ми торговцами опиумом.
     Когда   они   приземлились,  стояла   темнота,  хлестал   дождь,   окна
аэропортовского автобуса почернели от  грязи.  Джерри ничего не имел против.
Впервые  в  жизни,  прибывая  в  Гонконг,  он  чувствовал  себя так,  словно
возвращается домой.
     Тем не  менее в аэропорту Джерри  вел себя очень осмотрительно. Никаких
фанфар,  сказал  он  себе.  Несколько  дней отдыха сотворили  чудеса  с  его
разумом. Хорошенько осмотревшись, он  вместо стойки иммиграционного контроля
направился  в  мужскую  комнату и  подождал там,  пока не  появился японский
самолет,  полный  туристов;  он затесался среди них и спросил, не говорит ли
кто-нибудь  по-английски. Выбрав четверых добровольцев,  он показал  им свое
гонконгское удостоверение  работника  прессы  и,  пока они,  выстроившись  в
очередь, ждали паспортного контроля, засыпал  их  вопросами  о  том, кто они
такие, почему приехали сюда, чем и с кем собираются заняться.  Бешено строча
в блокноте, он перешел к следующей четверке и так  продвигался все  дальше и
дальше.  За этим занятием он дождался, пока сменится дежурный наряд полиции.
В  четыре часа  полицейские  сменились,  и  он  сразу  направился  к двери с
надписью "Вход  воспрещен", которую  приметил заранее.  Он долго барабанил в
нее, пока ему не открыли, и шагнул внутрь.
     -  Куда вы прете, черт бы вас  побрал? - заорал разъяренный полицейский
инспектор - шотландец.
     - Домой, приятель, к себе  в газету. Немножко полить грязью наших милых
гостей из Японии.
     Он показал журналистское удостоверение.
     - Так идите через ворота, черт возьми, как все остальные.
     -  Не валяйте дурака.  Я не  взял  паспорта. Поэтому  ваш  достославный
коллега и впустил меня сюда этим путем.
     Через пять  минут  благодаря  своей массивной  фигуре,  зычному голосу,
внушительной  британской внешности  и обаятельной улыбке он  сумел отвоевать
себе место в автобусе, идущем в  город. Приблизившись к своему многоэтажному
дому,  он помедлил, но не  заметил ничего подозрительного. Однако Китай есть
Китай, здесь  ничего  нельзя сказать наверняка.  В  лифте, как  всегда, было
пусто. Поднимаясь, он напевал  любимую песенку Ганса, Призывающего Смерть, и
предвкушал,  как погрузится  в горячую ванну и переоденется.  У двери в свою
квартиру  он на  мгновение встревожился,  заметив, что  небольшие  клинышки,
которые он засунул в щель между дверью и косяком, валяются на полу, но потом
с запозданием вспомнил о Люке и  улыбнулся: вот они  и  встретятся. Он отпер
укрепленную дверь и сразу же услышал внутри тихое монотонное жужжание. Может
быть, это кондиционер,  но  только  нe  кондиционер Призывающего Смерть, тот
слишком  маломощен, от  него  никакого  толку. Чертов придурок  Люк  оставил
граммофон включенным, подумал он, и  тот вот-вот взорвется. Потом ему пришла
в голову другая мысль: Я к нему несправедлив, это просто холодильник.
     Джерри  открыл дверь и  наткнулся на труп  Люка,  распростертый посреди
комнаты. Половина  головы была разнесена в  клочья,  вокруг вились и жужжали
мухи, слетевшиеся чуть ли не со всего Гонконга. Он быстро  захлопнул дверь и
прижал к губам носовой платок. В  голову не пришло ничего лучше, как сбегать
на кухню и посмотреть, нет ли  в доме кого-нибудь еще. Вернувшись в комнату,
он отодвинул ноги  Люка в сторону  и вытащил  паркетную  доску,  под которой
прятал  запрещенный уставом пистолет и аварийный запас на случай бегства. Он
едва успел сунуть все это в карман, как его вырвало.
     Разумеется,  подумал  он.  Поэтому   Рикардо  и  не  сомневается,   что
"лошадиный писака" мертв.
     "Итак,  я тоже вступил  в клуб  живых  мертвецов", - подумал  он, снова
очутившись на улице Ярость  и горе  звенели в ушах, застилали глаза. Нельсон
Ко  мертв,  но на самом  деле он сбежал в Китай. Рикардо мертв,  но Дрейк Ко
разрешил  ему оставаться в  живых, пока тот будет  держать язык  за зубами и
прятаться в тени. "Лошадиный писака" Джерри Уэстерби тоже мертв, как бревно,
если  не считать того, что верный прихвостень Ко,  чертов изувер,  проклятый
негодяй,   толстяк-кровопийца  мистер   Тиу  оказался  настолько   туп,  что
пристрелил не того круглоглазого.


        ""ЗОЛОТАЯ ЖИЛА""


     Человек, оказавшийся внутри  американского консульства в  Гонконге, мог
бы подумать, что он по-прежнему находится в лондонском Флигеле, так они были
похожи. Одинаковыми были  и неизменные деревянные панели,  оклеенные пленкой
под  палисандр, и вкрадчивая любезность служащих, и кресла, будто похищенные
из  аэропорта,  и  портрет  президента,  призванный вселять в присутствующих
бодрость  духа; в эти дни  на портрете  красовался Форд. Добро пожаловать  в
"дом с привидениями" Говарда Джонсона, подумал Гиллем. Отдел,  в котором они
работали, назывался "изолятором"  и  имел отдельный вход с улицы, охраняемый
двумя морскими пехотинцами. Пропуска их были выписаны на вымышленные имена -
Гиллем по документам прозывался Гордоном; за все время пребывания там они не
перемолвились словом ни с кем, кроме друг друга, если не считать  разговоров
по телефону.  "Мы не  только формально отсутствуем здесь,  господа, -  гордо
заявил им на инструктаже Мартелло, - мы еще  и невидимы".  В  таких условиях
они  будут работать  и  дальше,  сказал  он. Генеральный консул  США мог  бы
поклясться  на Библии, что их здесь  нет, а персонал не имел к делу никакого
отношения,  говорил  Мартелло. Полная  и  всеобщая слепота. После  этого  он
передал  бразды  правления Джорджу:  "Джордж,  с  начала  и  до  конца  этот
спектакль - твой".
     В пяти минутах  ходьбы вниз по склону располагался  отель "Хилтон", где
Мартелло забронировал для них номера.  А в  пяти минутах ходьбы вверх,  хотя
пройти их  было нелегко, находился многоэтажный дом,  в  котором жила  Лиззи
Уэрдингтон.
     Они сидели  в "изоляторе" уже  пять  дней. Снаружи стоял вечер, но  они
этого не замечали, потому что в рабочей комнате  не было окон. Вместо них на
стенах  висели многочисленные  карты,  сухопутные  и морские,  и стояла пара
телефонов, возле которых дежурили  "молчуны"  из команды Мартелло  - Мэрфи и
его друг. Мартелло и Смайли сидели за собственными большими столами. Гиллем,
Мэрфи и  его  парень обитали за одним  столом  с телефонами,  а Фон,  словно
утомленный  кинокритик перед  началом  закрытого  просмотра, с мрачным видом
ютился на пустом  ряду  сцепленных кресел  из кинотеатра, ковырял в зубах  и
изредка зевал,  но  ни  за  что не  хотел уходить, как  ему не раз советовал
Гиллем.  С Кро поговорили  заранее  и велели ему держаться подальше  от всех
этих дел, поглубже залечь на дно. После  смерти Фроста Смайли боялся за него
и хотел бы поскорее вывезти отсюда, но старик не желал уезжать.
     Для "молчунов" наконец пробил звездный час, Мартелло назвал это событие
окончательным подробным инструктажем". "Но  если  только это устраивает вас,
Джордж".  Бледный Мэрфи  в белой  рубашке и синих брюках стоял  на невысокой
кафедре  возле  настенной  карты  и  пространно говорил,  время  от  времени
заглядывая в исписанные страницы. Остальные, в том  числе Смайли и Мартелло,
сидели у его ног и молча слушали. С тем же успехом Мэрфи мог бы описывать им
устройство пылесоса; на взгляд Гиллема,  даже в этом случае его  монолог  не
был бы  столь  усыпляющим.  На карте  изображалось, в  основном,  море, лишь
сверху  и  слева кудрявились,  словно бахрома,  очертания  побережья  Южного
Китая. Позади  Гонконга из-под  планки,  крепившей  карту на стене, брызгами
выглядывали предместья Кантона, а прямо на юг от Гонконга, в  самой середине
карты, зеленым  контуром была очерчена область, поделенная на четыре сектора
с пометками А, В, С и D. Там, благоговейно пояснил Мэрфи, располагались зоны
рыболовства, а крестик в центре, сэр,  является  центральной  точкой.  Мэрфи
обращался только  к Мартелло, и  плевать ему  было, что с начала и до  конца
этот спектакль должен был стать бенефисом Джорджа.
     -  Сэр, основываясь на последних сведениях  о том, как Дрейк  выехал из
красного  Китая,  сэр,  и видоизменив нашу оценку ситуации в соответствии  с
нынешним положением, совместно с военно-морской разведкой мы...
     - Мэрфи, Мэрфи, - вполне дружелюбно перебил егоМартелло, - расслабьтесь
немного, дружище. Вы ведь  уже не в учебном центре, правда? Отпусти поводья,
сынок.
     - Сэр.  Во-первых. Погода, - проговорил Мэрфи,  не обратив внимания  на
призыв Мартелло. -  Апрель и  май,  сэр, переходные  месяцы между окончанием
сезона северо-восточных и началом сезона юго-западных муссонов. В этот сезон
невозможно  составить прогноз  погоды даже  на один день,  сэр, но  на время
поездки экстремальных  условий не предвидится. - Он провел  указкой линию от
Сватоу на юг, к  зонам  рыболовства,  потом от них -  на  северо-запад, мимо
Гонконга, к Кантону и Жемчужной реке.
     - А туман? - спросил Мартелло.
     - Туман  в это время года  - обычное явление, ожидаемая  облачность  от
шести до семи окт, сэр.
     - Что еще за окты, Мэрфи?
     -  Одна окта равняется одной  восьмой площади  неба, сэр.  Окты введены
вместо  ранее  употреблявшихся  десятых. За  период  более пятидесяти лет  в
апреле не было зарегистрировано ни одного тайфуна, и военно-морская разведка
считает,  что  тайфун  маловероятен.  Ветер  восточный,  от  шестнадцати  до
восемнадцати  километров  в  час,  но парусная  флотилия,  отправляющаяся  в
плавание под  этим  ветром, должна  учитывать  возможные периоды  затишья  и
изменение  направления  ветра   на  противоположное,  сэр.  Влажность  около
восьмидесяти  процентов,  температура  от  пятнадцати  до  двадцати  четырех
градусов  Цельсия.  Море  спокойно,  небольшое  волнение.  Возле  Сватоу  по
Тайваньскому проливу на северо-восток проходит течение, скорость его - более
пяти километров в сутки. Но дальше на запад - в эту сторону, сэр...
     - Уж это-то я  знаю, Мэрфи, - резко перебил Мартелло. - Я, черт возьми,
знаю,  в  какой стороне запад. - Он взглянул на Смайли и  усмехнулся, словно
говоря: "Ох уж эти мальчишки".
     Мэрфи опять не моргнул глазом:
     -  Мы  должны быть  в  состоянии  вычислить  скорость  передвижения,  а
следовательно, путь, пройденный флотилией, в любой точке плавания, сэр.
     - Разумеется, разумеется.
     - Теперь  о  Луне, сэр, -  продолжал  Мэрфи. - Если  предположить,  что
флотилия вышла из Сватоу в ночь на пятницу, двадцать пятого апреля, то через
три дня Луна достигнет полнолуния...
     - Почему вы так считаете, Мэрфи?
     - Потому что  флотилия вышла из Сватоу  именно  в этот  день, сэр.  Час
назад мы получили подтверждение от военно-морской разведки. Флотилия  джонок
была замечена на  восточном  краю зоны рыболовства  С,  она  продвигалась на
запад  по  ветру,  сэр.  Подтверждена  положительная идентификация  головной
джонки, сэр.
     Наступила неловкая пауза. Мартелло покраснел.
     - Вы умный юноша, Мэрфи, - предостерегающим тоном пробормотал Мартелло.
- Но вам следовало сообщить мне это немного раньше.
     -  Да, сэр. Если предположить, что джонка,  на  борту которой находится
Нельсон Ко, намеревается  вступить в гонконгские территориальные воды в ночь
с четвертого  на пятое мая, то Луна будет в последней  четверти,  сэр.  Если
рассмотреть все аналогичные случаи...
     - Так  и сделаем,  - решительно  заявил Смайли.  - Это  бегство во всех
подробностях повторяет плавание самого Дрейка в пятьдесят первом.
     И опять никто не усомнился, заметил  Гиллем. Почему? Этот вопрос ставил
его в тупик.
     -...то  окажется, что наша джонка  должна причалить кюжной  оконечности
острова По-Той завтра в двадцать  ноль-ноль и отправиться вместе с остальной
флотилией  вверх по Жемчужной реке  с таким расчетом,  чтобы  войти в гавань
Кантона между десятью тридцатью и двенадцатью  ноль-ноль часами на следующий
день, пятого мая, сэр.


     Пока Мэрфи читал свою  монотонную лекцию,  Гиллем  исподтишка следил за
Смайли и думал, что даже сейчас знает его ненамного лучше, чем в тот мрачный
день  в  разгар  "холодной  войны" в  Европе,  когда  они  познакомились.  В
последнее время такие мысли часто приходили ему в голову. Где он пропадает в
свободное время? Что  делает?  Мечтает об Энн?  Или о Карле?  С кем он водит
дружбу, откуда  возвращается в отель в четыре утра? Только не надо говорить,
что  Джордж  переживает вторую  молодость, подумал  он. Вчера в  одиннадцать
вечера поступил экстренный  вызов из  Лондона,  и  Гиллему пришлось тащиться
сюда, чтобы  на  него  ответить.  Уэстерби  исчез, сказали  они.  В  Лондоне
боялись, что  Ко  его  убил  или,  что еще хуже,  похитил  и  пытает  и  что
вследствие  этого  операция  может   быть  провалена.  Гиллем  считал  более
вероятным, что  Джерри  застрял  с парой стюардесс  где-нибудь по  дороге  в
Лондон, но  вызов был такой срочности,  что ему ничего  не оставалось, кроме
как разбудить Смайли  и рассказать ему все. Он позвонил в номер  - ответа не
было;  оделся, постучал  в дверь Смайли - никто не отозвался; в конце концов
Гиллему пришлось открывать замок отмычкой, потому что он здорово  испугался;
вдруг Смайли заболел?
     Но  в номере никого не было, постель стояла неразобранной; просматривая
его вещи, Гиллем  потрясенно заметил, что старый  секретный  агент  дошел до
того, что пришил к рубашкам ярлычки с вымышленным именем. Больше, однако, он
ничего не обнаружил. Поэтому он уселся в кресло Смайли и задремал. Проснулся
Гиллем  в четыре часа, ощутив  какое-то слабое трепетание; открыв глаза,  он
увидел в  пятнадцати сантиметрах над  собой лицо Смайли - тот склонился  над
ним  и с интересом  рассматривал. Одному  Богу известно, как ему удалось так
тихо пробраться в номер.
     - Гордон, - тихо окликнул он. - Чем могу быть вам полезен?
     Они  находились  на  выполнении   задания  и   действовали  исходя   из
предположения, что комната прослушивается. По той же самой причине Гиллем не
произнес ни слова, лишь протянул Смайли  конверт  с посланием от Конни;  тот
прочитал его  раз,  потом другой и сжег.  Гиллема поразило, как  серьезно он
отнесся к  этому сообщению. Невзирая на то  что было  раннее утро, он твердо
вознамерился отправиться прямо в консульство и принять срочные меры, так что
Гиллему ничего не оставалось, кроме как пойти вместе с ним.
     -  Ну как, с  пользой провели вечер?  - небрежным  тоном спросил Питер,
когда они шагали вверх по холму.
     - Я?  О да,  в некоторой степени,  спасибо, -  откликнулся Смайли,  как
всегда, уходя от прямого ответа.
     Ни  Гиллему,  ни  кому-либо  другому больше  ничего не удалось вытянуть
относительно его  ночных и прочих  похождений. Тем временем  Смайли принялся
излагать  надежные  данные  касательно   операции,  не   удосужившись   даже
намекнуть, откуда он все это узнал. Его  манера рассказывать, как всегда, не
допускала никаких расспросов.
     - Джордж, мы можем положиться на ваши сведения, не так ли? - озадаченно
спросил Мартелло, когда это произошло в первый раз.
     - Что? О да-да, разумеется, можете.
     -  Отлично, Джордж.  Вы  великолепно подготовились. Я вами восхищен,  -
после  неловкой  паузы  сердечно  произнес  Мартелло,  и  с  тех  пор   всем
приходилось мириться с его способом добывать и излагать информацию. Деваться
было  некуда.  Ибо  никто,  даже  сам  Мартелло, не  осмеливался  подвергать
сомнению его авторитет.
     - И на сколько дней затянется эта рыбалка, Мэрфи? - спросил Мартелло.
     - Флотилия будет заниматься ловлей рыбы семь дней, рассчитывая  прибыть
в Кантон с полными трюмами, сэр.
     - Вы согласны, Джордж?
     - Да-да, мне нечего добавить, спасибо.
     Мартелло  спросил,  во сколько флотилия  должна  будет  выйти  из  зоны
рыболовства,  чтобы  вовремя  успеть  на встречу  с джонкой  Нельсона завтра
вечером.
     - Полагаю, завтра в одиннадцать часов утра, - сказал Смайли, не отрывая
глаз от листков с записями.
     - Я тоже так считаю, - добавил Мэрфи.
     - Позвольте, Мэрфи, один вопрос  касательно этой нелегальной джонки,  -
произнес Мартелло, бросив на Смайли почтительный взгляд.
     - Да, сэр, - сказал Мэрфи.
     - Не может  ли она между  делом улизнуть от основной  массы? Под  каким
предлогом она сможет войти в гонконгские территориальные воды, Мэрфи?
     - Нет ничего проще,  сэр, так все время  происходит. Флотилии джонок из
красного Китая  ловят  рыбу по коллективной системе,  и прибыль не имеет для
них  стимулирующего  воздействия,   сэр.  Вследствие   этого  однажды  ночью
одна-единственная  джонка  ускользает,   не   зажигая   огней,  подходит   к
какому-нибудь из отдаленных островов  архипелага и продает  рыбу за наличные
деньги.
     - Да это просто  контрабанда под покровом  ночи! - воскликнул Мартелло,
радуясь, как уместно прозвучало это выражение
     Смайли повернулся к  карте острова  По-Той, висевшей на другой стене, и
наклонил голову, чтобы присмотреться.
     - О джонках какого размера идет речь? - спросил Мартелло.
     - О судах для ярусного лова рыбы с  командой в двадцать восемь человек,
сэр, со снастями для добычи акулы и морского окуня.
     - У Дрейка джонка того же типа?
     - Да, - ответил Смайли, все так же глядя на карту. - Того же.
     -  И она так  же может войти  в территориальные  воды  и приблизиться к
берегу? Если позволит погода?
     Снова ответ  дал  Смайли. До сих пор Гиллем ни разу не слышал, чтобы он
так долго говорил о лодках.
     -  Осадка  джонки  для ярусного  лова меньше  пяти  морских  саженей (1
морская сажень - 1, 83 м.), - заметил он. - Она может подойти к берегу сколь
угодно близко, разумеется, если море достаточно спокойно.


     Фон  на  задней  скамейке не  к месту  рассмеялся.  Гиллем повернулся в
кресле и пронзил  его уничтожающим взглядом.  Фон взглянул искоса  и покачал
головой, дивясь всеведению своего господина.
     - А сколько джонок составляют флотилию? - спросил Мартелло.
     - От двадцати до тридцати, - ответил Смайли.
     - Перестаньте, - кротко взмолился Мэрфи.
     - И что будет делать Нельсон, Джордж? Отойдет к самому краю флотилии, а
потом вроде как случайно собьется с пути?
     - Отстанет, - сказал Смайли. - Флотилии обычно движутся колонной, носом
в корму друг другу. Нельсон прикажет шкиперу встать последним.
     -  Ей-богу, так,  - вполголоса  пробормотал  Мартелло. -  Мэрфи,  какие
опознавательные знаки обычно используются?
     -  Об  этом  известно  очень  мало,  сэр.  Здешние  мореходы  не  любят
откровенничать. Они нимало не  считаются с морскими  правилами и законами. В
открытом море  они вообще  не  зажигают огней,  главным образом  потому, что
боятся пиратов.
     Смайли  опять  погрузился  в  раздумья.  Он  сидел  неподвижно,  словно
одеревенев,  и, хотя его  глаза по-прежнему не отрывались от большой морской
карты, Гиллем знал, что  его мысли блуждают сейчас  где угодно, но только не
вокруг  Мэрфи  с  его  нудной  статистикой.  Мартелло  же  вел  себя  совсем
по-другому.
     - Каков общий объем прибрежной торговли, Мэрфи?
     - Сэр, никто не определял, данных нет.
     -  А  джонки,  входящие  в  территориальные  воды   Гонконга,  проходят
какой-нибудь карантин, Мэрфи? - продолжал он.
     - Теоретически все суда  должны останавливаться и проходить  инспекцию,
сэр.
     - А практически, Мэрфи?
     -  Эти кораблики  сами  себе  законодатели,  сэр.  Формально  китайским
джонкам запрещено плавать между островом Виктория и мысом Коулун, сэр, но на
самом деле бриттам меньше всего  хочется поднимать склоку  с континентальным
Китаем из-за права прохода. Извините, сэр.
     - Ни  за что, - вежливо  откликнулся Смайли, не сводя  глаз  с карты. -
Бриттами были, бриттами и останемся.
     То же самое выражение,  подметил  Гиллем,  появляется  у него  на  лице
всегда,  когда  он смотрит  на  фотографию  Карлы.  Он  удивляется и,  можно
подумать,  долго изучает его  очертания; смазанный  невидящий  взгляд. Потом
свет я его глазах по