ка-
кое-нибудь дело нравится, так ему легко и научишься. Это моя вторая лод-
ка. Первая была без выдвижного киля. Я купил ее за два доллара и научил-
ся на ней очень многому, хотя она вечно текла. А как вы думаете, сколько
я заплатил за эту? Теперь за нее дают двадцать пять.
   - Не знаю, - сказала Саксон. - Ну, сколько?
   - Шесть долларов! Подумайте только - за такой ялик!  Конечно,  с  ним
пришлось повозиться; два доллара стоил парус, весла - доллар сорок  цен-
тов, и семьдесят пять центов краска. Но все равно получить  такую  штуку
за одиннадцать долларов пятнадцать центов - это прямо дешевка.  Я  очень
долго копил деньги на лодку. Обыкновенно я утром и вечером разношу газе-
ты; сегодня за меня пошел другой мальчик, - я ему плачу десять центов, и
все экстренные номера он продает в свою пользу. Я  бы  уже  давно  купил
лодку, если бы не пришлось тратить деньги на уроки стенографии. Моя мать
хочет, чтобы я стал стенографом при суде; они иной раз  зарабатывают  до
двадцати долларов в день. Но это мне совсем не по душе. Где же это вида-
но - тратить деньги на уроки!
   - А кем же вы хотели бы стать? - спросила Саксон, отчасти  от  нечего
делать, отчасти из любопытства.
   - Кем стать? - повторил он.
   Медленно повернув голову, он обвел глазами горизонт,  остановил  свой
взгляд на коричневой линии холмов Контра-Коста,  затем  устремил  его  к
океану, мимо Алькатраса, - туда, где были Золотые ворота. И столько  за-
таенной грусти было в этом взгляде, что ее сердце сжалось.
   - Вот, - сказал он, сделав рукой широкое движение, как будто  охваты-
вая весь горизонт.
   - Что вот?.. - спросила она.
   Он посмотрел на нее, удивленный тем, что она не поняла.
   - Разве вы никогда... - начал он, точно ища сочувствия своим  любимым
грезам, - разве вам никогда не кажется, что вы просто  умрете  с  тоски,
если не узнаете, что за теми холмами, за следующими и за  следующими?  А
Золотые ворота! За ними Тихий океан, Китай, Япония, Индия и... и  Корал-
ловые острова. Вы можете через Золотые ворота  поплыть  куда  угодно:  в
Австралию, в Африку, на лежбища котиков, на Северный полюс, к мысу Горн.
И вот мне кажется, что все эти места только и ждут, чтобы я  приехал  на
них посмотреть. Все детство я прожил в Окленде, но я вовсе не хочу  про-
жить здесь всю жизнь. Нет уж, спасибо! Я уеду отсюда далеко-далеко...
   И опять, бессильный передать в словах всю безмерность своих  желаний,
он сделал рукой широкий жест, точно охватывая весь мир.
   Его волнение передалось Саксон. Она тоже, кроме своих ранних  детских
лет, прожила всю жизнь в Окленде. И здесь ей было  не  плохо...  до  сих
пор. А теперь, после всех этих ужасов, ей неудержимо  захотелось  уехать
отсюда, как хотелось когда-то ее предкам уйти с Востока на Запад. И  по-
чему бы не уехать? Мир звал ее, она чувствовала, что мечты мальчика  на-
ходят отзвук в ее сердце. И потом - ведь ее родичи тоже никогда долго не
сидели на одном месте, они  постоянно  передвигались.  Саксон  вспомнила
рассказы матери, вспомнила хранившуюся у нее гравюру, на которой ее  по-
луобнаженные предки с мечом в руках прыгали со  своих  узких  остроносых
лодок и бросались в битву на окровавленных песках Англии.
   - Ты когда-нибудь слышал об англосаксах? - спросила она мальчика.
   - Еще бы! - воскликнул он; его глаза заблестели, и  он  посмотрел  на
нее с новым интересом. - Я самый настоящий англосакс, до  мозга  костей.
Посмотрите на мои глаза, на мою кожу. Я совсем белый, где нет загара.  А
когда я был маленький, у меня были белокурые волосы. Моя  мать  говорит,
что, когда я вырасту, они, к сожалению, потемнеют. Но все равно я англо-
сакс. Я из племени воинов. Мы ничего не боимся! Вы думаете, я боюсь это-
го залива? - И он с презрением посмотрел на волны. - Я пересекал  его  в
такую бурю, что матросы с шаланды мне потом не верили и говорили,  будто
я вру. Дураки! Мы таких колотили еще сотни лет назад. Мы побеждали все и
всех, кто становился нам поперек дороги. Мы прошли через мир победителя-
ми и на море и на суше - везде. Вспомните лорда Нелсона,  Дэви  Крокета,
вспомните Поля Джонса, и Клайва, и Китченера, и Фремонта, и Кита  Керсо-
на, и всех других.
   Он продолжал говорить, а Саксон кивала; ее глаза блестели, и она  ду-
мала о радости иметь такого сына, как этот мужественный мальчик. Все  ее
существо напрягалось, словно в ней уже трепетала новая жизнь. Да,  креп-
кое племя, крепкое племя! Ее мысли вернулись к ней самой и к Биллу:  они
тоже здоровые отпрыски того же корня, но обречены  на  бездетность;  оба
попали в число "глупых" и сидят в западне, в которую люди обратили  этот
мир.
   И снова она заслушалась своего маленького спутника.
   - Мой отец был солдатом в Гражданскую войну, - рассказывал он, - ска-
утом и лазутчиком. Южане дважды ловили его как шпиона и чуть не  повеси-
ли. Во время сражения при Вилсон-крик он бежал полмили, унося  на  спине
своего раненого капитана. У него и сейчас еще в ноге сидит  пуля  повыше
колена. Так он с ней и ходил все эти годы и как-то даже давал мне  пощу-
пать. А до войны он охотился на бизонов и ставил капканы на  диких  зве-
рей. Когда ему минуло двадцать лет, он стал шерифом в своей провинции. А
после войны сделался начальником полиции в Силвер-Сити и  выгнал  оттуда
всех хулиганов и драчунов. Кажется, нет штата, где бы он не побывал.  Во
время набора он мог в те годы справиться с любым солдатом и еще подрост-
ком был грозой плотовщиков Сусквеханны. Его отец в драке  убил  человека
ударом кулака, а ведь ему в то время  уже  исполнилось  шестьдесят  лет.
Когда ему было семьдесят четыре, его вторая жена родила двойню,  а  умер
он девяноста девяти лет от роду, - в поле,  когда  пахал  на  волах.  Он
только что выпряг их, сел отдыхать под деревом - и так и умер сидя.  Мой
отец такой же. Он уже очень стар, а все еще ничего не боится. Как  види-
те, настоящий англосакс! Он служит в заводской полиции, но  до  сих  пор
пальцем не тронул ни одного забастовщика. Ему разбили все лицо  камнями,
а он просто взял да и переломил свою дубинку над головой какого-то  буя-
на.
   Мальчик остановился, чтобы перевести дух.
   - Не хотел бы я быть на месте этого парня!
   - Меня зовут Саксон, - сказала она.
   - Это ваше имя?
   - Да, мое имя.
   - Здорово! - воскликнул он. - Счастливица! Вот если бы меня звали Эр-
линг! Понимаете, Эрлинг Смелый, или Вольф, или Свен, или Ярл!
   - А как лее вас зовут? - спросила она.
   - Просто Джон, - печально признался он. - Но  я  никому  не  позволяю
звать меня Джоном. Все должны звать меня Джек. Я уже отлупил  с  десяток
ребят за то, что они вздумали звать меня Джон, даже Джонни. Ну разве это
не отвратительно - Джонни!
   Они миновали угольные склады Долгой набережной, и мальчик  взял  курс
на Сан-Франциско. Их вынесло в открытый залив. Западный ветер  усилился,
и на крутых волнах вскакивали гребешки белой пены. Лодка весело  неслась
вперед. Иногда их окатывали брызги. Саксон смеялась, и  мальчик  одобри-
тельно поглядывал на нее. Когда они проезжали мимо парома, пассажиры  на
верхней палубе столпились у борта, чтобы  посмотреть  на  них.  Попав  в
кильватерную волну, лодка зачерпнула воды на четверть. Саксон  взяла  со
дна пустую жестянку и вопросительно посмотрела на мальчугана.
   - Правильно, - сказал он. - Валяйте вычерпывайте! - А когда она  кон-
чила, заявил: - Скоро мы будем на Козьем острове. Я  ловлю  рыбу  обычно
возле Торпедной станции, на глубине в пятьдесят футов, - там очень силь-
но чувствуется прилив и отлив. Вы, кажется, насквозь промокли, и ничего?
Молодчина! Недаром у вас такое имя: ведь Саксон - это значит: из племени
саксов? Вы замужем?
   Саксон кивнула, и мальчик нахмурился.
   - Жаль! Теперь вам уже нельзя будет странствовать по свету, как  буду
странствовать я. Вы отдали якорь. Вы навсегда пришвартовались к берегу.
   - Все-таки быть замужем очень хорошо, - улыбнулась она.
   - Ну конечно, все женятся. Но с этим не стоит торопиться.  Почему  вы
не подождали, как я? Я тоже думаю жениться, но не раньше, чем стану ста-
риком и сначала побываю повсюду.
   Они подходили к Козьему острову с подветренной стороны.  Саксон  пос-
лушно сидела не двигаясь, мальчик убрал парус и, когда лодку  отнесло  к
намеченному им месту, бросил маленький якорь; затем достал удочки и  по-
казал Саксон, как насаживать на крючки соленых колюшек в виде  приманки.
Они закинули удочки на дно и, глядя на  поплавки,  которые  трепетали  в
быстром течении, стали ждать, когда рыба клюнет.
   - Поклевки скоро начнутся, - подбадривал  он  молодую  женщину.  -  Я
всегда увожу отсюда кучу рыбы. Только два раза мне не  повезло.  Как  вы
думаете, не перекусить ли нам пока?
   Напрасно она уверяла его, что не голодна: он  поделил  свой  завтрак,
как и полагается добрым товарищам, аккуратно разрезав пополам даже  кру-
тое яйцо и большое румяное яблоко.
   Однако рыба все еще не брала. Тогда он достал из кормовой части лодки
какую-то книгу в холщовом переплете.
   - Это из бесплатной библиотеки, - вежливо пояснил он Саксон  и  углу-
бился в чтение, придерживая одной рукой страницу, а другой  лесу,  чтобы
не упустить мгновение, когда рыба клюнет.
   Саксон прочла заглавие: "В затопленном лесу".
   - Вот послушайте, - сказал он немного погодя и прочел ей  вслух  нес-
колько страниц, где описывался огромный, затопленный паводком  тропичес-
кий лес, по которому какие-то мальчики плыли на плоту.
   - Вы только представьте себе, - воскликнул он, - вот что  делается  с
Амазонкой во время разлива! Это в Южной Америке. И в мире страшно  много
интересных мест. Везде есть на что посмотреть, кроме Окленда.  По-моему,
Окленд - это такое место, откуда  надо  отправляться  в  странствия;  он
только начало пути. А вот они пережили настоящие  приключения,  скажу  я
вам! Подумайте, как этим мальчикам повезло! Ну, ничего! Я тоже когда-ни-
будь перейду Анды у верховьев Амазонки, сяду на лодку и проеду через всю
страну каучука, а там спущусь по реке на  много  тысяч  миль  до  самого
устья, где она так широка, что с одного берега не виден другой, и где вы
за сотни миль от земли можете черпать из океана чудесную пресную воду.
   Но Саксон не слушала его. Одна магическая фраза засела у нее в мозгу:
Окленд - это только начало пути. Она никогда не смотрела на свой  родной
город с такой точки зрения. Она принимала его  как  конечную  цель,  как
место, где ей придется прожить всю жизнь, но не как место,  откуда  надо
отправляться в путь. А почему бы и нет? Почему не считать его просто же-
лезнодорожной станцией или пароходной пристанью? При настоящем положении
вещей оставаться здесь, конечно, нет смысла; мальчик прав.  Отсюда  надо
уезжать. Но куда? Тут ее мысль перебил сильный рывок, и леса задергалась
у нее между пальцами. Она быстро начала тащить ее, перебирая  руками,  а
мальчик подбадривал свою спутницу, пока, наконец, на дно лодки не  шлеп-
нулась, задыхаясь, большая треска. Сняв рыбу, Саксон насадила новую при-
манку и опять закинула удочку, а он отметил в книге  место,  на  котором
остановился, и захлопнул ее.
   - Скоро клев начнется  такой,  что  только  поворачивайся,  -  сказал
мальчик.
   Однако рыба все еще не шла.
   - Вы когда-нибудь читали капитана Майн-Рида? - спросил он. - Или  ка-
питана Марриета? Или Беллентайна?
   Она покачала головой.
   - А еще из племени англосаксов! - воскликнул он  презрительно.  -  Да
таких книг пропасть в бесплатной библиотеке! У меня два абонемента - ма-
мин и мой, и я всегда меняю книги после школы, прежде чем разносить  га-
зеты. Я засовываю их спереди под рубашку, за  помочи,  и  они  держатся.
Как-то раз, когда я разносил газеты в районе Второй улицы и Маркет-плейс
- знаете, какие там хулиганы! - я подрался с их главарем. Он  было  раз-
махнулся что есть силы и метил мне прямо под  ложечку,  а  напоролся  на
книжку. Вы бы видели его рожу! И уж тут я залепил ему!  На  меня  хотела
наброситься вся шайка. Спасибо, в дело вмешались двое рабочих-литейшиков
и потребовали, чтобы все делалось по правилам. Я дал  им  подержать  мои
книжки.
   - Кто же победил? - спросила Саксон.
   - Да никто, - неохотно признался мальчик. - По-моему, победить должен
был я, но литейщики решили, что вничью, потому что дежурный  полицейский
разнял нас, когда мы дрались всего только полчаса. Но вы бы видели,  ка-
кая собралась толпа! Пари  держу,  что  там  было  человек  пятьсот,  не
меньше!
   Он резко оборвал свой рассказ и стал подсекать лесу.  У  Саксон  тоже
клевало, и в течение ближайших двух часов они поймали вдвоем около двад-
цати фунтов рыбы.
   Вечером, когда уже давно стемнело, маленькая лодочка  возвращалась  в
Окленд. Дул свежий, но слабый ветер, и лодка плыла медленно, таща за со-
бой огромную сваю, которую мальчик выловил и привязал к  корме,  заявив,
что она пойдет вместо дров, - "за нее кто хочешь три доллара даст". Воды
прилива тихо поднимались в сиянии полной луны,  и  Саксон  узнавала  все
места, мимо которых они проплывали: ремонтные доки. Песчаную отмель, ко-
рабельные верфи, гвоздильные заводы, причал Маркет-стрит.
   Мальчик направил лодку к ободранной лодочной пристани в начале  Каст-
ро-стрит, где дремали пришвартованные к берегу шаланды с песком и грави-
ем. Он настоял на разделе улова поровну, так как Саксон помогала  вытас-
кивать рыбу, но самым подробным образом объяснил ей права и  обязанности
лиц, вылавливающих из  воды  бесхозяйственное  имущество,  -  в  доказа-
тельство того, что свая целиком принадлежит ему.
   На углу Седьмой и Поплар-стрит они расстались, и Саксон со своей  но-
шей одна пошла домой на Пайн-стрит. Несмотря на то, что она очень устала
за этот долгий день, она испытывала странное чувство бодрости.  Она  вы-
чистила рыбу и легла в постель. Засыпая, она думала о том, что непремен-
но попросит Билла, когда жизнь опять наладится, купить лодку, и они  бу-
дут вдвоем выезжать на ней по воскресеньям в море, как Саксон ездила се-
годня.
 
 
   ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
 
   Саксон спала эту ночь спокойно, без сновидений  и  впервые  за  много
дней проснулась освеженная и отдохнувшая.  Она  чувствовала,  что  стала
опять самой собой, словно с нее сняли давящую тяжесть или  убрали  тень,
застилавшую от нее солнце. Мысли были ясны.  Железный  обруч,  сжимавший
так туго ее голову, распался. Какое-то радостное чувство владело ею. Она
даже поймала себя на том, что напевает вслух, деля рыбу  на  три  равные
части: себе, миссис Олсен и Мэгги Донэхью. Она с удовольствием поболтала
с каждой из них и, вернувшись домой, весело принялась прибирать свой за-
пущенный дом. За работой она пела, и в звуках мелодии ей все время  слы-
шались магические слова: Окленд - это только начало пути.
   Все было совершенно ясно. Поставленная перед ней и Биллом задача  так
же проста, как школьная арифметическая задача: какой величины  требуется
ковер, чтобы покрыть пол в столько-то футов длиной и столько-то шириной?
Сколько обоев потребуется, чтобы оклеить комнату таких-то размеров.  Все
это время голова у нее плохо работала, она наделала  много  ошибок,  она
была невменяема. Верно. Но ведь это от трудностей. И в  этих  трудностях
она была неповинна. То же самое, что произошло с Биллом, произошло  и  с
ней. Он вел себя так странно потому, что был невменяем. И все  их  труд-
ности были трудностями людей, попавших в западню. Окленд и есть западня.
Окленд - это такое место, откуда надо уезжать!
   Она перебрала в памяти все события своей замужней жизни.  Всему  были
причиной забастовка и тяжелые времена. Не будь забастовки и побоища  пе-
ред их домом, она не лишилась бы своего ребенка. Не будь Билл доведен до
отчаяния вынужденным бездельем и безнадежной борьбою возчиков, он бы  не
запил. Если бы им не пришлось так туго, они бы не взяли жильца и Билл не
попал бы в тюрьму.
   И вот она приняла решение: город не место для нее и Билла,  не  место
для любви и маленьких детей. Выход очень прост. Они  уедут  из  Окленда.
Сидят дома и покоряются судьбе только глупцы. Нет, она и Билл не глупцы.
Они не покорятся. Они уедут отсюда и будут бороться с судьбой. Куда  уе-
дут, она не знала. Там видно будет. Мир велик. Где-нибудь, за окружающи-
ми город холмами, за Золотыми воротами, они найдут то, что им  нужно.  В
одном мальчик ошибся: несмотря на замужество, ничто не  связывает  ее  с
Оклендом. Мир открыт для нее и Билла, как он был открыт для предшествую-
щих поколений, которые тоже отправлялись в странствия. Одни лишь  глупцы
всегда оставались позади, когда целые народы пускались в  путь.  Сильные
всегда шли вперед. А они с Биллом сильные. Они пойдут вдаль за  коричне-
вые холмы Контра-Коста либо через Золотые ворота.
   Накануне выхода Билла из тюрьмы Саксон закончила скромные приготовле-
ния к его встрече. Денег у нее не было, и если бы не боязнь  опять  рас-
сердить мужа, она перехватила бы у Мэгги Донэхью на билет до Сан-Франци-
ско, а там бы продала кое-что из своих хорошеньких вещиц. Дома у нее бы-
ли только хлеб, картофель и соленые сардины, и она под вечер, в часы от-
лива, пошла на берег набрать ракушек. Она собрала принесенные морем щеп-
ки и куски дерева и в девять вечера отправилась домой с вязанкой топлива
и лопаткой на плече, неся в руке ведро, полное ракушек. Дойдя  до  угла,
она поспешила перейти на более темную сторону улицы и  быстро  пересекла
освещенное электрическими фонарями пространство,  чтобы  избежать  взора
любопытных соседей. Но навстречу ей шла какая-то женщина, она пристально
взглянула на Саксон и остановилась. Это была Мери.
   - Боже мой, Саксон! - воскликнула она. - Неужели ты дошла до этого?
   Саксон посмотрела на свою прежнюю подругу, и ей достаточно было  бег-
лого взгляда, чтобы понять всю трагедию этой женщины. Мери похудела, ще-
ки ее были румянее, чем когда-то, - однако этот румянец не обманул  Сак-
сон. Большие глаза ее прежней подруги стали еще красивее и больше, - они
были, пожалуй, слишком большие, слишком яркие и тревожные. Она была  хо-
рошо одета, но чересчур нарядно, и Саксон чудилась во всем ее облике ка-
кая-то болезненная нервность. Мери боязливо оглянулась назад, в темноту.
   - Господи! - прошептала Саксон. - Ты... - Она сжала губы, потом заго-
ворила снова: - Пойдем ко мне.
   - Если тебе стыдно, что тебя увидят со мной... -  резко  прервала  ее
Мери, вспылив, как прежде.
   - Нет, нет! - успокоила ее Саксон. - Эта вязанка и  ракушки...  Я  не
хочу, чтобы соседи знали. Идем.
   - Нет, не могу, Саксон. И рада бы, да не могу. Мне нужно  попасть  на
ближайший поезд в Фриско. Я тебя давно поджидаю, стучалась с черного хо-
да. У вас везде темно. Билл все еще сидит, верно?
   - Да, он выйдет завтра.
   - Я узнала обо всем из газет, - торопливо продолжала Мери. -  Сама  я
была в Стоктоне, когда это случилось. Ты-то, надеюсь, не осуждаешь меня?
- чуть не со злобой накинулась она на Саксон. - Я просто была не в силах
пойти работать после того, как пожила своим домом. Работа мне осточерте-
ла, она, видно, совсем меня измотала, и я уже ни на что не гожусь.  Если
бы ты знала, как я возненавидела прачечную еще до замужества!  А  теперь
эта жизнь - какой ужас! Ты и представить себе не можешь. Честное  слово,
Саксон, ты и сотой доли не подозреваешь! О, если бы мне умереть, если бы
умереть и освободиться от всего. Послушай... нет, не сейчас, сейчас я не
могу. Слышишь, поезд уже подходит к Эделайн-стрит, надо  спешить.  Можно
мне прийти к тебе?
   - Ну, поторапливайся, заболталась! - прервал ее мужской голос.
   Позади нее из темноты вынырнул человек. Не рабочий,  -  Саксон  сразу
определила. Несмотря на свой хороший костюм, этот человек стоял  на  об-
щественной лестнице ниже любого рабочего.
   - Иду, одну минуточку! - взмолилась Мери.
   По словам и по тону подруги Саксон поняла, что та боится этого парня,
который предпочитает держаться подальше от освещенной части тротуара.
   Мери опять повернулась к ней.
   - Ну, мне пора