свидание.
     - С женщиной? - Да.
     - Возьми  с собой Люки. Займемся любовью втроем. Джерри  с наслаждением
погрузился в тепловатую воду.
     - Нет.
     -  Позвони  ей. Скажи, пусть приведет  девочку для Люки. Слушай,  здесь
внизу та шлюха из Санта-Барбары. Я не гордый. Я могу ее привести.
     - Не надо.
     - Ради Бога, - завопил Люк, не на шутку рассердившись.  - Какого черта?
- Вне себя от злости, он подошел прямо к запертой двери.
     - Приятель, слезь с моего горба, - посоветовал Джерри. - Честно. Ты мне
нравишься, но ты на свете не единственный, ясно? Так что отвали.
     - Колючку тебе в штаны. - Люк надолго замолчал. - Смотри,  чтоб тебе по
пути башку не отстрелили, приятель, ночка сегодня бурная.
     Когда Джерри вернулся в спальню, Люк лежал на кровати, сжавшись в комок
в позе зародыша, смотрел в стену и все время прикладывался к бутылке.
     - Знаешь,  ты  хуже,  чем  баба, - сказал ему  Джерри,  оглядываясь  из
дверей.
     Через мгновение  эта  детская  перебранка могла бы забыться,  если бы в
дальнейшем все не обернулось куда как серьезно.


     На этот раз  Джерри не стал  звонить  у ворот, а просто залез на стену,
порезав  при этом руки  о битое стекло,  которым был усеян ее гребень  Он не
пошел  к  парадному  входу  и  не  стал лицезреть  смуглые  ноги  на  нижней
ступеньке. Вместо этого он остановился в саду, подождал, пока утихнет  шорох
его приземления, и напряг глаза  и  уши, пытаясь  уловить  в  огромной вилле
признаки  жизни. Перед  ним  темнели  очертания массивного  Дома, за которым
пряталась луна.
     Во двор въехал  автомобиль  с потушенными фарами,  из него вылезли  две
небольшие фигурки. Они  держались  тихо. Скорее  всего, это камбоджийцы. Они
нажали на кнопку звонка, у входной двери прошептали в щелку заветный пароль.
Их немедленно,  без единого слова,  пропустили.  Джерри  попытался прикинуть
планировку дома. Он не понимал, почему ни возле дома, ни в саду не ощущается
никаких  запахов,  по которым можно было  бы  о чем-то догадаться. Ветра  не
было.  Он  знал,  что  для  больших к у р  и л  е  н,  секретность  жизненно
необходима, не  только  потому,  что  закон предусматривает  для  их  хозяев
суровое наказание, но и потому, что любого, кто о них знал, могли подкупить.
     Вилла  была двухэтажной,  с  внутренним двором,  на  крыше  возвышалась
дымовая труба. В таком  доме мог бы с удобством жить французский к о л о н и
с т  в окружении  небольшой  семьи из наложниц и детей-полукровок.  В  кухне
налажено  производство,  догадался он. Самое  безопасное место для  курения,
несомненно, наверху, в комнатах,  выходящих во внутренний двор. А так как из
парадной  двери  не  доносится  никаких  запахов,  курильни,  скорее  всего,
находятся в задней части дома, а не спереди и не в боковых крыльях.
     Стараясь  не  шуметь,  он подошел к дощатому забору, отделявшему задний
двор. В  палисаднике буйно цвели цветы и ползучие растения. Он полез наверх.
Первой ступенькой послужило  забранное решеткой окно, второй  -  водосточная
труба, третьей  -  широкий раструб  вытяжного вентилятора. Возле него  он  и
ощутил  запах, который ожидал:  теплый,  сладкий, манящий.  На  балконе было
темно,  однако  в  лучах  луны  можно было  рассмотреть  двух  камбоджийских
девушек, сидевших  на корточках. Они  заметили  его силуэт на  фоне  неба  и
испуганно замерли. Он знаком велел им  встать на ноги  и пошел за  ними в ту
сторону,  откуда доносился запах. Обстрел прекратился, хозяевами ночи  стали
гекконы.  Он вспомнил,  что камбоджийцы, слушая,  сколько  раз  пискнут  эти
ящерки, любят загадывать: будет завтра счастливый  день  или нет; найду ли я
невесту  завтра,  а   если  нет  -   то  послезавтра?  Девушки  были  совсем
молоденькие; должно быть,  они ждали, пока клиенты  пришлют  за ними.  Возле
тростниковой  двери  они замешкались  и печально  оглянулись.  Джерри сделал
знак, и  они принялись откидывать  в сторону циновку  за  циновкой, пока  на
балкон не проник тусклый, слабый,  как  свеча, свет. Он  шагнул в  курильню,
подгоняя перед собой девушек.
     Комната,  в которую  он  попал,  когда-то, вероятно,  служила  спальней
хозяина; с  ней соединялась другая, поменьше. Он положил руку на плечо одной
из  девушек.  Другая  покорно  следовала  за  ними.  В  первой  зале  лежало
двенадцать клиентов,  одни мужчины. Кое-где между ними,  что-то  нашептывая,
лежали  девушки.  Клиентам прислуживали  босоногие кули.  Они  с  величайшей
осторожностью  переходили от одного  неподвижного тела к другому, нанизывали
на  иглу травяной  шарик, поджигали  его и клали поперек трубки клиента; тот
глубоко  затягивался,  шарик  сгорал.   Тихим  шепотом   велись   задушевные
разговоры,  время  от времени тихо  журчал  приветливый  смех. Джерри  узнал
благоразумного  швейцарца,  которого  встречал  на  ужине  у  советника.  Он
беседовал с  толстым  камбоджийцем. К Джерри никто не  проявил  ни малейшего
интереса. Девушки, подобно орхидеям в многоквартирном доме Лиззи Уэрдингтон,
были знаком того, что у него есть право пребывать здесь.
     - Мне нужен Чарли Маршалл, - тихо произнес Джерри.
     Кули указал на следующую комнату. Джерри отпустил девушек,  те проворно
ускользнули.  Вторая комната  оказалась  меньше первой. В  углу  лежал Чарли
Маршалл, над  ним, готовя трубку, склонилась  китаянка в  изысканно расшитом
чыонгсаме.  Джерри предположил, что она живет в  этом  доме, а Чарли Маршалл
получает особое  обслуживание, потому что он постоянный клиент и  поставщик.
Джерри встал на колени по другую сторону от него.  Из дверей за ним наблюдал
высокий старик. Девушка с трубкой в руках тоже смотрела на него.
     - Чего тебе нужно, Вольтер? Почему ты не оставишь меня в покое?
     -  Немного прогуляемся, приятель. Потом вернешься. Джерри  взял  его за
руку и с помощью девушки осторожно поднял на ноги.
     - Сколько он выкурил? - спросил он девушку. Она показала три пальца.
     - А сколько обычно выкуривает? - продолжил Джерри.
     - Гораздо больше, - был ответ.
     Сначала Чарли шел  покачиваясь, но, когда  они добрались  до балкона, у
него появились  силы  сопротивляться, поэтому  Джерри  подхватил его поперек
туловища  и   понес  по  деревянной   лестнице   во  внутренний  двор,   как
пострадавшего  на  пожаре.  Из парадной  двери ему  вежливо  кивнул  старик,
ухмыляющийся кули открыл ворота, ведущие  на улицу, оба явно были благодарны
Джерри  за то, что  он проявил столько  такта. Они прошли метров пятьдесят и
вдруг заметили,  что по дороге  прямо на них,  завывая и размахивая палками,
как  байдарочными  веслами, несутся двое  парней-китайцев.  Джерри  поставил
Чарли Маршалла на землю, но продолжал крепко держать его левой рукой. Правой
Джерри встретил  первого нападавшего, отразил  палку  и вполсилы  ударил его
двумя костяшками пальцев чуть  ниже глаз. Парень убежал, его товарищ за ним.
Джерри подхватил Маршалла и пошел с  ним к  реке. Стояла  непроглядная тьма.
Он, как куклу, усадил его на берег, поросший сухой травой.
     - Вольтер, ты хочешь вышибить мне мозги?
     - Опиум, приятель, сделает это лучше меня, - ответилДжерри.
     Джерри   нравился  Чарли   Маршалл;  будь  мир  устроен  лучше,  он   с
удовольствием провел бы с ним вечер в к у р и л ь н е и выслушал историю его
искалеченной, но  все-таки необыкновенной жизни. Но  сейчас  ему приходилось
безжалостно сжимать в кулаке тонкую руку Чарли Маршалла, чтобы в  его пустую
голову не пришло желание удрать; он предполагал, что Чарли, если почувствует
себя прижатым к стенке, может бегать очень быстро. Джерри полулежал на левом
боку, опираясь на локоть, точно так же, как когда-то  возлежал,  наслаждаясь
бездельем, в доме старушки Пэт, и прижимал к земле запястье  Чарли Маршалла,
распростертого  на  спине, С реки,  плескавшейся метрах  в десяти  у них под
ногами,  доносился тихий  говор: по  серебряной  лунной дорожке, как длинные
опавшие листья, проплывали сампаны.  В небе  со всех сторон время от времени
сверкали вспышки орудийного огня - это какой-нибудь усталый командир батареи
давал всем знать  о своем существовании. С гораздо более близкого расстояния
то и дело доносился резкий треск - это отвечали "красные кхмеры", но все эти
звуки  лишь  ненадолго  прерывали  визгливую  перебранку  гекконов, и  снова
наступала глубокая  тишина.  При свете луны  Джерри  взглянул на часы, потом
посмотрел на бессмысленное  лицо Маршалла и  попытался прикинуть, сильно  ли
этому опиоману хочется курить. Будто кормишь ребенка, подумал он. Если Чарли
всегда курил по ночам и  спал по утрам, то скоро ему захочется еще. Все лицо
его истекало  странной влагой.  Она сочилась  из крупных пор,  из  раскрытых
глаз,   из   сопливого  носа,  медленно  стекала  по  глубоким   морщинам  и
скапливалась во впадинах.
     - Господи, Вольтер. Рикардо мой друг. У него масса умных мыслей.  Ты бы
послушал его, Вольтер. Послушал, какие у него идеи.
     - Ладно, - согласился Джерри. - Обязательно послушаю.
     - Вольтер,  они хорошие ребята, слышь? Мистер Тиу... и Дрейк Ко. Они не
хотят никому вреда, просто  хотят вести дела. У них есть кое-что на продажу,
они нашли, кому это продать! Очень  просто!  Никто не разбивает  собственную
чашку  для риса.  Почему  тебе  нужно завалить  все  дело? Ты  ведь неплохой
парень. Я видел, ты нес свинью старика, правда? Где  это видано, чтобы белый
нес  свинью  узкоглазого?  Но, Господи, Вольтер, ты из  меня это  вытянул, и
теперь  они  тебя  убьют, потому  что мистер Тиу  человек деловой  и большой
философ, слышишь?  Они убьют меня, убьют  Рикардо, убьют тебя, истребят весь
род людской, будь он проклят!
     Артиллерия открыла заградительный огонь,  и на сей раз джунгли ответили
небольшим ракетным залпом, наверное, из шести орудий. Ракеты просвистели над
ними, как камни, выпушенные  из катапульты. Через несколько минут  откуда-то
из центра города послышались взрывы. Затем наступила тишина. Не слышалось ни
рева пожарных машин, ни даже сирены "скорой помощи".
     - Почему они должны убить Р и к а р д о  ? - спросил Джерри.  -  Что он
сделал?
     -  Вольтер! Рикардо  мой друг!  А  Дрейк  Ко - друг моего отца! Они как
братья. Лет двести пятьдесят назад  эти старики вместе сражались на какой-то
паршивой войне в  Шанхае, ясно? Я ходил к отцу.  Я говорил: "Отец, ты должен
меня полюбить. Перестань звать меня паучьим отродьем и  скажи своему доброму
другу Дрейку Ко, чтобы он отвязался от Рикардо.  Ты ему скажешь:  "Дрейк Ко,
этот Рикардо и мой Чарли, они как мы с тобой. Они братья, как мы. Они вместе
учились летать  в Оклахоме,  вместе истребляют  род  людской.  И они хорошие
друзья. Это так". А отец меня терпеть не может, ясно?
     - Вот оно что.
     - Но он все-таки послал Дрейку Ко длинное личное письмо.
     Чарли  Маршалл глубоко вдохнул, потом еще и еще раз, словно в его узкой
груди не умещалось достаточно воздуха.
     - Эта Лиззи. Женщина. Лиззи, она сама пошла к Дрейку Ко. С очень личным
делом.  Она  ему сказала: "Мистер Ко,  выдолжны отвязаться от  Рика". Здесь,
Вольтер, дело очень тонкое. Мы  должны крепко держаться друг за друга, иначе
все  загремим  под откос, слышь? Вольтер, отпусти меня.  Умоляю! Умоляю ради
Христа, je m'abime (Я конченный  человек ( ф р.)). слышь? Все, больше ничего
не знаю!
     Джерри слушал  его невнятное бормотание,  смотрел, как тот теряет силы,
потом вспыхивает, снова сникает и снова оживляется, но уже не так  бурно,  и
понимал,  что  присутствует  при  последних  мучительных судорогах человека,
который  не  желает  предавать друга.  Ему хотелось  медленно вести  Чарли в
нужном направлении  и дать его  мыслям  свободно перескакивать с предмета на
предмет. Сложность  заключалась  в том  что  он  не знал,  скоро ли у  Чарли
начнется то, что  происходит со  всеми  наркоманами. Он  задавал вопрос,  но
часто казалось, что Чарли его не  слышит. Иногда  он, наоборот,  отвечал  на
вопросы, которых Джерри не задавал. А иногда механизм  замедленного действия
выдавал  ответ  на  вопрос,  о котором  Джерри  давно  забыл.  Как  говорили
инквизиторы в Саррате,  сломанный человек опасен тем,  что  он, чтобы купить
вашу любовь, платит деньги, которых у него нет.  Но  несколько долгих  минут
Чарли не мог заплатить ничего.
     - Дрейк Ко никогда  в  жизни  не ездил во  Вьентьян! - внезапно завопил
Чарли.  - Вольтер,  ты рехнулся! Чтобы такая важная шишка, как  Ко,  ехал  в
какой-то занюханный азиатский  городишко? Дрейк  Ко - это философ,  Вольтер!
Тебе за этим парнем нужно следить в оба! - В понятии Чарли Маршалла все были
философами, или, по крайней  мере,  все, кроме него самого. -  Во  Вьентьяне
никто о Ко и не слышал! Слышь, Вольтер?
     В  другой раз Чарли Маршалл горько заплакал,  схватил Джерри за  руку и
принялся сквозь всхлипы расспрашивать, был ли у Джерри отец.
     - Да, приятель, был, - терпеливо отвечал Джерри. - И он, в  своем роде,
тоже был генералом.


     Над рекой, заливая все вокруг изумительным дневным светом, взвились две
сигнальные  ракеты.  Они  вдохновили  Чарли  на воспоминания  о  трудностях,
пережитых в давние дни во Вьентьяне. Он сидел прямо, как стрела, и нарисовал
на глине некое подобие домика. Вот здесь  жили  Лиззи, Рик  и Чарли Маршалл,
гордо заявил он: а вонючей  лачуге на окраине города, в такой паршивой дыре,
что оттуда  даже  гекконы  разбежались.  У Рика  и  Лиззи  были  королевские
апартаменты: единственная комната этой лачуги, а в обязанности Чарли входило
держаться подальше, платить за  жилье и  доставать выпивку.  Но мысли  об их
ужасающем экономическом положении вызвали у Чарли еще один приступ рыданий.
     - Так на что вы  жили, приятель? - спросил Джерри,  не надеясь получить
ответ. - Продолжай. Все давно кончилось. На что вы жили?
     Обливаясь слезами, Чарли поведал,  что отец, которого он горячо любил и
почитал, выплачивал ему ежемесячное содержание.
     - Эта сумасбродка Лиззи, - проговорил Чарли, справившись с горем, - эта
сумасбродка Лиззи ездила в Гонконг по делам Меллона.
     Кое-как Джерри сумел справиться с собой, чтобы  не нарушить  ход  мысли
Чарли.
     - Меллона? Кто такой Меллон? - спросил он.
     Но  от его тихого голоса Чарли  сморила дрема, и он принялся  играть  с
глиняным домиком, пририсовав к нему трубу и дым.
     - Говори же, черт бы тебя побрал!  М е  л л о  н, М е л л о н !  - орал
Джерри прямо ему в лицо, пытаясь напугать Чарли и вызвать ответ. - Кто такой
Меллон? Говори же, дохлая развалина! Поездки в Гонконг! - Он  поставил Чарли
на ноги  и встряхнул,  как тряпичную куклу, но, чтобы получить ответ, трясти
пришлось еще долго.
     В продолжение  этой процедуры  Чарли  Маршалл взывал  к Джерри,  умоляя
понять, что значит любить, любить по-настоящему, любить чокнутую белую шлюху
и знать, что никогда не получишь ее, даже на одну ночь.
     Меллон  был  гнусным  торгашом-европейцем,  никто  не  знал,   чем   он
занимается.  Немного тем,  немного  этим,  говорил Чарли. Люди его  боялись.
Меллон сказал, что  может  ввести  Лиззи в успешное предприятие  по торговле
героином. "С твоим паспортом и твоим телом, - говорил ей Меллон, - ты можешь
разъезжать в Гонконг и обратно, как принцесса".
     Исчерпав силы, Чарли рухнул на землю и  съежился у дверей нарисованного
домика.  Джерри сел рядом с ним на корточки и  схватил за воротник, стараясь
не ушибить.
     - Значит, она делала это для него, так, Чарли? Лиззи возила героин  для
Меллона? - Ладонью он осторожно повернул голову Чарли, так что теперь пустые
глаза смотрели прямо на него.
     - Лиззи не возила г  е р о и н д л я М е л л о н а, Вольтер, - поправил
Чарли. - Лиззи  возила его д л я Р и к а р д о, Лиззи не любила Меллона. Она
любила Рикардо и меня.
     Чарли мрачно уставился на  свой рисунок  и  внезапно разразился гнусным
хриплым хохотом, оборвав его без всяких объяснений.
     -  Лиззи, ты все испоганила! - в слезах  возопил Чарли, ткнув пальцем в
дверь  нарисованного  домика. -  Милая, ты,  как всегда, все испоганила!  Ты
слишком много болтаешь.  Почему ты всем говорила,  что ты  королева  Англии?
Почему ты всем говорила, что тебе приходится скрываться? Меллон по тебе сума
сходил,  Лиззи. Меллон тебя бросил,  отшвырнул вверх тормашками. Рик  тоже с
ума  сходил, помнишь? Рик избил тебя  в кровь,  и  мне  пришлось  среди ночи
тащить тебя к врачу, помнишь? Чересчур велик у тебя был рот, слышишь, Лиззи?
Ты мне сестра, но у тебя с а м ы й б о л ь ш о й р о т н а сеете!
     Был, пока Рикардо  не прикрыл его, подумал Джерри, вспомнив шрамы у нее
на подбородке Потому что она провалила сделку с Меллоном.
     Джерри все еще сидел на корточках возле Чарли и держал его  за шиворот.
Мир вокруг него исчез, его место  занял  Сэм  Коллинз  в машине  у  подножия
Стар-Хайтс,  откуда  так хорошо виден восьмой этаж. В одиннадцать вечера  он
читал газету, страницу, где  пишут о скачках. Даже взрыв реактивного снаряда
неподалеку не смог разогнать леденящее душу видение. Сквозь минометный огонь
он слышал голос Кро, нараспев перечислявший  преступления Лиззи. Когда денег
не  хватало, говорил  Кро, Рикардо заставлял  ее перевозить  для него  через
границу небольшие посылки.
     И вот что еще хотел бы он  спросить у старика Кро: как еще могли узнать
об  этом  в Лондоне,  ваша светлость, если не от самого Сэма Коллинза, он же
Меллон?


     На  три секунды  налетел  ливень.  Он смыл нарисованный на  глине домик
Чарли Маршалла, и тот пришел в бешенство. Разыскивая его, он вертелся во все
стороны, плакал и  отчаянно чертыхался. Приступ миновал, и он принялся снова
рассуждать об отце, о том, как  старик нашел для родного сына работу в некой
вьентьянской авиакомпании,  хотя  Чарли к тому времени, окончательно потеряв
терпение, решил навсегда расстаться с небом.
     В один прекрасный день генерал, как и Чарли, тоже потерял терпение.  Он
созвал  телохранителей  и  спустился  с Шанских  холмов в крошечный опиумный
городишко под названием  Фанг  по ту  сторону тайской границы. Там  он,  как
принято у отцов семейства во всем мире, начал упрекать Чарли в мотовстве.
     Чарли искусно подражал пронзительному  голосу отца и точно так же,  как
он, по-военному сердито надувал впалые щеки:
     - Поэтому для разнообразия займись наконец полезным делом, слышь, к у а
й  л о,  паучье  отродье? Прекрати играть  на бегах, слышь, прекрати пить  и
курить опиум.  Сними  с сисек эти  коммунистические звезды и прогони  своего
мерзкого дружка Рикардо. Перестань транжирить  деньги на баб, слышь?  Потому
что я больше  не буду содержать тебя ни  одного дня, ни единого часа, паучье
ты  отродье. Я тебя ненавижу и  когда-нибудь убью, потому что ты напоминаешь
мне твою мать, корсиканскую шлюху!
     Потом генерал, отец Чарли, заговорил о работе:
     - К счастью, есть некие добрые господа из Чжучжоу, хорошие  друзья моих
хороших друзей, слышь, они  владеют контрольным пакетом в некой  авиационной
компании. Я  тоже владею  несколькими  акциями этой компании. По  случаю эта
компания  носит славное название  "Индочартер Эвиэйшн".  Чего  ты  смеешься,
куайло, обезьяна?! Не сметь надо мной смеяться! Так вот,  эти добрые  друзья
видят,  какое  мне  выпало  несчастье  иметь  вместо  сына трехногое  паучье
отродье, и решили оказать мне услугу и помочь тебе. Я искренне молюсь, чтобы
ты свалился с неба и сломал свою поганую шею, к у а й л о !
     Вот  так  Чарли и начал перевозить  отцовский  опиум для  "Индочартер".
Поначалу  он совершал один-два рейса  в  неделю, но  работа была стабильная,
надежная, она ему нравилась. К нему возвратилась выдержка, он стал спокойнее
и ощущал  неподдельную  благодарность  по  отношению к старику. Он, конечно,
пытался уговорить господ из Чиу-Чау взять на работу и Рикардо, но  ничего не
вышло.  Через  несколько  месяцев  они  согласились  платить  Лиззи двадцать
долларов  в неделю  за то,  чтобы она сидела в приемной и  ласково улыбалась
посетителям.  Э