старых  носков,  да
кое-какая рухлядь.
   Саксон нагнулась и тронула Билла за руку, - он знал, что это движение
выражает любовь и ласку.
   - Я только об одном жалею, - сказала она, - что все  это  куплено  на
твои деньги и я тут ничем не помогла.
   - Ничего подобного! Ты во всем помогала. Ты для меня - все равно  что
секундант в боксе. Благодаря тебе я счастлив и в хорошей форме.  Человек
не может биться без дельного секунданта, который бы за ним ходил и... Да
не будь тебя, я бы никаким чертом сюда не выбрался! Это ты стащила  меня
с места и увела из Окленда. Если бы не ты, я давно бы спился или болтал-
ся на  виселице  в  Сен-Квентине  за  то,  что  слишком  сильно  стукнул
штрейкбрехера или за что-нибудь еще. А посмотри на меня теперь, посмотри
на эту пачку зелененьких кредиток, - он похлопал себя по нагрудному кар-
ману, - тут есть на что купить лошадок! У нас с  тобой  точно  каникулы,
которые тянутся без конца; да и заработок не плох. И  я  приобрел  новую
специальность - поставляю лошадей для Окленда. Когда они увидят,  что  я
кое-что смыслю в этом деле, - а я смыслю, можешь  мне  поверить,  -  все
владельцы конюшен во Фриско будут гоняться за мной со всякими  комиссия-
ми. И все это сделала ты. Ты - мой Жизненный Эликсир, да-да... и если бы
Поссум не смотрел во все глаза, я бы... а впрочем, пусть смотрит, нам-то
какое дело! - И Билл нагнулся к ней и поцеловал ее.
   Чем выше, тем тяжелее и каменистее становилась дорога, но перевал они
миновали легко и скоро стали спускаться в каньон Голубых Озер,  лежавший
среди полей, буйно заросших золотым маком. На дне каньона текла  широкая
полоса воды необыкновенно синего цвета. Вдали, за грядой холмов,  высту-
пала одинокая голубоватая вершина, служившая как бы центром всей  карти-
ны.
   Путешественники обратились к черноглазому человеку - у него было при-
ятное лицо, вьющиеся седые волосы, и говорил он с немецким  акцентом;  в
то время как он отвечал на их расспросы,  женщина  с  приветливым  лицом
улыбалась им из высокого решетчатого окна швейцарского домика, прилепив-
шегося над озером. Биллу удалось напоить лошадей во дворе красивой  гос-
тиницы, хозяин которой вышел к ним и рассказал, что  выстроил  гостиницу
сам, по плану черноглазого человека с вьющимися седыми волосами, оказав-
шегося архитектором из Сан-Франциско.
   - В люди выходим, в люди, - ликовал Билл, когда они  проезжали  изви-
листой дорогой мимо другого озера, столь же необычайного синего цвета. -
Ты замечаешь, к нам обращаются теперь совсем иначе, чем когда  мы  тащи-
лись пешком с тюками за спиной? Видят Хазл и Хатти,  Саксон  и  Поссума,
вашего благоверного и этот великолепный фургон, и каждый думает, что  мы
вроде миллионеров и катаемся для собственного удовольствия.
   Дорога становилась все шире. По обе стороны тянулись обсаженные дуба-
ми широкие пастбища, где бродил скот.  Затем,  словно  внутреннее  море,
возникло Светлое озеро, на нем вздымались небольшие волны, поднятые  по-
рывами ветра, дувшего с высоких гор, на северных склонах которых еще ле-
жал белыми пятнами снег.
   - Я помню, миссис Хэзард восхищалась Женевским озером, - сказала Сак-
сон, - не думаю, чтобы оно было лучше.
   - Тот архитектор назвал эту местность Калифорнийскими  Альпами,  пом-
нишь? - заметил Билл. - И если я не ошибаюсь, то там, впереди, виднеется
Лэйкпорт. Страна совсем дикая и железных дорог нет.
   - И лунных долин тоже нет, - добавила Саксон.  -  Но  все-таки  здесь
очень красиво, удивительно красиво.
   - А летом наверняка адское пекло, - заметил Билл. -  Нет,  те  места,
какие нам нужны, лежат ближе к побережью. Но все равно, здесь очень кра-
сиво... вроде как на картине... Знаешь что? Остановимся  где-нибудь  под
вечер и поплаваем. Хочешь?
   Десять дней спустя они въехали в городок Вильяме, где, наконец, опять
увидели железную дорогу. Это было очень кстати, потому что  за  фургоном
шли две отличные рабочие лошади, купленные для отправки в Окленд.
   - Здесь слишком жарко, - решила Саксон,  глядя  на  поблескивавшую  в
солнечных лучах долину Сакраменто, - и нет секвой. И гор  нет  и  лесов.
Нет мансанит, нет земляничных деревьев. Пустынно и уныло...
   - Вроде тех речных островов, - добавил Билл. - Земля  плодородная  до
черта, но требует невероятного труда. Это хорошо для тех, кому  нравится
работать, словно каторжным, - но я не вижу, чем тут человек может пораз-
влечься. Ни тебе рыбной ловли, ни охоты - ничего, знай, трудись. Я бы  и
сам стал гнуть спину, если бы мне пришлось тут жить.
   Они повернули на север и продолжали свой путь среди нестерпимого зноя
и пыли; всюду в Калифорнийской долине встречали они признаки так называ-
емых "новых" методов сельского хозяйства: сложные оросительные  системы,
уже готовые или такие, над которыми еще работали; тянувшиеся с гор  про-
вода электрокабелей; множество новых ферм на недавно разгороженной  зем-
ле. Крупные владения распадались. Все же оставалось немало поросших  ги-
гантскими дубами поместий, - от пяти до десяти тысяч акров каждое, - они
начинались у берегов Сакраменто и тянулись к горизонту в струящемся  ма-
реве раскаленного воздуха.
   - Только на богатой почве растут такие деревья, - сказал  им  фермер,
владелец участка в десять акров.
   Саксон и Билл свернули с дороги к его маленькой конюшне, чтобы  напо-
ить Хазл и Хатти. Большая часть земли была отведена фермером под молодой
фруктовый сад с крепкими деревцами, хотя немало места занимали  свежепо-
беленные птичники и обнесенные проволочной сеткой вольеры, где  разгули-
вали сотни цыплят. Фермер только что приступил  к  постройке  каркасного
домика.
   - Я купил этот участок и сразу же взял отпуск, - пояснил он, -  чтобы
посадить деревья. Потом вернулся в город и продолжал там работать,  пока
здесь все расчищали. Теперь-то я уж окончательно сюда переселился и, как
только закончу дом, выпишу жену. Она у меня слабенькая, и здешний воздух
будет ей полезен. Мы давно решили уехать из города  и  ради  этого  нес-
колько лет трудились не покладая рук... - Он остановился и вздохнул пол-
ной грудью. - И вот, наконец, мы свободны.
   Солнце нагрело воду в колоде.
   - Постойте, - сказал фермер. - Не давайте лошадям эту бурду. Я сейчас
напою их холодненькой водицей.
   Он вошел под небольшой навес, повернул электрический  выключатель,  и
сразу же зажужжал маленький мотор размером с ящик для фруктов.  Пятидюй-
мовая струя прозрачной, сверкающей воды потекла в неглубокий главный ка-
нал оросительной системы и разлилась по многочисленным канавам, питавшим
весь сад.
   - Правда, чудесно? Чудесно! Чудесно! - нараспев восхищался фермер.  -
Вода - это почка и плод. Кровь и жизнь. Вы только посмотрите! По сравне-
нию с этим золотые россыпи ничего не стоят, а пивнушка  -  кошмар.  Я-то
знаю. Я... я и сам был буфетчиком. Почти всю жизнь я был буфетчиком. По-
тому-то мне и удалось накопить денег и купить участок. Я всегда  ненави-
дел свое занятие. Сам я вырос в деревне и всю жизнь только и мечтал туда
вернуться. И вот, наконец, я здесь.
   Он тщательно протер очки, чтобы лучше видеть свою  драгоценную  воду,
затем схватил мотыгу и пошел вдоль главной канавы, открывая входы в  бо-
ковые.
   - Такого чудного буфетчика я в жизни не видел, - сказал Билл, -  а  я
решил, что это делец. Он, должно быть,  работал  в  какой-нибудь  тихой,
спокойной гостинице.
   - Подождем уезжать, - попросила Саксон. - Мне бы хотелось еще погово-
рить с ним.
   Фермер вернулся; протирая очки, он с сияющим лицом все глядел на  во-
ду, словно она заворожила его. Саксон так же легко  было  заставить  его
разговориться, как ему пустить свой мотор.
   - Пионеры заселили этот край в начале пятидесятых годов, - начал  он.
- Мексиканцы так далеко не заходили, и вся земля  здесь  была  казенная.
Каждый получал участок в сто шестьдесят акров. А какая это  была  земля!
Ушам своим не веришь, когда слышишь, сколько пшеницы удавалось  взять  с
одного акра! Затем произошел целый ряд  событий:  самые  дальновидные  и
упорные поселенцы удержали свои участки и прибавили к  ним  землю  менее
удачливых соседей. Ведь нужно соединить немало участков, чтобы образова-
лись такие огромные фермы, какие вы увидите  в  наших  местах.  И  скоро
большая часть владений была поглощена крупными поместьями.
   - Да, этим игрокам повезло, - заметила Саксон, вспомнив  слова  Марка
Холла.
   Фермер одобрительно кивнул и продолжал:
   - Старики шевелили мозгами и собирали  землю,  создавая  крупные  по-
местья, строили конюшни и дома, сажали вокруг домов фруктовые сады, раз-
бивали  цветники.  А  молодежь,  избалованная  таким  богатством,  скоро
разъехалась по городам, чтобы промотать его. Но в одном старики и  моло-
дежь сходились: и те и другие без зазрения совести истощали  землю.  Год
за годом они собирали баснословные урожаи, но не заботились о том, чтобы
сберечь силы земли, и после них она оставалась голой и нищей. Вы  можете
встретить громадные владенья, которые были хозяевами разорены,  а  потом
заброшены и превратились прямо в пустыню.
   Теперь, слава богу, все крупные фермеры повывелись,  и  на  их  место
пришли мы - скромная мелкота. Пройдет несколько лет, и вся долина  будет
поделена на небольшие цветущие участки вроде моего. Вы  видите,  что  мы
делаем? Мы берем обессиленную землю, на которой  пшеница  уже  не  может
расти, орошаем ее, удобряем - и вот, поглядите на наши сады!
   Мы провели воду с гор и из-под земли. Я читал на  днях  одну  статью.
Там говорится, что всякая жизнь зависит от питания, а всякое питание за-
висит от воды. Чтобы произвести один фунт растительной  пищи,  требуется
тысяча фунтов воды, и нужно десять тысяч фунтов воды  для  одного  фунта
мяса. Сколько воды выпиваете в год? Около тонны. Но  съедаете  вы  около
двухсот фунтов овощей и около двухсот фунтов мяса,  что  составляет  сто
тонн воды в овощах и тысячу тонн в мясе. Итак,  чтобы  поддержать  жизнь
такой маленькой женщины, как вы, требуется тысяча сто одна тонна воды  в
год.
   - Здорово! - только и мог вымолвить Билл.
   - Теперь вы видите, до какой степени люди зависят от воды, -  продол-
жал бывший буфетчик. - Мы нашли здесь неиссякаемые подземные запасы  во-
ды, и через несколько лет эта долина будет так же плотно  заселена,  как
Бельгия.
   Очарованный пятидюймовой струей воды, которую и  вызвал  из  земли  и
возвращал ей жужжащий моторчик, фермер забыл о начатом разговоре и  вос-
хищенно созерцал свою воду, даже не заметив отъезда путешественников.
   - Подумать только, что этот человек спаивал людей! - удивлялся  Билл.
- Да он всякого обратит в трезвенника!
   - Душа радуется, как подумаешь обо всей этой воде и обо всех счастли-
вых людях, которые поселятся здесь...
   - Да, но это еще не лунная долина! - засмеялся Билл.
   - Конечно, нет, - согласилась Саксон. -  Лунную  долину  искусственно
орошать не надо, разве только если посадишь люцерну  и  другие  кормовые
травы. Нам нужно, чтобы вода сама била из земли и ручьями текла по наше-
му участку, а на его границе должна быть красивая чистая речка...
   - Где водились бы форели, - прервал ее Билл, -  А  по  берегам  речки
должны расти ивы и другие деревья, а потом нужно, чтобы в этой речке бы-
ло неглубокое каменистое местечко, где можно было бы  ловить  эту  самую
форель, и глубокие места, чтобы поплавать и понырять. И пусть на водопой
прилетают зимородки, приходят зайцы и, может быть, олени...
   - А над лугами должны петь жаворонки, - добавила  Саксон.  -  На  де-
ревьях пусть воркуют голуби. У  нас  непременно  должны  быть  голуби  и
большие серые, пушистые белочки...
   - Да, наша лунная долина, пожалуй, будет недурная штука, -  размышлял
Билл вслух, сгоняя кнутом муху со спины  Хатти.  -  Ты  думаешь,  мы  ее
все-таки найдем?
   Саксон с полной уверенностью кивнула головой.
   - Найдем так же, как евреи нашли обетованную землю, мормоны - Юту,  а
пионеры - Калифорнию. Помнишь последний совет, который мы получили, ухо-
дя из Окленда: "Кто ищет - тот находит".
 
 
   ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
 
   Все дальше к северу, плодородными и цветущими возрожденными долинами,
останавливаясь в городах Виллоус, Рэд Блаф и Реддинг, через округа Колю-
за, Глен, Техама и Шаста, продолжал свой путь опрятный фургон, запряжен-
ный парой гнедых кобыл со светлыми хвостами и гривами. Хотя Билл побывал
на многих фермах, ему удалось раздобыть для отправки в Окленд всего  три
хороших лошади. Пока он с мужчинами осматривал табуны, Саксон беседовала
с женщинами. И постепенно в ней росла уверенность, что  долина,  которую
она ищет, не в этих краях.
   У Реддинга Саксон и Билл переправились на пароме через  Сакраменто  и
после этого целый день тащились то по холмистым предгорьям, то  плоскими
равнинами. Жара становилась все мучительнее, деревья и кусты  пожухли  и
казались мертвыми. Снова подъехав к Сакраменто,  они  увидели  громадные
сталелитейные заводы Кеннетта и перестали удивляться виду  растительнос-
ти.
   Они поспешили выбраться из заводского поселка, где  крохотные  домики
лепились над пропастью, словно птичьи гнезда. Прекрасное шоссе  поднима-
лось на протяжении нескольких миль и затем ныряло в  каньон  Сакраменто.
Здесь дорога, пробитая в скале, пошла ровнее, но стала настолько  узкой,
что Билл опасался столкновений со встречными  экипажами.  Далеко  внизу,
пенясь и бурля, река прыгала по каменистым отмелям или яростно  разбива-
лась о крупные валуны и каскадами стремительно мчалась дальше, к  остав-
ленной ими широкой долине.
   Временами, когда дорога расширялась, Саксон правила, а Билл  шел  ря-
дом, чтобы лошадям было легче. Саксон настояла на том, чтобы идти пешком
по очереди. Когда Билл на крутых подъемах останавливал запыхавшихся  ло-
шадей, давая им передохнуть, и Саксон стояла перед ними, лаская  и  под-
бадривая их, счастье Билла при виде этих прекрасных животных и этой раз-
румянившейся молодой женщины, его жены, такой изящной и  заметной  в  ее
золотисто-коричневом вельветовом костюме, из-под укороченной юбки  кото-
рого вырисовывались стройные ноги, обтянутые коричневыми гетрами, -  его
счастье было столь глубоко, что он не мог  бы  этого  выразить  никакими
словами. Но вот она ответила на его взгляд таким же счастливым взглядом,
и словно дымка вдруг заволокла ее правдивые серые глаза; Билл почувство-
вал, что должен что-то сказать, иначе он задохнется.
   - Ах ты детка моя! - воскликнул он.
   Вся сияя, она ответила:
   - Сам ты, детка моя! Одну ночь они провели в лощине,  где  притаилась
деревушка и фабрика, на которой делали  ящики.  Беззубый  старик,  глядя
выцветшими глазами на фургон, спросил:
   - Вы что, представлять приехали? Они миновали Касл Крегс,  чьи  скалы
казались мощными бастионами и пламенели, выступая на фоне как будто тре-
пещущего голубого неба. В одном из лесистых каньонов перед ними  впервые
блеснул розовеющий снежный пик горы Шасты. Он мелькнул, как заревое  ви-
денье среди зеленеющих ущелий, но путникам было суждено видеть его перед
собою еще в течение многих дней: после крутого подъема,  на  неожиданном
повороте, перед ними вновь и вновь появлялась вдали  вершина  Шасты,  но
теперь виднелись оба пика и их сверкающие ледники. Путешественники  под-
нимались миля за милей, день за днем, и Шаста принимала все новые формы,
открывалась все с новых сторон, сияя убором летних снегов.
   - Прямо кинематограф в небе, - заметил под конец Билл.
   - Ах, все это очень красиво, - вздохнула Саксон. -  Но  лунных  долин
здесь все-таки нет.
   Они попали в тучу бабочек, и фургон несколько дней двигался в  густом
рое этих крылатых созданий, покрывавших дорогу словно ковром коричневого
бархата. Казалось, сама дорога взлетает кверху  из-под  копыт  фыркающих
лошадей, когда бабочки поднимались в воздух, наполняя его бесшумным тре-
петом своих  крылышек,  и  ветерок  уносил  их  тучами  коричнево-желтых
хлопьев. Их прибивало грудами к изгородям,  уносило  водой  оросительных
канав, вырытых вдоль дороги. Хазл и Хатти скоро к ним привыкли, но  Пос-
сум не переставал неистово на них лаять.
   - Гм, я что-то не слышал, чтобы лошадей приучали к бабочкам, - посме-
ивался Билл. - Это поднимет их цену долларов на пятьдесят.
   - Подождите, что вы скажете, когда через границу Орегона  проедете  в
долину реки Роуг. Вот где земной рай! - говорили им  местные  жители.  -
Там и климат исключительный, и живописные пейзажи, и  фруктовые  сады...
Эти сады приносят двести процентов прибыли, а земля  там  стоит  пятьсот
долларов за акр.
   - Ишь ты! - сказал Билл, когда они отъехали и собеседник уже  не  мог
слышать его слов. - Нам это не по карману...
   А Саксон ответила:
   - Уж не знаю, как будет насчет яблок в лунной долине, но знаю, что мы
получим десять тысяч процентов счастья на капитал, состоящий  из  одного
Билла, одной Саксон и неких Хазл, Хатти и Поссума.
   Проехав округ Сискиу и переправившись через высокий  горный  перевал,
они добрались до Эшленда и Медфорда и остановились на берегу бурной реки
Роуг.
   - Это удивительно, великолепно, - заявила Саксон, - но это не  лунная
долина.
   - Нет, это не лунная долина, - согласился Билл.
   Разговор происходил вечером, вскоре после того, как Билл поймал чудо-
вищную форель и, стоя по горло в ледяной воде горной реки,  целых  сорок
минут силился намотать лесу на катушку; наконец, с победным кличем, дос-
тойным команчей, он выпрыгнул из воды, держа добычу за жабры.
   - "Кто ищет - тот находит", - тоном предсказательницы изрекла Саксон,
когда они свернули к северу от перевала Гранта и двинулись дальше, через
горы и плодородные долины Орегона.
   Однажды, на привале, сидя у реки Умпква, Билл принялся сдирать  шкуру
с первого убитого им оленя. Подняв глаза на Саксон, он заметил:
   - Если бы я не побывал в Калифорнии, то, пожалуй, решил бы,  что  нет
на свете ничего лучше Орегона.
   А вечером, когда, поужинав олениной, Билл растянулся на траве и, опи-
раясь на локоть, закурил папиросу, он сказал:
   - Может быть, никакой лунной долины и нет. Но если и нет, то  не  все
ли равно? Мы можем искать всю жизнь. Лучшего мне и не надо.
   - Нет, лунная долина существует, - строго возразила Саксон. - И мы ее
найдем. Мы должны ее найти. Подумай, Билл, это же  невозможно  -  всегда
бродить. Тогда у нас не будет ни маленьких Хазл, ни маленьких Хатти,  ни
маленьких... Билли...
   - Ни маленьких Саксон, - вставил Билл.
   - Ни маленьких Поссумов, - торопливо закончила она, кивая  головой  и
протягивая руку, чтобы приласкать фоксика, с  увлечением  обгладывавшего
оленье ребро. В ответ раздалось сердитое рычанье, и оскаленные зубы Пос-
сума едва не вцепились ей в руку.
   - Поссум! - воскликнула она с горьким упреком и снова протянула к не-
му руку.
   - Оставь! - удержал ее Билл. - Это же инстинкт. Как бы он тебя в  са-
мом деле не хватил.
   Рычание Поссума становилось все более  грозным,  его  челюсти  крепко
стиснули кость, охраняя ее, глаза, засверкали яростью, шерсть на загрив-
ке встала дыбом.
   - Хороший пес никогда не отдаст свою  кость,  -  заступился  за  него
Билл. - Я не стал бы держать собаку, у которой молено отнять кость.
   - Но ведь это мой Поссум, - спорила Саксон, - и он меня любит. Я  хо-
чу, чтобы он любил меня больше, чем какую-то гадкую кость. И потом -  он
должен слушаться... Сюда, Поссум, отдай кость! Отдай сейчас же! Слышишь!
   Она осторожно протянула руку, рычанье становилось грознее и громче, и
фоке едва не цапнул ее за руку.
   - Я же тебе говорю, что это инстинкт, - снова сказал Билл. - Он любит
тебя, но пересилить себя не может.
   - Он вправе защищать свою кость от чужих, но не от  своей  матери,  -
заявила Саксон. - И я заставлю его отдать ее!
   - Фокстерьера очень легко разозлить, Саксон. Ты доведешь его до край-
ности.
   Но Саксон упрямо настаивала на своем и подняла с земли хворостинку.
   - А теперь отдай-ка мне кость.
   Она погрозила собаке хворостиной,