она представала  перед ним то в своем довольно скромном купальнике,  то  без
него.


     Джерри  должен  был  явиться  к  Фросту сразу  после  четырех  утра  по
лондонскому времени,  и уже в половине четвертого Гиллем, в своем стареньком
"порше",  в  котором  всегда  что-нибудь  где-нибудь  постукивало,  ехал  по
туманным  лондонским улицам по  направлению к площади Кембридж-серкус. Город
выглядел  так,  что, если  бы  он  не знал,  который  час,  трудно  было  бы
определить, светает  или начинает смеркаться.  Когда он вошел в  комнату для
совещаний, то застал  там Кон-ни, добивающую кроссворд из "Тайме", и Дока ди
Салиса за  чтением  "Размышлений" Томаса Трахерна: он дергал  себя за  ухо и
одновременно покачивал ногой - как ударник, одновременно барабанящий по всем
ударным инструментам установки. Между ними сновал Фон, как всегда не умеющий
оставаться  на одном месте, снедаемый внутренним  беспокойством:  он наводил
порядок, смахивая  пыль и расставляя  все  по  местам, как старший официант,
который  ждет  не  дождется  ухода  клиента,  чтобы  подготовить  место  для
следующего. Время  от  времени Фон  втягивал  воздух сквозь сжатые зубы  и с
шумом выдыхал, давая тем  самым выход плохо  сдерживаемой тревоге. В воздухе
висело  облако  табачного дыма, от  самовара привычно пахло  вчерашним чаем.
Дверь в  кабинет  Смайли  была закрыта,  и  Гиллем решил,  что не стоит  его
беспокоить. Он раскрыл журнал "Кантри лайф"  (Сельская жизнь" (  а н г л.) -
иллюстрированный  еженедельный   журнал,  рассчитанный  преимущественно   на
землевладельцев, фермеров и  т.п.). "Почти как в  приемной  у  дантиста".  -
подумал он  и  продолжал сидеть,  бездумно глядя, но не  замечая  фотографий
знаменитых  особняков,  пока  Конни  не  отложила  кроссворд, выпрямилась  и
сказала: "Слышите?"  Тогда и он услышал прерывистый жужжащий сигнал зеленого
телефона прямой связи с Кузенами. Смайли снял трубку. Через открытую дверь в
его собственный кабинет Гиллем посмотрел на  целый ряд телефонных аппаратов.
На  одном из них сейчас горел зеленый  предупредительный огонек. Он не погас
до тех пор, пока не закончился разговор. Зазвонил "свой" аппарат  внутренней
связи - Гиллем поднял трубку, опередив Фона.
     "Он вошел в банк", - непонятно (для непосвященных) объявил Смайли.
     Гиллем передал это сообщение всем собравшимся. "Он в банке", - произнес
он, но с таким  же успехом  он мог бы разговаривать с покойниками. Никто  не
прореагировал на услышанное.
     К пяти Джерри вышел из банка. Перебирая в  уме  все возможные варианты,
Гиллем  чувствовал себя  почти  физически  больным.  "Поджаривание" -  очень
опасная  игра,  и, как  и  большинство профессионалов, Гиллем ненавидел  эту
процедуру,  хотя  и   не   по  этическим   соображениям.  Одной  из  причин,
определявших его  отношение, было то,  что нужно принимать во  внимание  сам
объект  операции,   и,   второе,  что  было   еще  хуже,  -  местные  службы
безопасности.  Третья причина  заключалась в самой операции: не все  логично
ведут себя в  ситуации, когда их шантажируют.  Попадаются  герои, попадаются
лжецы, можно налететь на истеричных типов, которые ведут себя как насилуемые
девственницы - запрокидывают голову и орут, словно  их режут,  даже  если на
самом деле  получают от этого удовольствие. Но главная опасность вставала во
весь рост именно  сейчас, когда Джерри должен был повернуться спиной к бомбе
с бегущим  по  запалу  огоньком и  бежать. Как  поступит Фрост?  Позвонит  в
полицию?  Мамочке?  Директору банка? Жене?  "Дорогая,  я во  всем признаюсь,
спаси  меня, и мы  все начнем заново, с чистого листа".  Гиллем не  исключал
даже такую кошмарную возможность - Фрост может пойти прямо к своему клиенту:
"Сэр, я пришел к  вам, чтобы  снять с души тяжкий грех и  признаться, что  я
нарушил одну из важнейших заповедей банка - выдал тайну вклада".
     В  тягостно-жуткой  атмосфере  раннего  утра,  когда  человек  особенно
беззащитен  перед  мрачными предчувствиями,  Гиллема передернуло  от страха,
поэтому он заставил себя думать только о Молли.
     В  следующий раз  Гиллем не  услышал звонка. Должно быть, Джордж  сидел
совсем рядом.  В кабинете  Питера маленький огонек  горел  целых  пятнадцать
минут. Потом  он  погас, и  все  застыли  в  ожидании, взгляды устремлены на
дверь, ведущую в кабинет Смайли, словно  мысленно они заклинают его выйти из
своего уединения.  Фон застыл на месте, забыв о том, что делает, с  тарелкой
сэндвичей в руках, о которых сейчас никто и думать не мог. Потом ручка двери
повернулась, и  на  пороге появился  Смайли со  стандартным  (или "садовым")
бланком запроса о розыске, уже заполненным его аккуратным мелким почерком  и
помеченным "полосой"  (что означало запрос первостепенной важности - "Срочно
для шефа" - и требовало немедленного исполнения). Он протянул его  Гиллему и
попросил сразу же отнести "Хозяйке улья" в канцелярию и не уходить, пока она
не проверит  имя по картотеке. Взяв  бланк, Гиллем  вспомнил,  как некоторое
время назад ему вручили похожий бланк  с запросом об Элизабет, она же Лиззи,
Уэрдингтон, заканчивавшийся словами "проститутка высшего класса".  Когда  он
выходил, то услышал, как Смайли  спокойно пригласил Конни и ди Салиса пройти
в "тронный зал", а Фона отправил в библиотеку незасекреченных материалов, за
последним изданием справочника "Кто есть кто в Гонконге".
     "Хозяйку улья"  специально поставили в раннюю утреннюю смену,  и, когда
Гиллем вошел в канцелярию, ее владения выглядели  как картина Лондон бомбили
ночью" - там были даже железная походная кровать и маленький  примус, хотя в
коридоре   стоял   автомат   для  приготовления  кофе.  "Не  хватает  только
комбинезона и портрета Уинстона Черчилля", - подумал он. В запросе о розыске
указывалось:  фамилия  - Ко,  имя  -  Дрейк,  другие  имена неизвестны,  год
рождения - 1925,  место рождения -  Шанхай, в  настоящее  время проживает по
адресу   Гонконг,   Хедлэнд-роуд,   особняк   "Семь  врат",   занимает  пост
председателя и  управляющего директора компании "Чайна Эйрси Лтд., Гонконг".
Хозяйка  углубилась  в архивный  поиск,  который  со стороны выглядел  очень
внушительно, но единственным результатом его стала информация, что Ко в 1966
году был  представлен  к ордену Британской  Империи в списке награжденных от
Гонконга за "деятельность на благо общества и вклад в процветание колонии" и
что Цирк получил рутинный запрос из канцелярии губернатора колонии в связи с
проверкой  кандидатур  перед передачей в  высшие  инстанции на  утверждение.
Ответ  гласил, что Цирк "не располагает никакой информацией, которая была бы
несовместима  с   данным  представлением".  Взбегая  по   лестнице  с  этими
долгожданными сведениями,  Гиллем  был  уже  достаточно проснувшимся,  чтобы
вспомнить, что Сэм Коллинз говорил, что "Чайна Эйрси Лтд., Гонконг" является
в конечном счете владельцем той небольшой авиакомпании во Вьентьяне, которая
получала  щедрые дары  от торгпреда  Бориса.  Гиллему показалось,  что такая
связь  событий в высшей степени закономерна. Довольный  собой, он вернулся в
"тронный зал", где его встретило гробовое молчание. По  полу были разбросаны
тома  справочника  "Кто есть кто"  -  не  только за  последний год, но  и за
несколько предыдущих лет:  Фон,  как обычно,  старался изо всех сил.  Смайли
сидел за столом  и смотрел на  лист  бумаги  с  записями. Конни  и ди  Салис
смотрели на Смайли, а Фона снова не было -  должно быть, его послали куда-то
с очередным  поручением. Гиллем вручил  Смайли бланк запроса  с информацией,
которую  начальница канцелярии  записала  своим  аккуратным каллиграфическим
почерком. В этот момент снова зажужжал зеленый телефон. Сняв  трубку, Смайли
начал делать пометки на листе бумаги.
     - Да, спасибо, записал. Дальше,  пожалуйста.  Да,  тоже  записал. - Так
продолжалось десять минут, пока он не сказал: - Хорошо. Тогда до вечера. - И
положил трубку.
     На улице, под окнами, молочник-ирландец исступленно клялся, что никогда
и ни за что не будет больше бродягой.
     - Уэстерби раздобыл исчерпывающую информацию, - сказал наконец Смайли -
хотя, конечно  же, как и  все  остальные, он называл  не имя,  а оперативный
псевдоним. - Там есть все цифры. - Он кивнул головой, как будто сам  с собой
соглашаясь, все еще глядя  в свои записи. - Фотопленку доставят сюда  только
вечером,  но  в  общих  чертах  картина  ясна.  Все  суммы,  которые  раньше
выплачивались через Вьентьян, в  конце  концов оказывались на  этом счете  в
Гонконге.  С самого начала "золотая жила" предназначалась, в конечном счете,
для  Гонконга.  Все  деньги.  До последнего цента. Без  вычетов  и  даже без
банковских  комиссионных. Сначала выплаты были довольно  скромные,  но потом
быстро начали расти - мы можем только догадываться почему. Все было так, как
рассказал  Коллинз. Рост остановился на двадцати пяти тысячах в месяц. Когда
прекратились  выплаты через Вьентьян,  Центр не пропустил ни одного  месяца.
Они  сразу же переключились на  другую схему перевода  денег. Ты права, Кон.
Карла никогда ничего не делает, не имея запасного варианта.
     - Он же профессионал, дорогой мой, - промурлыкала Конни в  ответ. - Как
и ты.
     - Нет, не как я. - Он продолжал изучать свои записи.
     -  Это  доверительный счет, - заявил  он все тем же  обыденным тоном. -
Известно только одно  имя  - и это имя основателя  доверительного счета, Ко.
Кому  в  итоге  предназначаются  деньги  -  неизвестно  -  так они  говорят.
Возможно,  сегодня вечером мы узнаем  почему. За  все  это время со счета не
сняли  ни цента,  -  сказал Смайли, на  этот раз  обращаясь исключительно  к
Конни.  И повторил  еще раз:  - С  того самого времени, когда более двух лет
назад  начались  выплаты,  с этого  счета не  сняли ни цента.  К  настоящему
времени на нем накопилась  сумма порядка полумиллиона американских долларов.
С  учетом  начисляемых  сложных  процентов,  естественно, она  очень  быстро
растет.
     Для Гиллема эти  последние новости  были абсолютно  необъяснимы. Какой,
черт побери,  смысл  в том, чтобы переправлять кому-то полмиллиона долларов,
если получатель, когда деньги дошли, даже не использовал их? А вот для Конни
Сейшес и ди  Салиса,  наоборот,  это явно имело огромное  значение.  На лице
старухи появилась и медленно расползлась улыбка -  она смотрела на  Смайли в
молчаливом экстазе. Так мог бы смотреть маленький ребенок.
     - О, Джордж, - выдохнула она наконец, осознав  всю важность сказанного.
- Дорогой мой! Доверительный неиспользуемый  счет!  Но это же  совсем другое
дело! Да,  конечно, так и должно было быть,  разумеется. Все с самого начала
указывало на это. С самого первого дня. И если бы толстая глупая Конни могла
посмотреть  на  все  непредвзято,  если  бы  она не  была  такой  старой,  и
разленившейся, и  выжившей из ума, она бы  все это давным-давно  просчитала!
Оставь меня в покое,  Питер Гиллем, развратный молодой козел!  -  Она тяжело
поднялась на ноги, вцепившись своими  деформированными крючковатыми пальцами
в подлокотники  кресла. - Но  кто может стоить таких денег? Может быть, речь
идет о  целой  агентурной сети? Нет-нет, не может  быть, для агентурной сети
они этого  не сделали бы. Такого прецедента никогда не было.  Это  не  может
быть оптовая оплата  группе, это совершенно немыслимо.  Так кто же это может
быть? Что он такое мог сделать, за что стоило заплатить такие  деньги? - Она
уже ковыляла к двери, натягивая на плечи  шаль, ускользая  из их мира в свой
собственный.
     - Карла  не  платит деньги  просто  так, ни за что... - слышали они  ее
бормотание,  вместе с ней удалявшееся по коридору.  Она прошла мимо  шеренги
столов, за  которыми обычно работали  "мамаши"  - сейчас  их пишущие машинки
были  накрыты  чехлами,  словно закутанные в  плащи часовые. - Карла - такой
самовлюбленный скупердяй,  он  же убежден,  что его агенты  должны  работать
задаром! Конечно, именно так он и думает. Он платит им гроши. Так, деньги на
карманные расходы. Ну да, конечно,  я понимаю: инфляция и все такое, но ведь
он заплатил полмиллиона долларов  одному  маленькому агенту-"кроту"! Никогда
ни о чем подобном не слышала!
     На  ди Салиса  это тоже произвело сильнейшее впечатление -  пожалуй, не
меньшее,  чем  на  Конни,  -  но  по-своему,  с  поправкой  на его не совсем
традиционное  мышление.  Он сидел,  подавшись  вверх всем  своим  нескладным
угловатым  телом,   и  лихорадочно  что-то   скреб   серебряным  ножичком  в
чашеообразной  части своей трубки,  как будто  это была  кастрюля, в которой
что-то пригорело на огне. Его серебристо-седые волосы  неряшливым  гребешком
нависали над засыпанным перхотью воротником мятого черного пиджака.
     - Ну и ну,  неудивительно, что Карла хотел спрятать все концы в воду, -
вдруг  выпалил  он, как будто подчиняясь  какой-то невидимой  силе. - Совсем
неудивительно. Карла, видите ли, тоже ведь кое-что смыслит в Китае.  Это мне
Конни говорила.
     Он с трудом поднялся на ноги, одновременно схватив слишком много разных
вещей: трубку, коробку  с  табаком,  нож  для  разрезания  страниц и  своего
Трахерна. Конечно, он не знает его до тонкостей. Ну, этого от него и ожидать
нельзя. Карла ведь не ученый - он  солдат. Но он не слеп,  отнюдь нет  - так
говорит Конни. Ко. Он повторил это имя несколько  раз, каждый раз по-своему,
как бы на разных уровнях.
     - Ко. Ко.  Мне нужно  посмотреть,  каким  иероглифом  пишется это  имя.
Абсолютно все зависит от  иероглифов. Высота... может быть,  даже  дерево...
да, я могу представить себе его как дерево... или нет?... да, пожалуй, здесь
может  быть  еще  несколько  вариантов.  "Дрейк",   конечно  же,   идет   от
миссионерской  школы. Шанхайский мальчик, ходивший в миссионерскую школу. Ну
ладно, ладно. В Шанхае, видите  ли, все  и началось. Самая  первая партийная
ячейка  была создана в Шанхае. Почему  это пришло мне  в  голову? Дрейк  Ко.
Интересно, как  его  на  самом деле зовут.  Несомненно,  мы  очень скоро это
узнаем. Да, хорошо. Ну,  что  же,  пожалуй, мне тоже нужно вернуться к своим
бумагам  и кое-что почитать. Смайли,  как  вы  думаете, нельзя ли попросить,
чтобы в мою комнату принесли ведерко угля?  Когда отопление не включено, там
просто  замерзнуть  можно.  Я просил  "домоправителей"  уже раз  десять,  но
единственное, что я получил в ответ на все мои просьбы. - это весьма дерзкие
и неуважительные ответы. Боюсь, таковы уж наши времена...  Anno domini... Но
я полагаю, что зима совсем уже на пороге. Я надеюсь, Вы будете знакомить нас
с материалом  сразу же,  как только  он будет  поступать? Не слишком приятно
строить версии на догадках. Я составлю его биографию.  Именно это я сделаю в
первую очередь. Ко. А? Да-да, спасибо, Гиллем.
     При  этих  словах он  уронил  томик  Томаса Трахерна.  Принимая  его от
Гиллема, выпустил из рук жестяную коробку с табаком, Гиллем поднял и ее.
     - Дрейк Ко. Шанхайский язык,  конечно же, почти ничего не объясняет.  В
Шанхае ведь настоящее столпотворение, смешение народов. Ответ, судя по тому,
что нам известно,  в Чиу-Чау. Но мы не должны  спешить с  выводами. Баптист.
Пусть так, но ведь большинство чиу-чау - баптисты, разве  нет? Сватоу... где
это нам уже  встречалось?  Ага, компания-посредник в Бангкоке. Так-так, пока
все  сходится   довольно  хорошо.  Или   Хакка.   Они   ведь   не   являются
взаимоисключающими, отнюдь нет.
     Шаркая ногами, ди  Салис вышел  вслед за Конни, оставив Гиллема наедине
со  Смайли,  который  встал со своего  места  и, подойдя  к  креслу,  тяжело
опустился в него, устремив невидящий взгляд на огонь.
     -  Странно,  - заметил он,  помолчав  немного. - У  меня  нет  ощущения
потрясения. Почему это так, Питер? Ты меня хорошо знаешь. Почему?
     Гиллему хватило ума и такта промолчать.
     - Хороший улов. Большая рыба. На  содержании у Карлы.  Доверительные не
используемые счета; угроза того,  что  русские  шпионы внедрились  в плоть и
кровь нашей колонии. Так почему же я не испытываю потрясения?
     Зеленый телефон снова  подал голос. Подошел Гиллем. На письменном столе
он с удивлением увидел папку со свежими сообщениями Сэма Коллинза с Дальнего
Востока.


     Так прошли  выходные. Конни и ди Салис словно сквозь землю провалились;
Смайли  засел за  работу над докладной  начальству; Гиллем почистил перышки,
вызвал  "мамаш" и договорился  о работе над документом в  несколько смен.  В
понедельник, получив подробнейшие инструкции от  Смайли, он позвонил личному
секретарю Лейкона  и очень  хорошо справился с заданием.  "Никаких  фанфар и
торжества в голосе, - предупредил Смайли. - Постарайся, чтобы все прозвучало
как бы между прочим.
     Так Гиллем и сделал.
     Он сказал:
     - Некоторое время тому назад за ужином шла речь  о  том, что неплохо бы
собрать  заседание  комиссии  по определению разведывательной  политики  для
рассмотрения  некоторых фактов prima  facie  (Прежде  в с  е г о,  с первого
взгляда (  л а т.)). В деле кое-что определилось, так что может  быть, имеет
смысл назначить дату. Командуйте, когда - и мы разошлем документ всем членам
комиссии заблаговременно.
     - Командуйте?  Определилось?  Где  только  вы  и  вам подобные  учились
английскому языку?
     Личный секретарь Лейкона был обладателем сочного баритона, и у баритона
было имя - Пим, Гиллем никогда не встречался с ним, но тем не менее, не имея
на то разумных причин, ненавидел его всей душой.
     - Я могу  лишь передать  ему, - предупредил Пим. - И посмотреть, что он
скажет, и тогда  я перезвоню вам. Его расписание на  ближайший месяц о-очень
сильно забито.
     - Даже если у него все танцы уже расписаны, это ведь всего-навсего один
маленький вальс, и, может быть, ему все-таки удастся найти для него место, -
сказал Гиллем и в ярости бросил трубку.
     "Ну, погодите у меня  -  подождите, и вы увидите, какой удар  навис над
вашими головами", - подумал он.


     Когда  в Цирке  рожают долгожданное  дитя,  гласит  народная  мудрость,
рядовому  агенту  остается  только мерить шагами  комнату,  в  которой  отцу
разрешается ждать  благополучного разрешения  от  бремени. Пилоты авиалиний,
газетчики-репортеры, шпионы... Сейчас Джерри снова пребывал в этом проклятом
состоянии бездействия и беспомощности, когда от тебя ничего не зависит.
     -  Нас  пересыпали  нафталином, -  объявил Кро.  - Передали: "Сработано
хорошо, теперь - затаиться и не подавать признаков жизни".
     Они разговаривали по телефону, по крайней мере, каждые два дня, никогда
не используя для этих  разговоров свои телефоны, как правило, один звонил из
фойе какой-нибудь  гостиницы, а второй ждал звонка в фойе другой. И говорили
они  завуалированно,  используя некую  смесь  сарратского  профессионального
иносказательного языка и журналистского слэнга.
     - Твою статью проверяют  в  высших инстанциях, - говорил  Кро. -  Когда
наши редакторы  вынесут свое мудрое решение, они подобающим образом поставят
тебя в известность. А пока:  ты сделал свое дело - и больше не возникай. Это
приказ.
     Джерри  не знал, как  Кро  выходит  на связь  с Лондоном, и это  его не
слишком интересовало,  - главное,  чтобы было безопасно. Он предполагал, что
связь   обеспечивает   какой-нибудь  сотрудник  огромного  неприкосновенного
легального аппарата разведслужбы, но все это было не очень интересно.
     - Теперь ты должен гнать статьи для своей газетенки, накручивать метраж
и оставить  на потом  - чтобы было что  сунуть под нос братцу Стаббсу, когда
наступит очередной кризис, - сказал ему  Кро. - И  никакой самодеятельности,
ты меня понял?
     На  основе своих похождений с Фростом Джерри выдал статейку  о том, как
сказались последствия  вывода  американских  войск  на ночной жизни квартала
Ванчай:  "Что стало с Сюзи Вонг после того, как бравые американские солдаты,
уставшие от войны, с бумажниками, раздувшимися от денег, перестали прибывать
большими  партиями  в Гонконг