ть.
   Та настороженная враждебность, с какой  Саксон  обычно  относилась  к
мужчинам, на этот раз как будто исчезла. Она не чувствовала необходимос-
ти обороняться. Это была уже не игра. Это было то, о  чем  она  грезила,
чего желала. Перед Биллом она чувствовала себя беззащитной,  и  сознание
этого давало ей глубокую радость. Она ни в чем не  могла  ему  отказать,
даже если бы он вел себя, как остальные. И из этой  потрясшей  ее  мысли
выросла другая, еще более восхитительная: он-то и не будет  вести  себя,
как все.
   Она продолжала молчать. Наконец, под влиянием внезапного порыва,  ох-
ватившего все ее существо, девушка вместо ответа протянула  руку  и  ти-
хонько попыталась оторвать его руку от вожжей. Он не понимал,  чего  она
хочет, но, видя, что она настаивает, забрал вожаки в правую и  предоста-
вил ей левую. Она наклонилась, и ее губы прильнули к мозолям на его  ла-
дони.
   На минуту он ошалел.
   - Ты... в самом деле? - пробормотал он.
   Она опять поцеловала его руку и прошептала:
   - Я люблю твои руки. Билли. Для меня - это самые прекрасные  руки  на
свете, и мне пришлось бы говорить много часов, чтобы рассказать до конца
все, что я к ним чувствую.
   - Стой! - вдруг осадил он лошадей.
   Он успокоил их и обмотал вожаки вокруг кнутовища, потом повернулся  к
Саксон, обнял ее и прижался губами к ее губам.
   - О Билли, я буду тебе хорошей женой, - сказала она, и, когда  он  ее
выпустил, всхлипнула.
   Он поцеловал ее влажные от слез глаза и вновь нашел ее губы.
   - Теперь ты знаешь, о чем я думал во время завтрака и отчего  меня  в
испарину бросало. Я уже не в силах был молчать. Ты ведь мне  понравилась
с первой же минуты, как я тебя увидел.
   - И я полюбила тебя с той самой встречи, помнишь, Билли? И  я  ужасно
весь день тобой гордилась: ты был такой  деликатный,  внимательный  -  и
вместе с тем такой сильный; и я видела, что все мужчины уважают тебя,  а
девушки за тобой бегают. И потом, ты так замечательно дрался с теми тре-
мя ирландцами, когда я стояла позади садового стола. Я бы не могла полю-
бить или выйти за человека, которым бы не гордилась; а тобой я так  гор-
жусь, так горжусь!
   - Наверно, меньше, чем я сейчас горжусь собой, - отвечал он, - я ведь
добился своей цели и получил тебя. И это так хорошо, что даже не  верит-
ся. Вдруг через несколько минут зазвонит будильник, я проснусь -  и  все
окажется сном. Ну, а если даже и зазвонит,  я  воспользуюсь  этими  дву-
мя-тремя минутами. Смотри, как бы я тебя не съел. Я так по тебе  изголо-
дался!
   Он обнял ее и прижал к себе крепко-крепко, до боли. После этих  мгно-
вений, показавшихся ей годами блаженства, он, с трудом оторвавшись,  вы-
пустил ее из своих объятий.
   - А будильник-то еще не звонит, - прошептал он, прижавшись щекой к ее
щеке, - и вокруг нас темная ночь, а внизу огни Фрутвэйла. И смотри,  как
смирно Принц и Король стоят посреди дороги. Вот не думал,  что  настанет
время, когда мне не захочется взять в руки вожжи и править  парой  таких
чудесных лошадок. И такое время все-таки настало! Я просто не могу отор-
ваться от тебя, а надо. До смерти не хочется ехать, но пора.
   Он усадил ее на прежнее место, укрыл ей ноги фартуком и свистнул  ло-
шадям, уже выказывавшим нетерпение.
   Через полчаса он снова остановил их.
   - Сейчас-то я знаю, что не сплю, но мне надо проверить -  не  сон  ли
все, что было?
   И, снова замотав вождей, он ее обнял.
 
 
   ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
 
   Саксон не замечала, как летят дни. Она усердно работала в  прачечной,
вырабатывая даже больше, чем обычно, а все свое свободное время посвяща-
ла Биллу и предстоящей ей великой перемене в жизни. Он  оказался  весьма
пылким возлюбленным и пожелал обвенчаться на другой же день после своего
предложения; с трудом удалось уговорить его на недельную отсрочку, никак
не больше.
   - Зачем ждать? - спрашивал он. - Молодости это нам, насколько мне из-
вестно, не прибавит, а ты подумай - как много мы каждый день теряем!
   В конце концов он согласился на отсрочку, и это  было  очень  хорошо,
так как спустя две недели его с десятком товарищей перебросили на работу
из больших конюшен Корберли и Моррисона в западную часть Окленда. Кончи-
лись поиски квартиры в другом конце города, и молодой паре удалось снять
на Пайн-стрит, между Четвертой и Пятой улицей, возле самого вокзала  Юж-
но-Океанской железной дороги, уютный домик - четыре небольших комнатки -
за десять долларов в месяц.
   - Это прямо дешевка, если сравнить с тем, что я платил за свои  преж-
ние каморки, - сказал Билл. - Моя теперешняя комната не больше самой ма-
ленькой из этих, а с меня дерут за нее целых шесть долларов.
   - Зато в твоей есть мебель, - напомнила Саксон, - потому и разница.
   Но Билл ничего и слушать не хотел.
   - Хотя я, Саксон, и неученый, но арифметику знаю. В трудные времена я
не раз закладывал часы и отлично высчитывал проценты.  Как  ты  думаешь,
сколько будет стоить обставить весь дом - дорожки, линолеум для кухни  и
прочее?
   - Я считаю, что все это можно отлично сделать на триста  долларов,  -
отвечала Саксон. - Я уже обдумала и уверена, что такой суммы хватит.
   - Триста! - пробормотал он, сосредоточенно  хмуря  брови.  -  Триста,
скажем, из шести процентов... Значит, шесть центов с доллара, шестьдесят
с десяти долларов, шесть долларов со ста, восемнадцать с трехсот. Я мас-
тер умножать на десять! А теперь раздели восемнадцать на двенадцать: вы-
ходит полтора доллара процентов в месяц.
   Он остановился, очень довольный, что удачно решил задачу.  Вдруг  его
лицо озарилось новой мыслью:
   - Постой! Это же не все! Это ведь процент за мебель для четырех  ком-
нат. А теперь раздели на четыре. Сколько получится, если разделить  пол-
тора доллара на четыре?
   - Пятнадцать на четыре - три и три в остатке, - быстро начала  Саксон
подсчитывать. - Тридцать на четыре - семь, двадцать восемь и два  в  ос-
татке; две четверти составляют половину. Все.
   - Молодец! Вот ты умножаешь здорово. - После минутного  колебания  он
продолжал: - Я не следил... какая сумма, ты говоришь, вышла?
   - Тридцать семь с половиной центов.
   - Ага! Теперь мы посмотрим, сколько лишнего с меня дерут за мою  ком-
нату. Если четыре комнаты стоят в месяц десять долларов, то  одна  стоит
два с половиной. Прибавь еще тридцать семь с половиной центов за мебель,
- выходит, два доллара восемьдесят семь с  половиной  центов.  Вычти  из
шести долларов...
   - Остается три доллара двенадцать с половиной центов, - тут же  поды-
тожила Саксон.
   - Видишь, значит, я плачу за комнату лишних три доллара двенадцать  с
половиной центов. Вот так штука! Выходит, жениться - все равно  что  ко-
пить деньги.
   - Но ведь мебель изнашивается. Билли.
   - Ах, черт! Об этом я и не подумал. Это тоже нужно принять в  расчет.
Во всяком случае наш домик - находка! Ты изволь в следующую субботу уйти
из прачечной минута в минуту, и мы отправимся покупать мебель. Я заходил
вчера к Сэлингеру. Я дам им пятьдесят долларов задатку, а остальные буду
выплачивать по десяти долларов в месяц. Через два года и один месяц обс-
тановка будет наша. И  помни,  Саксон,  покупай  все,  что  тебе  нужно,
сколько бы это ни стоило, слышишь?
   Она кивнула головой, ничем не выдавая своих планов относительно  бес-
численных крошечных сбережений, которые себе уже наметила. Глаза ее ста-
ли влажными.
   - Ты такой добрый, - прошептала она, прижимаясь к нему, и мигом  очу-
тилась в его объятиях.
   - Тебя, кажется, можно поздравить, ты решила выйти замуж? -  заметила
Мери однажды утром, когда они встретились в  прачечной.  Не  успели  они
проработать и десяти минут, как она увидела на среднем пальце левой руки
у Саксон колечко с топазом. - Кто же счастливец? Чарли  Лонг  или  Билли
Роберте?
   - Билли, - последовал ответ.
   - Гм, берешь себе мальчика на воспитание? По лицу Саксон Мери замети-
ла, что попала в больное место, и тут же пожалела о своих словах.
   - Уде и пошутить нельзя! Это замечательно, что он будет твоим  мужем.
Билли превосходный человек, и я очень за тебя рада. Таких,  как  он,  не
скоро найдешь, а если они и есть, так не больно-то их женишь. Вам  обоим
повезло. Вы на редкость подходящая пара, и лучшей жены, чем ты,  ему  не
найти. Когда же свадьба?
   Несколько дней спустя, возвращаясь из прачечной, Саксон встретилась с
Чарли Лонгом. Он решительно преградил ей дорогу и вызвал на разговор.
   - Значит, вы теперь хороводитесь с  боксером?  -  сказал  он  презри-
тельно. - Только слепому не видно, чем это кончится!
   Впервые она не испугалась стоявшего перед нею огромного парня с  мох-
натыми бровями и волосатыми пальцами. Она показала ему свою левую руку.
   - Видите? При всей вашей силе, вам ни за что бы не удалось надеть мне
на палец обручальное кольцо. А Билли Роберте сделал это в  одну  неделю.
Он и вас не побоялся, Чарли Лонг, и со мной сумел поладить.
   Лонг только выругался в ответ.
   - Он не чета вам, - продолжала Саксон. - Это настоящий мужчина, чест-
ный, чистый.
   - А ловко он вас обработал! - хрипло заржал Лонг.
   - И вас обработает, если нужно, - отрезала она.
   - Я бы мог вам кое-что про него рассказать, Саксон... Между нами,  он
порядочный жулик. Если бы только я...
   - Знаете что? Оставьте-ка вы меня в покое, - прервала она его. - А то
я скажу Билли, и вы прекрасно понимаете, что вам за это  будет,  хвастун
вы этакий, нахал...
   Лонг смущенно потоптался на месте, потом нехотя отошел в сторону.
   - Вон, оказывается, какая вы штучка, - пробормотал он с оттенком вос-
хищения.
   - И Билли Роберте такой... - засмеялась она и  пошла  своей  дорогой.
Однако, пройдя несколько шагов, остановилась. - Послушайте!  -  крикнула
она.
   Огромный кузнец быстро обернулся.
   - Я тут видела одного хромого. Идите  поколотите  его,  если  уж  вам
очень хочется подраться.
   За время своей помолвки Саксон позволила  себе  только  один  крупный
расход:  она  истратила  целый  дневной  заработок  на  полдюжины  своих
собственных фотографических карточек. Билл уверял, что для него жизнь не
в жизнь, если он не сможет каждый вечер любоваться ее изображением,  пе-
ред тем как заснуть, и утром - как только проснется. Взамен она получила
две его карточки, на одной он был в спортивном  трико,  на  другой  -  в
обычном костюме, и украсила ими свое зеркало. Первая карточка  почему-то
напомнила ей увлекательные рассказы матери о древних саксах и о  морских
викингах, нападавших на берега Англии. Она вынула из старинного  комода,
совершившего путь через прерии, еще одну священную реликвию - альбом ма-
тери, в котором были наклеены вырезки из газет со стихами о жизни пионе-
ров в Калифорнии, а также копии с картин и старых гравюр, которые  поме-
щались в журналах прошлого поколения, а может быть, и  в  более  давних.
Саксон перелистывала знакомые страницы и скоро нашла то, что искала.  На
фоне прибрежных скал и серого неба с мчавшимися облаками были изображены
несколько лодок, длинных, темных и узких, с изогнутыми носами, делавшими
их похожими на чудовищных птиц; они стояли у кипящего белой пеной песча-
ного берега. Эти лодки были полны обнаженных сильных белокурых воинов  в
крылатых шлемах. В руках они держали мечи и копья, некоторые  прыгали  в
воду, доходившую им до пояса, другие уже вылезали на песок. А на берегу,
охраняя его, виднелись фигуры голых дикарей, нисколько не похожих, одна-
ко, на индейцев. Они стояли кучками, а некоторые - по колено в воде. Ту-
земцы уже обменялись первыми ударами с завоевателями, и тела  раненых  и
убитых омывал прибой. Один из белокурых завоевателей лежал поперек  лод-
ки, причем торчавшая в его груди стрела показывала, какое оружие явилось
причиной его смерти. Другой, прыгавший через него в воду, с мечом в  ру-
ке, был вылитый Билл. Сомненья быть не могло: те же необычно светлые во-
лосы, те же лицо, глаза, губы. Даже выражение было то же, как у Билла  в
тот день на гулянке, когда он дрался с тремя ирландцами.
   Из лона этих двух воинствующих рас, подумала Саксон, вышел ее  народ,
далекие предки ее и Билли. И с этой мыслью она захлопнула альбом и поло-
жила его обратно в ящик. Кто-то из ее предков смастерил этот  старинный,
уже облезлый комод, который проехал через океан и  через  прерии  и  был
пробит пулей во время сражения переселенцев с индейцами при Литтл Мэдоу.
Ей казалось, она видит перед собой и женщин, державших в его ящиках свои
безделушки и домотканые материи, - женщин тех кочующих поколений, к  ко-
торым принадлежали бабушки и прабабушки ее матери. И она вздохнула.  Что
ж, иметь таких предков неплохо: крепкий, трудолюбивый народ.  А  как  бы
сложилась ее жизнь, родись она китаянкой или итальянкой?  Она  постоянно
встречала их на улицах: приземистые,  неловкие,  смуглые,  в  платках  и
простоволосые, они обычно тащили с набережной, держа на голове,  тяжелые
охапки прибитых волнами щепок. Но тут она засмеялась над своими мыслями,
вспомнила Билли, их домик в четыре комнатки на Пайн-стрит и  заснула,  в
сотый раз представляя себе всю их обстановку до последних мелочей.
 
 
   ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
 
   - Скота у нас больше не было, - рассказывала Саксон, - а зима  надви-
галась, и мы не могли отважиться на путешествие через Великую американс-
кую пустыню, поэтому наш караван остановился в Солт-Лейк-сити.  Мормонам
в те времена еще жилось неплохо, и они приняли нас сердечно.
   - Вы рассказываете так, будто сами были при этом, - заметил Берт.
   - Там была моя мать, - ответила Саксон с гордостью. - Ей  исполнилось
в ту зиму девять лет.
   Они сидели вокруг кухонного стола в маленьком домике на Пайн-стрит  и
завтракали сандвичами и пивом в бутылках. По случаю воскресенья все чет-
веро были свободны, и они собрались спозаранку, так как их ждала  работа
более тяжелая, чем в любые будни: надо было вымыть стены и  окна,  выск-
рести полы, положить дорожки и линолеум,  повесить  занавески,  наладить
плиту, расставить мебель, убрать кухонную и столовую посуду.
   - Ну, продолжай же, Саксон, - сказала Мери. - До смерти хочется  пос-
лушать твой рассказ. А ты, Берт, замолчи и не мешай.
   - Так вот. В эту зиму объявился у нас Дэл Хэнкок. Он родом из Кентук-
ки, но провел много лет на Западе. Он был разведчиком, как и Кит Карсон,
и хорошо знал Карсона. Они с Китом не раз спали под одним одеялом. И оба
побывали с генералом Фремонтом в Калифорнии и Орегоне. Итак, Дэл  Хэнкок
проходил через СолтЛейк-сити, так как собирался повести группу трапперов
со Скалистых гор на ловлю бобров в какое-то новое  место.  Красивый  па-
рень: носил длинные волосы, как на картинках, шелковый пояс поверх курт-
ки, как носят испанцы в Калифорнии, а за поясом торчали два  револьвера.
Все женщины влюблялись в него с первого взгляда. Он увидел Сэди, старшую
сестру моей матери, и она, видно, очень приглянулась ему, так как он ос-
тановился в Солт-Лейк-сити и дальше шагу не сделал. Он много  и  успешно
сражался с индейцами, и я слышала от своей тети Виллы,  когда  была  еще
совсем маленькая, что у него были удивительно черные сверкающие глаза  и
орлиный взгляд. По обычаю того времени, он не раз дрался на дуэлях и  не
боялся ничего на свете.
   Сэди была настоящая красавица, она кокетничала с ним, и он совсем по-
терял голову. Может быть, она еще сама не была уверена в своем  чувстве,
я не знаю, но только она не дала ему слово так легко, как  я,  например,
дала его Билли. В конце концов он уже не мог  выносить  неопределенности
своего положения, - он прискакал к ней однажды вечером как сумасшедший.
   "Сэди, - сказал он, - если вы не обещаете завтра со мной повенчаться,
я застрелюсь этой ночью здесь же, позади загона".
   Он так бы и сделал. И Сэди знала это и согласилась. Видите, как быст-
ро решались в те дни любовные дела.
   - Ну, не знаю, - заметила Мери насмешливо. - Ты тоже дала Биллу слово
через неделю после того, как увидела его в первый раз. А разве Билл уве-
рял тебя, что застрелится позади прачечной, если ты ему откажешь?
   - Я его не довела до этого, - созналась Саксон. -  Во  всяком  случае
Дэл Хэнкок и тетя Сэди поженились на другой же день. И  они  были  потом
очень счастливы. Но она скоро умерла, а его убили индейцы вместе с гене-
ралом Костером и всеми остальными. Хэнкок был тогда  уже  стариком,  но,
наверно, перебил их немало, прежде чем они укокошили его. Люди вроде не-
го всегда умирают сражаясь и дорого продают свою жизнь. В детстве я зна-
вала некоего Ола Стэнли. Игрок, но какой молодец! Однажды, когда он  си-
дел за столом и играл, один железнодорожник выстрелил ему  в  спину;  от
этого выстрела он умер через несколько секунд, но  успел  перед  смертью
поднять ружье и всадить три пули в своего убийцу.
   - Я не люблю ни драк, ни сражений, - заявила Мери. - Это мне действу-
ет на нервы. Берт меня ужасно раздражает:  он  вечно  ищет  случая  под-
раться. По-моему, все это совершенно ни к чему.
   - А для меня наоборот - человек, в котором нет задора, ничего не сто-
ит, - сказала Саксон. - Разве мы с вами были бы здесь, если  бы  не  му-
жество наших предков?
   - Ну, Билл природный воин, - заявил Берт. - Замечательный  парень  во
всех смыслах. Он из племени могикан, настоящий охотник за  скальпами,  и
если рассердится - берегись!
   - Вот именно, - подтвердила Мери.
   Билл, не участвовавший в их разговоре, встал,  заглянул  в  маленькую
комнатку за кухней, затем прошел в гостиную, в спальню, вернулся и,  ос-
тановившись у двери в эту заднюю комнату, нахмурился.
   - Что с тобой, дружище? - спросил Берт. - У тебя такой вид, точно  ты
что-то потерял или заблудился между трех сосен. Что с тобой? Валяй гово-
ри.
   - Я все думаю, а где же, черт ее возьми, кровать и  прочее  для  этой
комнатки?
   - Мы же для нее не заказывали мебель, - пояснила Саксон.
   - Так я завтра закажу.
   - Зачем вам еще кровать? - спросил Берт. - Разве вам вдвоем мало  од-
ной кровати?
   - Замолчи, Берт! - воскликнула Мери. - Держись прилично.
   - Ну, ну! - засмеялся Берт, - Вечно ты со своими замечаниями.
   - У нас эта комната лишняя, - обратилась Саксон к Биллу, - поэтому  я
и не собиралась покупать для нее мебель, а взяла дорожки и плиту  получ-
ше.
   Билл подошел к ней, поднял со стула и посадил к себе на колени.
   - Правильно, девочка! Я очень рад, что ты так сделала. У  нас  всегда
должно быть все самое лучшее. А все-таки завтра вечером мы с тобой  сбе-
гаем к Сэлингеру и выберем ковер и мебель и для  этой  спальни,  хорошую
мебель! И никаких!
   - Но ведь это будет стоить пятьдесят долларов! - возразила она.
   - И отлично! Пусть стоит пятьдесят долларов и ни на цент меньше. Зато
мебель будет хорошая. А что толку в пустой  комнате?  Это  придает  всей
квартире какой-то нищенский вид. С тех пор как мы  ее  сняли,  заплатили
деньги и получили ключи, я только и думаю о нашем гнездышке и вижу,  что
оно становится все теплее и уютнее. И пока я  работаю  и  вожусь  с  ло-
шадьми, я ни на минуту об нем не забываю. Уверен, что, когда мы поженим-
ся, оно мне будет так же мило. Вот я и хочу, чтобы все комнаты были обс-
тавлены как следует. Если эта комната будет стоять пустая, с  голым  по-
лом, я только и буду видеть ее, пустую и неуютную. И выйдет обман. А наш
дом не должен лгать. Посмотри, Саксон,  вон  ты  повесила  занавески,  -
пусть, мол, соседи думают, что она обставлена.  Эти  занавески  лгут,  и
каждый поверит в то, чего нет. Но у нас так не должно быть. Я хочу, что-
бы занавески говорили правду.
   - Вы можете сдать ее, - предложил Берт. - Вы будете жить совсем близ-
ко от железнодорожных мастерских и в двух шагах от ресторана.
   - Ни за что! Я не для того женюсь на Саксон, чтобы брать жильцов. Ес-
ли я увижу, что не могу устроить ее жизнь, - знаешь, что я сделаю? Пойду
на Долгую набережную, скажу: "Игра кончена", повешу себе камень на шею и
прыгну в воду. Верно, Саксон?
   Покупка лишней мебели казалась неразумной, но слова  Билл