добавили  сюда   совсем  недавно.  Люк
решительно  направился к ней в поисках чего-нибудь, что могло бы  помочь  им
найти  ключ к разгадке, и откопал там чугунную отливку в форме буквы "S". Он
волоком  подтащил ее к воротам и, хотя  весила  она  не  меньше, а  может, и
больше  пятнадцати  килограммов,   подняв  ее  высоко   над  головой,  начал
колошматить  по  прутьям  ворот,  отчего  ворота  загудели,  как  треснувший
колокол.
     Ганс Призывающий Смерть опустился  на одно колено. Его лицо  со впалыми
щеками мученика расплылось в улыбке. Он продолжал щелкать фотоаппаратом.
     -   Тафти,  считаю   до   пяти,  -  прокричал  Люк,  нанеся   еще  один
сокрушительный удар по воротам. - Один... - Он снова ударил. - Два...
     Огромное количество самых  разных птиц поднялось  с деревьев и летало у
них над головами.  Но даже громкие птичьи  крики тонули в шуме, доносившимся
из долины, и в оглушительном грохоте ударов по воротам.
     Шофер  такси забыл о  песне про  любовь и, пританцовывая,  бегал вокруг
новоявленных разведчиков,  заливаясь  смехом и  хлопая  в ладоши. Откуда  ни
возьмись появилась многочисленная  китайская семья, прогуливавшая сразу  две
коляски, и это было тем  более странно, что погода отнюдь  не  располагала к
прогулкам  - вот-вот мог разразиться  страшный  ливень.  Китайцы тоже  стали
смеяться, в том числе и  самый маленький ребенок. Все они скромно прикрывали
рот ладошками.
     Вдруг канадский Ковбой  вскрикнул от удивления, стряхнул с себя девушек
и указал на что-то за воротами.
     - Ради всего святого, что,  черт возьми, делает Кро?  Этот старый идиот
пробрался через колючую проволоку!
     К  этому  моменту присутствующие окончательно потеряли какое  бы  то ни
было представление  о  реальности  и нормальном ходе  вещей.  Всех  охватило
коллективное  помешательство. В голову  ударил алкоголь, появилось  ощущение
гнетущего  дня  и затянутого  горными  тучами неба. Девушки, забыв обо всем,
ласкали  Канадца;  Люк  продолжал дубасить  по  забору;  китайцы  забивались
оглушительным смехом. Все это продолжалось до тех пор, пока туман не  исчез,
причудливо громоздящиеся иссиня-черные тучи не оказались п р я м о у них над
головами  и на деревья не обрушился  сильнейший дождь.  Еще секунда - и  все
промокли до нитки. Девушки,  неожиданно оказавшиеся наполовину  обнаженными,
смеясь  и крича,  побежали к "мерседесу". Ряды мужчин  не  дрогнули - устоял
даже Карлик, - сквозь  пелену дождя они продолжали смотреть на Кро - не было
сомнений в том,  что  он укрывался от  дождя  под  навесом у входа,  по виду
напоминавшим  стоянку  для велосипедов,  хотя  только  сумасшедшему могло бы
прийти в голову подняться по крутой дороге на Пик на велосипеде.
     - Кро! -  заорали  они. - Ваше преосвященство! Этот сукин сын всех  нас
обставил!
     Шум дождя  был оглушающим. Казалось, ветви деревьев вот-вот не выдержат
и сломаются под напором воды. Люк отбросил в сторону  свой импровизированный
чугунный  молот  и последовал за Кро. Лохматый Ковбой пошел первым, за ним -
Карлик,    замыкал   шествие   Призывающий   Смерть,   продолжая   на   ходу
фотографировать,  хотя  вряд ли  он сам  видел,  что снимает. Дождь  хлестал
немилосердно и  ручейками стекал по ногам. Они двигались  вверх но  склону -
туда,  где к  шуму  дождя  примешивался  лягушачий  хор.  Перебравшись через
зеленую живую изгородь, они остановились перед забором из колючей проволоки.
Пролезли  между двумя  разведенными  в  разные  стороны  рядами "колючки"  и
переступили через  неглубокую канаву. Когда  они  добрались до  Кро, тот  не
отрываясь  взирал  на зеленый купол.  Несмотря  на  соломенную  шляпу, дождь
струей  стекал  по лицу  и  подбородку, аккуратный  светло-коричневый костюм
превратился  в  нечто  черное  и  бесформенное.  Кро  смотрел  вверх  словно
загипнотизированный.
     Люк заговорил первым:
     - Ваша Милость? Эй, проснитесь! Это я, Ромео. Господи Боже мой!  Да что
же это такое? Что его так зацепило?
     Люк,   встревожившись,  осторожно   дотронулся  до  его  руки.  Но  Кро
по-прежнему молчал.
     - Может быть,  он  умер стоя? - предположил Карлик, а  улыбающийся Ганс
"щелкнул" старика (на тот маловероятный случай, если это и вправду так).
     Как старый боксер после нокаута, Кро медленно перевел взгляд.
     - Брат  Люк, -  пробормотал он, - мы  все должны  нижайше просить у вас
прощения, сэр.
     - Помогите мне довести его до такси, - сказал Люк,  но старый Кро никак
не желал уходить отсюда.
     -  Тафти  Тесинджер. Хороший  разведчик.  Звезд  с  неба  не  хватал  -
недостаточно хитроумен и проницателен для этого, - но разведчик хороший.
     - Бог  с ним, с Тафти  Тесинджером, мир его праху, - нетерпеливо сказал
Люк. - Пойдемте. Карлик, давай-ка пошевеливайся.
     - По-моему, он чего-то накурился, - сказал Ковбой.
     - Детали, Ватсон, анализируйте детали, и они дадут вам ключ к разгадке,
- снова подал голос  Кро. Он  опять погрузился в размышления,  хотя  Люк все
время тянул его за рукав. Дождь лил все сильнее. Кро продолжил:
     - Обратите внимание,  господа, на пустые кронштейны  над окнами. Оттуда
поспешно и не очень аккуратно сняли кондиционер, что весьма неразумно в  это
время  года.  Бережливость,  сын мой,  весьма  похвальная  черта  характера,
особенно  у шпионов, осмелюсь заметить. Видите купол?  Смотрите внимательно,
сэр. Царапины,  Увы,  это  не следы  гигантской собаки, а царапины,  которые
оставили   круглоглазые   европейцы,   которые   очень   торопились,  снимая
радиоантенны.  Вы когда-нибудь слышали о штаб-квартире шпионской  службы без
антенн? Это все равно что дом терпимости без кроватей.
     Дождь  все  усиливался и достиг  такой  интенсивности,  что,  казалось,
сильнее просто не бывает. Громадные капли с глухим стуком падали вокруг так,
как  будто кто-то стрелял картечью. На  лице  Кро  отражались  самые  разные
чувства, о которых  Люк  мог только догадываться. Где-то  в глубине  души он
вдруг испугался,  что, может быть,  Кро и в самом деле умирает. Люк почти не
сталкивался с естественной смертью и не знал, как она приходит, а потому был
настороже.
     - Может быть, у них просто от высоты закружилась голова, и они отломили
антенны как смогли? - сказал он, опять пытаясь потянуть Кро к такси.
     -  Очень  может  быть,  ваша  милость, воистину  так.  Несомненно,  что
наступило время поспешных и неуправляемых действий.
     - Домой, - сказал Люк и,  не допуская возражений  со  стороны  старика,
снова  тронул  его  за  руку.  -  Дорогу,  пожалуйста.  Дорогу  санитарам  с
носилками.
     Но  австралиец все  еще упрямо  отказывался  сдвинуться с  места  и все
смотрел  на английское шпионское гнездо, вокруг которого бушевала буря, так,
как будто не мог оторвать от него взгляда.


     Канадский Ковбой  первым отправил в редакцию свой опус. Он написал  его
той  же ночью, пока обе девушки  спали в его  кровати. Журналист решил,  что
такой  материал  скорее  потянет  на  статью,  чем  на чисто  информационное
сообщение,  поэтому  построил  сюжет  вокруг  Пика  в  целом,  а  Тесинджера
использовал как  стержень. Канадец объяснял, что Пик  традиционно  являлся в
Гонконге чем-то вроде Олимпа - "чем выше  по склону вы живете, тем выше ваше
положение  в  обществе",  -  и  что  богатые  англичане -  торговцы опиумом,
отцы-основатели  Гонконга,  перебирались  туда,  чтобы   избежать  холеры  и
лихорадки, которые свирепствовали в  городе; что всего лишь пару десятилетии
назад "желтый", не мог появиться здесь без специального пропуска.
     Ковбой описал историю особняка Хай Хейвен и в заключение рассказал, что
китайскоязычная пресса называла его не иначе, как  "дьявольской кухней", где
британский империализм  стряпает свои бесовские заговоры против Мао. И вдруг
в  мгновение ока кухня закрылась, а повара исчезли. "Что  это: еще один жест
примирения?" - задавал вопрос автор. - Проявление умиротворения? Часть общей
стратегии более  умеренной политики  по отношению к континентальному  Китаю?
Или просто  еще один признак того, что в Юго-Восточной Азии,  как и  везде в
мире, англичанам приходится спускаться с  вершин на землю и довольствоваться
более скромной ролью?"
     Творение канадца постигла  печальная  судьба,  хотя  оно  было достойно
лучшей участи. Ошибка состояла в том, что журналист  решил послать  статью в
толстую английскую  воскресную  газету,  где он время  от времени печатался.
Уведомление "D" - правительственный циркуляр, запрещающий средствам массовой
информации  касаться этих событий,  пришло  в редакцию еще раньше. "Сожалеем
невозможности напечатать Ваш интересный материал Хай Хейвен", - говорилось в
телеграмме из  редакции. Статья  отправилась прямиком  в  мусорную  корзину.
Через несколько  дней Ковбой обнаружил,  что  кто-то копался  в его вещах. И
еще: в последующие несколько недель телефон издавал  какие-то странные звуки
вроде покашливания, поэтому каждый раз,  взяв трубку, он обязательно говорил
какую-нибудь гадость о Большом My и его окружении.


     Люк  возвратился  домой,  полный  интересных  замыслов,  принял  ванну,
накачал  себя  черным кофе  и принялся  за дело.  Он  обзвонил конторы  всех
авиакомпаний,   поговорил   со   своими  знакомыми,  имеющими  отношение   к
администрации Гонконга, и еще со множеством своих приятелей из американского
консульства - бледнолицых и слишком уж прилизанных - и пришел в ярость от их
уклончивых и ничего  не проясняющих ответов, которые сделали бы честь самому
Дельфийскому  оракулу.  Он выжал все, что было возможно, из сотрудников фирм
по   перевозке  мебели,  которым  обычно  поручалась  работа,  связанная   с
правительственными  учреждениями.  К десяти  часам вечера, как он сам сказал
Карлику,  которому в  тот вечер несколько раз  звонил, у  него  были данные,
"проверенные и  перепроверенные  по пяти совершенно разным каналам",  о том,
что  Тесинджер с  женой и всеми сотрудниками Хай Хейвен рано утром в четверг
вылетели чартерным рейсом  из  Гонконга в  Лондон. Собаку Тесинджера, как он
узнал  благодаря счастливой  случайности, должны были  отправить через  пару
дней,  в  конце  недели.  Набросав  кое-что  начерно.  Люк  сел за  машинку.
Напечатал пару строчек - и иссяк. Впрочем, он заранее знал, что так и будет.
     Но начал Люк бойко и непринужденно:
     "Снова  черная  туча  скандала  нависла  над  администрацией  последней
английской колонии в Азии, администрацией,  в последнее время подвергающейся
постоянной  критике.   Не  успели   улечься  страсти  в  связи  с  недавними
разоблачениями взяточников в полиции и среди чиновников гражданской  службы,
как  стало известно, что окруженное самой непроницаемой  завесой секретности
учреждение в  Гонконге  -  Хай  Хейвен,  куда тянулись нити  всех заговоров,
которые Англия плела против красного Китая, в страшной спешке эвакуировано".
     Дойдя до  этого места, Люк  остановился  и  закрыл  лицо руками. Из его
груди  вырвался  звук,  похожий  на рыдание, - это был  ропот  на  судьбу  и
Создателя, отчаяние от собственного бессилия.
     Его преследовали  кошмары  по ночам: после всего увиденного на войне он
часто  просыпался  в холодном поту и сотрясался  от дрожи  ужасных  видений,
которые даже не  способен  был описать словами. От ощущения запаха напалма и
горящего  человеческого мяса он получал даже какое-то утешение: было приятно
сознавать, что после  долгих лет,  в течение которых он подавлял в себе  все
эти эмоции, плотина, сдерживавшая проявление нормальных человеческих чувств,
прорвалась. Когда-то, на войне, Люк мечтал о том, когда же он сможет во всем
разобраться  и снова обрести способность испытывать отвращение.  Если теперь
кошмары  помогают  ему вернуться к нормальному состоянию -  тому, в  котором
пребывают обычные мужчины и женщины, - ну что ж, тогда он будет принимать их
с благодарностью. Но ни  в  каких, даже самых  страшных кошмарах,  ему  и  в
голову не приходило, что после того, как он столько лет писал о войне, он не
сможет писать  о  мире.  Люк  провел за  машинкой шесть долгих ночных часов,
пытаясь  вырваться  из  этого  страшного  оцепенения  и  немоты.  Иногда  он
вспоминал старика Кро и то, как он стоял под дождем и вода струями стекала с
него  на землю.  Может  быть,  именно в э  т о м  и заключалось  главное? Но
слыханное  ли  это  дело, чтобы  один  журналист построил  свой материал  на
необъяснимом настроении и поведении своего же собрата-журналиста?
     Статья Карлика, над которой тот тоже  немало  попотел, так же не  имела
большого  успеха,  и  это  привело его в  весьма раздраженное  состояние. На
первый  взгляд,  там  было  все,  что  требовалось.  Англичане выставлены на
всеобщее осмеяние, без обиняков и недомолвок говорится о шпионах, и в кои-то
веки Америка не выступала в роли  палача  и душителя Юго-Восточной  Азии. Но
единственное, что Карлик  получил в ответ, - это  приказ не  лезть не в свое
дело и не трезвонить о чем не следует.
     Оставался  еще старый Кро.  Хотя то, что  он сделал,  было  всего  лишь
отвлекающим маневром и  не шло ни  в какое сравнение с направлением главного
удара, то, как умело он  рассчитал время и сделал то, что сделал, до сих пор
не перестает внушать восхищение. В течение трех недель  Кро ничего никуда не
посылал.  Люку,  который  не  на  шутку  беспокоился  о  нем,  сначала  даже
показалось,  что  продолжается тот необъяснимый упадок  всех  его душевных и
физических  сил,  который он  заметил на Пике. Казалось, Кро совсем  потерял
обычное  жизнелюбие   и   склонность   к   дружескому   общению.   Он   стал
раздражительным,  а  временами  бывал  просто  грубым и злым.  Он ворчал  на
официантов, даже на свого любимца Го. Он  обращался с шанхайскими любителями
игры  в  кегли так, словно они  были его заклятыми  врагами, и припомнил все
якобы нанесенные когда-то обиды, о которых они уже и сами не помнили. Сидя в
одиночестве у окна, австралиец был похож на старого кутилу, переживающего не
лучшие  времена, - язвительного,  отрешенного, апатичного. В один прекрасный
день он исчез, и, когда Люк, опасаясь самого худшего, заглянул к нему домой,
старая  служанка,  сказала  ему,  что  "папа  Виски  ехать-ехать  в  Лондон,
очинь-очинь бистро". Она  была престранным созданием, и Люк  был не  слишком
склонен ей верить. Один  зануда  журналист из Германии, работавший на журнал
"Шпигель", рассказал,  что видел Кро  во Вьентьяне, когда  тот пьянствовал в
баре "Констелейшн", но Люк ему не очень поверил. Среди журналистов наблюдать
за Кро  было  чем-то вроде  игры для посвященных, и, если кому-то  удавалось
раскопать и  рассказать другим что-нибудь интересное, это повышало авторитет
рассказчика.
     Но вот  в один  прекрасный день  -  в понедельник,  примерно в полдень,
старина  Кро,  в  новом  бежевом  костюме,  с  изящным  цветком  в  петлице,
собственной  персоной  неторопливо  вошел  в  клуб. Это  был  прежний Кро  -
улыбающийся, с неистощимым  запасом анекдотов. Было видно,  что он засел  за
работу. Старик  потратил  немало денег - больше, чем газета обычно  выделяла
для  таких целей.  Он не раз  обедал в компании хороню  одетых  американцев,
работающих  в  каких-то американских  учреждениях, названия которых  звучали
весьма неопределенно, и средств на это не жалел. Некоторых  из них Люк знал.
Своих гостей - всегда  по одному -  Кро  водил в спокойные,  со знанием дела
выбранные  ресторанчики.  В  клубе  злословили,  говоря,  что  он обхаживает
дипломатов (это  считалось  серьезным  преступлением) - Кро  это  доставляло
несказанное  удовольствие.  Потом  судьба забросила старика  в Токио  -  там
проходила конференция  китаистов, и позже,  оглядываясь назад,  логично было
предположить,  что  он  использовал эту  поездку  для того,  чтобы проверить
кое-какие  детали для  материала, который уже начинал складываться у  него в
голове.  Несомненно,  на конференции  он  попросил  кое-кого из своих старых
друзей  раздобыть  для  него  информацию,  по  возвращении  в  Бангкок,  или
Сингапур,  или Тайбэй, или любое другое место, где они там  живут. И они  не
отказали  ему, потому  что  знали, что и  он сделал бы  для них то же самое.
Казалось, он знает наперед, что именно они обнаружат, и в  этом было  что-то
жутковато-непонятное.
     В законченном виде результат этих трудов  появился в  одной из утренних
газет   Сиднея,   которая  была  вне  пределов   досягаемости   длинных  рук
англо-американской цензуры. По общему мнению, эта статья могла сравниться  с
лучшими статьями мастера времен расцвета его таланта. Это была передовица на
две тысячи слов,  примерно восемь машинописных страниц.  Характерно, что Кро
начал ее  совсем  не  с упоминания  Хай Хейвен, а с описания  "пустующего по
непонятным  причинам"  целого крыла  в здании  посольства  Великобритании  в
Бангкоке, где еще месяц назад размещались странная организация под названием
Отдел координации  со странами НАТО и Отдел  виз,  в  котором  насчитывалось
целых шесть вторых секретарей. "Что  же привлекало жителей Таиланда в Англию
в таких  количествах,  что для  выдачи  виз требовалось  целых  шесть вторых
секретарей?  - невинно  задавал вопрос старый  австралиец. -  Может быть, те
радости,  которые сулили им  массажные  салоны веселого лондонского квартала
Сохо?  И  еще  одно довольно  странно,  - делился  он  с  читателями  своими
недоуменными вопросами, - почему  же после того, как закрылись  двери  этого
флигеля, а шесть вторых секретарей отбыли из Таиланда, у ворот посольства не
выстроились длинные очереди таиландцев, обуреваемых  желанием отправиться  в
путешествие?"  Постепенно,  по  мере чтения статьи,  -  а писал Кро легко  и
непринужденно  (но  в  статье не  было  и  намека на  небрежность)  -  перед
читателями  разворачивалась удивительная  картина.  Кро  называл  английскую
разведслужбу    Цирком.    Он   объяснял,   что   название    произошло   от
месторасположения штаб-квартиры секретной службы на площади Кембридж серкус,
имеющей форму круга, где пересекается несколько лондонских улиц.  Цирк вывез
своих людей не только из Хай Хейвен, писал он, но и из Бангкока,  Сингапура,
Сайгона, Токио, Манилы  и Джакарты. И  из Сеула тоже.  Даже  обычно  стоящий
особняком Тайвань на этот раз не оказался в стороне. Открылось, что тамошний
английский  резидент,  обычно   державшийся  в  тени,   также   уволил  трех
сотрудников  канцелярии, по  совместительству работавших  шоферами,  и  двух
секретарей-референтов - всего за неделю до того, как статья увидела свет.
     Кро назвал  все это "Дюнкерком рыцарей плаща и  кинжала", но, утверждал
он,  "вместо лодок кентских  рыбаков для  эвакуации  этих бойцов  невидимого
фронта использовались чартерные рейсы ДС-8".
     Чем  же был  вызван  такой  массовый  исход?  Кро  предлагал  на  выбор
несколько не лишенных изящества  версий. Может быть, мы являемся свидетелями
еще  одного  сокращения  государственных   расходов  в  Англии?  (Сам  автор
скептически относился к такому объяснению.) В  трудные времена Англия обычно
не отказывалась  от шпионов,  а еще больше  полагалась  на  их  помощь.  Вся
история  империи  заставляла ее поступать именно  таким  образом. Чем больше
таяло  ее  влияние  как  колониальной  державы,  тем  больше  тайных  усилий
прилагала  она  для  его защиты. Чем  слабее становилась власть  над  своими
колониями, тем отчаяннее она пыталась подорвать  позиции  тех, кто стремился
вырваться  из ее крепких  объятий. Нет,  Англия  может  дойти  до  последней
крайности, но из  всех предметов роскоши, которые у нее есть, от шпионов она
откажется  в  последнюю  очередь.  Кро перечислил  еще  несколько  возможных
поводов, но от всех и камня на камне не оставил. Жест доброй воли и разрядка
напряженности по  отношению к континентальному Китаю? Англия сделала бы все,
что возможно, для того чтобы не допустить антиколониальных устремлений Мао в
сторону Гонконга, - но все-таки не отказалас