для осмотра Пахарской долины, - ска-
зал Бенсон, когда снова уселся рядом с Саксон и Сарджент был уже  далеко
позади. - А все-таки ее стоит посмотреть.  Подумайте,  двенадцать  тысяч
акров под яблоками! Знаете, как ее теперь зовут?  Новой  Далмацией.  Нас
отовсюду выживают. Мы, янки, воображали, что мы дельцы, а вот  появились
эти парни из Далмации и утерли нам нос. Когда они приехали сюда, это бы-
ли просто жалкие эмигранты, нищие, как церковные  мыши.  И  вначале  они
просто нанимались на поденную во время сбора  фруктов.  Затем  понемногу
начали скупать яблоки на корню. Чем больше становились  их  доходы,  тем
решительнее они расширяли свои операции. Очень скоро они стали брать са-
ды в долгосрочную аренду. А за последнее время они скупают  землю  и  не
сегодня-завтра окажутся владельцами всей долины, и последним американцам
придется убираться оттуда.
   Ох, уж эти наши янки! Какие-то нищие славяне, при  первых  же  мелких
сделках с ними получали две-три тысячи процентов барыша. Теперь они  до-
вольствуются стопроцентными прибылями. А когда их доходы падают до двад-
цати пяти - пятидесяти процентов, они считают это катастрофой.
   - Все равно, как в Сан-Леандро, - заметила Саксон, - первые землевла-
дельцы почти исчезли. Теперь там интенсивное земледелие. - Саксон  очень
гордилась этой фразой. - Дело не в том, сколько у тебя земли, а  в  том,
сколько ты выжимаешь из каждого акра.
   - Да, но это еще не все, - отозвался Бенсон, многозначительно закивав
головой. - Многие из них, как, например, Люк Скурич, ведут дело на широ-
кую ногу. Некоторые уже стоят до четверти миллиона долларов. И я знаю по
меньшей мере с десяток фермеров, из которых каждый уже имеет  капитал  в
среднем в сто пятьдесят тысяч. Дело в том, что они умеют выращивать  яб-
лони. Это у них врожденное. Они чувствуют деревья, как ваш муж чувствует
лошадей. Каждое дерево для них живое существо, как для  меня  лошадь.  И
они знают каждое дерево, его историю, все, что с ним  когда-либо  случа-
лось, все, чего оно не выносит. Они как будто слышат его пульс  и  могут
сказать вам, так же ли хорошо оно чувствует себя сегодня, как  вчера.  А
если нет, то они сразу поймут, какая у него хворь, и будут  лечить  его.
Они посмотрят на дерево в цвету  и  точнейшим  образом  предскажут  вам,
сколько ящиков яблок оно принесет и какого качества и величины будут эти
яблоки. Они знают каждое яблочко и снимают его бережно и любовно,  чтобы
не повредить, бережно и любовно укладывают его и отправляют в путь; ког-
да такие яблоки доходят на рынок - они не побиты и не подгнили и идут по
самой высокой цене.
   Да, это больше, чем интенсивное хозяйство.  Адриатические  славяне  -
большие деляги. Они не только умеют вырастить яблоки, они умеют  и  про-
дать их. Нет рынка? Подумаешь! Создайте рынок! Так они и поступают, а  у
наших под деревьями груды яблок гниют. Возьмите хотя бы  Петра  Монгола.
Он каждый год ездит в Англию и отвозит туда  сотни  вагонов  яблок.  Эти
далматинцы возят яблоки из Пахарской долины на южноафриканские  рынки  и
сколачивают громадные капиталы.
   - Куда они девают деньги? - спросила Саксон.
   - Выкупают у американцев Пахарскую долину; и уже немалую часть ее вы-
купили.
   - А что будет потом? - продолжала она свои расспросы.
   Бенсон кинул на нее быстрый взгляд.
   - Потом они начнут выживать американцев из какой-нибудь другой  доли-
ны. Американцы же быстро спустят полученные за землю денежки, и  следую-
щее поколение будет погибать в городах, как погибли бы вы и ваш муж, ес-
ли бы вовремя не ушли оттуда.
   Саксон невольно содрогнулась. "Как погибла Мери, -  подумала  она,  -
как погиб Берт и еще многие; как погибает Том и все остальные".
   - Да, страна у нас великая, - продолжал Бенсон. - Но  мы  не  великий
народ. Прав Киплинг: нас выгнали из нашего дома, и мы сидим на крылечке.
Сколько нас учили и учат! Ведь к нашим  услугам  и  сельскохозяйственные
школы, и опытные станции, и передвижные выставки, но наука не  идет  нам
впрок, и чужаки, которые прошли тяжелую школу жизни, отовсюду  вытесняют
нас. Знаете, когда я кончил учиться, - тогда еще был жив отец, а он при-
держивался старых взглядов и смеялся над тем, что называл моими  бредня-
ми, - я несколько лет путешествовал. Мне хотелось посмотреть, как  ведут
хозяйство в более старых странах. Ну и нагляделся же я!
   ...Сейчас мы въедем в долину... Да, я нагляделся. Первым делом я уви-
дел в Японии горные склоны в виде террас. Представьте себе  гору,  такую
крутую, что и лошади не взобраться. Но японцам  на  это  наплевать.  Они
строят террасы: поставят крепкую подпорную стену футов в  шесть  высотой
да шириною шесть футов и засыпают землей; все выше и выше. Стены и  тер-
расы по всей горе, стены над стенами, террасы над террасами. Я видел  на
стенах в десять футов террасы в три фута, и на стенах в  двадцать  футов
площадки в четыре-пять футов, лишь бы  только  вырастить  что-нибудь.  А
землю они таскают наверх на спине, в корзинах.
   То же я видел всюду - ив Греции, и в Ирландии, и в Далмации, - я  ви-
дел и там был. Люди ходят и подбирают каждый  комочек  земли,  какой  им
удается найти, воруют землю лопатами, даже горстями, копят ее,  а  потом
тащат на спине в гору и создают поля, - создают из ничего, на голых ска-
лах. А во Франции я видел больше того: там крестьяне горных районов  бе-
рут землю из русла ручьев, как наши отцы копали русла рек в Калифорнии в
поисках золота. Только наше золото уплыло, а  крестьянская  земля  оста-
лась; ее перепахивают из года в год, обрабатывают и что-нибудь на ней да
выращивают. Ну, я сказал достаточно, пора мне и помолчать.
   - Боже мой, - пробормотал Билл, пораженный. - Наши отцы ничего подоб-
ного не делали. Не мудрено, что они все растеряли.
   - Вот и долина, - сказал Бенсон. - Взгляните на  деревья,  на  склоны
холмов... Вот она. Новая Далмация! Взгляните повнимательнее. Это же  яб-
лочный рай! А какая почва! Как она обработана!
   Долина, открывшаяся перед Саксон, была невелика. Но и в низинах и  на
пологих склонах - повсюду бросались в глаза результаты усердия и настой-
чивости трудившихся здесь далматинцев. Саксон смотрела по сторонам, в то
же время внимательно прислушиваясь к словам Бенсона.
   - Вы знаете, что делали прежние поселенцы с этой богатейшей землей? В
долинах они сеяли пшеницу, а на холмах пасли стада. Теперь же двенадцать
тысяч акров засажены яблонями. Из Восточных штатов люди приезжают в сво-
их автомобилях в Дель-Монте, чтобы полюбоваться на цветущие или  осыпан-
ные яблоками деревья. Возьмем Маттео Летунича, - он был одним из  первых
поселенцев, - он начал с того, что мыл в здешнем кабачке посуду. Но ког-
да увидел эту долину, он сразу понял, что это его  Клондайк.  Теперь  он
семьсот акров арендует да сто тридцать ему принадлежат;  у  него  лучший
плодовый сад во всей округе, и он экспортирует от сорока  до  пятидесяти
тысяч ящиков яблок в год. И ни одному человеку не  позволит  он  сорвать
хоть яблочко с дерева, кроме далматинца. Я как-то в шутку  спросил  его,
за сколько он продал бы свои сто тридцать акров. Летунич ответил  вполне
серьезно. Он назвал мне цифру доходов, которые получает с них из года  в
год, и вывел среднюю сумму, затем предложил мне определить стоимость ак-
ра, считая доход из шести процентов с капитала. Так я и  сделал.  Оказа-
лось, свыше трех тысяч долларов за акр!
   - А что китайцы тут делают? - обратился к нему Билл. - Тоже выращива-
ют яблоки?
   Бенсон покачал головой:
   - Нет, но есть еще одно дело, которое мы, американцы, тоже прозевали.
Тут в долине ничего не пропадает, ни сердцевина  яблок,  ни  кожура;  да
только не мы, американцы, их используем. Здесь построено пятьдесят  семь
сушилен для яблок, не говоря уж: о фабриках консервов, уксуса и сидра, и
все они принадлежат китайцам. Они ежегодно вывозят пятнадцать тысяч  бо-
чонков сидра и уксуса.
   - Подумать только, что этот край создан руками наших отцов, - размыш-
лял Билл вслух, - они боролись за него, исследовали его - словом, сдела-
ли все...
   - Но ничего не развивали, - прервал его Бенсон. - Напротив, мы сдела-
ли все, что могли, чтобы разорить его, как уже разорили и истощили почву
в Новой Англии. - Он махнул рукой, указывая куда-то за холмы.  -  В  той
стороне лежит Салинас. Если бы вы побывали там, вам показалось  бы,  что
вы в Японии. Да, немало хороших плодородных долин в Калифонии  попало  в
руки японцев. Они действуют несколько иначе, чем далматинцы. Сначала они
нанимаются поденно собирать фрукты; они работают лучше американских  ра-
бочих, и янки охотно берут их. Затем, когда их наберется достаточно, они
объединяются в союз и вытесняют рабочих-американцев. Владельцы садов по-
ка не возражают. Но за этим следует вот что: японцы не хотят работать, а
рабочие-американцы все ушли, - и владельцы оказываются в совершенно бес-
помощном положении: урожай должен погибнуть. Тогда появляются  на  сцене
их профсоюзные главари. Они скупают весь урожай; хозяева-садоводы всеце-
ло зависят от них. А через короткий срок уже вся  долина  оказывается  в
руках японцев. Владельцы земли сдают ее в аренду, а сами либо  перебира-
ются в город, где быстро спускают свои деньги, или  уезжают  путешество-
вать по Европе. Остается сделать последний шаг:  японцы  скупают  землю.
Владельцам поневоле приходится продавать, потому что контроль над  рабо-
чей силой принадлежит японцам и они могут довести любого хозяина до пол-
ного разорения.
   - Но если так будет продолжаться, какая же судьба ждет нас? - спроси-
ла Саксон.
   - Вы же видите, какая. Те из нас, у кого ничего нет, погибают в горо-
дах. Те, у кого есть земля, продают ее и тоже уходят в город. Иные нажи-
вают большие капиталы, иные учатся какому-нибудь  ремеслу,  а  остальные
проживают свои денежки и, истратив их, гибнут, а если денег  на  их  век
хватает, то вместо них гибнут их дети.
   Поездка приближалась к концу, и на прощанье Бенсон напомнил  Биллу  о
том, что его в любое время ждет на ферме постоянная работа, - достаточно
черкнуть слово.
   - Надо сначала посмотреть ее, эту самую казенную землю,  -  отозвался
Билл. - Уж не знаю, на чем мы остановимся, но одним делом  мы  наверняка
заниматься не будем.
   - Каким же?
   - Не купим фруктовый сад по три тысячи за акр.
   Билл и Саксон, неся за спиной свои тюки, прошли около ста ярдов. Пер-
вым нарушил молчание Билл.
   - И еще одно я скажу тебе, Саксон. Мы с тобой никогда не  будем  бро-
дить и вынюхивать, где бы стащить горсточку земли и потом  волочь  ее  в
корзине на вершину горы. В Соединенных Штатах земли  еще  хватит.  Пусть
Бенсон и другие болтают сколько им угодно, будто Соединенные Штаты  про-
горели и их песенка спета. Миллионы акров стоят нетронутыми и ждут нас -
наше дело их найти.
   - А я скажу тебе другое, - заметила Саксон. - Мы с тобой проходим хо-
рошую школу. Том вырос на ферме, а он знает о  сельском  хозяйстве  куда
меньше нашего. И потом вот еще что: чем больше я думаю, тем  больше  мне
кажется, что эта самая казенная земля никак нас не устроит.
   - Охота тебе верить всему, что люди болтают, - запротестовал Билл.
   - Нет, дело не в этом. Дело в том, что и я  так  думаю.  Сам  посуди!
Земля здесь стоит три тысячи за акр; так почему же казенная земля,  сов-
сем рядом отсюда, будет ждать, чтобы ее взяли задаром, если "только  она
чего-нибудь стоит!
   Следующие четверть мили Билл размышлял над этим вопросом, но не  при-
шел ни к какому заключению. В конце концов он откашлялся и заметил:
   - Что ж, подождем судить, сначала посмотрим, какая она. Верно?
   - Ладно, - согласилась Саксон. - Подождем и сначала посмотрим.
 
 
   ГЛАВА ШЕСТАЯ
 
   Вместо того чтобы идти по дороге, которая  тянется  вдоль  берега  на
семнадцать миль, они свернули от Монтери на проселок, ведущий прямо  че-
рез холмы, и бухта Кармел совершенно неожиданно предстала перед ними  во
всей своей красе. Они спустились через сосновую рощу, миновали  окружен-
ные деревьями причудливые и живописные сельские домики художников и  пи-
сателей, перебрались через сыпучие песчаные  холмы,  укрепленные  цепким
лупином и поросшие бледными цветами калифорнийского мака. Саксон вскрик-
нула от восторга и замерла, любуясь открывшимся перед нею зрелищем: про-
низанные золотом солнечных лучей ослепительно синие валы прибоя,  длиною
с милю, величавым изгибом мощно обрушивались на берег, и кайма белой пе-
ны с грохотом рвалась, оставляя клочья на столь же белом песке  покатого
берега.
   Саксон не помнила,  сколько  они  простояли,  наблюдая  торжественное
шествие валов, вздымавшихся из глубин взволнованного моря, чтобы с  гро-
хотом разбиться у их ног. Она очнулась, когда Билл, смеясь, стал стаски-
вать с ее плеч корзинку.
   - Ты, видно, собираешься здесь отдохнуть, - заметил он, -  так  давай
хоть устроимся поудобней.
   - Я даже представить себе не могла... представить не могла, что  есть
такая красота!.. - повторяла она, сжимая руки. - Я... я думала, что при-
бой у маяка в Окленде великолепен, но куда уж там... Посмотри! Нет, пос-
мотри! Ты когда-нибудь видел такой невероятный  цвет?  А  солнце  так  и
сверкает сквозь волны! Замечательно!
   Наконец она оторвалась от зрелища прибоя и взглянула вдаль, на  линию
горизонта, где над глубокой лазурью моря клубились облака, затем на  юж-
ную излучину бухты с зазубренными скалами и на громаду гор, синеющих  за
пологими холмами, обступившими Кармелскую долину.
   - Давай-ка лучше присядем, - сказал Билл, идя навстречу ее желанию, -
никто нас не гонит. Здесь слишком хорошо, нечего сразу же уходить  отсю-
да.
   Саксон согласилась и тут же принялась расшнуровывать башмаки.
   - Хочешь побегать босиком? - и Билл с восторгом последовал ее  приме-
ру.
   Но не успели они разуться, чтобы ринуться к  той  белесой  и  влажной
кромке песка, где грозный океан встречался с землей, как их вниманье бы-
ло привлечено новым удивительным явлением: из-под темных  сосен  выбежал
человек, совершенно голый, в одних трусах, и помчался вниз  по  песчаным
холмам. Кожа у него была нежная и розовая, лицо - как у херувима, кудря-
вые волосы цвета ржи, но тело мускулистое и сильное, как у Геркулеса.
   - Смотри! Это, верно, Сэндоу! - тихо прошептал Билл.
   А Саксон вспомнилась гравюра в альбоме  матери:  викинги  на  влажном
песчаном взморье Англии.
   Человек пронесся мимо них на расстоянии нескольких шагов, пересек по-
лоску мокрого песка и остановился, лишь когда пена дошла ему до колен, а
перед ним выросла стена готовой обрушиться  на  него  воды,  высотой  по
крайней мере в десять футов. Даже его громадное, сильное  тело  казалось
нежным и хрупким перед вздыбившейся грозной стихией. Саксон  замерла  от
страха и, украдкой взглянув на Билла, увидела, что и он напряженно  сле-
дит за купальщиком.
   Незнакомец бросился навстречу водной стене и, в то мгновенье,  когда,
казалось, она должна была раздавить его, нырнул под нее и исчез.  Мощные
массы воды с грохотом обрушились на берег, но из волн показалась белоку-
рая голова, затем рука и часть плеча; всего  несколько  взмахов,  и  ему
снова пришлось нырнуть под следующий вал. Это была настоящая борьба  че-
ловека, плывущего в открытое море, с  рвущимися  к  берегу,  напирающими
волнами. И всякий раз, когда он нырял и пропадал из виду, у Саксон зами-
рало сердце и она судорожно стискивала руки. Иногда они не  могли  найти
его за прокатившейся волной, но потом оказывалось, что он отброшен боро-
датым буруном, игравшим с ним, как со щепкой. Не раз они решали, что  он
будет побежден и вышвырнут обратно на берег, но  уже  через  полчаса  он
оказался за линией прибоя и продолжал быстро плыть вперед, уже не ныряя,
а вскидываясь на гребни волн. Скоро он уплыл так далеко, что лишь време-
нами в воде мелькало небольшое пятнышко, а там и оно скрылось. Саксон  и
Билл переглянулись, она - пораженная отвагою пловца, он - полный  восхи-
щения и зависти.
   - Вот это пловец, это пловец! - восторгался Билл. -  Какой  смельчак!
Знаешь, я плавал только в бассейне и в бухте, но теперь я хочу научиться
плавать в океане. Если бы я мог плавать, как он, я  бы  так  загордился,
что ко мне и не подступись. Даю слово, Саксон, я  предпочел  бы  плавать
вот так, чем иметь тысячу ферм! Нет, конечно, я умею плавать, уверяю те-
бя; я плаваю, как рыба. Однажды в воскресенье я проплыл от причала  Нэр-
роу Годж до бассейна Сешенс, - а это несколько миль. Но  такого  пловца,
как этот парень, я в жизни не видел. Нет, я отсюда не уйду, пока  он  не
вернется... И ведь совсем один среди этих водяных гор,  подумай  только!
Да, это выдержка! Молодец! Молодец!
   Саксон и Билл бегали босиком по берегу, размахивая длинными  змеевид-
ными водорослями, догоняли друг друга и резвились в  течение  часа,  как
дети. Только когда они стали обуваться, они увидали приближавшуюся к бе-
регу белокурую голову.  Билл  подошел  к  самой  воде,  чтобы  встретить
смельчака. Когда тот вынырнул из воды, его кожа от потасовки с морем  из
бело-розовой стала багровой.
   - Вы молодчина, и я не могу удержаться, чтобы вам этого не сказать, -
приветствовал его с чистосердечным восхищением Билл.
   - Да, сегодня прибой в самом деле свирепый, - отвечал  молодой  чело-
век, признательно кивнув головой.
   - Уж не боксер ли вы? Может быть, я просто о вас не слышал? - Осведо-
мился Билл, пытаясь определить, кто это чудо природы.
   Тот засмеялся и покачал головой, а Билл, конечно, никак не мог  дога-
даться, что незнакомец раньше был капитаном  университетской  футбольной
команды, а в настоящее время - он отец семейства и автор многих книг. Он
окинул Билла с головы до ног испытующим  взглядом  человека,  привыкшего
иметь дело с новичками, мечтающими о футбольном поле.
   - Вы прекрасно сложены, - одобрил он. - И можете поспорить с  лучшими
спортсменами. Я не ошибусь, если скажу, что вы не новичок на ринге?
   Билл кивнул.
   - Мое имя Роберте.
   Пловец нахмурился, тщетно стараясь припомнить, кто же это.
   - Билл... Билл Роберте, - прибавил Билл.
   - О-о! Неужто Большой Билл Роберте? Я же видел вас  на  ринге  в  Па-
вильоне механиков, еще до землетрясения. После вас  вышел  Эдди  Хенлон.
Как же, я помню: вы одинаково ловко работаете обеими руками, у вас  удар
страшной силы, только вы очень медлительны.  Да,  я  отлично  помню,  вы
слишком затянули схватку в тот вечер, но в конце концов победили.  -  Он
протянул Биллу свою мокрую руку. - Мое имя Хэзард, Джим Хэзард.
   - Так это вы были футбольным тренером года два назад? Верно? Я  читал
про вас в газетах.
   Они обменялись сердечным рукопожатием. И Саксон тоже была представле-
на Хэзарду. Она казалась себе очень ничтожной рядом с этими юными  вели-
канами, но в душе гордилась тем, что принадлежит к тому же крепкому кор-
ню, как и они. Ей оставалось только слушать их разговор.
   - Я бы охотно занимался с вами боксом полчаса в день,  -  сказал  Хэ-
зард, - и у вас многому научился бы. Вы пробудете некоторое время в  на-
ших краях?
   - Нет. Мы бродим по побережью - землю ищем. Но я готов заняться с ва-
ми, а меня вы могли бы научить плавать при высокой волне.
   - Готов в любое время обменяться с вами уроками, - заявил Хэзард; за-
тем обернулся к Саксон. - Почему бы вам не пожить некоторое время в Кар-
меле? Здесь совсем неплохо.
   - Здесь чудесно, - отозвалась она с благодарной улыбкой.  -  Но...  -
она повернулась и указала на их вещи, лежавшие поблизости,  среди  лупи-
нов. - Мы странствуем и ищем казенную землю.
   - Не вздумайте искать ее вдоль берега к югу, вы ее там не скоро  най-
дете, - засмеялся он. - Ну, мне пора бежать, надо одеться.  Если  будете
возвращаться этой дорогой, загляните ко мне. Вам  здесь  всякий  скажет,
где я живу. До свиданья!
   И он тем же аллюром пустился обратно через песчаные холмы.
   Билл следил за ним восторженным взглядом.
   - Молодец, молодец, - бормотал он. - Знаешь, Саксон, ведь он