, прощай, - сказала она, доставая что-то из перчатки.
   Она схватила руку Саксон, и та почувствовала в своей ладони небольшую
горячую монетку. Она ни за что не хотела ее взять и совала обратно.
   - Нет, нет! - умоляла Мери. - Вспомни прошлое. В другой  раз  ты  мне
поможешь. Скоро увидимся. Прощай.
   Зарыдав, она внезапно обняла Саксон и припала к ее груди, ломая о вя-
занку щепок перья своей шляпы. Затем вырвалась, отступила на шаг и,  вся
дрожа, вперила в подругу горящий взгляд.
   - Ну, пошли, пошли! - послышался из темноты повелительный мужской го-
лос.
   - О Саксон... - всхлипнула Мери и исчезла.
   Придя домой, Саксон зажгла свет и вынула деньги. Это  была  монета  в
пять долларов, для нее - целое состояние! Потом она стала думать о  Мери
и о человеке, которого Мери так боялась. Саксон и эту трагедию поставила
в вину Окленду. Вот еще одна из погубленных им. Саксон  где-то  слышала,
что средняя продолжительность жизни этих несчастных  женщин  около  пяти
лет. Она поглядела на монету и бросила ее в раковину. Занявшись  чисткой
ракушек, она слышала, как монета со звоном катится вниз по трубе.
   Только мысль о Билле заставила ее на следующее утро полезть под рако-
вину, развинтить трубу и вытащить монету из ловушки.  Ей  говорили,  что
заключенных плохо кормят, и перспектива встретить мужа после  тридцатид-
невной тюремной кормежки тарелкой креветок и куском черствого хлеба  ка-
залась ей ужасной. Она знала, как он любит  густо  намазывать  масло  на
хлеб, с каким удовольствием уплетает толстый мягкий бифштекс,  поджарен-
ный на сухой раскаленной сковородке, и как радуется кофе, когда он  нас-
тоящий, крепкий и пить его можно сколько захочешь.
   Билл пришел уже в десятом часу, и она встретила его в своем самом хо-
рошеньком домашнем платьице. Она следила глазами за мужем, пока он  мед-
ленно поднимался на крыльцо, и выбежала бы ему навстречу, если бы не со-
седские дети, пялившие на него глаза с противоположного  тротуара.  Зато
едва он коснулся ручки двери, как она широко перед ним распахнулась,  им
затворить ее пришлось спиной, потому что руки его уже  крепко  обхватили
Саксон. Нет, он не завтракал и не хочет есть теперь, когда он с ней.  Он
только задержался у парикмахера, чтобы побриться, а затем прошел всю до-
рогу пешком, потому что у него не было денег. Но ему ужасно хочется  по-
мыться и переодеться. Пусть она не подходит к нему, пока он не  приведет
себя в порядок.
   Покончив с мытьем и переодеванием, он уселся в кухне и стал смотреть,
как она готовит завтрак. Он сразу же заметил, чем она топит, и  спросил,
откуда это у нее. Собирая на стол, она рассказывала  ему,  как  добывала
себе топливо, как ухитрилась прожить, ничем не затрудняя союз,  а  когда
они сели завтракать, упомянула о вчерашней встрече с  Мери,  но  о  пяти
долларах не обмолвилась ни словом.
   Билл, жевавший первый кусок бифштекса, вдруг  остановился.  Выражение
его лица испугало ее. Он тут же выплюнул кусок на тарелку.
   - Это ты на ее деньги купила мясо? - грозно спросил он. - У  тебя  не
было ни денег, ни кредита в мясной, откуда же мясо? Скажи, я угадал?
   Саксон только опустила голову.
   Его лицо стало страшным, в глазах появилось то же выражение леденяще-
го спокойствия, которое она впервые увидела в Визел-парке, когда он один
дрался с тремя ирландцами.
   - Что еще ты купила? - спросил он не грубо, не раздраженно, но с  той
страшной холодной яростью, которая не находит себе выражения в словах.
   Однако Саксон, как ни странно, успокоилась. Разве все это имеет  зна-
чение? Чего же ждать от Окленда? Ведь и это останется позади, когда  Ок-
ленд отступит в прошлое, станет только началом пути.
   - Кофе и масло, - отвечала она.
   Он вывалил содержимое своей и ее тарелки на сковороду, положил сверху
масло и намазанный ломоть хлеба и высыпал туда же кофе из жестянки.  Все
это он вынес во двор и бросил в мусорный ящик. Кофе он вылил в раковину.
   - Сколько у тебя осталось? - спросил он затем.
   - Три доллара восемьдесят центов. - Она  сосчитала  и  протянула  ему
деньги. - Я заплатила сорок пять центов за мясо.
   Он посмотрел на деньги, пересчитал и пошел с ними к двери. Она слыша-
ла, как дверь открылась и закрылась, и поняла, что он выбросил деньги на
улицу. Когда он вернулся в кухню, Саксон уже подавала ему на чистой  та-
релке жареный картофель.
   - У Робертсов должно быть всегда все самое лучшее, - сказал он. - Но,
даю слово, от таких деликатесов с души воротит. Они прямо воняют.
   Билл поглядел на жареный картофель, на вновь отрезанный ломоть сухого
хлеба и стакан воды, который она ставила у его прибора.
   - Все в порядке, - улыбнулась она, видя его колебания. -  В  доме  не
осталось ничего нечистого.
   Он быстро взглянул на нее, словно опасаясь увидеть на ее лице насмеш-
ку, вздохнул и сел. Затем тут же вскочил и привлек ее к себе.
   - Сейчас я буду есть, но сначала нам необходимо поговорить, -  заявил
он, усаживаясь и обнимая ее. - Да и вода ведь не кофе - если и  остынет,
то не станет худее. Так вот слушай! Ты - это все, что  у  меня  есть  на
свете. Ты не испугалась меня и того, что я только что сделал; и я  очень
рад. Давай забудем теперь о Мери. И у меня сердце не камень: мне тоже ее
жаль, как и тебе. Я готов все для нее сделать, что в моих  силах,  готов
ей ноги мыть, как делал Христос. Пусть бы кормилась  за  моим  столом  и
спала под моей крышей. Но все это не причина для того, чтобы я  позволил
себе дотронуться до денег, которые она заработала. А теперь  забудь  ее.
Сейчас есть только ты да я, Саксон, - только ты да я, и пропади они  все
пропадом! Остальное не важно. Тебе никогда больше не придется  меня  бо-
яться. Виски и я - мы не ладим друг с другом; и я решил забыть о  виски.
Я был не я и с тобою обращался плохо. Но это все прошло и никогда больше
не повторится. Я хочу начать все сначала.
   Теперь послушай: мне не следовало действовать так  опрометчиво.  А  я
действовал. Надо было раньше все обсудить с тобой. А я не  обсудил.  Моя
проклятая вспыльчивость подвела меня, - ты ведь знаешь мой характер.  Но
если человек способен сохранять хладнокровие на ринге, значит, он  может
сохранить его и в своей семейной жизни. У меня просто  не  было  времени
подумать. Есть вещи, которых я не выношу и никогда не выносил. И ты так-
же не захочешь, чтобы я от этого страдал, как и я не хочу, чтобы ты  ми-
рилась с чем-нибудь, что тебе противно.
   Сидя у него на коленях, она выпрямилась и поглядела ему прямо в лицо,
захваченная одной мыслью.
   - Ты серьезно, Билл?
   - Ну конечно.
   - Тогда я скажу тебе, чего я больше не могу выносить.  Для  меня  это
хуже смерти.
   - Что же? - спросил он после некоторого молчания.
   - И все зависит от тебя, - сказала она.
   - Ну, тогда выкладывай.
   - Ты не знаешь, что ты берешь на себя, - предупредила она.  -  Может,
тебе лучше отступить, пока не поздно?
   Он упрямо покачал головой.
   - Того, чего ты не в силах выносить, тебе и не придется выносить. Ва-
ляй.
   - Во-первых, - начала она, - довольно этой охоты на штрейкбрехеров.
   Он было открыл рот, но подавил невольный протест.
   - А во-вторых, хватит с нас Окленда.
   - Вот этого я не понимаю.
   - Хватит с нас Окленда. Довольно. Для меня  эта  жизнь  хуже  смерти.
Бросим все - и прочь отсюда.
   Он медленно взвешивал ее предложение.
   - Куда же? - спросил он, наконец.
   - Куда-нибудь. Куда угодно. Давай-ка закури и подумай.
   Он покачал головой, пристально глядя на нее.
   - Ты это серьезно? - спросил он после долгой паузы.
   - Вполне. Мне так же хочется покончить с Оклендом, как тебе  хотелось
выбросить бифштекс, кофе и масло.
   Она видела, что, прежде чем ответить, он весь  собрался,  даже  мышцы
его напряглись.
   - В таком случае - ладно, раз тебе так хочется. Мы уедем из  Окленда.
Навсегда. Черт с ним, с этим Оклендом! Я здесь ничего хорошего не видел.
Надеюсь, у меня хватит сил заработать на нас обоих где угодно. А теперь,
когда это решено, расскажи мне, за что ты так его возненавидела?
   И она рассказала ему все, что передумала в последнее  время,  привела
все факты, сделавшие для нее этот город ненавистным, не упустила ничего,
даже своего недавнего визита к  доктору  Гентли  и  пьянства  Билла.  Он
только сильнее прижал ее к себе и снова повторил  свое  обещание.  Время
шло. Жареный картофель остыл, и печка погасла.
   Наконец, она замолчала. Билл встал, не выпуская ее из своих  объятий.
Он покосился на жареный картофель.
   - Холодный, как лед, - сказал он, затем повернулся к ней:  -  Оденься
понаряднее. Давай выйдем. Поедем в город, где-нибудь поедим и отпраздну-
ем мое возвращение. Полагаю, что нам нужно его отпраздновать, раз мы со-
бираемся все бросить и сняться с якоря. Пешком нам идти не  придется.  Я
займу десять центов у парикмахера, и у меня найдутся кое-какие побрякуш-
ки, которые можно заложить и кутнуть напоследок.
   "Побрякушками" оказались несколько золотых медалей, полученных  им  в
былые дни на состязаниях любителей.
   Дядюшка Сэм, закладчик, не мало перевидал таких медалей, и, когда они
выходили из ссудной кассы, у Билла позвякивала в кармане целая пригоршня
серебра.
   Билл был весел, как мальчик, и она тоже. Он остановился на углу у та-
бачного киоска, чтобы купить пачку табаку, но передумал и купил папирос.
   - Кутить так кутить! - засмеялся он. - Сегодня все должно быть  самое
лучшее, - даже курить я буду готовые  папиросы.  И  никаких  столовок  и
японских ресторанчиков. Сегодня мы идем к Барнуму.
   И они направились к ресторану на углу Седьмой улицы  и  Бродвея,  где
когда-то состоялся их свадебный ужин.
   - Давай сделаем вид, будто мы не женаты, - предложила Саксон.
   - Ладно, - согласился он, - возьмем отдельный кабинет, и пусть  лакей
каждый раз стучит, перед тем как войти.
   Но Саксон была против отдельного кабинета.
   - Это обойдется слишком дорого. Билли. За стук  надо  давать  чаевые.
Лучше пойдем в общий зал.
   - Заказывай все, что тебе вздумается, - щедро предложил он, когда они
уселись. - Вот бифштекс по-домашнему, полтора доллара порция. Хочешь?
   - Только поджаристый, - заявила она. - И потом черный кофе. Но снача-
ла устрицы, - интересно сравнить их с теми, которые я собирала.
   Билл кивнул головой и поднял глаза от меню.
   - Здесь есть и ракушки. Закажи себе порцию и посмотри, лучше  ли  они
твоих с Каменной стены.
   - Отлично! - воскликнула Саксон, и глаза ее заблестели. - Мир принад-
лежит нам! Мы путешественники и в этом городе проездом.
   - Да, вот именно, - рассеянно пробормотал Билл (он читал столбец  те-
атральных объявлений), затем поднял глаза:  -  Дневное  представление  у
Бэлла. Мы можем получить места по двадцать пять центов... Эх, не  повез-
ло! Ошибся я!
   Его голос прозвучал вдруг так горестно и гневно, что она  с  тревогой
посмотрела на него.
   - Если бы я вовремя сообразил, - пожаловался он, - мы могли бы поесть
в "Форуме". Это шикарный притон, где днюют и ночуют  разные  типы  вроде
Роя Бланшара и просаживают там денежки, которые мы добываем для них сво-
им горбом.
   Они купили билеты в театр Бэлла, но было еще рано, и, чтобы скоротать
время, они прошлись по Бродвею и заглянули в  кинематограф.  Первой  шла
картина из жизни ковбоев, за ней французская комическая, а под  конец  -
сельская драма, действие которой происходило где-то в  Центральных  шта-
тах. Начиналась она сценой во дворе фермы. Перед зрителями был ярко  ос-
вещенный солнцем угол сарая и изгородь, на земле лежала  кружевная  тень
от высоких развесистых деревьев. Двор был полон кур, уток,  индеек,  они
бродили, переваливаясь, и разгребали ногами  землю;  огромная  свинья  в
сопровождении целого выводка - семь толстеньких поросят  -  торжественно
выступала среди кур, бесцеремонно расталкивая их. Куры, в свою  очередь,
вымещали обиду на поросятах и клевали их, как только те отставали от ма-
тери. Из-за ограды сонно поглядывала лошадь и то и дело равномерно и ле-
ниво взмахивала хвостом, который вспыхивал на солнце  шелковистым  блес-
ком.
   - Чувствуешь, какой жаркий день и как лошади надоедают мухи? - шепну-
ла Саксон.
   - Конечно, чувствую. А хвост у нее какой!  Самый  настоящий.  Уверен,
что она им бьет по вожжам, когда что-нибудь не по ней; я  бы  ничуть  не
удивился, если бы узнал, что ее зовут "Железный Хвост".
   Пробежала собака. Свинья испугалась, коротким смешным  галопом  стала
удирать вместе со своим потомством, и  все  они,  преследуемые  собакой,
скрылись. Из дома вышла молодая девушка, за  спиной  ее  висела  широкая
шляпа, передник был полон зерна, которое она принялась  бросать  сбежав-
шейся к ней птице. Откуда-то сверху слетели голуби и смешались с курами.
Собака вернулась и бродила незамеченная среди всех  этих  представителей
пернатого царства, она виляла хвостом и улыбалась девушке. А позади, вы-
сунувшись из-за ограды, лошадь сонно махала хвостом и кивала головой.
   Во двор вошел молодой человек, и воспитанная на кинематографе публика
сразу поняла, в чем тут дело. Но Саксон не интересовала любовная  сцена,
страстные мольбы юноши и робкое сопротивление девушки, - ее взгляд то  и
дело возвращался к цыплятам, к кружевной тени деревьев, к нагретой солн-
цем стене сарая и к сонной лошади, неустанно махавшей хвостом.
   Саксон теснее прижалась к Биллу и, продев руку под его локоть,  сжала
его пальцы.
   - О Билли, - вздохнула она. - Я,  кажется,  чувствовала  бы  себя  на
седьмом небе. - И когда фильм кончился, она сказала: - У нас много  вре-
мени до начала представления! Останемся и посмотрим еще раз эту картину.
   Они опять просмотрели всю программу, и когда на экране появилась фер-
ма, Саксон глядела на нее с возрастающим волнением. Теперь она  заметила
новые подробности. Она увидела раскинувшиеся за фермой  поля,  волнистую
линию холмов на горизонте и небо в светлых барашках.  Она  уже  выделяла
несколько кур из общей массы, особенно одну - озабоченную старую  насед-
ку, которая больше всех негодовала на свинью, расталкивавшую  кур  своим
рылом. Эта наседка яростно клевала поросят и набрасывалась на зерно, ко-
торое дождем сыпалось сверху. Саксон смотрела на холмы за полями, на не-
бо: все здесь дышало простором, привольем и довольством. Слезы выступили
у нее на глазах, и она беззвучно заплакала от переполнявшей ее радости.
   - Я знаю, как отучить такую лошадь, если она вздумает хлестнуть  меня
своим хвостом, - прошептал Билл.
   - А я знаю, куда мы направимся, когда уедем из  Окленда,  -  объявила
она.
   - Куда же?
   - Да вот туда...
   Он посмотрел на нее и последовал за ее взглядом, устремленным на  эк-
ран.
   - О!.. - сказал он и задумчиво прибавил: - А почему бы и нет?
   - Билли, ты согласен? Ее губы дрожали от волнения, голос  не  повино-
вался ей, она шептала что-то невнятное.
   - Ну конечно, - сказал он: в этот день он был щедр, как король. -  Ты
получишь все, что захочешь. Я буду из кожи лезть... Меня  самого  всегда
тянуло в деревню. Знаешь, я видел, как таких  вот  лошадей  отдавали  за
полцены... а отучить их от дурных повадок я сумею.
 
 
   ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
 
   Было еще рано, когда Билл и Саксон  возвращались  домой  и  вышли  из
трамвая на углу Седьмой и Пайн-стрит. Они вместе сделали покупки и расс-
тались. Саксон пошла домой готовить ужин, а  Билл  отправился  навестить
своих ребят-возчиков, бастовавших весь месяц, пока он сидел в тюрьме.
   - Будь осторожен. Билли, - крикнула она ему вслед.
   - Не бойся, - отвечал он, обернувшись к ней через плечо.
   Ее сердце забилось от его улыбки. Это была прежняя улыбка Билла, чис-
тая, полная любви. Эту любовь ей хотелось бы видеть на его лице  всегда,
и за нее Саксон, умудренная личным опытом и опытом Мерседес, готова была
бороться всеми доступными женщине средствами. Радостная  мысль  об  этом
промелькнула у нее в голове, и она с горделивой усмешкой  вспомнила  обо
всех нарядных вещицах, лежавших дома в ящиках комода.
   Спустя три четверти часа ужин был готов, и Саксон только ждала, когда
раздадутся шаги Билла на лестнице, чтобы положить приготовленные бараньи
котлеты на горячую сковороду. Калитка скрипнула, захлопнулась, но вместо
шагов Билла она услыхала странное, беспорядочное  шарканье  многих  ног.
Она кинулась к двери. Перед ней стоял Билл, но совершенно не похожий  на
того Билла, с которым она только что рассталась на  улице.  Он  был  без
шляпы, ее держал в руках какой-то мальчик. Лицо Билла  было  только  что
вымыто, вернее - залито водой, плечи и рубашка  совсем  мокрые,  влажные
светлые волосы потемнели от сочившейся крови и прилипли ко лбу, руки не-
подвижно висели вдоль тела. Но лицо было спокойно, и он даже усмехался.
   - Ничего, все в порядке, - успокоил он Саксон. - На этот раз  мне  не
повезло. Маленько пощипали, ну да мы еще покажем себя.  -  Он  осторожно
переступил через порог. - Входите, ребята. Все мы болваны.
   За ним вошли в комнату мальчик с шляпой, Бэд Стродзерс, еще один воз-
чик, которого она знала, и двое незнакомцев. Это были рослые,  кряжистые
парни. Они виновато поглядывали на Саксон, словно боялись ее.
   - Все в порядке, Саксон, - снова начал Билл, но Бэд прервал его:
   - Первым делом надо уложить его в постель и разрезать на нем  одежду.
У него обе руки сломаны, а вот и молодцы, которые обработали его.
   Он указал на незнакомых парней, те смущенно переминались  с  ноги  на
ногу с весьма виноватым видом.
   Билл сел на кровать, Саксон держала лампу, а Бэд и незнакомцы  разре-
зали и сняли с него куртку, рубашку и нижнюю рубаху.
   - Не захотел пойти на приемный пункт, - обратился Бэд к Саксон.
   - Ни за что на свете, - отозвался Билл. - Я послал за доктором  Гент-
ли. Он будет здесь сию минуту. Вот эти две руки - мое единственное  дос-
тояние. Они мне честно служили, и я должен отплатить им той же  монетой.
Не позволю я студентам учиться на них.
   - Но как же это случилось? - спросила Саксон, переводя взгляд с Билла
на незнакомцев; ее сбивали с толку дружелюбные чувства, которые все  они
явно питали друг к другу.
   - Они ни в чем не виноваты, - торопливо вмешался Билл. - Тут произош-
ла ошибка. Это возчики из Фриско, они пришли оттуда, чтобы помочь нам, -
их много сейчас в Окленде.
   При этих словах возчики слегка приободрились и кивнули.
   - Правильно, миссис... - хрипло пробасил один из них. -  Ошибка  выш-
ла... Ну, словом, черт попутал!
   - А главное - выпили... - усмехнулся Билл.
   Саксон не только не волновалась - она словно ждала этого. Это  должно
было случиться. Ничего другого от Окленда и ждать нельзя - еще одна неп-
риятность ко всем тем, которые он уже причинил ей и  ее  близким;  кроме
того, увечья Билла не были особенно опасными. Переломы рук и рана на го-
лове заживут. Она принесла стулья и всех усадила.
   - Теперь расскажите, как это произошло, - спокойно повторила она. - Я
не возьму в толк, зачем эти парни переломали моему мужу  руки,  а  потом
привели его домой и сидят тут, словно они его лучшие друзья.
   - Вы совершенно правы, - заверил Бэд Стродзерс. - Видите  ли,  случи-
лось это...
   - Заткнись, Бэд, - прервал его Билл. - Ты же ничего не видел.
   Саксон с удивлением смотрела на возчиков из Сан-Франциско.
   - Дело в том, что мы приехали сюда на подмогу, -  заговорил  один  из
них, - мы знали, что оклендским ребятам  приходится  туго.  И  некоторым
штрейкбрехерам уже показали, что на свете есть и другие  занятия,  кроме
перевозки грузов. Ну вот мы с Джексоном и бродили да караулили, не попа-
дется ли нам какая птичка, а тут видим, ваш  муж  торопится  -  удирает.
Когда он...
   - Постой, - перебил его Джексон. - Говори все  по  порядку.  Мы  всех
своих ребят знаем в лицо, а вашего мужа никогда  раньше  не  видали,  он
ведь...
   - Как говорится, временно был изъят, - продолжал свой рассказ  первый
возчик. - И вот когда мы увидели его, то и приняли за штрейкбрехера, ко-
торый улепетывает от на