ерещился
выстрел, но это, должно быть, был всего лишь громкий выхлоп какой-то машины.
Пах разрывался от боли, но боль, казалось,  помогала ему бежать еще быстрее.
Один  из  полицейских  на  обочине  что-то  крикнул  ему,  другой  попытался
выставить руки, но Джерри оттолкнул  их  с дороги, и они предпочли  оставить
его  в покое - круглоглазый, что с него возьмешь.  Он бежал,  пока не поймал
такси. Шофер не говорил по-английски, и ему пришлось показывать дорогу. "Boн
туда, приятель. Вверх. Налево, тупица  чертов. Вот сюда". Так  они добрались
до ее дома.
     Он не знал, что  у нее происходит -  там ли еще  Смайли  и  Коллинз, не
появился  ли  Ко, возможно, вместе  с Тиу,  но выяснять  было некогда. Он не
позвонил в дверь, потому что знал, что микрофоны  зафиксируют звонок. Вместо
этого он достал из  бумажника  визитую карточку, нацарапал на ней  несколько
слов и опустил в почтовую щель на входной двери, ожидая, не послышатся ли ее
шаги. Он присел на корточки, прижимая руки к паху, трясся, обливался потом и
пыхтел, как ломовая лошадь. Прошла целая вечность, наконец дверь  открылась,
и на пороге появилась она. Он изо всех сил попытался выпрямиться.
     - Господи, это же наш  сэр Галаад,  -  пробормотала  Лиззи. Она была не
накрашена,  отчетливо краснели  шрамы от кулаков Рикардо. Она не плакала, по
крайней  мере,  слез  у  неена  глазах  не было,  но  лицо  казалось  сильно
постаревшим. Он вытащил  ее в коридор, она не сопротивлялась.  Он показал на
дверь, ведущую к пожарной лестнице.
     -  Ровно  через  пять секунд  жди меня  по  другую  сторону этой двери,
поняла? Н и к  о м у н  е з в о н и, выходи  бесшумно, н  е з а  д  а в  а й
дурацких вопросов. Возьми с собой теплую одежду. Давай, малышка. Не бойся. Н
у, п о ж а л у й с т а.
     Она  глядела на него,  на  оторванный  рукав  его  костюма, на пиджак с
пятнами от пота, на нечесаный чуб, свисавший на глаза.
     - Или идешь со мной,  или тебе конец, - сказал он. - И поверь,  на этот
раз конец - штука серьезная.
     Она вернулась в квартиру, оставив дверь приоткрытой. Обратно она  вышла
гораздо  поспешнее  и на  всякий  случай не закрыла  дверь. Он повел  ее  по
пожарной лестнице. Она надела кожаное  пальто и взяла сумку через плечо. Для
него она вместо порванного пиджака принесла теплый кардиган, принадлежавший,
наверное,  Дрейку,  потому  что  он  оказался ему безнадежно мал, но  Джерри
ухитрился кое-как натянуть  eго. Он переложил  содержимое карманов пиджака в
ее сумочку и выкинул рваную тряпку в мусоропровод. Она шла за ним  так тихо,
что он дважды обернулся, чтобы убедиться, что она  здесь. На первом этаже он
выглянул сквозь ячеистое окно и отскочил: как раз в эту  минуту  в вестибюле
появился Рокер собственной персоной. В сопровождении громилы-подчиненного он
подошел к стойке портье  и показал ему удостоверение полицейского.  Джерри и
Лиззи спустились по лестнице на автостоянку. Она сказала:
     - Давай сядем в мое красное каноэ.
     - Не говори глупостей, мы оставили  его в  городе. Покачав  головой, он
повел ее мимо машин  на огороженный пятачок  на открытом воздухе, заваленный
отбросами и строительным  мусором, как  задворки  Цирка. Оттуда между сырыми
бетонными стенами  спускалась в город шаткая лестница,  разделенная на части
извилистой   дорогой-серпантином.  Над  лестницей   нависали   черные  ветви
деревьев.  Под  их  ногами  ступени  задрожали,  желудок  Джерри  тотчас  же
отозвался   резкой   болью.  Когда  они  вышли  на   дорогу,  вдали   мигнул
кроваво-красный  огонек;  он  оттащил  ее  в  сторону,  чтобы  скрыться   от
прожектора полицейской  машины, которая,  завывая  сиреной,  неслась вниз. В
туннеле они нашли пак-пай, и Джерри назвал адрес.
     - Где это? - спросила она.
     -  Там, где паспортов  не спрашивают,  - ответил Джерри. -  Заткнись  и
делай, как я скажу. Сколько у тебя с собой денег?
     Она открыла сумочку, достала из бумажника толстую пачку и пересчитала.
     -  Я  выиграла это в маджонг у  Тиу, -  сказала Лиззи, и  он  почему-то
понял, что она врет.
     Шофер высадил  их  в  конце  переулка,  и  вскоре  они подошли к низким
воротам. В доме было темно,  но едва  они приблизились ко входной двери, как
она  открылась, и  мимо  них из  темноты выскользнула  парочка. Они вошли  в
вестибюль,  дверь  за  ними  закрылась.  Освещая путь  ручным фонариком, они
пробрались  через  короткий  лабиринт  коридоров  с  кирпичными   стенами  и
оказались  в  нарядном внутреннем  вестибюле.  По  радио играла  музыка.  На
изогнутом  диване  в  центре  зала сидела элегантная китаянка с карандашом и
блокнотом,  по всем  признакам  образцовая хозяйка дома.  Увидев Джерри, она
улыбнулась; при виде Лиззи улыбка стала еще шире.
     - На всю ночь, - сказал Джерри.
     - Разумеется, - откликнулась она.
     Они поднялись вслед за ней по лестнице  и попали в небольшой коридор. В
открытых дверях виднелись зеркала и шелковые  покрывала, горел неяркий свет.
Джерри  выбрал комнату с наименее  двусмысленной  обстановкой, отказался  от
предложения  для ровного счета  привести  вторую  девочку, уплатил хозяйке и
заказал  бутылку  "Реми  Мартен".  Лиззи вошла за ним,  бросила  сумочку  на
кровать и, не успел он  закрыть дверь, разразилась нервным  смехом, радуясь,
что все так удачно кончилось.
     -  Лиззи  Уэрдингтон, - заявила  она,  -  они  говорили, что ты, наглая
шлюха, кончишь свои  дни именно в таком месте, и черт меня побери, если  они
не правы!
     Джерри  со стаканом бренди  в  руке  лег  в шезлонг,  скрестив ноги,  и
уставился  в потолок, Лиззи улеглась на  кровать. Оба молчали.  В  доме было
очень тихо.  Время  от времени  из  комнаты  этажом  выше  доносился  вскрик
наслаждения  или   приглушенный  смех,  один  раз  послышалось   недовольное
восклицание. Она подошла к окну и выглянула.
     - Что там видно? - спросил он.
     - Гнусная кирпичная стена, тридцать кошек, гора пустых бутылок.
     - Туман есть?
     - Густой, как молоко.
     Она прошла в ванную, ощупью пошарила там и вышла.
     -  Малышка, - тихо сказал Джерри.  Внезапно встревожившись, она застыла
на месте.
     - Находишься ли ты в здравом уме и трезвой памяти?
     - Почему ты спрашиваешь?
     - Я хочу, чтобы ты  повторила мне  все,  о  чем рассказывала им.  После
этого  ты расскажешь мне, о  чем  они  тебя спрашивали, независимо от  того,
отвечала ты им или нет.  А после  этого мы попытаемся проделать одну  штуку,
которая называется анализом произошедших событий, и  вычислим, какое место в
мироздании занимают эти негодяи.
     - То есть сыграем весь матч заново, - сказала она, помолчав.
     - Какой матч?
     - Не знаю. Но все это однажды уже было.
     - Так что же было?
     - Что было, то было, - устало сказала она. - И скоро произойдет вновь.


        "НЕЛЬСОН"


     Время приближалось к  часу  ночи.  Приняв  ванну, она вышла  из  ванной
комнаты босиком в  белом халате и с  полотенцем на голове, поэтому пропорции
ее фигуры внезапно оказались нарушенными.
     -  Они  дошли  даже  до  того,  что протянули поперек  уборной бумажные
полоски, -  сказала  она.  -  И  упаковали стаканчики  для полоскания рта  в
целлофановые пакетики.
     Лиззи  задремала  на  кровати, он - на диване.  Она  произнесла: "Я  бы
хотела, но это не поможет", и он ответил, что после такого  удара, каким его
наградил Фон,  либидо заметно  снижается.  Она рассказала ему о  своем муже,
школьном учителе  - она  называла его "подонок Уэрдингтон", - о том, как она
единственный  раз  в  жизни  попыталась  вести  себя порядочно,  о  ребенке,
которого  родила  ему  чисто  из  вежливости. Расказала  о  своих  кошмарных
родителях, о Рикардо - каким он  оказался подлецом, как  она его любила, как
одна  девчонка  из  бара  "Констеллейшн"  посоветовала  отравить  его  соком
ракитника, и однажды, после того как он избил ее до полусмерти, она насыпала
ему в кофе  изрядную  дозу. Но, должно быть,  ей  подсунули  какую-то дрянь,
сказала она, потому что Рикардо всего  лишь проболел несколько дней, а "хуже
здорового  Рикардо может быть только Рикардо,  лежащий  на смертном одре". В
другой раз она улучила момент, когда он был в ванной,  и вонзила в него нож,
но он всего лишь заклеил ранку пластырем и отметелил ее снова.
     Она рассказала,  как они  с Чарли Маршаллом после  мнимого исчезновения
Рикардо отказались поверить в  его смерть и  повели кампанию "Рикардо жив!",
как они это называли, и как Чарли Маршалл изводил своего старика, в точности
так, как он сам живописал  это перед Джерри. Рассказала, как собрала манатки
и  отправилась  в Бангкок, а там пошла прямиком в  номер, который снимала  в
отеле "Эраван" компания  "Чайна Эйрси", намереваясь решительно  поговорить с
Тиу, но вместо этого очутилась лицом к лицу  с самим Ко. До этого она видела
его всего один раз, да и то мельком, в Гонконге, во время уличной заварушки,
которую   устроила  некая  Салли  Кейл,   бодрая  старушенция,  мужеподобная
лесбиянка, торговка антиквариатом, не гнушавшаяся  в  придачу приторговывать
героином. Лиззи  разыграла перед ним целый спектакль: сначала Ко  решительно
приказал  ей  убираться, но в конце  концов  природа  взяла свое,  как бодро
выразилась  она: "Лиззи Уэрдингтон  сделала  еще один  шаг по проторенной  к
погибели  дорожке".  Дорога эта  оказалась  долгой и скользкой,  отец  Чарли
Маршалла "тянул  повозку", а Лиззи, если можно так выразиться, "ее толкала",
и наконец стороны составили весьма характерный для Китая контракт. Подписали
его Ко  и отец  Чарли, а товарами,  подлежащими купле-продаже, были: с одной
стороны  - Рикардо,  с другой - его бывшая спутница жизни, Лиззи, которой он
недавно дал отставку.
     Ни  она,  ни  Рикардо,  как  без  особого удивления  узнал  Джерри,  не
возражали против вышеуказанного контракта.
     - Тебе надо было послать  его к  черту, - сказал Джерри,  вспоминая два
перстня на правой руке Рикардо и разлетевшийся вдребезги "форд".
     Но  Лиззи никогда не смотрела на ситуацию с этой  точки зрения и сейчас
не видела в ней ничего плохого.
     - Он был один из нас, - сказала она. - Хотя и подлец.
     Только   выкупив  жизнь   Рикардо,   она   почувствовала,  что  наконец
освободилась. Китайцы играют свадьбы чуть ли  не каждый день.  Так почему бы
не пожениться Дрейку и Лизе?
     Что это еще за Лиза, спросил Джерри. Почему Лиза, а не Лиззи?
     Она не знала. Дрейк не любил об этом говорить, сказала она. В его жизни
уже  когда-то  была одна Лиза, говорил  он, и прорицатель обещал, что в один
прекрасный день появится  и другая, вот он и  решил, что Лиззи в достаточной
степени соответствует этому предсказанию, и прозвал ее Лизой, а она сама тем
временем укоротила фамилию до простого Уэрд.
     -  Блондиночка,  -  рассеянно  произнесла  она.  Перемена имени имела и
практические  цели.  Дав ей  новое, Ко позаботился, чтобы все записи в делах
местной полиции, где она фигурировала под старым, исчезли.
     - Но потом вломился этот  подлец Меллон и заявил, что успел их изъять и
переписать, особо упомянув, что я перевозила его проклятый героин.
     Так что они опять вернулись к нынешнему положению. И оказались в нем по
той же причине.
     Их бессвязный разговор навевал  на Джерри покой, он расслабился,  будто
после ночи любви. Он лежал на диване, сна не было ни в одном глазу, но Лиззи
то и  дело засыпала, а потом, встрепенувшись, продолжала  рассказ с того  же
места,  где  закончила.  Он знал, что она расказывает ему  почти всю правду,
потому  что, стоило ей  только захотеть, она могла  бы  с  выгодой для  себя
воспользоваться пробелами в его знаниях.  Он также понял, что со временем Ко
стал для нее надеждой и опорой. Он вознес ее на такую высоту, что она начала
смотреть  на свои  былые похождения другими глазами - примерно то  же  самое
сделал с ней когда-то школьный учитель.
     -  Дрейк  ни  разу  в  жизни  не  нарушил  обещания,  -  обронила  она,
перевернулась на спину и опять скользнула в тревожный сон.
     Он вспомнил Сиротку:  только не лги мне. Через  несколько  часов  - или
жизней - ее разбудил сладострастный вопль, донесшийся из соседней комнаты.
     -  Господи, - одобрительно  воскликнула она. - Да  эта баба  просто  на
седьмом небе. -  Крик  повторился.  - Ах-ах-ах!  Притворяется.  -  Наступила
тишина. - Ты не спишь? - спросила она.
     - Нет.
     - Что ты собираешься делать?
     - Завтра? - Да.
     - Не знаю, - признался он.
     - Вступай в клуб, - прошептала она и, похоже, опять заснула.
     "И опять  мне нужен инструктаж из Саррата, - подумал он. - Очень нужен.
Может быть, позвонить Кро? Или попросить у доброго старого  Джорджа еще один
многомудрый  совет  -  что-то  он в  последнее время стал  скуп  на  них. Он
наверняка где-то тут. Поблизости".


     Смайли  действительно был  поблизости,  но  в  этот миг  он не мог дать
Джерри никакого  совета.  Он бы охотно отдал все накопленные  знания за  то,
чтобы понять одну-единственную мелочь. В "изоляторе" день ничем не отличался
от  ночи. На  потолке, рассыпая дрожащие блики, горели лампы дневного света.
По одну сторону комнаты расположились  Сэм  с тремя  Кузенами,  по другую  -
Смайли и  Гиллем,  а разъяренный Фон, как зверь в  клетке, расхаживал туда и
обратно  вдоль  ряда  кресел  из  кинотеатра и  сжимал крохотными  кулачками
теннисные мячики. Губы его почернели и распухли, один глаз заплыл. Под носом
темнел  сгусток запекшейся крови. У Гиллема правая  рука висела на перевязи;
он не  сводил  глаз со  Смайли.  Но в  этом  он  был  не  одинок,  на Смайли
обратились взгляды всех присутствующих. Всех, кроме Фона. Зазвонил телефон -
их вызывали связисты, обитавшие этажом выше. Из Бангкока сообщали, что они в
точности смогли проследить путь Джерри вплоть до Вьентьяна.
     -  Мэрфи,  скажи  им,  что  след  давно  остыл,  -  приказал  Мартелло,
по-прежнему не сводя глаз  со  Смайли.  - Скажи им все, что хочешь. Пусть от
нас отвяжутся. Так, Джордж?
     Смайли кивнул.
     - Так, - твердо ответил за него Гиллем.
     - Дружище, след остыл, - повторил Мэрфи в  телефонную трубку. Обращение
"  д р у  ж  ш  ц  е " удивило всех. Никто не  ожидал  от  Мэрфи  проявлений
человеческой теплоты. - Хочешь оставить  сообщение или сделать  это за тебя?
Нам это неинтересно, понял? Так что забудь.
     Он повесил трубку.
     - Рокхерст нашел ее машину, - во второй раз сообщил Гиллем,  Смайли все
так же глядел прямо перед собой. - На подземной стоянке в "Сентрале". Там же
стоит  автомобиль,  взятый напрокат. Его нанял Уэстерби. Сегодня.  Под своим
рабочим псевдонимом. Джордж, ты слышишь?
     Смайли  кивнул,  но  так  слабо,  что  можно  было подумать,  будто  он
стряхивает с себя дремоту.
     -  По  крайней  мере,  Джордж,  он  совершает   какие-то  поступки,   -
многозначительно бросил Мартелло, посовещавшись с Коллинзом и "молчунами". -
Как говорится, если у вас взбесился слон, лучше всего отвести его в сторонку
и пристрелить.
     - Сначала нужно его найти,  - огрызнулся  Гиллем: его терпение достигло
предела.
     - Я не уверен,  Питер,  что Джорджу  этого  хочется, - сказал Мартелло,
напуская  на себя фамильярный  тон. - Может  быть, Джордж  соизволит наконец
спуститься  с  небес  и  взглянуть  на  дело  повнимательнее  -  наше  общее
предприятие оказалось в серьезной опасности.
     -  Что  вы хотите от Джорджа? -  возразил  Гиллем. - Чтобы он бродил по
улицам, пока не найдет Уэстерби? Или чтобы Рокхерст разослал повсюду его имя
и приметы, и каждый журналист в городе знал, что Джерри в розыске?
     Неподвижный Смайли, как глубокий старик, ссутулился рядом с Гиллемом.
     - Уэстерби - профессионал, - настаивал Гиллем. - Не самородок, конечно,
но орешек крепкий. В таком городе,  как этот, он может долгие месяцы  лежать
на дне, и Рокхерст его даже не учует.
     - Даже если у него на шее будет висеть девчонка? - спросил Мэрфи.
     Не обращая внимания на руку на перевязи, Гиллем склонился над Смайли.
     - Эта  операция - ваша, -  настойчиво прошептал он. -  Если вы скажете,
что нужно ждать, мы подождем.  Отдайте приказ,  и мы его  выполним. Эти люди
только и ищут предлог, чтобы отобрать  дело у вас. Сделайте хоть что-нибудь,
только не молчите.
     Фон, бегающий вдоль ряда кресел из кинотеатра, саркастически прошептал:
     - Все болтают,  болтают.  Ни на что другое не способны. Мартелло сделал
еще одну попытку.
     - Джордж! Этот остров британский  или нет? Ваши парни могут в любой миг
перетрясти этот город до основания. - Он указал на  глухую стену без окон. -
У нас там человек - ваш человек - и на него, кажется, напал амок. Нельсон Ко
- самый большой  улов, какой когда-либо шел к  нам в  руки. Самый большой за
всю мою карьеру, держу пари на мою жену, бабушку и доходы с моей  плантации,
и на вашу тоже.
     - Пари не принимается, - ухмыльнулся Сэм Коллинз, заядлый игрок.
     Мартелло стоял на своем.
     -  Мы что, Джордж, будем и дальше сидеть тут и выяснять друг  у  друга,
как  могло  случиться,  что Иисус  Христос родился именно в Рождество, а  не
двадцать шестого или двадцать седьмого  декабря, и пусть тем временем добыча
уходит у нас из-под носа?
     Смайли  наконец  поднял глаза на  Мартелло, потом  на  Гиллема, который
неподвижно стоял рядом с ним,  выпрямившись так, чтобы руке было удобнее,  и
наконец опустил  взгляд на свои  сцепленные  руки.  На  некоторое  время  он
застыл,  углубившись в  себя;  перед  глазами его  проходила вся история его
противостояния с Карлой, которого Энн прозвала " е г о ч е р н ы м Г р а а л
е  м  ".  Он думал  об Энн,  о том,  как  она  не раз  предавала  его во имя
собственного  Грааля,  который  она называла любовью. Вспоминал, как вопреки
собственным  убеждениям пытался обратиться в  ее  веру  и,  словно  истинный
новообращенный, каждый день повторял ее постулаты,  хотя она и толковала их,
как ей вздумается. Думал  о  Хейдоне, которого Карла  толкнул в объятия Энн.
Думал о Джерри, о  той  девушке, о ее муже,  Питере  Уэрдингтоие, вспоминал,
каким собачьим преданным  взглядом словно  признав родственную  душу, одарил
его  Уэрдингтон  во  время беседы на террасе дома в Айсингтоне: "Мы с вами -
те,  кого  всегда  бросают",  -  говорил  этот взгляд. Он  думал и о  других
влюбленностях, которые  искал и  находил Джерри  на своем ухабистом пути,  о
наполовину оплаченных счетах, которые копили для него в Цирке. Было бы очень
удобно свалить с ними Лиззи  в одну кучу, но он не мог на это пойти. Так мог
бы поступить Сэм Коллинз, но  он ведь  не Сэм.  У Смайли не было ни малейших
сомнений,  что  чувства,  которые  Джерри сейчас испытывал к  девушке,  были
оправданы в глазах Энн, она поняла бы его и не стала винить. Но он ведь и не
Энн. Смайли долго  сидел,  стиснутый клещами нерешительности,  и  в отчаянии
искренне спрашивал себя: а что, если Энн права; его внутренняя борьба  стала
не  чем  иным,  как  невидимым   миру  блужданием  по   безднам  собственной
неполноценности, в которые он безжалостно втягивает не склонные к бесплодным
размышлениям практические умы наподобие Джерри.
     " Д р у ж и щ е, т ы н е п р а в, - говорил Джерри. - Н е з н а ю в ч е
м, н е з н а ю п о ч е м у, н о н е п р а в ".
     " Е  с  л и  я  н  е п р а в, - ответил  он  как-то  Энн в одном  из их
бесконечных споров, - т о э т о н е з н а ч и т, ч т о п р а в а т ы ".
     И снова услышал голос Мартелло; тот говорил о делах насущных.
     - Джордж, люди с р  а с п р о с  т  е р т  ы м и о б ъ я т и я м и ждут
того, что им можем дать мы. Что может дать Нельсон.
     Зазвонил  телефон.   Мэрфи   снял  трубку   и   в   наступившей  тишине
провозгласил:
     -  Наземная  линия  связи  с  авианосцем,  сэр. Военно-морская разведка
засекла джонки точно по нашему расписанию, сэр. Благоприятный южный ветер, и
хороший лов на  всем  пути следования. Сэр, я не думаю, что  Нельсон с ними.
Ему пока что нечего делать у них на бор