щекам и падают в мыльную пену.
  - Уходи отсюда, - замахивается на сестру Динка. - Смотри, что сделала!
Наговорила тут всякого! Иди, иди отсюда!
  - Но ведь я только хотела... - огорченно шепчет Мышка, оглядываясь на Лину.
  - Иди, иди! - толкает ее Динка и, заглядывая в лицо Лины, примирительно
говорит: - Не плачь, Линочка... Мышка просто неверующая... А ты
верующая... И у тебя икона висит этой самой заступницы... Если бог есть,
тебе ничего не будет, а если бога нет, то и Мышке ничего не будет. Не
плачь!
  - За вас плачу, - сморкаясь в мокрый передник, тихо говорит Лина.
  Но мысли Динки уже вертятся около картошки.
  - Я пойду в кухню, Лина, посмотрю на твою заступницу, - делая постное
лицо, говорит она.
  - Сходи... Да лоб-то перекрести хоть разок... - смягчается Лина.
  Динка осторожно переступает порог кухни и, не глядя на заступницу,
тыкается носом во все кошелки. Но картошки нигде нет. Динка присаживается
перед шкафом и, открыв дверцу, наугад запускает руку в какой-то пакет.
  "Каша!" - догадывается она и, не зная, куда взять эту крупу, сыплет ее
себе за ворот. Потом, обтянув потуже платье и держа на боку складки,
смиренно выходит из кухни.
  - Видала... Ничего, хорошая заступница, - говорит она, проходя боком мимо
Лины и скрываясь за кустами.
  "Никича нет... высыплю сначала в сундучок", - думает она, тихими шажками
направляясь к палатке и чувствуя, что крупа уже просачивается ей на
живот...
  - Динка! Она плачет! - выскочив из кустов, вдруг бросается к ней Мышка.
  - Отойди! - кричит Динка, изо всех сил стягивая платье, но крупа тоненьким
ручейком сыплется на дорожку.
  - О-о! - удивленно говорит Мышка, - Из тебя что-то сыплется!
  - Так подставь что-нибудь! Руки подставь - нетерпеливо командует Динка.
  Мышка, присаживаясь на корточки, Складывает обе ладони.
  - Но с тебя со всех сторон сыплется! - испуганно бормочет она, подставляя
ладони.
  Динка садится на землю и еще крепче зажимает собранную сбоку материю.
  - Принеси скорей пакет, - просит она.
  - Какой пакет? Я принесу газету!
  - Ну газету! Только скорей! Я делаюсь больной! - мрачно вздыхает Динка.
Она хочет сказать сестре, чтобы она никому не говорила, но уже поздно...
  - Катя, Катя! Дай газету! Из Динки сыплется крупа! - кричит Мышка, не
добегая до террасы.
  - Что такое? Какая крупа? - слышится голос Кати, и Мышка уже мчится
обратно, держа в руках газету.
  - Расстели на траву... Вытряхни меня... - быстро командует Динка,
становясь на газету.
  Мышка дергает ее со всех сторон за платье, но крупа уже почти вся
высыпалась раньше.
  - Что это вы делаете? - спрашивает, подходя, Катя.
  - Это... птичкам! - чуть не плача, объясняет Динка.

  Глава пятнадцатая
ОБО ВСЕМ ПОНЕМНОГУ

  В те часы, когда раньше приезжала мама, детям становятся особенно скучно.
Все так же гудит у пристани пароход "Гоголь", а мамы нет... Но сегодня
Катя приготовила детям сюрприз.
  - Алина! - говорит она. - Мама приедет, как обычно. Возьми часы и объявляй!
  Алина забывает, что она уже "взрослая", и вприпрыжку бежит за часами.
  - Пароход "Гоголь" вышел из Самары! - каким-то особенным голосом объявляет
она.
  Динка вместе с сестрами радуется приезду мамы и беспокоится, что этим же
пароходом приедет Ленька, на заборе появится флажок, а ей нельзя будет
уйти из дому. Мама приезжает веселая, и всем сразу становится весело. К
обеду возвращаться откуда-то и дедушка Никич. Динке очень хочется
помириться с дедушкой, но она не знает, как это сделать.
  - Сегодня мама раньше приехала! - заглядывая ему в лицо, говорит она за
обедом.
  Но Никич не обращает никакого внимания на ее слова, он говорит со всеми,
кроме Динки, и девочке становится обидно.
  "Ладно, ладно!" - думает она.
  Но когда обед кончается и Никич идет к себе в палатку,
Динка бежит за ним и, догнав его у самого входа, смущенно предлагает:
  - Давай помиримся, дедушка Никич, а то нам все некогда - то тебе, то мне.
  Старик останавливается и холодно спрашивает:
  - А как это наспех мириться, по-твоему?
  - Не знаю... Просто, чтобы все по-прежнему было.
  - А если у человека обида есть, то куда она денется? - спрашивает опять
Никич.
  Динка опечаливается:
  - А у тебя еще есть обида?
  - Конечно. Нагрубила ты мне, старику, обидела меня, как же я могу быть с
тобой по-прежнему? Что ты для этого сделала? Пришла ли, прощенья ли
попросила, совесть ли тебя мучила?
  - Совесть мучила, - говорит Динка. Старик молча смотрит на нее.
  - Видно, мало мучила, - говорит он и уходит в свою палатку.
  Динка присаживается па пенек у входа и, подперев рукой щеку, задумывается.
Никич прибирает свою постель на нарах, переставляет что-то на столе и,
выглянув из палатки, видит девочку:
  - Ступай. Чего сидишь?
  - А ты не будешь мириться? - спрашивает Динка.
  - Опять тот же разговор... Я же тебе объяснил, - пожимая плечами, говорит
Никич.
  - Ну, так и я тебе объяснила, - отвечает Динка,
  - Что ты мне объяснила?
  - Что меня совесть мучает... - со вздохом говорит Динка.
  - Ну, - разводит руками Никич, - ты сама виновата.
  - А разве я говорю, что ты? Я только говорю: давай мириться, потому что
меня совесть уже мучила. Но Никич не сдается.
  - Иди, иди... Пусть еще помучает, - говорит он, легонько поворачивая
девочку за плечи.
  - Нет, - говорит Динка. - Уже хватит. Мне ведь без тебя скучно... Давай на
правду мириться, дедушка Никич!
  - Ну, гляди... чтоб этой грубости больше не было! - грозит пальцем Никич.
  - Конечно. Я и сама не хочу - ты очень долго сердишься. С тобой надо
по-хорошему, - соглашается Динка и, обхватив шею Никича, звонко чмокает
его в щеку. - Вот и помирились! Ну, я пойду!
  Старик озадаченно смотрит ей вслед и, махнув рукой, уходит в палатку.
  Динка мчится к забору. Если Ленька пришел, ей надо сказать ему, что мама
сегодня дома. Но Леньки нет, и солнце ужо садится. Как же быть? Ей же
нельзя бегать каждую минуту и оставлять маму. Она так соскучилась по
маме... Ей бы только знать, что Ленька приехал и заработал себе на еду...
  - Лень! - тихонько зовет Динка, прижимаясь лицом к щели.
  - Макака! - выскакивает вдруг из кустов Ленька. - Это ты тут? А я думал -
опять Алина, и запрятался, - шепотом говорит он.
  - Мама приехала... - не слушая его, торопливо шепчет Динка. - Я не
приду... У тебя есть еда?
  - Я ел... Со мной один случайный случай вышел. Помнишь студента, того, в
шинели, мы еще рыбу ему дали? - прижимаясь к щели, спрашивает Ленька. -
Так я у него чай пил... и вот, гляди, что тебе принес. - Ленька
просовывает в щель нагревшийся от его руки стеклянный шарик. - Он сам
дал... Ты на свет погляди, там внутри вроде картинка... Пароходы плывут,
лодки...
  - Ой, - восхищенно шепчет Динка, - какой красивый шарик!
  - Приходи завтра на утес... с утра приходи. Я тебе что расскажу... из-за
чего у нас дружба вышла со студентом-то этим...
  Но Динка занята стеклянным шариком. Бока его помяты и исцарапаны.
  - Лень, а почему этот шарик вот тут поцарапан?
  - Да он им сахар бил. Как стукнет при мне, я аж испугался. Такую-то
драгоценную вещь портить., . - Ленька вдруг замолкает и, пригнувшись,
быстро скрывается в кустах.
  - Дина, с кем ты разговариваешь? - окликает сестру Алина.
  Динка прячет за спину шарик и отходит от забора.
  - Я ни с кем не разговариваю.
  - Нет, ты разговаривала, - раздвигая кусты и заглядывая через забор,
говорит Алина.
  Динка сердито выпячивает нижнюю губу.
  "Вот еще какая искательница? Чуть-чуть Леньку не выискала", - недовольно
думает она и, желая подразнить сестру, безразлично говорит:
  - Я просто сказала: иди, иди себе, дурак!
  Алина широко раскрывает глаза:
  - Кому ты сказала?
  - Да одному человеку, потому что он все ходит да ходит тут, - искоса
наблюдая за сестрой, сочиняет она.
  - Какому человеку? Где он ходил? Тут был какой-то мальчик... -
оглядываясь, говорит Алина.
  - Ну нет... Это так один... с бородой... - пугает Динка. Но Алина вдруг
успокаивается:
  - С бородой? Так это дачник. Как же ты смеешь обругивать кого-нибудь через
забор? Иди отсюда сейчас же! Вот я скажу маме! - хватая сестру за плечо,
строго говорит Алина.
  Динка понимает, что попала впросак, и, упираясь, кричит:
  - Не толкайся!.. Я бородатому ничего не сказала. Я тому, который без
бороды... гладенькому такому!
  - Какому гладенькому? - снова останавливается Алина. Динка чувствует, что
попала в цель,
  - Ну да, гладенькому... без бороды, без усов, лысому...
  - Лысому? - в замешательстве переспрашивает Алина. Но Динке хочется еще
крепче припугнуть сестру.
  - Он как подскочит к забору да как скривится вот так... - Динка,
зажмуривает один глаз и скашивает на сторону рот, - да как моргнет на
меня...
  - Это какая-то ерунда.., - серьезно глядя на нее, говорит
Алина.
  - А я ему говорю: иди, иди, дурак! - увлекается своим сочинением Динка.
  Но Алина краснеет от гнева:
  - Иди домой! Врушка! Несчастная врушка!
  - Как хочешь... - пугаясь, говорит Динка и покорно идет рядом с сестрой.
  Около террасы цепкие пальцы Алины выпускают ее плечо. От крокетной
площадки доносятся громкий смех и веселые голоса...
  - Крачковские пришли, - упавшим голосом говорит Алина и, взбежав по
ступенькам на террасу, скрывается в свою комнату.
  Динка кладет на ладонь стеклянный шарик, разглядывает его на свет, пробует
языком.
  - Вкусный-превкусный... Не конфетка, не игрушка, а неведома зверюшка... -
счастливо улыбаясь, говорит она.
  А на площадке снова раздается общий смех и голос Крачковской:
  - Ну что ж, Гога, отвечай, отвечай! Иначе твоя юная дама посадит тебя в
галошу!
  - Да побей меня бог, если я понимаю, о чем она спрашивает! - комически
восклицает Гога.
  - Я спрашиваю: из какого ребра сделал бог Еву? И еще: где находятся у
человека берцовые кости? - уверенно звенит голосок Мышки.
  Динка прячет за пазуху свой шарик и бежит на площадку.
  На скамейке, покатываясь от смеха, сидят мама, Катя и мадам Крачковская. В
серединке площадки, оправдываясь и пожимая плечами, стоит смущенный Гога,
а рядом с ним торжествующая Мышка.
  - Ну, как же ты не знаешь! Сколько ребер было у Адама? И потом, берцовые
кости... Ведь это же устройство человека, и каждый порядочный джентльмен
должен знать, как он устроен! - твердо повторяет Мышка выученную наизусть
фразу.
  - Ха-ха! Браво, браво, Мышка! - хлопают в ладоши
Крачковская и Катя.
  Мама вытирает мокрые от смеха глаза.
  - Ха-ха-ха! - громко доносится с гамака, где сидит
Костя.
  - Я проиграл! Проиграл! Сознаюсь! - прижимая руку к груди, кричит Гога и,
подняв с площадки брошенную кем-то сухую ветку, подносит ее Мышке. - Отдаю
пальму первенства!
  - Браво! Браво! - хлопают взрослые.
  Динка, забыв про все на свете и наслаждаясь торжеством
Мышки, выскакивает на площадку.
  - Браво! Браво! - кричит она, тоже хлопая в ладоши. Стеклянный шарик
выскальзывает из-под ее рукава и подкатывается под ноги Косте. Костя
машинально поднимает его и, проводя пальцем по обитым и исцарапанным
бокам, задумчиво говорит:
  - Что это за игрушка? Где-то я уже видел такую...
  - Это мое! - подскакивает к нему Динка.
  Но Костя снова проводит пальцем по исцарапанным бокам и силится что-то
вспомнить.

  Глава шестнадцатая
СЛЕЗЫ - ЭТО РЕДКАЯ ВЕЩЬ

  Крачковские и Катя с Костей уходят на Волгу. Костя обещал покатать их на
лодке. Марина весь вечер дурачится и шутит с детьми, потом, забравшись
вместе с ними на широкую кровать, рассказывает им про девочку, которая
варит обед для всей семьи.
  - Нравится вам эта девочка? - спрашивает она. Алине нравится, она не любит
лентяек; Мышке тоже нравится, но она беспокоится, что этой девочке
все-таки трудно варить на всех обед.
  - А кто же приносит ей воду? Ведь ведра очень тяжелые... - говорит она.
  А Динка молчит.
  - А ты, Динка, хотела бы иметь такую подружку? - неудачно спрашивает мама.
  - Нет! - трясет головой Динка. - Зачем она мне? Я не люблю бездельных
людей.
  - Как - бездельных? Я же только что рассказывала, что эта девочка такая
помощница в семье: она варит обед и кормит всех взрослых.
  - Ну, так я жалею ее, конечно, потому что у человека... ну, вообще у
другой девочки много дела, а у нее все похлебка да похлебка... Они,
наверное, запирают ее на весь день, что ли?
  - Почему запирают? Она бегает и гуляет, как все дети, но она понимает, что
взрослые придут с работы голодные и что им надо сварить обед.
  - Все равно не стала бы я... - говорит Динка.
  - Смотри какая! А если бы наша мама приехала с работы голодная, ты тоже не
стала бы? - удивляется Мышка.
  - Дина такая лентяйка! - возмущенно говорит Алина.
  - Это очень плохо, - вздыхает мама. - Я приехала и легла бы спать
голодная, потому что у меня такая дочка
- Мамочка, я не такая дочка! Но мне всегда некогда, я тебя чем-нибудь
другим покормлю, - жалобно говорит Динка.
  Перед ее глазами встает железная плита, на которой булькает целая кастрюля
похлебки, а она сама стоит и мешает да мешает ложкой в этой кастрюле, а
Ленька сидит на утесе и ждет, а шарманщик опять ушел с утра по дачам...
Нет, какая тут похлебка, когда что ни день, то новые дела... А кто станет
высиживать у дороги и гнать Катиных женихов? А еще что-нибудь случится,
так та похлебка целый день будет одна булькать на плите..
  - Нет, какая тут похлебка, - пожимая плечами, повторяет Динка, и у нее
делается такое испуганное лицо, так смешно морщится одна бровь с чердачком
посредине, так недоуменно таращатся на всех глаза и подымаются дыбом
клочкастые кудри, что все сразу покатываются со смеху, а мама весело шутит:
  - Нет, уж, видно, не есть нам Динкиной похлебки! - Но чужая девочка не
выходит у нее из головы. - Вот посмотрите, - говорит она. - Когда я первый
день задержалась в городе, вы все вылезли к калитке я начали плакать... А
ту девочку - ее зовут Настя - я спросила: "Поздно приходит твоя мама?" И
она спокойно ответила: "Когда как... Если остается на вечернюю смену, то
поздно..."
- Так она привыкла, мамочка, а мы думали, что с тобой что-нибудь
случилось, - защищается Мышка.
  - Э, нет! Вы вообще любите плакать по всякому поводу. А человек должен
уметь сдерживаться, слезы - это очень редкая и дорогая вещь, их вовсе не
льют, как воду... Обиделись - заплакали, поссорились - заплакали, мама
опоздала - опять заплакали. Да что это за неиссякаемые колодцы такие? Я
понимаю, когда случается горе или жаль кого-нибудь очень, а помочь не
можешь, - ну, плачет человек тихонько, не может не плакать - так тяжело
ему. Ведь я же не плачу, а мало ли у меня всяких неприятностей? - серьезно
спрашивает мама.
  - Много, - вздыхает Мышка, прижимаясь к ней щекой..
  - Взрослые редко плачут, - задумчиво говорит Алина.
  - Так маленький тоже будет взрослым когда-то! Надо же растить себя самому
крепким, закаленным, а то ведь можно так и остаться хныкалкой на всю
жизнь. Что вы думаете - есть такие люди: ходят и хныкают и жалуются вечно
на что-нибудь... Вы смотрите следите за собой! - предупреждает мама.
  Но Динка весело машет рукой:
  - А я реву, когда захочу! Еще когда что болит, так я только хныкаю, а если
от злости или кого-нибудь мне жалко, так я прямо и ногами и руками дрыгаю
и голосом реву, просто я разрываюсь, мама! Не знаю, что делать!
  - Ну, вот так и вырастешь большая тетенька, пойдешь куда-нибудь в гости и
вдруг - что такое? Все смотрят: валяется наша тетенька, руками и ногами
дрыгает и ревет не своим голосом, - смеется мама.
  - Ха-ха-ха! - подхватывает Мышка. - Она еще не то делать будет!
  - Она еще и побьет кого-нибудь в гостях! - хохочет Алина.
  - Ну да, - недовольно сопит Динка. - Я в гостях всегда тихенькая, у меня
даже рот не разжимается. Я там больной делаюсь
  - Зато дома ты здоровая! - острит Алина.
  - И не дома, а на воле... На воле, когда ревешь, так и потер ревет:
у-у-у!.. А смеешься - и ветер смеется: ха-ха-ха! И никто не вмешивается, -
говорит Динка. - А ведь хуже всего, когда человека утешают!
  - Не знаю, что хуже, что лучше... - рассеянно говорит мама и смотрит на
часы: - Ой-ой-ой? Уже двенадцать! А вы не спите! И Кати с Костей еще
нет... Неужели они все еще катаются на лодке?!
  - Конечно, катаются! Сегодня такая луна! - глядя в окно, говорит Алина и,
словно вспомнив что-то, быстро выходит.
  - А вдруг лодка перевернулась? - шепчет Мышка.
  - Заплачь! Ну, заплачь! - дергает ее Динка. - Они уже в воде бултыхаются!
Хоп! Хоп!
  - Отстань! Я просто так сказала! Я .ничуть не думаю даже! - отбивается
Мышка.
  - Не думаешь? И тебе не жаль Кати? А на Волге такие волны... что я...
мы... э... а... никогда уже... нашу... Катю... - притворно всхлипывает
Динка.
  - Мамочка! - кричит Мышка. - Она хочет, чтоб я заплакала! Она все нарочно
делает!
  - Что такое? - вмешивается мама.
  Динка с хохотом выбегает из комнаты.

  Глава семнадцатая
"СЛУЧАЙНЫЙ СЛУЧАЙ"

  - Слышь. Макака, а тот студент против царя идет... - таинственно шепчет
Ленька.
  - Почему? Как - против царя? - морща лоб, спрашивает Динка.
  - Погоди... Я только погляжу, нет ли кого... - беспокоится Ленька и,
вскочив, обходит вокруг камень, смотрит на обрыв.
  Динка тоже встает и, прижав к груди шарик, следит за товарищем.
  - Лень, кого ты смотришь?
  Но Ленька не отвечает и, втянув для верности на утес доску, возвращается.
  - Вот ты слушай, какой со мной случайный случай вышел, - усаживаясь около
своей пещеры, говорит он.
  - Случай? Страшный? - заинтересовывается Динка.
  - Да нет, чудной, а не страшный... Да ты садись, я тихо буду говорить! -
тянет ее за руку Ленька.
  - Тихо? Тогда говори прямо в ухо, - присаживаясь рядом, предлагает девочка.
  - Ничего, я и без уха... Ты только не перебивай...Хожу это я на пристани,
около рабочей столовой. А тут самый привоз, баржи разгружаются, и мешков
навалено видимо-невидимо. И конешно, покупатели ходят, торгуют на корню,
чтоб подешевле, значит... И нанимает меня одна барынька МЕШОК поднести.
Тяжелющий мешок яблоков она купила.
  - Тяжелющий мешок! Вот дура! - сердится Динка,
- Ну, ты погоди... Ведь заработать-то мне надо? Думаю, сволоку как-нибудь.
Стал тянуть этот мешок с воза себе на спину - вдруг слышу, кто-то как
закричит на мою барынь-ку: "Мальчишку, грит, на такую тяжесть нанимаете,
покалечить хотите!" - и швырк мешок с моей спины обратно на воз! Гляжу, а
это тот студент...
  - Вот хорошо! - смеется Динка. - А барынька что?
  - А что ей? Она другого взяла, а я озлился.
  - Подожди, Лень. А он узнал, что это ты?
  - Сразу-то не узнал, а потом и меня и тебя вспомнил. "А-а, говорит, старый
знакомый!" А я голодный как собака. Какое тут знакомство! "Зачем, говорю,
вы так сделали? Теперь я когда еще работу найду!" А он пошарил в кармане
да и говорит: "Денег у меня нет, а хлеб есть. Приходи ко мне, будем чай
пить... Читать умеешь? Вот тебе адрес, где я живу..." - и достает
карандаш. "Не надо, говорю, я так запомню..." Ну, сказал дом, улицу...
  - И пил ты у него чай? - перебивает Динка.
  - Чай-то пил... Так до чаю еще, погоди, что было...
  - Случайный случай до чаю был?
  - Ну да... Ты слушай, а то перебиваешь все время...
  - А в чем этот студент был? В той шинели, что тогда? Я его хорошо помню -
такой высокий, согнутый и борода узенькая, а глаза добрые. Он хороший.
Лень, только очень бедный, да?
  - А откуда ему богатства взять? Он себя не жалеет... Ему тюрьма, - хмуро
сказал Ленька.
  - Как - тюрьма? За что тюрьма? - всполошилась Динка.
  - Так ведь вот не слушаешь, а все то вперед, то назад заскакиваешь. Я,
коль так, и рассказывать не буду! - рассердился Ленька.
  - Нет, говори... Раз начал, то говори!
  - Опять же с того места надо. Ну, сказал он мне, где живет, и пошел. А я
гляжу вслед, и что-то чудно мне кажется. Денег у него нет, а он шасть в
рабочую столовую... Ну, думаю, либо попрошайка какой, либо кто из дружков
его накормит. А тут время на обед, рабочих много идет: и с ремонтных
мастерских, и пристанские, и грузчики тут... Народу - не протолкнешься, и
такой меня интерес взял... Ну, и сунулся в за ним