знамени-
тость. Я тысячу раз видел его портрет в газетах. И он ничуть  не  загор-
дился. Говорит как человек с человеком. Послушай... я снова начинаю  ве-
рить в наше крепкое племя.
   Они повернули прочь от берега и на узенькой Главной улице купили  мя-
са, овощей и пяток яиц. Биллу едва удалось оттащить Саксон  от  витрины,
где заманчиво сверкали изделия из перламутра и жемчуг в оправе и без оп-
равы.
   - Здесь вдоль всего берега можно было  найти  раковины-жемчужницы,  -
убеждал ее Билл. - Я тебе достану сколько хочешь. Их надо искать во вре-
мя отлива.
   - У моего отца были перламутровые запонки, - сказала она. - Они  были
в оправе из чистого золота. Вот уже много лет, как  я  не  вспоминала  о
них. Интересно, у кого они сейчас?
   Они повернули на юг. Всюду между соснами виднелись красивые и  ориги-
нальные домики художников. Но особенно путники были поражены, когда  при
спуске дороги к реке Карм ел их глазам открылось совсем  необычное  зда-
ние.
   - Я знаю, что это такое, - чуть не шепотом сказала Саксон: -  Старин-
ная испанская миссия. Очевидно, это и  есть  миссия  кармелитов.  Именно
этой дорогой испанцы шли из Мексики; они строили на своем пути миссии  и
обращали индейцев в христианство...
   - Пока мы всех не выгнали - и испанцев и индейцев, - спокойно  докон-
чил Билл.
   - Все равно, здание чудесное, - задумчиво проговорила  Саксон,  глядя
на громадный полуразвалившийся глинобитный храм. - В Сан-Франциско  есть
миссия Долорес, но она меньше этой и не такая древняя.
   Защищенная со стороны океана грядой низких холмов и, казалось,  забы-
тая и покинутая людьми, стояла церковь,  построенная  из  высушенной  на
солнце глины, смешанной с соломой и известняком; а ее  окружали  остатки
глинобитных хижин, в которых некогда ютились тысячи ее прихожан. Пустын-
ность этих мест и тишина так подействовали на Саксон и  Билла,  что  они
старались ступать неслышно, говорили шепотом и почти со страхом решились
войти в храм, портал которого был открыт. В храме не было ни священника,
ни молящихся, но все указывало на то, что он посещается верующими,  хотя
их, как заметил Билл, бывает, судя по числу скамеек, очень немного.  По-
том они взобрались на треснувшую во  время  землетрясения  колокольню  и
увидели, что ее балки обтесаны вручную. А когда они оказались на  хорах,
Саксон, заметив, как музыкально звучат их голоса, тихонько запела,  тре-
пеща от своей смелости, первые такты псалма "О возлюбленный Христос".
   Восхищенная чистотою звуков она облокотилась на перила и  продолжала,
причем ее голос постепенно достиг своей полной силы:
   О возлюбленный Христос,
   Дай припасть к твоей груди!
   В час свирепствующих гроз
   Защити и огради!
   Ах, укрой меня, укрой!
   Дай мне выдержать искус,
   В царстве божьем упокой
   Душу грешную, Иисус!
   Билл прислонился к древней стене и с любовью смотрел  на  нее;  когда
она кончила, он прошептал:
   - Замечательно, просто замечательно! Жаль, что ты  не  видела  своего
лица, пока ты пела. Оно было так  же  прекрасно,  как  твой  голос.  Вот
странно! Я думаю о религии, только когда думаю о тебе.
   Расположившись в поросшей ивами лощине, они приготовили обед и прове-
ли весь день на выступе низкой скалы к северу от устья реки. Они не  со-
бирались оставаться здесь весь день, но все вокруг пленяло их, и они бы-
ли не в силах оторваться от бьющегося о скалы прибоя и от  разнообразных
и многокрасочных обитателей моря - морских звезд,  крабов,  моллюсков  и
морских анемон; потом они увидели в лужице,  оставшейся  после  прилива,
маленькую "рыбу-черт" и начали бросать  ей  крошечных  крабов,  невольно
содрогаясь всякий раз, когда она обвивалась вокруг них своим колючим те-
лом. Начался отлив, и они набрали кучу раковин,  среди  них  были  прямо
громадины - в пять-шесть дюймов, бородатые, как патриархи. А  пока  Билл
расхаживал вдоль берега, пытаясь найти жемчужницы, Саксон прилегла непо-
далеку от лужи, которую оставил после себя прилив,  и,  плескаясь  в  ее
кристально-чистой воде, извлекала из нее пригоршни сверкающих  драгоцен-
ностей: обломки раковин и камешки, отливавшие розовым,  синим,  зеленым,
фиолетовым. Билл вернулся и вытянулся рядом  с  женой.  Нежась  в  лучах
солнца, жар которых смягчался морской прохладой, они  следили,  как  оно
погружалось в густую синеву океана.
   Саксон нашла руку Билла,  сжала  и  вздохнула  от  переполнявшего  ее
чувства радости и покоя. Ей казалось, что никогда еще в ее жизни не было
такого чудесного дня, - словно воплотились все ее былые мечты. А что мир
может быть настолько прекрасен - этого она не представляла себе  даже  в
своих самых пылких грезах. Билл в ответ неясно пожал ее руку.
   - О чем ты думала? - спросил он, когда они, наконец, встали.
   - Право, не знаю, Билл. Может быть, о том, что один такой день лучше,
чем десять тысяч лет, проведенных в Окленде.
 
 
   ГЛАВА СЕДЬМАЯ
 
   Они расстались с рекой и с долиной Кармел и, едва взошло солнце, нап-
равились к югу - через холмы, отделяющие горы  от  океана.  Дорога  была
размыта и вся в выбоинах, - видимо, ею мало пользовались.
   - А дальше она совсем пропадает, - сказал Билл, - есть  только  следы
подков. Но я что-то не вижу изгородей, - должно быть, почва тут не такая
уж плодородная: одни пастбища, и почти нет обработанной земли.
   Голые холмы поросли только травой. Лишь в каньонах виднелись деревья,
а более высокие и более отдаленные холмы были покрыты кустарником.  Один
раз путники увидели скользнувшего в кусты койота, а в  другой  раз  Билл
пожалел, что у него нет ружья: крупная дикая кошка ехидно уставилась  на
них и не пожелала сойти с места до тех пор, пока метко пущенный ком зем-
ли не разлетелся, подобно шрапнели, над ее головой.
   Они прошли уже несколько миль, и Саксон все  время  мучилась  жаждой.
Когда они достигли того места, где дорога, спускаясь почти до уровня мо-
ря, пересекала узкое ущелье, Билл стал искать воду; в ущелье  было  сыро
от влаги, выступавшей каплями на стенах.  Оставив  жену  отдыхать,  Билл
отправился посмотреть, нет ли где-нибудь поблизости родника.
   - Эй! - крикнул он несколько минут спустя. - Иди сюда,  Саксон!  Ско-
рее! Здесь удивительно! Дух захватывает!
   Саксон стала спускаться по  узенькой  крутой  тропинке,  извивавшейся
среди зарослей кустарника. На полпути от того  места,  где  над  выходом
ущелья к морю было поставлено высокое заграждение из колючей  проволоки,
укрепленное тяжелыми каменными глыбами, она  увидела  небольшой  пляжик.
Только подъезжая с моря, можно было догадаться о существовании этого за-
ливчика, так тщательно был он закрыт с трех сторон отвесными  скалами  и
замаскирован кустарником. Перед пляжем тянулась примерно на четверть ми-
ли гряда скал; прибой с ревом разбивался об них и,  укрощенный,  набегал
на берег лишь небольшими волнами. А за этой грядой в море были разброса-
ны отдельные утесы, и на них-то и обрушивались волны со всей  своей  си-
лой, взметывая лохмотья пены и фонтаны брызг. Эти скалы, то и дело  выс-
тупавшие из волн, были черны от множества раковин. На верхушках  лежали,
растянувшись, огромные морские львы, поблескивая в солнечных лучах  мок-
рой шкурой, и громко ревели, а над ними с пронзительным криком  реяло  и
кружилось множество морских птиц.
   От загородки из колючей проволоки спускался откос,  высотой  футов  в
двенадцать и настолько крутой, что Саксон сидя съехала на  мягкий  сухой
песок.
   - Ну вот! Замечательное местечко! - взволнованно встретил ее Билл.  -
Прямо создано для стоянки. Здесь, под деревьями, ты увидишь самый восхи-
тительный родник. А сколько тут отличного хвороста, а  сколько...  -  он
осмотрелся вокруг, потом его глаза обратились к морю, где они видели то,
что не выразить никакими словами, - ...ну, словом, всего,  чего  хочешь!
Мы могли бы пожить здесь. Видишь, какая пропасть ракушек. Я уверен,  что
можно было бы и рыбы наловить. Что, если мы остановимся  здесь  на  нес-
колько дней? У нас с тобой ведь каникулы... А я бы сбегал обратно в Кар-
мел за удочками и крючками...
   Внимательно всматриваясь в его разгоревшееся лицо, Саксон поняла, что
он с городом действительно покончил.
   - И ветра нет, - продолжал он расхваливать бухточку. - Совсем тихо. А
посмотри, какая дичь и глушь! Будто мы с тобой за тысячу миль от всякого
жилья!
   Действительно, резкий и свежий ветер, проносившийся  над  обнаженными
холмами, не достигал этого уединенного местечка. Здесь было тепло и тихо
и воздух был напоен ароматом цветущих кустов. То  там,  то  здесь  среди
кустарников виднелись низкорослые дубки и другие незнакомые  Саксон  де-
ревца. Она восхищалась всем этим не меньше, чем Билл, и, держась за  ру-
ку, они принялись осматривать бухту.
   - Вот здесь мы действительно можем играть в Робинзона Крузо, -  воск-
ликнул Билл, когда они переходили полосу плотного песка, заливаемого  во
время прилива. - Давай, Робинзон, останемся здесь. Я, конечно, буду тво-
им Пятницей, и твои желания будут для меня законом.
   - А что нам делать с Субботой? - с комическим ужасом воскликнула она,
указывая на свежий отпечаток человеческой ноги на песке. - А  вдруг  это
свирепый людоед?
   - Никакой надежды. Это не босая нога, а теннисная туфля.
   - Но ведь людоед мог снять туфлю с ноги утонувшего  и  съеденного  им
матроса, не правда ли? - возразила она.
   - Матросы же не носят теннисных туфель, - быстро отпарировал Билл.
   - Что-то ты больно много знаешь для Пятницы, - пожурила она его. - Ну
да все равно, доставай-ка вещи и расположимся поудобнее. А потом  -  мог
быть съеден вовсе не матрос... предположим, что это пассажир.
   Через час был разбит уютный лагерь: одеяла разостланы, запас  топлива
из принесенных морем и высохших на солнце щепок приготовлен, и подвешен-
ный над костром кофейник уже мурлыкал свою песенку. Саксон позвала  Бил-
ла, мастерившего стол из прибитой волнами доски, и  показала  в  сторону
моря: на дальнем конце каменной гряды стоял человек в купальных  трусах.
Он смотрел в их сторону, и они видели длинные,  развевающиеся  на  ветру
черные пряди волос. Когда он начал карабкаться по скалам, приближаясь  к
берегу, Билл обратил внимание Саксон на то, что незнакомец  в  теннисных
туфлях. Через несколько минут он соскочил наземь и  направился  прямо  к
ним.
   - Смотри-ка! - шепнул Билл. - Сам тощий, а какие мускулы! Видно,  все
они здесь здорово тренируются.
   Незнакомец приблизился, и его лицо сразу напомнило Саксон первых пио-
неров или тот тип людей, какие часто встречаются  среди  старых  солдат.
Хотя он был еще молод, - она решила, что ему не более тридцати лет, -  у
него было такое же длинное узкое лицо, выступающие скулы,  высокий  лоб,
длинный крючковатый нос и тонкие выразительные губы. Но глаза отличались
от глаз пионеров, ветеранов и вообще  от  всех  когда-либо  виденных  ею
глаз: они были серые, но настолько темные, что казались  почти  черными;
они смотрели вдаль зорко  и  настороженно,  словно  исследовали  глубины
пространства. У Саксон было такое ощущение, будто  она  когда-то  видела
его.
   - Алло! - приветствовал он их. - Вы здесь удобно расположились! -  Он
бросил на землю до половины наполненный мешок. - Ракушки. Все, что  уда-
лось достать. Отлив еще только начался.
   Билл что-то пробормотал, и его лицо выразило крайнее изумление.
   - Как я рад, что встретился с  вами,  даю  слово!  -  выпалил  он.  -
Здравствуйте! Я всегда говорил, что, если мне  удастся  вас  увидеть,  я
непременно пожму вашу руку. Ну кто бы мог подумать!
   Билл радовался от всей души. Его смех перешел в бурное  веселье.  Они
все еще держались за руки.
   Незнакомец с любопытством разглядывал его, затем  вопросительно  пос-
мотрел на Саксон.
   - Вы уж меня извините, - прерывающимся  от  смеха  голосом  продолжал
Билл, раскачивая его руку. - Но я не могу не смеяться. Даю слово,  я  по
ночам иной раз проснусь, вспомню, нахохочусь - и опять  засыпаю.  Неужто
ты не узнаешь его, Саксон? Да это тот самый  хлюст...  Скажите,  дружок,
вы, верно, здорово наловчились орудовать битой?..
   Тут и Саксон вдруг вспомнила, где она видела его раньше: это он стоял
рядом с Роем Бланшаром возле автомобиля в тот день, когда она,  больная,
бессознательно блуждала по незнакомым улицам. Но и тогда она видела  его
не в первый раз.
   - Вы помните праздник каменщиков в Визел-парке? - воскликнул Билл.  -
А состязание в беге? Да я вас узнал бы в какой хочешь толпе! Ведь это вы
тот тип, который швырнул тросточку под ноги Тимоти Мак-Манусу  и  вызвал
такой скандал, какого еще не бывало ни в Визел-парке,  ни  в  каком-либо
парке вообще!
   Теперь засмеялся и незнакомец. Он хохотал все громче и от  смеха  пе-
реступал с ноги на ногу. В конце концов он  уселся  на  выкинутое  морем
бревно.
   - И вы тоже там были? - выговорил он, наконец. - И видели, все  виде-
ли? - Он обратился к Саксон. - А вы?
   Она кивнула.
   - Скажите, - снова начал Билл, когда оба немного успокоились,  -  мне
все время хотелось узнать, на кой черт вам это понадобилось?  Вы  можете
объяснить, зачем вы это сделали? Я много раз себя спрашивал...
   - И я тоже, - последовал ответ.
   - Вы ведь не были знакомы с Тимоти Мак-Манусом? Нет, никогда не видел
его до того, не видел и после.
   - Так почему же вы это сделали? - настаивал Билл.
   Молодой человек рассмеялся, но тут же лицо его стало серьезным.
   - Хоть убейте, не знаю! У меня есть приятель, очень умный парень, пи-
шет серьезные научные книги, - так вот ему всегда до смерти хочется бро-
сить яйцо в электрический вентилятор и посмотреть, что из этого  выйдет.
Вероятно, то же произошло и со мной, только у меня  никаких  мучений  не
было. Когда я увидел мелькавшие передо мной ноги, я просто  сунул  между
ними свою трость, - я за секунду не знал, что сделаю это.  Просто  сунул
трость - и все. Я был поражен не меньше, чем Тимоти Мак-Манус.
   - Они вас поймали? - спросил Билл.
   - Разве я похож на человека, которого можно поймать? Никогда в  жизни
не был я так перепуган, как в тот раз. Сам Тимоти Мак-Манус не догнал бы
меня. А что было потом? Я слышал, как началась свалка, но не мог остано-
виться, чтобы поглядеть.
   Прошло с добрых четверть часа, пока Билл  описал  завязавшуюся  тогда
драку, и лишь после этого начались взаимные представления. Молодого  че-
ловека звали Марк Холл, и жил он в одном из домиков среди кармелских со-
сен.
   - Но каким образом вы попали в бухту Бирса? - полюбопытствовал он.  -
Проходящие наверху по дороге и не подозревают о ее существовании.
   - Ах, вот как называется это место, - заметила Саксон.
   - Да, мы так назвали его. Один из нашей компании прожил здесь все ле-
то и дал бухте свое имя. Я с удовольствием выпью чашку кофе, если разре-
шите, - обратился он к Саксон. - А после кофе покажу тут все вашему  му-
жу. Мы очень гордимся нашей бухтой. Здесь никого, кроме нас, не бывает.
   - Но эти мускулы вы едва ли нажили, удирая от Мак-Мануса, -  заметил,
попивая кофе, Билл.
   - Это результат массажа мускулов, когда они напряжены,  -  последовал
загадочный ответ.
   - Так... - рассеянно отозвался Билл. - А с чем это едят?
   Холл рассмеялся.
   - Я сейчас покажу вам. Напрягите любой мускул, хотя бы  вот  этот,  а
затем хорошенько разминайте его - вот так и так...
   - И вы одним этим добились таких результатов? - усомнился Билл.
   - Да, этим, - горделиво заявил Холл. - На каждый мускул,  который  вы
видите, приходится пять мускулов, которых не видно, но он ими управляет.
Троньте пальцем любое место на моем теле...
   Билл послушно коснулся правой стороны груди.
   - Вы, видно, хорошо знаете анатомию, коли выбираете такое место,  где
мускулов нет, - проворчал Холл.
   Билл торжествующе улыбнулся, но, к его удивлению, под его пальцем на-
чал набухать мускул. Он нажал на него, и мускул  оказался  твердым,  как
сталь.
   - Это сделал массаж напряженных мускулов, - торжествующе заявил Холл,
- Валяйте дальше, где хотите.
   Какой бы точки Билл ни касался, всюду под его пальцами проступали все
мускулы и, вздрагивая, исчезали; наконец,  все  тело  Холла  затрепетало
этой искусственно пробужденной жизнью мышц.
   - Ничего подобного не представлял себе, - говорил пораженный Билл.  -
Уж я ли не перевидал на своем веку крепких ребят. А вы весь - живая  си-
ла!
   - Это все результат такого массажа, дружок. Доктора от  меня  отказа-
лись. Друзья называли меня дохлой крысой, тощим поэтом и прочими  милыми
прозвищами. Тогда я удрал из города и поселился в Кармеле, - и  вот  вам
что сделала жизнь на свежем воздухе и массаж мускулов, когда они  напря-
жены.
   - Но Джим Хэзард нарастил себе мускулы ведь не этим способом! - скеп-
тически отозвался Билл.
   - Конечно, нет. Он счастливчик, этот подлец! Он уж таким  родился.  А
мои я сам создал, вот в чем разница. Я - произведение искусства. А он  -
пещерный медведь. Ну, пойдемте, я покажу вам наши места. Снимите-ка лиш-
нюю одежду; оставайтесь в башмаках и брюках, пока у вас нет трусов.
   - Моя мать была поэтессой, - говорила Саксон, пока Билл  разоблачался
в кустах; она слышала, что Холл назвал себя поэтом.
   Он равнодушно промолчал, и она решила продолжать:
   - Некоторые из ее стихотворений были напечатаны.
   - А как ее звали? - рассеянно спросил Холл.
   - Дэйелл Уилей Браун. Она написала "Поход викинга",  "Золотые  годы",
"Верность", "Кабальеро", "Могилы Литтл Мэдоу" и много других стихотворе-
ний. Десять из них были помещены в сборнике "Из архивов прошлого".
   - У меня дома есть эта книга, - отозвался он, видимо, наконец,  заин-
тересовавшись. - Дэйелл Браун была одним из  первых  пионеров.  Конечно,
это было еще до меня. Я поищу ее стихи, когда вернусь домой. Мои родите-
ли тоже были пионерами. Они в пятидесятых годах прибыли сюда с  Лонг-Ай-
ленда через Панаму. Мой отец был врачом, но потом занялся  коммерцией  в
Сан-Франциско и так грабил своих ближних, что до сих пор нам хватает  на
жизнь - и мне и всем, кто остался от нашей большой семьи...  А  скажите,
куда собственно вы оба направляетесь?
   Когда Саксон рассказала ему об их уходе из Окленда и о поисках подхо-
дящей земли, он одобрил первое, но относительно второго недоверчиво  по-
качал головой.
   - К югу от Сура чудесно, - заметил он. - Я побывал во всех  этих  ле-
систых каньонах, в них так и кишит дичью. Есть и казенные земли. Но жить
в тех краях - безумие. Это от всего слишком далеко. Да и земля не годит-
ся для обработки, разве что участки в каньонах. Я знаю там одного мекси-
канца, который мечтает продать свои пятьсот акров за полторы тысячи дол-
ларов. По три доллара за акр! Что это означает? Да что они  большего  не
стоят. А может быть, даже этого не стоят, потому что он никак не  найдет
покупателя. Земля, знаете ли, всегда стоит той цены, за какую ее продают
и покупают.
   Тут из кустов вышел Билл, в одних башмаках и  брюках,  закатанных  до
колен, и их разговор прервался. Саксон смотрела, как эти  два  человека,
столь разные по внешности, карабкаются на скалы, чтобы выбраться на  юж-
ную сторону бухты. Сначала ее взгляд рассеянно следил за ними, но вскоре
она заинтересовалась, а потом  встревожилась.  Стремясь  достичь  гребня
скалы. Холл вел Билла по краю утеса,  казавшегося  совершенно  отвесным.
Билл следовал за ним с величайшей осторожностью, дважды она видела,  как
он поскользнулся, - выветрившийся камень рассыпался у него под  рукой  и
скатился вниз, на пляж. Когда Холл добрался  до  вершины,  поднимавшейся
футов на сто над морем, он выпрямился и уверенно  и  непринужденно  стал
разгуливать по острому, как лезвие, гребню скалы,  которая,  как  Саксон
знала, обрывалась отвесно и с другой стороны. Билл же, добравшись довер-
ху, удовольствовался тем, что опустился на колени и на руки.  Холл  про-
должал путь с такой легкостью, словно шел по ровному полю. Билл встал  с
колен, последовал за ним, прижимаясь к скале и цепляясь за камни