его путешествия и  узнайте, где он купил  билет. На
случай, если он задумает повторить поездку.
     -  Все уже записано,  -  сердито  парировал ди  Салис, скривил  губы  в
пренебрежительной ухмылке, закатил глаза и передернул плечами.
     - Тогда будьте добры подготовить для меня специальную записку по  этому
вопросу, - ответствовал  Смайли  с  непробиваемым  терпением.  - Уэстерби, -
продолжал он тем же ровным голосом, и Гиллема передернуло: ему померещилось,
что Смайли страдает галлюцинациями и полагает, что Джерри находится в  одной
с ним  комнате и готов, как и все присутствующие, выслушивать его приказы. -
Я его вытяну - это в моих силах. Газета отзывает его - разве такого не может
быть?  И  что  дальше?   Ко  ждет.   Прислушивается.  Ничего  не  слышит.  И
успокаивается.
     -  И тут появляются агенты по  борьбе с наркотиками,  - Добавил Гиллем,
взглянув на календарь. - Сол Экланд снова на коне.
     - Я могу  вытянуть его и заменить, за дело возьмется  другой  агент. Но
разве другой человек будет в меньшей опасности, чем сейчас Уэстерби?
     -  Это  никогда  не  срабатывает,  -  пробормотала  Конни. -  Коней  на
переправе  не   меняют.   Не   поможет.   Вы   это  сами   знаете.  Их  надо
инструктировать, обучать, снаряжать, налаживать новые связи. Не поможет.
     - Не  вижу, в какой это он опасности, -  скрипучим  голосом  заявил  ди
Салис.
     Гиллем сердито обернулся и хотел поставить ворчуна  на место, но Смайли
опередил его:
     - Почему, Док?
     - Если принять  ваше  предположение, с которым я  не согласен, выходит,
что  Ко -  человек, не склонный прибегать к насилию. Он удачливый бизнесмен,
его  принципы  -  сохранять  лицо,  блюсти свою выгоду,  воздавать  всем  по
заслугам и  много работать.  Я не хочу, чтобы о нем говорили как о  каком-то
головорезе. Признаю,  у  него есть слуги, и, может быть, в том, что касается
методов работы, его люди не так добродетельны, как он сам. Точно так  же все
мы  -  люди Уайтхолла.  Это же  не  значит,  что  в  Уайтхолле  все такие же
мерзавцы.
     "Да заставьте же его, ради Бога, замолчать", - подумал Гиллем.
     - Уэстерби - это не Фрост, - наставительно сопел ди Салис. - Уэстерби -
это  не  слуга, потерявший совесть.  Уэстерби  не обманывал доверия  Ко,  не
воровал его денег, не предавал его брата. Ко считает Уэстерби представителем
крупной газеты. И Уэстерби  позаботился, чтобы все  - и  Фрост, и Тиу, как я
понимаю, - полагали,  что его газета знает об этом деле больше, чем он  сам.
Ко знает жизнь.  Убрав  одного  журналиста,  он не  избавится от  опасности.
Напротив, в дело вступит вся команда.
     - Тогда что у него на уме? - переспросил Смайли.
     - Он  сам  не знает. Именно так, как сказала Конни. Он не может оценить
размер  грозящей опасности. Китайцы слабоваты в  отвлеченных  понятиях,  тем
более  в  теоретическом анализе  положения.  Ему хотелось бы,  чтобы  угроза
поскорее миновала, и, если  не  случится ничего конкретного,  он решит, что,
значит, все уже позади. Эта привычка свойственна не только Востоку. Я просто
развиваю вашу  гипотезу.  - Он встал. -  Но я ее не  поддерживаю. Ни в  коем
случае. Я полностью отказываюсь применять ее к себе.
     Он вышел,  гордо подняв голову. Смайли кивнул Гиллему, и тот последовал
за ним. Осталась только Конни.
     Джордж  закрыл  глаза и нахмурился, брови  сошлись на переносице. Конни
долго молчала. Трот неподвижно лежал у нее на  коленях, она смотрела на него
и гладила ему брюхо.
     -  Карле плевать  на  все это, правда, дорогуша? - пробормотала она.  -
Будь там хоть десять мертвых Фростов, ему все равно. Вот в чем на самом деле
разница. Крупнее уже  не  напишешь, тем  более сейчас.  Кто там говорил  "мы
боремся за выживание человека разумного"? Стид-Аспри? Или Главные?  Мне  это
нравилось. В  этом  все. Гитлер. Новый порядок. Вот кто  мы такие: разумные.
Правда,  Трот? Мы не просто англичане.  Мы разумные.  -  Она заговорила чуть
тише: - Дорогуша, а что делать с Сэмом? Ты что-нибудь придумал?
     Смайли заговорил не скоро. Его голос звучал хрипло.
     - Пусть выжидает. И ничего  не предпринимает, пока  не  получит зеленый
свет. Он это знает. Он должен ждать, пока не зажжется зеленый свет. - Джордж
глубоко  вздохнул  и  заговорил снова: -  Может быть, он больше и  не  будет
нужен.  Мы вполне можем устроить все и  без него. Это зависит от того, какой
шаг сделает Ко.
     - Джордж, дорогуша, милый Джордж.
     Молча, как было  заведено, она подкатила кресло к камину, взяла кочергу
и, напрягая все силы, поворошила уголь. Свободной рукой она  придерживала на
коленях пса.
     Джерри стоял  в  кухне  у  окна,  глядя, как  сквозь туман  над гаванью
пробивается желтая заря.  Прошлой  ночью был  тайфун, вспомнил  он. Налетел,
наверно,  за  час  до  того,  как  позвонил  Люк.  Лежа на  матрасе  рядом с
похрапывающей  девушкой, он смотрел,  как буря разгоралась.  Сначала донесся
запах мокрой  зелени, потом  ветер виновато  зашуршал в кронах пальм, словно
кто-то потирал сухие ладони. Потом зашелестел дождь - будто в океан выливали
тонны расплавленной дроби. Наконец по гавани медленно закувыркались зарницы,
орудийными залпами загрохотали  над пляшущими крышами раскаты грома.  "Я его
убил", - подумал он. Они немного поспорили, но первый толчок дал он. "Оружие
носят  не только  генералы, им  владеет каждый". Вот вам источник и контекст
цитаты.
     Зазвонил телефон.  "Пусть надрывается, -  подумал он. - Может быть, это
Кро намочил штаны?" Он поднял трубку. Говорил Люк,  его  американский акцент
звучал сильнее обычного.
     - Привет, дружище! Ну и дела! Только  что пришла телеграмма от Стаббси.
Лично для Уэстерби. Перед прочтением съесть. Хочешь, прочитаю?
     - Не хочу.
     -  Тебя  отправляют  в район  боевых  действий.  Авиалинии  Камбоджи  и
экономика  осажденной страны.  Наш  человек  под  бомбами  и снарядами! Тебе
везет, парень! Они хотят, чтоб ты проваливал как можно скорее!
     И оставил Лиззи на растерзание Тиу, подумал он и повесил трубку.
     И, насколько можно  предположить, на растерзание этому негодяю Коллинзу
тоже  -  тот  крадется за ней  по пятам,  как  работорговец. Джерри пару раз
работал на Сэма, когда  тот  был  простым  мистером  Меллоном из  Вьентьяна,
невероятно  удачливым торговцем, главой местного сборища белых  проходимцев.
Он находил Коллинза самым непривлекательным сотрудником из  всех,  с кем его
сводила судьба.
     Уэстерби вернулся  к окну и опять подумал о Лиззи.  Каково ей  там,  на
головокружительной  высоте.  Подумал о  бедняге  Фросте - он  так  радовался
жизни. Подумал о запахе,  который  встретил его, едва он вошел сюда,  в свою
квартиру.
     Запах   был  повсюду.   Он   пересиливал  все:   и  аромат  дезодоранта
девушки-китаянки, и застоявшийся сигаретный  дым,  и  вонь газа вперемешку с
подгоревшим маслом,  доносившуюся из-за  соседней  двери, где  готовили ужин
игроки  в маджонг.  Следуя за этим  запахом, Джерри смог мысленно  повторить
весь  путь, пройденный  Тиу по  его квартире:  вот  тут он замешкался, здесь
обыскивал  одежду  Джерри,  его кладовую, нехитрое имущество.  Запах розовой
воды и миндаля, который так любила его первая жена.


        "ГОРОД В ОСАДЕ"


     Стоит  уехать  из Гонконга, и он  перестает существовать. Как только вы
минуете последнего полицейского-китайца в  британских форменных  ботинках  и
обмотках  и, переводя дыхание,  промчитесь  на  высоте  двадцати метров  над
серыми крышами трущоб, как только канут в голубой дымке далекие острова, вам
становится  ясно,  что занавес  опустился, декорации  убраны и  жизнь в этом
городе  привиделась вам.  Но  на этот  раз, впервые в  жизни, такое ощущение
никак не приходило к Джерри. Он уносил с собой воспоминания о мертвом Фросте
и живой девушке. Когда он добрался до Бангкока, они все еще были с ним.
     Как обычно,  на поиски  того,  что  было нужно,  ушел  целый  день; как
обычно, он был готов отказаться от этой затеи. На взгляд Джерри,  в Бангкоке
такое происходит со всеми:  турист ищет в а т - буддийский храм, журналист -
интересную историю, а Джерри искал Чарли Маршалла, друга и партнера Рикардо;
и  вдруг  оказывается, что  предмет ваших поисков ждет вас в  дальнем  конце
забытого  Богом переулка, между  илистым  к л о  н г о м  и кучей  бетонного
щебня, и стоит на пять американских долларов дороже, чем вы полагали. К тому
же, хотя теоретически в Бангкоке был  сухой сезон, Джерри не мог припомнить,
чтобы  во  время его  визитов  здесь  хоть  раз  не  было  дождя;  никем  не
предсказанный,  он потоками хлестал с закопченного  неба. Потом  ему  всегда
говорили, что он умудрился застать единственный дождливый день.
     Он  начал  поиски  с аэропорта - отчасти  потому,  что  все  равно  уже
находился  здесь,  отчасти  из-за того,  что,  по  его разумению,  никто  на
Юго-Востоке не мог долго работать летчиком  и ни разу не залететь в Бангкок.
Чарли больше здесь нет,  сообщили ему. Кое-кто уверял, что после смерти Рика
Чарли бросил летать.  Другие говорили, что он в тюрьме.  Кто-то полагал, что
он, скорее всего, "где-нибудь в притоне". Очаровательная стюардесса компании
"Эйр  Вьетнам",  хихикая,  сообщила,  что он  совершал  грузовые  перелеты в
Сайгон. Она, единственная из всех, видела его в Сайгоне.
     - Откуда он летал? - спросил Джерри.
     - Может, из Пномпеня, может, из Вьентьяна.
     Однако она настаивала, что Чарли всегда совершал полеты только в Сайгон
и никогда не залетал в Бангкок. Джерри просмотрел телефонный  справочник - в
нем  не было указано  компании "Индочартер".  На всякий  случай  он  поискал
Маршалла, нашел  одного -  это даже оказался Ч.Маршалл - и позвонил,  но ему
ответил  не  сын гоминьдановского вояки,  окрестивший  себя высшим  воинским
званием, а ничего не понимающий шотландский торговец; он без конца повторял:
"Послушайте, да зайдите же ненадолго". Он отправился в тюрьму, куда сажали ф
а  р а  н г о  в,  если те  не платили по счетам или  грубили  начальству, и
проверил  списки. Побродил вдоль балконов, вглядывался  в решетчатые двери и
поговорил с парой очумелых  хиппи. Они все рады были поболтать о том, почему
оказались за решеткой, но они не видели Чарли Маршалла, не слышали о нем, и,
как бы это поделикатнее выразиться, им до него дела нет. Мрачнее тучи Джерри
поехал в так называемый санаторий, где наркоманов  резко снимали с привычной
дозы;  там царило  бурное оживление, потому что один пациент в  смирительной
рубашке ухитрился выдавить себе пальцами  глаза Но это был не Чарли Маршалл,
там вообще не было ни летчиков, ни корсиканцев, ни корсиканских китайцев  и.
уверяем вас, ни одного сына гоминьдановского генерала.
     Джерри  принялся прочесывать отели,  где проездом могли останавливаться
летчики. Это занятие ему не  нравилось, потому что отнимало много сил, а еще
больше  потому, что здесь, как он знал, у Ко множество связей.  Он нимало не
сомневался,  что Фрост выдал его; он знал, что  большинство богатых китайцев
за границей вполне законно имеют по нескольку паспортов, а уроженцы Сватоу -
не просто по нескольку, а очень по  многу. Знал, что  у Ко в кармане тайский
паспорт и, возможно, в придачу к  нему парочка тайских  генералов. К тому же
он знал, что тайцы, если  их разозлить,  убивают скорее и вернее, чем  любая
другая нация; при этом, когда человека приговаривают  к расстрелу и передают
в  распоряжение  расстрельной  команды,  в  него стреляют  через  растянутую
простыню, дабы не нарушить заповедей  Божественного Будды. По этой  причине,
помимо всех  прочих,  Джерри, произнося имя Чарли Маршалла в больших отелях,
чувствовал себя весьма неуютно.
     Он испробовал  "Эраван", "Хьятт", "Мирамар", "Ориенталь" и еще тридцать
других отелей. В "Эраване" он старался ходить  на цыпочках, помня, что здесь
снимает  номер компания "Чайна Эйрси", а Кро говорил, что Ко часто прибегает
к  их услугам. Он вызвал  в памяти белокурую  Лиззи, изображавшую перед  ним
стюардессу, представил, как она загорает  на краю бассейна, а денежные мешки
вокруг лениво потягивают  виски, и спросил себя, многие ли из  них  покупали
часок-другой ее  внимания.  Пока он  разъезжал по улицам,  хлынул  внезапный
ливень. Тяжелые  капли были  так насыщены сажей, что позолота уличных храмов
сразу  почернела.  Водитель  такси  летел  по  затопленным  улицам,  как  на
гидросамолете,  за  считанные  сантиметры  огибая  плетущихся  буйволов;  им
сигналили,  норовя раздавить,  ярко размалеванные  автобусы,  с  афиш  орали
окровавленные бойцы кун-фу,  но имя Маршалл, Чарли Маршалл,  капитан Маршалл
никому  ничего не говорило, несмотря на  щедрые чаевые. "Наверно,  он  завел
девушку, -  подумал Джерри. - Завел девушку  и скрывается  у нее, в точности
как я".
     В отеле  "Ориенталь" он подкупил портье, и тот согласился принимать для
него сообщения,  разрешил  пользоваться телефоном  и,  что  самое  приятное,
снабдил  квитанцией за  постой  в  течение  двух  суток, которую Джерри  мог
предъявить Стаббсу к оплате. Но он  опасался, что во время похода  по отелям
оставил слишком много следов и рискует навлечь на себя неприятности, поэтому
ночевал в оплаченной вперед комнате в безымянной ночлежке в глухом переулке,
где брали по  доллару за  ночь  и обходились  без таких  формальностей,  как
регистрация.  Это заведение  напоминало ряд  пляжных домиков, в  которых все
двери открывались  прямо на улицу,  чтобы легче  было впускать  и  выпускать
шлюх;   открытые  гаражи  были  завешены  пластиковыми  шторками,  чтобы  не
выставлять  напоказ  номер  машины  постояльца.   К  вечеру  все,   что  ему
оставалось,  это  прочесывать  авиатранспортные  компании, расспрашивая,  не
знают ли они фирму под названием  "Индочартер". Это  занятие  не вызывало  у
него большого рвения,  и  Джерри серьезно подумывал, не  поверить  ли словам
стюардессы из "Эйр Вьетнам" и не перенести  ли  поиски в Сайгон, как вдруг в
одном из агентств молодая китаянка сказала:
     - "Индочартер"? Это линия капитана Маршалла.
     Она  показала  ему  книжный  магазинчик,  где  Чарли  Маршалл   покупал
необходимую литературу и куда в его  отсутствие  приходила  адресованная ему
почта. Владельцем был старый китаец. Когда Джерри спросил о Маршалле, старик
разразился  хохотом и сказал, что Чарли не появлялся уже  несколько месяцев.
Старик был очень маленького роста и  то и дело ухмылялся, выставляя  напоказ
вставные зубы.
     - Он  должен вам деньги?  Чалли Малшалл  должен вам деньги, углобил ваш
самолет? - Он снова оглушительно расхохотался, и Джерри поддержал eго.
     - Отлично. Здорово. Слушайте,  что вы делаете с почтой,  когда его нет?
Пересылаете?
     Чарли Маршалл не получает почты, сообщил старик.
     -  Конечно,  дружище,  но  если  завтра  придет  письмо,  куда  вы  его
перешлете?
     - В Пномпень, - сказал старик и спрятал в карман пять долларов. Пошарив
под стойкой, он вытащил клочок бумаги и протянул Джерри, чтобы тот переписал
адрес.
     - Может быть, купить ему книгу,  - сказал Джерри и огляделся.  - Что он
любит?
     -  Фланцузские,  -  машинально ответил  старик,  отвелДжерри  наверх  и
показал свою  сокровищницу европейской культуры. Англичанам  предназначались
порнографические брошюры, изданные в  Брюсселе.  Французам - несколько полок
потрепанной классики: Вольтер, Монтескье, Гюго. Джерри купил томик "Кандида"
и  положил  в  карман.  Те,  кто  посещал  эту  комнату,  были,  само  собой
разумеется,  знаменитостями, поэтому  старик достал книгу для посетителей, и
Джерри расписался: " Д ж. У э  с т  е р б и, р е п о р т е р ". Колонка  для
отзывов  пестрела  шутками, и он приписал: "Это самое замечательное торговое
заведение в мире". Затем пролистал страницы и спросил:
     - А что, приятель, Чарли Маршалл тоже расписывался здесь?
     Старик показал  ему подпись  Чарли Маршалла - она встречалась пару раз.
"Адрес: здесь", - написал он.
     - А как поживает его друг?
     - Длуг?
     - Капитан Рикардо.
     Старик тут же напустил на себя важный вид и вежливо отобрал книгу.


     В  отеле  "Ориенталь"  Джерри зашел  в  местный  клуб  для  иностранных
журналистов. Там никого не было, если не  считать группы японцев, только что
вернувшихся из Камбоджи.  Они  рассказали ему, что происходило там вчера, он
заказал выпить. Едва он собрался уходить, как, к его ужасу, появился Карлик;
он  прибыл  в  город  для  консультации  с  местным  бюро.  Его  сопровождал
слуга-таиландец, и от этого он держался еще развязнее, чем обычно.
     - О, да это Уэстерби! Как дела у вас в Секретной службе?
     Он подшучивал так  над всеми без разбору, но настроение Джерри от этого
не улучшилось.  По  возвращении в  ночлежку пришлось  выпить изрядную порцию
шотландского  виски, но веселье у постояльцев  из соседнего домика не давало
уснуть.  Наконец,  в  порядке  самозащиты,  он  вышел  и  привел  девочку из
соседнего  бара, маленькое  нежное  создание. Но, как только  она ушла и  он
улегся, мысли  снова  перескочили на  Лиззи.  Нравится вам это или  нет, она
любовница Ко. Глубоко ли она втянута в его  дела, спросил он  себя. Понимала
ли она, на что идет, когда выдавала Джерри на растерзание Тиу? Знала ли она,
что ребята Дрейка сделали с Фростом?  Знала  ли,  что то же самое  они могут
сделать и с Джерри? Ему даже пришло в голову,  что, может быть, она при этом
присутствовала Эта  мысль  ужасала.  Что и говорить, видение трупа Фроста до
сих пор стояло перед глазами. Это было хуже всего.
     К двум часам ночи  он решил, что, наверное, подцепил лихорадку и у него
начинается приступ: Джерри вертелся с боку на  бок и обливался  потом.  Один
раз  в комнате ему  послышались чьи-то  тихие  шаги,  он метнулся в  угол  и
схватил тиковую настольную лампу, выключенную  из розетки. Часа в четыре его
разбудил характерный шум, с которого  всегда начинается утро в Азии: хриплый
кашель,  похожий  на  хрюканье свиньи, звон  колоколов,  вопли  стариков  на
смертном  одре, кукареканье тысяч  петухов. Этот  гам  эхом перекатывался по
кафельным   и  бетонным  коридорам.   Он  вступил  в  схватку  с  поломанным
водопроводным  краном  и  принялся  за  нелегкое  занятие, пытаясь  отмыться
дочиста под тоненькой струйкой  холодной воды. В пять  часов соседи включили
радио на полную громкость,  и плаксивая азиатская музыка  провозгласила, что
день  начался.  Затем  он  побрился  так, словно  собирался  на  собственную
свадьбу, и в восемь часов  настучал телеграмму в газету.  В ней он говорил о
своих планах  с таким расчетом, чтобы ее перехватили  в Цирке. В одиннадцать
Уэстерби сел в самолет, вылетающий в  Пномпень.  Когда Джерри  поднимался на
борт "каравеллы" компании "Эйр Камбодж", стюардесса у трапа повернула к нему
миловидное личико  и, стараясь как можно  правильнее  говорить по-английски,
нараспев пожелала ему "приятного полета".
     -  Спасибо. Да.  Все отлично,  - ответил он и сел  а  кресло над крылом
(наилучшие шансы выжить при  аварии).  Пока самолет медленно разворачивался,
он заметил  компанию толстых тайцев.  Они играли  в  свой  паршивый гольф на
идеальном поле совсем рядом со взлетной полосой.
     У стойки  регистрации  Джерри прочитал полетный  лист. Там было указано
восемь  имен,  но на борт поднялся всего один пассажир  -  одетый  в  черное
американец  с  портфелем. Все остальное пространство занимал груз, сложенный
грудами в хвостовой части, -  коричневые джутовые мешки, тростниковые ящики.
Самолет, следующий  в  осажденную  страну, машинально отметил  Джерри.  Туда
везут товары, обратно вывозят счастливчиков.
     Стюардесса предложила старый номер " Ж  у р  д е Ф р а н с " и леденцы.
Он  пролистал  его,  чтобы  немного  освежить  в  памяти французский,  потом
вспомнил о "  К  а н  д и д е "  и поменял предмет  чтения. Для себя он взял
Конрада - в Пномпене он  всегда читал  его романы: было приятно думать,  что
находишься в последнем из истинно конрадовских портов на р