. Чувствует
себя  из  рук  вон  плохо:  такое утомительное путешествие, и здешние дожди,
сырой  климат  для  него губителен... Зато, безусловно, интересно: страна на
разломе  истории.  А  какая  страна  -  в полмира!.. Какие глубины откроются
взору,  устремленному  в устрашающую расселину?.. Интересно как разведчику и
еще  более  - как писателю. И все же... Врач в Нью-Йорке предупредил: "У вас
поражены  верхушки  легких".  Он  пе  нуждался  в  его диагнозе, сам некогда
штудировал   курс   легочной  терапии  в  Университете  святого  Томаса,  на
медицинском  факультете.  Знал,  о  чем свидетельствует этот симптом - пятна
крови  на  платке  после  кашля.  Заболел он прошлой зимой, в Швейцарии. Там
было  так  же  мерзко,  как  сейчас  в Петрограде. Простуды. Бронхит. И вот,
пожалуйста, едва не чахотка...
     В  Швейцарию  он  был  направлен  еще в первый год войны - как резидент
английской  военной  разведки.  Имя  и  положение дали ему широчайшие связи.
Хотя  он  ни разу не облачился в военный мундир, но по праву чувствовал себя
солдатом,  сражающимся  против кайзера. В Лондоне его ценили. Поэтому, когда
узнали  о  болезни, предложили переменить климат - как раз Соединенные Штаты
шли  к  окончательному  решению: на чьей стороне вступать в мировую войну, и
требовался   опытный  человек  для  установления  необходимых  контактов.  В
Нью-Йорке  кровохарканье  продолжалось,  но  все  же  он  почувствовал  себя
немного лучше. Несколько недель назад давний друг и шеф
     Вильям  Вейсман  пригласил  его  на  очередную  встречу в свою контору,
прикрытую какой-то юридической вывеской, и без лишних слов приказал:
     - Тебе, Сомми, надлежит отправиться в Россию.
     - С  какой  стати?  Я  никогда не работал с этой страной. Я считаю себя
недостаточно компетентным. У вас конечно же найдутся другие, более...
     - Ни  менее,  ни более. Никто лучше тебя с этим дельцем не справится. К
тому же ты знаешь русский язык, а это весьма важно.
     Действительно,   он   знал  русский.  Вообще  языки  давались  ему,  на
удивление,  легко. Схватывал на лету, чувствовал не только строй их, но и их
душу.
     - Я нездоров. Врачи говорят...
     - К  дьяволу  этих обирал!.. А в России превосходный климат. Да и о чем
говорить,  когда  все уже решено? Итак, через неделю ты выезжаешь. Поездом -
до  Сан-Франциско,  оттуда  на японском судне - в Иокагаму, далее на русском
судне  -  во  Владивосток.  Из  Владивостока - в Петербург. Билеты заказаны.
Люди  предупреждены.  На  всем пути следования тебя будут сопровождать трое.
Вот  их  фотографии.  Но  никаких  контактов,  ни  единого  слова  до самого
Петербурга.  Из  Владивостока  сопровождающие  выедут  в  русскую столицу на
несколько  дней  раньше  и  все  подготовят  к  твоему  приезду.  Инструкции
получишь  на  месте,  у  послов.  У твоего, Бьюкенена, и у нашего, Френсиса.
Единственное,  что  тебе  придется  взять с собой, так это некоторую сумму в
долларах.
     Вейсман небрежно назвал такую цифру, что у Моэма потемнело в глазах.
     - Куда я их дену? Набью в мешки?
     - Доллары будут сотенными купюрами. Зашьешь в пояс и жилет.
     В  новом облачении он растолстел вдвое. Представил, что ему таскать эти
доспехи целый месяц, и ему стало жарко, как в парилке.
     - Компресс весьма полезен для твоих легких, - успокоил друг-шеф.
     В   назначенный   день  Моэм  отбыл.  Все  шло  по  графику,  в  точном
соответствии  с  расписаниями  поездов и пароходов. В порту Владивостока его
встретил    любезный    соотечественник,   молодой   сотрудник   английского
консульства:
     - Я   имею  инструкции  оказывать  вам  всяческое  содействие.  Что  вы
желаете?
     Он   желал   лишь   одного   -   скорее   принять   ванну.   Трое   его
инкогнито-спутников   прошли   мимо,  даже  не  взглянув  в  сторону  своего
подопечного.  Удостоверились,  что благополучно сдали "товар" с рук на руки.
Судя по типу лиц, они были славянами.
     Неделю   он   переводил   дух   во  Владивостоке,  а  потом  потянулись
бесконечные  километры  Великого  Сибирского  пути.  В купе оказались немец,
итальянец  и  француз.  Странный  конгломерат,  если  учесть,  что  между их
державами  как  раз  и  шла  война. Он своей персоной представлял в компании
сразу  две  великие  державы.  Итого,  получалось  пятеро. И все они боялись
единственного  - что на каком-нибудь перегоне их поезд ограбят бандиты, а их
самих,  голых  и  босых, выбросят посреди тайги или степи. На этом пути, как
свидетельствовали  аборигены,  подобное  случалось  довольно  часто.  Спустя
невероятное  количество  суток, прокопченные, грязные, заеденные мухами, они
благополучно достигли русской столицы.
     На  Николаевском  вокзале  Моэма  встретила  вся  троица.  Она  радушно
улыбалась,  как богатому заокеанскому дядюшке, простирала шесть рук, подобно
японской  богине Аматерасу, и говорила на превосходном английском, в котором
все  же  улавливался  славянский  акцент.  Номер  уже  был заказан, причем в
лучшей  гостинице  "Астория";  ванна  готова;  виски, джин, водка - в шкафу;
посол Великобритании сэр Бьюкенен назначил час беседы.
     Сэр  Бьюкенен  был холодно любезен. Он знал и почитал писателя, но вряд
ли   ожидал   увидеть   его   таким   заморенным,   болезненным,  нервически
вздрагивающим  человеком.  А  может  быть, считал себя оскорбленным тем, что
получил   предписание   отправлять   его  телеграммы  и  депеши  через  свои
посольские  каналы,  однако  же зашифрованные личным кодом гостя и без права
ознакомления с их содержанием.
     Проницательный  гость  точно  определил  его душевное состояние. Но оно
нисколько не отразилось на выполнении послом служебных обязанностей.
     - Ваша  цель  -  заставить русских продолжить участие в войне, - сказал
сэр Бьюкенен.
     - Я полагаю, что именно этим занимаетесь вы, господин посол.
     - Да,  своими средствами. Дипломатическими. А ваши средства - деньги, -
посол  выразительно  кивнул  на  нелепое  одеяние  гостя.  - К слову, в моей
резиденции  вам  выделен личный сейф, вот ключи от него. Но учтите: половина
всех  полученных  вами  средств ассигнована Соединенными Штатами, половина -
правительством  его величества короля Георга. Эти деньги вы как бы от своего
имени  можете  субсидировать  правительству  для  закупок  оружия,  а  также
финансировать органы правительственной печати в поддержку наших планов.
     Услышав  все  это,  Моэм был поражен ответственностью задания. Подумал,
что оно вряд ли окажется ему по силам.
     Между тем посол продолжал вводить его в курс дела:
     - Временное  русское  правительство  во  главе  с  Керенским  слабеет с
каждым  днем. Оно остается у власти еще только потому, что у его противников
не  хватает  решимости  захватить  эту  власть  в  свои руки. Россия пока не
созрела  для  демократической  формы  правления. Поэтому мы вынуждены делать
ставку  на  сильного  человека,  не  останавливаясь  даже перед организацией
военного переворота.
     Моэм   совершенно   упал  духом:  в  военных  переворотах  ему  еще  не
приходилось  участвовать.  Как  известно из истории, обычно такие перевороты
происходят  под  аккомпанемент  выстрелов.  А  там, где летят пули, льется и
кровь... Он достаточно оставляет своей крови на батисте носовых платков.
     - Зачем  все  это  нужно?  -  с наивностью, объяснимой для писателя, но
непростительной разведчику, полюбопытствовал он.
     - Это  -  высокомерно  поглядел  на  соотечественника  сэр  Бьюкенен, -
жизненно  важно для Британской империи: Россия сковывает на Восточном фронте
сто  сорок  дивизий  неприятеля.  Благодаря России мы, англичане, во-первых,
можем   держать   на  континенте  армию,  которая  в  шесть  раз  меньше  по
численности,  чем  русская.  И  во-вторых,  можем действовать с развязанными
руками  в  своих  интересах  в  Африке, Палестине, Сирии и Месопотамии. Я не
говорю  уже  о  том, что участие России в войне ослабляет удары кайзеровских
субмарин по нашему флоту - символу могущества Великобритании на всех морях.
     Пристыдив  незадачливого  агента,  посол перешел к существу: познакомил
Моэма с положением в России и событиями последних недель.
     - Стихийный  путч,  провалившийся в начале минувшего июля, оказался для
нас  весьма  кстати.  От  имени всех союзников я как дуайен дипломатического
корпуса вручил
     Временному   правительству   "Памятную   записку",  в  коей  потребовал
следующего:  восстановить  смертную  казнь  по  всей  России - не только для
солдат,  но  и  для  лиц,  подлежащих  военному и морскому законодательству;
потребовать  от  частей,  принимавших  участие  в путче, выдачи зачинщиков и
агитаторов  для  предания  их  суду; разоружить весь пролетариат Петербурга;
учредить  военную  цензуру с правом закрытия неугодных газет; организовать в
русской  столице  и иных больших городах милицию из пожилых, излечившихся от
ран  и  удостоенных  наград  нижних  чинов,  поставив  их  под  командование
офицеров,  также  получивших  ранения  на  фронте;  если революционные части
столичного   гарнизона  откажутся  выполнить  эти  условия,  разоружить  их,
преобразовать   в   рабочие  штрафные  батальоны,  выдворить  из  столицы  и
направить на самые опасные участки фронта.
     Моэм   подумал:   "Вряд   ли   когда-либо  прежде  иностранцы-дипломаты
предъявляли  подобные  ультиматумы  правительству союзной державы. Да это же
условия Ганнибала покоренному Риму!.."
     - Русское  правительство  в  целом приняло наши требования, - словно бы
уловив  ход его мыслей, продолжил сэр Бьюкенен. - Но сам лидер правительства
Керенский,  на  коего  мы  первоначально  делали  ставку,  выдохся. Ситуация
требует  более  решительного  человека.  Мы его нашли. Это генерал Корнилов.
Единственный,  кто  может  навести  порядок  в русском доме. Однако, судя по
сообщениям  моих  сотрудников,  Корнилов  настроил  против  себя  солдатские
массы.  Поэтому  в  данный  момент  нас  больше  всего  устроил  бы  альянс:
Керенский  плюс  Корнилов.  Генерал мог бы свободно действовать, прикрываясь
фигурой  социалистического  премьер-министра.  К  сожалению,  они друг друга
терпеть не могут...
     От всей этой раскладки у Моэма уже шла кругом голова.
     - Есть  и  третий  человек,  -  продолжал  посол.  -  Он  и  силен, и с
волнующим  воображение  прошлым,  и с огромным влиянием - и на Керенского, и
на Корнилова, и на толпу: Борис Савинков.
     - О, знаменитый террорист!
     - К  сожалению,  Борис Савинков весь, с потрохами, принадлежит Нулансу.
А  наши  долгосрочные  планы  расходятся  с  интересами Франции. Но в данный
момент  постарайтесь  использовать  и его. С Борисом Савинковым, Керенским и
всеми   прочими,   с  кем  захотите,  вас  сведет  небезызвестная  вам  мисс
Александра Короткова.
     - Она     уже    в    России?    Какой    сюрприз!..    Эмоциональность
разведчика-писателя покоробила посла:
     - Учтите  одно  обстоятельство:  Борис  Савинков  щепетилен. Если бы вы
осмелились  предложить  ему  доллары  или  фунты  в  виде подкупа, он бы вас
застрелил. Он берет деньги только на политические акции.
     "Пожалуй,  это одно из самых ценных предупреждений, - подумал Вильям. -
С самолюбивыми русскими всегда нужно держать ухо востро..."
     Разговор  с  послом  Великобритании состоялся два дня назад. Вчера Моэм
уже  вступил в контакт с Сашенькой. На сегодня у него была назначена встреча
с Борисом Савинковым.
     Но    сейчас   он   уже   опаздывал   на   эту   встречу,   ибо   посол
Северо-Американских  Соединенных  Штатов  чересчур много времени затратил на
преамбулу и лишь в данную минуту наконец перешел к сути дела:
     - Не  считая  тех  денег,  которые  вы  привезли с собой, - учтите, что
половина  их  американская,  -  Соединенные  Штаты намерены израсходовать на
цели  пропаганды  в  России  для  удержания  ее в войне еще пять с половиной
миллионов долларов.
     - Ого!..
     - К  сожалению, многие непосвященные за океаном тоже восклицают: "Ого!"
-  мистер  Френсис  придвинул  листок.  -  Но давайте подсчитаем. Содержание
одного  полка  нашей  армии  обходится  казне  Соединенных  Штатов  в десять
миллионов  долларов  в  год. - Он вывел цифру "10". - Россия в данный момент
имеет  против  Германии  на  фронте  шестьсот  сорок  полков. Так что же нам
выгоднее:  за  эти  пять  миллионов  долларов  заставить воевать всю русскую
армию  или  послать  в  Европу  хотя  бы  один  наш полк? - Под рукой Дэвида
Френсиса   выросла   колонка   цифр.  Расчет  оказался  поразительным:  один
американский  полк  стоил вдвое дороже, чем вся русская армия. - Я не говорю
уже  о  сохранении жизней моих соотечественников в войне. - Посол подчеркпул
колонку,  как бы собираясь подвести итог. - Не сиулитесь. Не жалейте доллары
и  фунты  на  укрепление  морального  состояния русской армии и гражданского
населения  России.  Поддерживайте  нужных  людей.  Подкармливайте  как можно
больше  газет и журналов, чтобы они готовы были разделить нашу точку зрения.
Устраивайте  солдатские клубы. Открывайте просветительные кафе. Преподносите
подарки.  Обещайте  еще  более  щедрые  дары в будущем. Словом, действуйте и
действуйте!..
     С этим напутствием он наконец и отпустил агента.
     Моэм  приказал  извозчику  гнать  на Лиговку. Слава богу, послы кончили
пичкать  его  нравоучениями  и  советами.  Он  уже сам жаждал действия. И не
меньше  -  новой  встречи  с  Сашенькой.  Тогда  разрыв  был резким, бурным.
Сашенька,  обманув очередного своего супруга, сбежала на недельку с Вильямом
из  Лондона  в  Париж.  Однако эта злосчастная неделя, проведенная под одной
крышей,  все  и  погубила. А вчера вдруг оказалось, что Сашенька снова пылко
обрадована   встречей.   Подъезжая  к  дому  князя  Ко-роткова,  Моэм  вдруг
вспомнил,  что  у  нее  на  спине,  под  левой лопаткой, очень милая родинка
размером в полпенса.


6

     - Мсье Савинков!
     - Мсье Моэм!
     - Очень приятно!
     - Очень приятно!..
     - Я  полагаю,  что  переводчица  вам  не нужна, - кокетливо и одинаково
взглянула  на  обоих  хозяйка дома. - Вы побеседуйте, а я отдам распоряжение
служанке, чтобы накрыла к чаю.
     Борис  Савинков  произвел  впечатление  на  Моэма.  Именно  таким и мог
представить  себе  Вильям  интеллигентного убийцу: фигура спортсмена, пальцы
пианиста,   глаза...   глаза   человека,   грустящего  о  бренности  земного
существования...    Профессиональная    память    писателя    и   разведчика
запечатлевала  и целое и детали: впалые щеки, обозначившие скулы, на левой -
белая   полоска   шрама;   зачес   поредевших  волос;  тонкие  брови:  левая
неподвижна,  а правая, наоборот, то вздрагивает, то поднимается вверх, морща
и  без того прорезанный глубокими складками лоб, и пульсирует жилка на веке,
выдавая  внутреннее  напряжение.  Усы  над  большим  тонкогубым ртом. Крутой
подбородок.  Красивые  ногти,  отполированные и покрытые бесцветным лаком...
Все  пригодится. И писателю и разведчику. Сам Вильям, хотя уже много лет жил
как  бы  двойной  жизнью,  не отделял одного Моэма от другого. И не стыдился
своей   военной   профессии  как  какого-то  тайного  порока:  у  него  были
знаменитые  предтечи, писатели-агенты. История разгласила их тайны. Но разве
померк  от  этого блеск их славы?.. Для примера он мог бы назвать имена двух
своих  соотечественников  - авторов "Женитьбы Фигаро" и "Робинзона Крузо". В
эту  минуту,  составляя  впечатление  о Савинкове, он определял и дальнейший
ход своих взаимоотношений с ним: играть в открытую или темнить?..
     - Каковы ваши первые впечатления от России?
     - О!..  Я  ведь  добирался  через  Владивосток.  На  третий  день  пути
спрашиваю:  "Уже  подъезжаем?"  - "Что вы - еще Сибирь!" На пятый день: "Что
вы  -  еще  Сибирь!" На седьмой: "Еще Сибирь!.." Даже Америка не знает таких
просторов!
     Они раскурили трубки.
     - Я   давно  хотел  встретиться  с  вами,  мистер  Савинков.  Позвольте
спросить: ваша работа была нервной?
     - Ну,  как  и всякая другая работа, - с легким смехом ответил Савинков.
- Да ведь и ваша не для слюнтяев.
     Это  он  запустил  пробный  шар.  Готовясь  к  встрече, Савинков, как в
данную  минуту  и  Моэм,  решал  для себя: играть в кошки-мышки или "бить по
рукам"?..  Конечно,  все  карты  он  перед  англосаксом  на стол не выложит,
шалишь!  Напротив,  он  приказал  Медведеву  установить  неотлучное наружное
наблюдение  за  гостем,  чтобы выявить все его связи. Пригодится на будущее.
Начальник  контрразведки  уже  подбирал пышный и пестрый букет. Так, в конце
июня   посланец  американского  Красного  Креста  положил  на  текущий  счет
"бабушки   русской   революции"   Брешко-Бреш-ковской   два   миллиона.  Дар
филантропа?..  Из  того  же  кармана  начали  получать  щедрые дары и давний
"партийный  товарищ" Брешко-Брешковской, маститый эсер Чайковский, и один из
министров,   и   юный   адъютант  Керенского.  Англичане  -  те  победней  и
поприжимистей,  но тоже заявляются кой к кому не с пустыми портмоне. Скупают
распивочно  и  на вынос?.. Что ж, давайте. Давайте поболее! Чтобы осталось в
России.  Вы,  англичане и американцы, работаете на свои державы?.. А я хочу,
чтобы  англичане  и  американцы,  вкупе  с  французами,  работали на меня!..
Только  бы  не  осмелился сей коллега-писатель предложить и мне взятку... И,
чтобы  опередить  возможно-невозможное  и все разом поставить на свои места,
Савинков фамильярно дотронулся пальцами до плеча Моэма и сказал:
     - Надеюсь,  мы  станем  друзьями.  Но сейчас у меня очень много забот и
очень мало времени. Так что давайте поговорим о деле.


                             Глава тринадцатая
                                 15 августа

1

     Вот   и   снова  украинская  хатка  с  резными  наличниками  на  окнах,
проглядывающих  сквозь  тонкие  ветви  вишен.  Хоть  и поздно, а вызрели под
северным  небом  малороссийские ягоды! Вон, вон и вон темнеют брызгами крови
в темно-зеленых листьях, кое-где уже прихваченных и желтизной.
     Наденька просияла:
     - С  возвращеньем, Антон Владимирович! - Оглядела его. - Да вы что же -
не ели, не спали в Москве? Ой как уходило вас!
     - Хуже,  чем  на  фронте,  -  он шутливо провел по мягкому отрастающему
ежику ее волос. Она вся подалась на эту невольную его ласку.
     - А я...
     Он отнял руку. Подумал: "Не надо, девочка..." Отступил:
     - А ты и похорошела, и порозовела!
     - Порозовеешь!..  Ваши  в  районной Думе как взяли меня в протирку, так
едва  успеваю  оборачиваться:  и  сама читай, и других учи, а дядьки в школе
во-от  какие! Ни аза, ни буки, крестами расписываются, срам какой... Я вроде
и  учительницей стала. А еще бумажки ваши партийные по квартирам разноси, да
чтоб сторожко - с конспирацией! - со вкусом выговорила она.
     - Ого! Да ты ж профессиональной революционеркой становишься!
     Девушка вздохнула. Смущенно улыбнулась:
     - Там  у нас в культурно-просветительном отделе почти одни бабы. Мужики
куда-то  рассовались,  так всем женщины заворачивают. Век таких не видывала!
Главной  у нас Надежда Копстаптиповна Крупская, жена вашего Ле-нипа. А еще -
Людмила  Ивановна  Исупова,  тоже в возрасте... Есть и такие же, как я: Софа
Шульга   с   пожилыми  работницами  занятия  ведет,  Лиза  Пылаева  клуб  на
Металлическом  устраивает...  А  теперь  собирается у нас на Выборгской Союз
социалистической  молодежи,  -  она  сделала  ударение на "мо", - как секция
молодого Интернационала! Так я тоже записалась...
     Он  поразился  тому,  как стремительно входят в сознание Наденьки новые
понятия, как вся она отдалась новым интересам.
     - Молодчага! Скоро и Сашку своего обгонишь!.. А где Сашка?
     - Сейчас   нагрею   воды,   а  пока  будет  греться,  на  стол  соберу.
Изголодались,  чай,  в Москве? А Сашка и ихние вообще весь завод захватили и
не  дают империалистам вывозить! "Хоть пушками в нас палите!" - и в