о  и  в  сто
шестьдесят акров. Да и родственники старика не зевали - Отец, сколько  я
его помню, всегда собирался быстро разбогатеть - и в конце концов не ос-
тавил своим наследникам ничего, кроме долгов. А старик Сильва не гнушал-
ся самым мелким дельцем, лишь бы оно обещало ему барыш. И все они такие.
Видите там, за изгородью на дороге, конские бобы посажены до  самой  ко-
леи. Мы бы с вами постыдились заниматься такой чепухой. А Сильва не пос-
тыдился! Потому-то он и построил дом в Сан-Леандро и разъезжает на авто-
мобиле, который стоит четыре тысячи долларов. И все равно засадил  луком
даже площадку перед городским домом, до самого тротуара. Один этот  кло-
чок земли дает ему триста долларов в год. Он  и  прошлый  год  сторговал
участок в десять акров, - я это случайно знаю, - с него взяли по  тысяче
за акр, а он и глазом не моргнул. Он знал, что не  прогадает,  -  вот  и
все. Знал, что земля все ему вернет сторицей. В горах у него есть  ранчо
в пятьсот восемьдесят акров, оно досталось ему прямо даром; уверяю  вас,
я мог бы каждый день разъезжать на автомобиле только на то, что он выру-
чает с этого ранчо, продавая лошадей всех пород - от тяжеловозов до  ры-
саков.
   - Но как? Как это ему удалось? - воскликнула Саксон.
   - Умеет хозяйничать. Да и вся его семья работает.  Никто  из  них  не
стыдится, засучив рукава, взяться за мотыгу, - будь то  сын,  дочь,  не-
вестка, старик, старуха, ребенок. У них считается, что если  четырехлет-
ний карапуз не способен пасти корову на проселочной дороге и  доглядеть,
чтобы она сыта была, то он не стоит той соли, которую съедает. Сильва  и
все его сородичи держат сотню акров под горохом, восемьдесят под помидо-
рами, тридцать под спаржей, десять под ревенем, сорок под огурцами -  да
всего не перечтешь.
   - Но как это им удалось? - допытывалась Саксон. - Мы тоже никогда  не
стыдились работы. Мы гнули спину всю свою жизнь. Я могу за пояс заткнуть
любую португальскую девушку. И сколько раз так бывало на джутовой фабри-
ке: у нас на ткацких станках работало очень много португальских девушек,
и мне всегда удавалось соткать больше любой из них. Нет, тут дело  не  в
работе... Так в чем?
   Монтер смущенно посмотрел на нее.
   - Я много раз спрашивал себя о том же. "Мы ведь  гораздо  лучше  этих
дохлых эмигрантов, - говорил я себе. - Мы пришли сюда первые, и эта зем-
ля принадлежала нам. Я могу дать сто очков вперед любому даго с Азорских
островов. И я образованнее его. Так каким же образом, черт их дери,  они
взяли над нами верх, прибрали к рукам нашу землю, завели текущие счета в
банках?" Я могу объяснить это только одним: нет у нас смекалки,  котелок
не варит! Нам чего-то не хватает. Во всяком случае, как фермеры мы  про-
валились. Мы никогда серьезно на это не смотрели. Показать вам, как  об-
рабатывают землю Сильва и его сородичи? Я вас затем и привел сюда.  Пог-
лядите на эту ферму. Один из его  родственников  только  что  приехал  с
Азорских островов и начал с этого клочка, причем  вносит  Сильве  весьма
приличную арендную плату. Очень скоро он осмотрится и купит себе участок
у какого-нибудь захудалого фермера-американца.
   Вот посмотрите, - хоть сейчас и не время, здесь главная работа летом,
- у него не пропадает ни дюйма земли. Там, где мы  собираем  один  тощий
урожай, они собирают четыре, да еще каких! И обратите внимание,  как  он
все рассадил: между деревьями - ряды смородинных кустов,  между  кустами
смородины - фасоль; фасоль растет везде, на каждом  свободном  местечке.
Теперь Сильва не продал бы этого участка и по пятьсот  долларов  за  акр
наличными, а когда-то он заплатил моему деду по пятьдесят за акр. И  вот
я работаю в телефонной компании и ставлю  телефон  родственнику  старика
Сильвы, который только что приехал с Азорских островов и еще  двух  слов
по-английски связать не умеет.
   Ведь надо же! Посадить конские бобы вдоль дороги! Но  благодаря  этой
затее Сильва больше получил доходу со своих свиней, чем мой дед со  всей
своей фермы. Дед нос воротил от конских бобов. Так с отвороченным  носом
и умер, а закладных оставил больше, чем волос на голове! Вы слыхали ког-
да-нибудь, чтобы помидоры завертывали в бумагу? Отец только презрительно
фыркнул, когда впервые увидел, что португальцы это делают. Он  только  и
знал, что фыркать. Но они собрали богатейший урожай, а помидоры отца бы-
ли поедены жуком. У нас нет смекалки, нет настоящей хватки или  как  там
говорят. Посмотрите на этот клочок земли - он приносит четыре  урожая  в
год, и каждый дюйм использован до отказа. Здесь, в Сан-Леандро, есть та-
кие участки, где один акр приносит больше, чем приносили в прежнее время
пятьдесят акров. Португальцы - прирожденные фермеры, в этом весь секрет.
А мы ничего в земледелии не смыслим и никогда не смыслили.
   Саксон проболтала с монтером до часу дня, разгуливая с ним по  участ-
ку. Спохватившись, что уже поздно, молодой человек тут же  попрощался  и
снова принялся за установку телефона для только что приехавшего эмигран-
та с Азорских островов.
   Шагая по городским улицам, Саксон несла свою корзинку в  руке,  но  к
корзинке были приделаны петли, и за городом она продевала в них  руки  и
несла ее на спине. Тогда маленький футляр с укулеле сдвигался в  сторону
и висел у нее через левое плечо.
   Расставшись с монтером, они прошли около мили и остановились у проте-
кавшего в тени кустов ручейка. Билл готов был удовольствоваться  завтра-
ком, который Саксон захватила с собой еще из дому, но она предпочла раз-
вести костер и сварить кофе. Сама она вполне обошлась  бы  бутербродами,
но ей казалось чрезвычайно важным, чтобы в начале их замечательного  пу-
тешествия Билл не терпел никаких лишений. Стремясь пробудить в нем такой
же энтузиазм, как у нее, она боялась, что столь  скучное  угощение,  как
холодный завтрак, погасит и те скупые искры, которые в нем тлели.
   - Нам раз и навсегда. Билли, надо выкинуть из головы  мысль,  что  мы
куда-то торопимся. Мы никуда не торопимся, и нам все равно, начались за-
нятия в школе или  нет.  Мы  пустились  в  путь  для  собственного  удо-
вольствия. Это такое же приключение, как те, которые описываются в  кни-
гах. Вот если бы меня теперь увидел тот мальчуган, с которым  мы  ездили
удить рыбу на Козий остров! "Окленд - это такое место, откуда надо  отп-
равляться в странствия, - говорил он. - Это только начало пути". Вот  мы
с тобой и двинулись в путь, не правда ли? А сейчас мы сделаем  привал  и
сварим кофе. Ты разведи огонь, а я принесу воду и  приготовлю  все,  что
нужно.
   - Послушай, - заметил Билл, пока они ждали, чтобы  закипела  вода,  -
знаешь, что это мне напоминает?
   Саксон была уверена, что знает, но покачала головой. Пусть  сам  ска-
жет.
   - Нашу поездку в долину Мораги на Принце и Короле во  второе  воскре-
сенье после нашего знакомства. Ты тогда тоже готовила завтрак.
   - Только завтрак был более роскошный, - прибавила она  со  счастливой
улыбкой.
   - Но почему мы тогда не догадались сварить кофе? - спросил он.
   - Это было бы слишком по-семейному, - засмеялась она. - Мери сочла бы
это нескромным...
   - Или "неприличным", - вставил Билл. - Это было ее любимое словечко.
   - И вот как она кончила...
   - Они все так кончают, - сердито проворчал Билл. - В тихом омуте чер-
ти водятся, я давно это заметил. Такие притворщицы строят из себя недот-
рог, а на деле им сам черт не брат.
   Саксон молчала: упоминание о вдове Берта навеяло на нее смутную,  ще-
мящую печаль.
   - А я знаю еще что-то, что случилось в тот день, а ты и не  догадыва-
ешься, - вспоминал Билл. - Пари держу, что не догадываешься.
   - Нет, не помню, - прошептала Саксон, хотя глаза ее говорили другое.
   В ответ на ее взгляд его глаза засияли, и, повинуясь безотчетному по-
рыву, он взял руку жены и ласковым движением прижал к своей щеке.
   - Маленькая, а какая сильная! - сказал он, обращаясь к захваченной  в
плен руке; затем посмотрел на Саксон, и сердце ее радостно  забилось  от
его слов. - Мы начинаем нашу любовь сначала, верно?
   Они плотно закусили, и Билл выпил целых три чашки кофе.
   - Да, ничего не скажешь, на свежем воздухе аппетит зверский,  -  про-
бормотал он, запуская зубы в пятый бутерброд с мясом. - Я, кажется,  мог
бы целого быка съесть и выпить столько кофе, что бык утонул бы в  нем  с
головой и рогами.
   Саксон нет-нет да и вспоминала свой недавний разговор с  монтером  и,
как бы подводя итог всему, что ей пришлось услышать, воскликнула:
   - Да! Чего мы только не узнали сегодня. Билли!
   - Одно-то мы узнали наверняка, - сказал Билл. - Не про нас это место,
где земля стоит тысячу долларов за акр, а у нас в кармане  всего-навсего
двадцать долларов.
   - Но ведь мы и не собираемся здесь остаться, - поспешила она его  ус-
покоить. - Важно то, что благодаря этим португальцам земля  поднялась  в
цене. И посмотри, как они живут: посылают детей в школу  и...  позволяют
себе иметь их; ты сам сказал, что у них ребята кругленькие, как масляные
шарики.
   - Что ж, честь и слава им за это, - отвечал Билл. - Но все-таки я  бы
предпочел купить сорок акров по сто долларов, чем четыре акра по тысяче.
Мне было бы тесновато на четырех акрах, того и гляди свалишься.
   Она была с ним согласна. Сорок акров больше говорили ее душе, чем че-
тыре. Хотя она принадлежала к другому поколению, но так же тосковала  по
широким просторам, как некогда тосковал ее дядя Билл.
   - Но мы же не собираемся здесь оставаться, - убеждала  она  Билла.  -
Наша цель - не сорок акров, а участок казенной земли  в  сто  шестьдесят
акров.
   - И я полагаю, что правительство обязано их дать нам, -  хотя  бы  за
то, что сделали наши матери и отцы.  Право  же,  Саксон,  когда  женщина
прошла через прерии, как прошла твоя мать, или когда муж  и  жена  убиты
индейцами, как убиты мой дед и бабушка, - правительство в долгу перед их
детьми.
   - Что ж, нам остается только потребовать с него должок!
   - И потребуем! Где-нибудь подальше, в лесистых горах к югу от  Монте-
ри.
 
 
   ГЛАВА ВТОРАЯ
 
   До Найлса, через город Хейуордс, было добрых полдня пути. Все же Сак-
сон и Билл свернули с большой дороги, предпочитая идти проселками, среди
тщательно обработанных участков, где вся земля была использована до  са-
мой дорожной колеи. Саксон с удивлением разглядывала низкорослых смуглых
переселенцев, которые пришли на эту землю с пустыми руками и сумели под-
нять ее стоимость до двухсот, пятисот и даже тысячи долларов за акр.
   Всюду кипела работа. В поле бок о бок с мужчинами трудились женщины и
дети. Они неустанно ворошили землю, казалось, они ни на минуту не давали
ей покоя. И земля вознаграждала их за труд,  несомненно,  вознаграждала,
иначе дети не могли бы учиться в школе, а  сколько  взрослых  разъезжает
тут в старых рыдванах, подержанных колясках и ладных, новеньких шарабан-
чиках.
   - Погляди на них, - говорила Саксон. - Они счастливы и довольны. Раз-
ве такие лица были у наших соседей, когда началась забастовка?
   - Ясное дело, им повезло, - согласился Билл. - Это у них на роже  на-
писано. Но передо мной им нечего нос задирать: не слишком велика заслуга
выжить нас из нашей страны и пустить по миру!
   - Но они, кажется, и не собираются задирать нос, - возразила Саксон.
   - Нет, конечно, нет, это я и сам понимаю. И все-таки не  так  уж  они
умны, как ты воображаешь. Ручаюсь, что по части лошадей они многому мог-
ли бы у меня поучиться.
   Солнце садилось, когда они вошли в маленький городишко  Найлс.  Билл,
который шел последние полмили молча, нерешительно предложил жене:
   - Послушай, Саксон, отчего бы нам не переночевать в гостинице? Как ты
на этот счет, а?
   Но Саксон решительно тряхнула головой.
   - Ты думаешь, нам надолго хватит наших двадцати долларов, если мы бу-
дем так роскошествовать? Нет, уж начинать, так по-настоящему. Мы ведь не
рассчитывали на ночлеги в гостиницах.
   - Ладно, - согласился он. - Я-то все могу. Я думал только о тебе...
   - Запомни раз и навсегда, что я тоже все могу, - наставительно  заме-
тила она. - А теперь нам надо поискать чего-нибудь на ужин.
   Они купили кусок мяса, картофель, лук, десяток хороших яблок и, выйдя
из города, направились к ручью, окаймленному деревьями и кустами.  Путе-
шественники расположились на песчаном берегу в тени деревьев. Кругом бы-
ло сколько угодно валежника, и Билл, весело насвистывая, принялся  соби-
рать и рубить его. Саксон, внимательно  следившая  за  его  настроением,
втихомолку радовалась этому безнадежно фальшивому свисту и про себя улы-
балась. Скатертью ей послужили одеяла, разостланные на брезенте,  из-под
которого она предварительно убрала все сучья. Она только еще училась го-
товить пищу на костре, и первым ее открытием было то, что лучше  поддер-
живать огонь непрерывно, чем развести сразу большой костер.  Когда  кофе
вскипел, она влила в кофейник немного холодной воды, чтобы осела гуща, и
поставила его с краю на угли: так он и не остынет и не будет  зря  выки-
пать.
   Картофель ломтиками и лук она поджарила на одной сковородке,  но  от-
дельно, и, переложив их в свою оловянную тарелку, поставила на кофейник,
накрыв сверху перевернутой тарелкой Билла; затем поджарила мясо по люби-
мому способу Билла на сухой горячей сковороде. Покончив с этим, она  по-
дала мясо и, пока Билл разливал кофе, положила лук и картофель на сково-
родку и с минуту подержала на огне, чтобы хорошенько подогреть.
   - Что еще нужно человеку! - воскликнул Билл,  чрезвычайно  довольный,
свертывая папиросу после кофе.
   Он лежал на боку, вытянувшись во весь рост и опершись на локоть. Кос-
тер жарко пылал, и щеки Саксон казались еще румянее  от  алых  отблесков
пламени.
   - Что только не угрожало нашим предкам в их странствиях - и  индейцы,
и дикие звери, да мало ли!.. А нам с тобой здесь хорошо и спокойно,  как
дома за печкой. Посмотри на этот песок: о лучшей постели и мечтать нече-
го. На нем мягко, как на перине. А уж ты, милая  моя  индианочка,  такая
хорошенькая, просто прелесть! Бьюсь об заклад, что сейчас моей  "девочке
в лесу" никто не даст больше шестнадцати лет.
   - Будто бы! - оживилась она, тряхнув головой и поблескивая белыми зу-
бами. - А если бы вы сейчас не курили, я бы спросила: знает ли ваша  ма-
ма, что вы ушли из дому, мистер "мальчик, играющий в песочек"?
   - Скажите, пожалуйста... - начал он с напускной  торжественностью.  -
Мне хочется вас кое о чем спросить, если только вы не против. Я,  конеч-
но, не намерен задевать ваши чувства, но мне все-таки чрезвычайно  важно
получить ответ.
   - Что такое? - осведомилась она, так как разъяснении не последовало.
   - А вот что, Саксон. Вы мне ужасно нравитесь и так далее, но наступа-
ет ночь, мы чуть не за тысячу миль от человеческого жилья и... словом, я
хотел бы знать: мы на самом деле, по-настоящему женаты, мы действительно
муж и жена?
   - Да, на самом деле и по-настоящему, - успокоила его Саксон. - А  по-
чему ты спрашиваешь?
   - Не важно. Я что-то запамятовал, и мне стало неловко: сами  понимае-
те, при том воспитании, какое я получил, мне было бы неудобно оставаться
с вами в такой час...
   - Ну, хватит болтать! - строго перебила она его. - Прошелся бы  лучше
да набрал сучьев на утро, пока я вымою посуду и приведу кухню в порядок.
   Он вскочил, чтобы выполнить приказание, но остановился,  обнял  ее  и
привлек к себе. Оба молчали, но когда он отошел от нее, грудь ее радост-
но вздымалась и с уст просилась благодарственная песнь.
   Наступила ночь - темная, едва озаренная слабым мерцанием звезд, да  и
те скоро скрылись за неизвестно откуда надвинувшимися  тучами.  Калифор-
нийское "бабье лето" еще только началось. Погода стояла теплая, вечерняя
прохлада едва давала себя знать, в воздухе не чувствовалось ни ветерка.
   - У меня такое ощущение, как будто наша жизнь начинается  сначала,  -
сказала Саксон, когда Билл, набрав сучьев, опустился рядом с ней на оде-
яло у костра. - Я за сегодняшний день узнала больше, чем за  десять  лет
жизни в Окленде. - Она глубоко вздохнула и откинула голову. - Оказывает-
ся, обрабатывать землю гораздо более сложная штука, чем я думала.
   Билл не ответил. Он пристально смотрел в огонь, явно  что-то  обдумы-
вая.
   - Ну, что такое? - спросила она, увидев, что он  пришел  к  какому-то
решению, и положила руку на руку мужа.
   - Да я все прикидываю насчет нашего ранчо, - ответил  он.  -  Они  не
плохи, эти игрушечные фермы. Как раз для иностранцев. А  нам,  американ-
цам, нужен простор. Я хочу видеть холм и знать, что весь он мой, до  са-
мой вершины, что и другой его склон и вся  земля  до  вершины  соседнего
холма - тоже мои, и что за этими холмами вдоль  ручья  спокойно  пасутся
мои кобылы, и рядом с ними пасутся или резвятся  мои  жеребята.  Знаешь,
разводить лошадей очень выгодно, особенно крупных рабочих лошадей, весом
от тысячи восьмисот до двух тысяч фунтов, - на них большой спрос. За па-
ру четырехлеток одинаковой масти в любое время  получишь  до  семисот  -
восьмисот долларов. Хороший подножный корм - больше им  в  этом  климате
ничего не нужно, разве что какой-нибудь навес да немного сена на  случай
затяжной непогоды. Раньше мне это и в голову  не  приходило;  но,  приз-
наться, чем больше я думаю о таком ранчо, тем больше наша затея мне нра-
вится.
   Саксон была в восторге! Вот и еще новые доводы в пользу ее  плана!  А
особенно хорошо то, что они исходят от такого авторитета,  как  Билл.  А
главное: Билл и сам увлекся возможностью заняться сельским хозяйством.
   - На казенном участке хватит места и для  лошадей  и  для  всего  ос-
тального, - подбадривала она его.
   - Конечно. Вокруг дома у нас будут грядки, фруктовые деревья, куры  -
словом, все что нужно, как у португальцев; а кроме того, будет достаточ-
но места и для пастбищ и для наших прогулок.
   - Но разве жеребята не обойдутся нам слишком дорого, Билли?
   - Нет, не обойдутся. На городских мостовых лошади очень скоро  разби-
вают ноги. Вот из таких-то непригодных для города кобыл я и подберу себе
племенных маток, - я знаю, как за это взяться. Их продают с аукциона;  и
потом они еще служат много лет - только по мостовой больше не могут  хо-
дить.
   Наступило молчание. В угасающих отблесках костра оба старались предс-
тавить себе свою будущую ферму.
   - Как здесь тихо, верно? - наконец, очнулся Билл и посмотрел  вокруг.
- И темно, хоть глаз выколи. - Зябко вздрагивая,  он  застегнул  куртку,
подбросил сучьев в огонь. - А все-таки лучше нашего климата нет на  всем
свете. - Помню, - я еще малышом был, - мой отец всегда говорил, что кли-
мат в Калифорнии райский. Он как-то ездил на Восток, проторчал там  лето
и зиму и натерпелся. "Меня теперь туда ничем не заманишь",  -  говаривал
он после.
   - И моя мать считала, что нигде в мире нет такого климата. Воображаю,
каким чудесным им все показалось здесь после перехода  через  пустыни  и
горы! Они называли Калифорнию страной молока  и  меда.  Земля  оказалась
настолько плодородной, что, как говорил Кэди, достаточно ее поковырять -
и она принесет богатый урожай.
   - И тут сколько хочешь дичи, - добавил Билл. - Мистер Роберте -  тот,
который усыновил моего отца, - гонял скот от Сан-Хоакино до реки  Колум-
бия. У него работало сорок человек, и они брали с собой  только  соль  и
порох: всю дорогу кормились дичью.
   - Горы кишели оленями, а моя мать видела  в  окрестностях  Санта-Росы
целые стада лосей. Мы когда-нибудь отправимся туда. Билли. Я всегда меч-
тала об этом.
   - Когда мой отец был еще молодым, у ручья Каш-Слоу,  севернее  Сакра-
менто, водились в зарослях медведи. Он частенько охотился на  них.  Если
удавалось застигнуть их на открытом месте, отец и  мексиканцы  охотились
верхами, набрасывая на них аркан, - ты ведь знаешь, как это делается. Он
всегда говорил, что лошадь, которая не боится медведей, стоит  в  десять
раз больше всякой другой. А пантеры! Наши отцы принимали их за  пум,