- А не покорежит
тебя, если ты скрадешь?
  - За арбуз не корежит, - твердо ответил Ленька и, подумав, добавил: -
Земля-то для всех, а арбуз на земле растет! На утес Динка не пошла.
  - Сегодня воскресенье, мама дома, - сказала она и, вздохнув, добавила: - А
Лина не приехала...
  Ленька вытащил из кармана смятую, облепленную газетной бумажкой тянучку:
  - На вот! Замялась маленько... Погоди, бумажку сыму! Динка широко раскрыла
рот и ждала, пока он отдерет прилипшую бумажку.
  - Скорей! - нетерпеливо сказала она. - Слюна набирается!
  Ленька поспешно вложил ей в рот пеструю от бумаги тянучку.
  - Больше не выйдешь сегодня? - спросил он, проводив Динку до лазейки.
  Динка покачала головой и, вспомнив разговор с матерью, сказала:
  - Пойдем еще до калитки. Я тебе что-то скажу....
  Они пошли вдоль забора. Динка передала слова матери. стараясь не упустить
ни одного слова. Ленька был тронут.
  - Я приду, - сказал он. - Таиться мне больше нечего... Только что я
сейчас? - Он оглядел свой пиджак и залатанные штаны. - Бродяжка! Вот
поступлю к капитану, справлю себе матросский воротник - и приду!
  Около калитки Динка вдруг встрепенулась, схватила Леньку за руку.
  Из сада послышалась знакомая песня.
  - Лина! - вскрикнула Динка и, бросив Ленькину руку, помчалась по дорожке.
  Ленька поднялся на забор и поглядел в сад. От кухни доносился тягучий
молодой голос...

  Пускай мой труп тебе напомнит
Мою горячую любовь...

  Динка, широко раскрыв руки, неслась на этот голос:
  - Лина! Лина!
  На террасу вышли Марина и Катя. Около кухни загремело Корыто, голос смолк,
и Лина с мыльной пеной на руках бросилась навстречу Динке. Перехватив ее
на дорожке и прижимая к своей груди, она взволнованно повторяла одни и те
же слова:,
  - Крохотка моя! Доченька моя! Глазочек мой!
  А Динка, ухватив обеими руками ее круглое румяное лицо, заглядывала ей в
глаза, тревожно спрашивая:
  - Ты уже побыла замужем, Лина? Ты приехала насовсем? Ты больше никуда не
уедешь?

  Глава пятьдесят вторая
НЕ НАЕЗДИШЬСЯ, НЕ НАХОДИШЬСЯ...

  Лина бегает из комнаты в кухню. Она приехала поздно и сразу взялась за
работу. Она печет, варит, стирает. Динка сидит на траве, обхватив руками
коленки, мыльные брызги летят ей в лицо, но так уютно сидеть около Лины,
такой душистый теплый пар вырывается из раскрытой двери кухни... Динка
грызет тугие рожки, которые привезла ей Лина, и болтает обо всех делах: о
Кате, которая готовит обед, держа под мышкой поваренную книгу, о
кастрюлях, которые она, Динка, чистила песком и топила в бочке с водой, о
пустой кухне, где по вечерам так темно поблескивают стекла окон... Динка
рассказывает просто и весело, но Лина не смеется: крупные слезы ползут по
ее щекам и падают в мыльную пену.
  - Не наездишься, не находишься... - громко шепчет она, громыхая корытом.
  Лина полощет белье и, сложив его в большой таз, развешивает на веревке;
Динка вертится тут же и подает ей мелкие вещи. Лина бежит в кухню, месит
тесто, лепит пирожки, а
Динка сидит на ее кровати и лижет ложку со сладкой начинкой... Только к
вечеру кое-как освобождается Лина.
  - Вот пироги вам на неделю... Обед на два дня, разогревать будете, кисель
детям, яблочки печеные... - говорит она, вытирая фартуком раскрасневшееся
потное лицо.
  - Посиди с нами, Лина! Все равно всего не переделаешь! Ну что ты так
беспокоишься? - говорит Марина.
  - Ночи не сплю, все думаю... А тут приснилось под пятницу, будто Динка ко
мне в кухню стучится. "Лина, грит, дай пирожка". Проснулась я и свету
невзвидела. Так бы обернулась птицей и полетела сюда...
  Вечером приезжает Олег. Вся семья усаживается на крылечке.
  - Ну, как живешь, Лина? - с сочувствием глядя в печальные глаза Лины,
спрашивает Олег. - Как Малайка?
  - А что наша жизнь! Подневольные мы обое. Я за птицей хожу, еле вырвалась
нынче... Малай Иваныч тоже всегда занятой... Вот и рвется душа на все
стороны... Отпросилась нынче, а теперь уже не скоро опять приеду...
Отрезанный я ломоть. Не наездишься, не находишься... - говорит Лина.
  Марина подсаживается к ней на крыльцо и, обняв ее, говорит:
  - Линочка! У нас с Олегом большие планы... Мы, наверное, уедем на
Украину...
  Лина, всплеснув руками, с молчаливым испугом смотрит ей в лицо. Дети тоже
замирают от неожиданности.
  - Не пугайтесь, не пугайтесь! - улыбается Марина. - Мы и Лину с Малайкой
возьмем с собой.
  - Меня его графское сиятельство переводит в черниговское имение, понятно?
- вмешивается Олег. - Ну, а куда иголка, туда и нитка! Марина и Катя
подхватят детей под мышку, а Малайка - тебя, и мы всей семьей двинемся на
новое место.
  - Батюшки! У вас, значит, жить будем? - повеселевшим голосом спрашивает
его Лина.
  - Нет, мы в Киеве, а он - в Чернигове, это недалеко... В Киеве у нас много
друзей: Малайку устроим куда-нибудь на завод и жить будем все вместе... -
мечтает Марина.
  - А я буду к вам приезжать! - весело заканчивает Олег.
  - Господи! Хотя бы так-то... Настрадались мы в этом городе - одних обысков
да беспокойств сколько было! Поедем, коль, отседова! И мы с Малай Иванычем
около вас будем! Только вот местов нигде нет... Устроим ли Малай
Иваныча-то? - беспокоится Лина.
  - Устроим, - кивает головой Олег.
  - Мама, мы правда уедем? А гимназия? Как же моя гимназия? - волнуется
Алина.
  - Мама, где эта Украина? Далеко отсюда? - с замиранием сердца спрашивает
Динка.
  - Ну, пристанете теперь! - машет рукой Марина. - Во-первых, это еще не
скоро. Я даже не хотела вам говорить!
  Алина и Динка успокаиваются, а Лина снова пригорюнивается. Но Марине уже
не до нее: брат что-то тихо спрашивает, нетерпеливо смотрит на часы... Они
отходят в сторону и, стоя вместе с Катей у перил, о чем-то тихо беседуют.
Динке делается обидно за Лину, ей кажется, что все о ней забыли.
  "Вот какие! - думает она. - Могли бы потом посекретничать!"
И, обняв Лину за шею, она тихо шепчет ей на ухо:
  - Мы везде вместе будем. Куда бы ни поехали... Лина молча прижимает ее к
себе. Сестры еще долго шепчутся с братом, но Марина показывает глазами на
притихшую, словно осиротевшую Лину, и Олег громко предлагает:
  - А ну-ка, Лина, чернобровая дивчина, споем украинскую песню!
Подхватывайте, сестрички! "Сидит голубь на дубочку, голубка летае", - тихо
затягивает он.
  Сестры подхватывают мягкий украинский напев, Лина, не выдержав, вступает
со второй... На крыльце делается тепло и уютно. Динка, положив на колени
Лине голову, смотрит на звезды. Мелкие и крупные светящиеся точки усеяли
темное небо... Вот упала, покатилась на землю одна звездочка... Куда она
упала? Вдруг скатится прямо на нее, Динку, и запутается в ее волосах...

  Маю жинку, маю диты в далекой Вкраине,
Раскроялось сердце мое на две половины... -

  горько жалуется в песне казак, полюбивший в чужом краю дивчину... Казаку
надо ехать на Украину, где остались у него жинка и диты...
  - "Раскроялось сердце мое на две половины..." - жалобно повторяет песня, и
не звездочка срывается с неба, а тяжелая Линина слеза падает на Динкину
голову.
  "Не наездишься, не находишься..." - вспоминает Динка, и непонятные Линины
слова надолго остаются в ее памяти.
  Что делать, если сердце Лины не может разорваться пополам... И, прощаясь в
этот вечер со своей преданной нянькой, Динка старается НЕ плакать:
  - Я знаю, Линочка, у тебя разрывается сердце на две половины. Я
потерплю... Все равно уж ты не находишься, не наездишься теперь.

  Глава - пятьдесят третья
ВЗРОСЛЫЕ ШЕПЧУТСЯ

  Динка не спит. Каждый день приходят к ней новые мысли, а иногда их
собирается так много вместе со старыми, что невозможно заснуть. Трудно
понять дела взрослых, но Динка уже знает, что они люди подневольные и
стоит им только выйти за калитку, как суровая неволя сковывает все их
желания. Плачет и рвется к ним Лина, но ее что-то не пускает. И сердце у
нее раскалывается на две половины: одна - там, другая - здесь... Так, чем
дольше живет на свете человек, тем больше узнает он плохого. То одно, то
другое с ним случается...
  Динка засовывает руку под подушку - там лежит узелок с Линиными
гостинцами. Раньше, бывало, положишь в рот конфету и сразу успокоишься, а
теперь от Лининых гостинцев еще горше на сердце... Бедная Лина! Динка
кладет в рот маковку и, лениво разжевывая ее, машинально прислушивается к
тихим голосам в соседней комнате. Там у мамы и Кати сегодня на всю ночь
засиделись гости: Олег, Костя и Никич... Гости это не чужие, но все-таки
чего они сидят так поздно?
  - Мышка... - шепчет Динка.
  Но Мышка спит, отвернувшись к стене, а из маминой комнаты сразу
открывается дверь, и Динка по привычке крепко закрывает глаза.
  - Диночка, ты спишь? - шепотом спрашивает мама и долго стоит, наклонившись
над кроватью.
  Мама хочет, чтоб дети крепко спали, и Динка, посапывая, молчит. Мышка спит
взаправду, и мама на цыпочках выходит, плотно притворив за собой дверь.
  "У взрослых все время секреты", - думает Динка. Но раз Леньке не грозит
больше опасность, то можно не подслушивать. Разве только Костя скажет
что-нибудь о Степане?
  Но Костя говорит совсем другое:
  - Марина! Вот, чтоб не забыть, ваш ключ от парадной двери. А этот - от
черного хода. Я сделал два: один себе, один вам... Мне, наверное, придется
некоторое время менять ночевки...
  - Вы проходите через сарайчик? - спрашивает Марина, вешая около двери два
ключа. - Через пустырь?
  - Да, конечно, там очень удобно: на сарайчике висит большой замок, так что
никаких подозрений... Отодвинешь доску, потом изнутри просунешь руку,
откроешь замок - и сразу около двери. Замок без ключа, просто туго
прикрывается... Очень удобно! - говорит Костя.
  Динка вспоминает - около черного хода их городской квартиры маленький
дровяной сарайчик; он стоит в ряду других таких же сарайчиков для жильцов.
На городской квартире никого нет, там вечно закрыты окна тяжелыми синими
портьерами и в комнатах стоит нежилой, душный запах. Один раз они ездили с
мамой в город и заходили туда... "Что делать Косте в их квартире, если там
никого нет?" - удивляется Динка. Разговор кажется ей скучным, и,
поворачиваясь лицом к стене, она закрывает глаза.
  - На первые пять верст орловские рысаки. Дальше рабочие приведут три
свежие лошадки, - говорит вдруг Олег.
  Динка сразу открывает глаза:
  "А! Катанье какое-то! Вот хитрые! Наверное, дядя Лека их к себе
приглашает!" - думает она с завистью. Но Костя говорит что-то другое:
  - Имейте в виду погоду. Лодку может отнести по течению.
  - Все это учтено. Держите на огонек папиросы, - отвечает Олег и начинает
что-то тихо объяснять.
  В разговор вмешиваются Катя и Марина, потом все стихает, и голосов почти
не слышно... Под Динкиным окном хрустит песок; Динка осторожно
приоткрывает окно, и сейчас же в комнату снова входит мама... Динка сонно
ворочается... Мама укрывает ее и уходит... Разговор в комнате совсем
затихает...
  Потом Костя встает и выглядывает в сад.
  - Там Алина, - говорит он, возвращаясь. - Удивительная девочка!
  - Сашина дочка! - вставляет Никич. В его устах это высшая похвала.
  Динка обиженно выпячивает нижнюю губу.
  "Как будто только Алина Сашина дочка, думает она, - а я и Мышка нет!..
Глупый этот Никич..."
Вообще она недовольна сегодня взрослыми - они так мало обращали внимания
на Лину и весь вечер ждали Костю и переглядывались. Лина всего напекла,
наварила, а мама так недолго посидела с ней на крыльце. Только что попели
немного вместе... И дядя Лека плохо шутил, совсем не утешал Лину, а только
сказал, что надо потерпеть... И на детей дядя Лека сегодня никакого
внимания не обращал, как будто их вовсе нет на свете!
  "Ладно, ладно! - думает Динка, - Можете совсем отказаться от своих детей!
Мама тоже последнее время не разговаривает ни о чем, не читает вслух.., "
Катя и та не обращает никакого внимания на Динку, даже не жалуется уже
маме, все только своего Костю ждет да еще
Мышку кормит гоголь-моголем. Динка чувствует горькую обиду, но сладкое
воспоминание о гоголь-моголе заставляет ее залезть под подушку, в Линин
узелок. Заложив в рот липкую конфету, она успокаивается. Конфета сосется
медленно, а сон уже закрывает глаза. "Это не конфета, это тянучка", - с
трудом соображает Динка, ей делается лень жевать... А взрослые вс„
шепчутся да шепчутся...
  - Как бы не спутали все карты уголовники... Увидев подходящий момент, они
тоже бросятся бежать, - говорит Марина.
  - Все это учтено, - тихо отвечает Костя. Но Динка уже спит крепким сном, и
прилипшая к небу тянучка до утра ночует у нее во рту.

  Глава пятьдесят четвертая
НА БАШТАНЕ

  Динка просыпается поздно. На террасе, скорчившись в кресле, читает Мышка.
  - Все уехали, - печально говорит она. - И Катя тоже... Катя тоже? Это
новость!
  - А зачем уехала Катя? - спрашивает Динка.
  - Наверное, что-нибудь купить. Они поехали с корзинкой, - говорит Мышки.
  Динка бежит в кухню. Там возится Никич. Он скоблит ножом стол, вытирает
испачканную мукой доску. От плиты пышет жаром, но на ней ничего не стоит.
Динка поводит носом. В кухне пахнет чем-то печеным... Наверное, вчерашними
пирогами, которые пекла Лина. Но почему же тут прибирается Никич?
  "Странно, - думает Динка. - Лина никогда бы не оставила такой
беспорядок..."
  - Никич, - спрашивает девочка, - разве сегодня ты хозяйничаешь на кухне?
  - Да нет, куда мне! Я так, маленько прибрал тут... - отвечает старик и
выходит во двор раздувать самовар. - Иди на террасу, зови сестер! Сейчас
чай будем пить! - кричит он со двора Динке.
  Чай пьют с Никичем. Разливает Алина. Мышка, по своему обыкновению, держит
на коленях книгу; Никич молча забирает у нее эту книгу и строго говорит:
  - Пей чай с пирогами, а не с книгой! Успеешь еще начитаться!
  На столе гора пышных пирожков, заготовленных Линой на целую неделю. Алина
ест молча, маленькими кусочками.
  Мышка тоже понемногу отщипывает от своего пирога. Одна Динка уплетает с
неизменным аппетитом. Откусит, взглянет на начинку, снова откусит, запьет
чаем и первая встает из-за стола, захватив с собой еще два пирожка.
  - Гулять, что ли, пойдешь? - спрашивает Никич. Динка кивает головой;
  - Ага!
  Она торопится на утес. Сегодня они с Ленькой пойдут на баштан за арбузами.
  Девочка бежит через сад к лазейке и, нырнув в нее, мчится по дорожке.
  - Макака! - смеясь, окликает ее Ленька. - Куда бежишь? Вот он я!
  - Пойдем на баштан? - не здороваясь, спрашивает Динка.
  Широко раскинулся баштан. Густая шершавая ботва заплела его от края и до
края. Из-за толстых корней и желтеющей вырезной листвы видны гладкие
полосатые и темно-зеленые бока арбузов. Но посредине баштана угрожающе
торчит высокий соломенный шалаш, к шалашу прислонено ружье, заряженное
едкой солью, а рядом с шалашом сидит дед-баштанщик. Дед плетет лапти и
гоняет мальчишек, потрясая своим ружьем, а иногда и стреляя по ним, как по
воробьям. Но, несмотря на сердитого баштанщика и на его ружье, неподалеку
от дороги, в зеленом овражке, поросшем густым кустарником, идет веселое
угощение.
  - Эй! - машет оттуда Трошка, завидев Леньку и Динку. - Идите сюда!
  Ребята спускаются в овраг. Здесь, сидя на корточках, несколько мальчишек
делят добычу. Между ними Трошка и Минька.
  - Дайте и им, - указывая на подошедших, говорит Трошка. - Это тоже наши, с
пристани!
  - Пущай едят, - равнодушно говорит веснушчатый паренек в такой рваной
рубахе, что кажется, от нее остались только грязный ворот и два рукава. -
Ешьте, не жалко! - бросая Леньке арбуз, приглашает он.
  Ленька не спеша берет арбуз, с размаху бьет его об камень и, разломив на
две половины, подает лучшую Динке.
  Мальчишки также бьют свои арбузы об камень, и все молча, сосредоточенно
впиваются зубами в красную сахаристую мякоть, обливаясь соком и пряча в
половине арбуза лицо.
  Динка, держа свою половину обеими руками, тоже всасывается в арбуз...
Пиршество идет молча, только семечки летят направо и налево в истоптанную
и покрытую увядшими арбузными корками траву.
  - Как выкатываете? - серьезно спрашивает Ленька, обтирая рукавом умытое
сладким соком лицо.
  Мальчишки охотно объясняют свой способ добычи.
  - Вот он, - указывая на Миньку, говорит веснушчатый паренек, - обходит
сзаду и починает клянчить: "Дедушка, дай арбуз! Дедушка, дай!" Ну, старик
на него, конечно, кидается. А мы тем временем выкатываем...
  - А сейчас уж он догадался, - говорит худенький черненький подросток,
похожий на спугнутую птицу. - На Миньку не глядит, а обернется и стреляет!
Вон Ваське чуть не полыхнул по заду!
  - Ну, "полыхнул"! - откликается из-за арбузной корки рыжий, как огонь,
Васька. - Я убег небось.
  Динка слушает и с интересом оглядывает новую для нее компанию. Штаны и
рубахи у мальчишек пыльные, грязные, залитые арбузным соком, коленки
дырявые, протертые, но лица чистые, румяные, так чисто не отмыть бы их за
неделю о горячей бане! И глаза у всех разные, а блестят одинаково! Динке
нравятся и мальчики и арбузы. А главное, уж очень вкусно зарываться лицом
и розовую мякоть! Совсем не то что кусок арбуза на тарелочке!
  И, восседая рядом с Ленькой на попаленном дереве, она проникается чувством
товарищества.
  - Ладно, - подумав, говорит Ленька и вынимает из кармана перочинный нож. -
Сейчас иначе будем выкатывать! Я сам опробую! Дайте-ка мне вот тот, самый
большой арбуз!
  Мальчишки подают ему большой полосатый арбуз и с интересом смотрят, как он
срезает у него широкое дно, вычищает середину. Потом меряет себе на
голову, прорезает дырки для глаз и для носа.. И снова меряет...
  - Это ты так ползти хошь? - с жадным любопытством спрашивает рыжий Васька.
  Мальчики придвигаются ближе, советуют:
  - Около шеи-то пошире сделай... И глаза больше прорежь
- Хватит, - говорит Ленька и встает. - Ложитесь у поля два-три... Будете
подбирать... А чуть он за ружье - свистните. Пошли!
  Ребята гурьбой двигаются за Ленькой. Динка бежит тоже.
  - А ты сиди тут, - говорит вдруг Ленька. - Сиди тут! - цыклют па Динку
мальчишки.
  - Вот еще! Я тоже посмотреть хочу! - сердится Динка.
  - Сиди, говорят! - замахивается на нее рыжий Васька.
  - Ну-ну! - грозно сдвигает брови Ленька. - Не тронь, а то перьев не
соберешь!.. Макака, ты поглядеть хочешь? - ласково спрашивает он девочку.
  - Так вон там ложись, в бурьян, а то платье у тебя светлое. Поняла?
  Динка кивает головой и идет в бурьян, густо растущий около баштана.
  Мальчишки тоже словно проваливаются сквозь землю. Ленька, не доходя до
баштана, надевает на голову арбуз и осторожно заползает в густую ботву...
Арбузная голова его, слегка покачиваясь, иногда появляется над ботвой и,
зарываясь глубже, появляется уже в другом месте... Динка с замиранием
сердца смотрит на баштанщика. Ей кажется, что старик глядит именно в ту
сторону поля, где ползет Ленька. Но вот арбузная голова поворачивает
обратно, толкая перед собой срезанные по пути арбузы. Мальчишки, лежа в
траве, подползают ближе, и каждый, подхватывая арбуз, откатывает его,
словно по конвейеру, следующему... Последний скатывает добытые арбузы в
овражек.
  Ленька, покачивая арбузной шапкой, снова исчезает в ботве. Срезает он
только самые большие арбузы и, путаясь в ботве, даже легонько пощелкивает
их пальцами, чтобы определить зрелость. Потом, найдя, что достаточно, он
вылезает из ботвы и, сбросив с головы арбуз, вытирает рукавом мокрое лицо.
  В овраге идет веселое пиршество.
  - Эх, здорово! Вот здорово! - восторгаются Ленькой мальчишки.
  Динка весело смеется, показывая, как дед-баштанщик глядел на
покачивающийся арбуз.
  Снова, захлебываясь соком, радуются мальчишки, слышатся смех, веселые
остроты.
  - Ну, делитесь тут, - говорит Ленька и берет себе два арбуза. - Мы пошли!..
  - Возьмешь арбуз домой? - спрашивает он около забора Динку.
  - Вот, - говорит Динка. - Я боюсь... Скажут еще, что он краденый.
  - Ну, я на утес занесу! Завтра придешь, будем угощаться! - говорил Ленька.
  Динка нехотя идет домой.
  - Пообедаю и выйду, - обещает она.

  Глава пятьдесят пятая
ТРЕВОЖНЫЙ ВЕЧЕР

  На другой ден