел вокруг, как человек,
которому нечего скрывать. Еще один коридор шел по  всей длине фасада:  слева
были  двери,  ведущие  в  кабинеты сотрудников,  справа -  маленькие  душные
клетушки. разгороженные хлипкими стенами с виниловым покрытием.
     Оттуда  слышался  неторопливый стрекот электрической пишущей  машинки и
мелодичные голоса  секретарш-китаянок, занятых неспешной субботней беседой -
когда особенно нечего делать, кроме как  ждать обеденного  часа, а вместе  с
ним конца рабочего дня, планируя свободный вечер. Слева располагалось четыре
застекленных  двери, с  небольшими  глазками  размером с маленькую  монетку,
чтобы  заглядывать  в  комнату  или  выглянуть  из  нее.  Джерри неторопливо
двинулся  по коридору, заглядывая  во  все глазки,  как будто  это было  его
любимым  занятием и он  отдыхал душой, предаваясь ему:  руки в карманах,  на
лице немного бесшабашная улыбка. Ему говорили: четвертая слева -  одна дверь
и  одно окно. Мимо прошел  служащий, следом за ним  - секретарша  простучала
каблучками  своих  изящных  туфелек.  Джерри,  хотя  и не  выглядел  слишком
респектабельно, был  европейцем, на  нем  был  костюм,  поэтому  ни  один из
встретившихся не спросил, что ему здесь нужна
     Привет, ребята", - буркнул он, и оба они  вежливо откликнулись:  Добрый
день, сэр".
     В конце коридора на окнах и дверях крепились металлические  решетки. На
потолке - синяя лампочка.  По всей вероятности, она имеет какое-то отношение
к  системе обеспечения  безопасности, но  он не  знал,  какое именно: может,
пожарная, может, охранная сигнализация. "Наставники" об этом не упоминали, а
он никогда не был  силен в  технике. Первая комната била  кабинетом. Он  был
пуст, если не считать нескольких пыльных спортивных кубков на подоконнике да
вышитого  герба спортивного  клуба  банка на вешалке  на одной  из стен.  Он
прошел  мимо груды коробок из-под  яблок, на которых  было написано:  "Отдел
доверительных  операций". Казалось,  что  они  битком  набиты  завещаниями и
прочими  юридическими документами. Судя  по всему, традиции  скопидомства до
сих пор еще существуют и не желают сдаваться в старых торговых компаниях. На
стене  висели таблички: "Посторонним вход  воспрещен"  и  "Прием посетителей
только по предварительной договоренности".
     Вторая дверь  вела через узкий коридор в небольшую комнату  архива, где
тоже  никого не  было.  Третья -  в туалет,  на  ней значилось: "Только  для
директоров".  Рядом   с   четвертой  располагалась   доска   объявлений  для
сотрудников банка, а на косяке над дверью была укреплена красная лампочка, а
на самой двери  - табличка с  именем  хозяина  кабинета,  выглядевшая  очень
внушительно:  Дж.   Фрост,  заместитель   начальника   Отдела  доверительных
операций.  Прием  посетителей  только по предварительной договоренности.  Не
входить, когда  горит лампочка". Сейчас  лампочка не горела, и в  глазок был
виден человек, сидевший в полном одиночестве за письменным столом.  На столе
- груда  папок  и свернутых  трубочкой  юридических  документов на  гербовой
бумаге,  перевязанных  зеленой  шелковой  ленточкой  (как  всегда  делают  в
юридических конторах Англии)  и  два телевизора  внутренней телесети, обычно
показывающие информацию о ценах на фондовой бирже. Из окна открывался вид на
гавань, полагавшийся всем, кто  занимал  видное  положение в  компании. Этот
пейзаж был  расчерчен,  словно  простым карандашом,  горизонтальными  серыми
линиями, потому что на окнах  были столь же обязательные  для  преуспевающих
бизнесменов  венецианские  жалюзи. Один из  этих  бизнесменов,  обливающийся
потом низенький  толстячок в  зеленом  льняном  костюме  спортивного покроя,
трудился сейчас за своим письменным  столом не за страх, а за совесть - даже
слишком прилежно для субботнего дня. На лбу у него  блестел пот, под мышками
на рубашке расползлись  темные полукружья, и, как сразу  подумал  всезнающий
Джерри,  работник наверняка  чувствовал свинцовую  тяжесть во всем теле, как
человек,  который  постепенно,  очень  медленно, приходит в себя после бурно
проведенной ночи.
     "Комната - угловая, -  прикинул Джерри. - Дверь - только  одна, вот эта
самая. Толкнуть ее - и ты уже вне пределов досягаемости". Он в последний раз
окинул взглядом пустой коридор. "Джерри Уэстерби выходит на сцену, - подумал
он. - Если не можешь  говорить,  -  танцуй". Он  толкнул  дверь,  она  легко
открылась. Бодро шагнув вперед, он не  забыл изобразить на  лице свою  самую
обаятельную и невинную улыбку.
     -  Смотри-ка, да это Фрости! Привет, потрясающе,  здорова  Я не слишком
рано? Или наоборот, опоздал? Послушай, приятель, я там наткнулся  в коридоре
на  что-то  непонятное  -  просто  глазам  не  поверил:  чуть  не  свалился,
споткнувшись о  них  -  целая куча  коробок  из-под  яблок,  набитых разными
бумажками. "Интересно, что  же это за клиент  у Фрости? - спросил я себя.  -
Компания Кокса  по продаже  яблок "оранжевый пепин"?  Или "красавица  Бата"?
Зная тебя,  скорее  "красавица  Бата".  Я  решил, что  это здорово  забавно,
особенно после  того, как  мы  вчера  хорошенько повеселились во  всех  этих
питейных и прочих заведениях.
     Вся эта болтовня, хотя, возможно, она прозвучала не слишком убедительно
для остолбеневшего  от удивления Фроста,  дала  Джерри  возможность  войти в
комнату  и  быстро  закрыть  за  собой  дверь. Его  широкая  спина закрывала
единственный  глазок, через который  их могли увидеть;  в  душе  он искренне
благодарил  людей из Саррата за то, что  они подготовили для него эту мягкую
посадку, и возносил молитву Всевышнему, прося о помощи и спасении.


     После того как  Джерри вошел,  последовала несколько  театральная сцена
Фрост медленно подня