ком, испарился.
     - И надеюсь, что Думбльдор тебя растерзает! - кровожадно крикнула миссис Фигг. - Ну же, пошли, Гарри, чего ты дожидаешься!
     Гарри решил не тратить силы на объяснение того, что он буквально не в состоянии двигаться под тяжестью Дудли, а лишь вскинул полуживого кузена повыше и, шатаясь, зашагал дальше.
     - Я провожу вас до двери, - сказала миссис Фигг, когда они свернули на Бирючиновую аллею. - На всякий случай... вдруг там ещё... о господи, это просто катастрофа... тебе пришлось бороться с ними самому... а Думбльдор велел, чтобы мы любой ценой не давали тебе колдовать... м-да... что толку плакать над пролитым зельем... Кота в мешке не утаишь...
     - Значит, - пропыхтел Гарри, - это Думбльдор... велел... за мной... следить?
     - А кто ж ещё, - сказала миссис Фигг. - Думаешь, после того, что случилось в июне, он бы позволил тебе разгуливать без присмотра? А я-то всегда считала тебя умным мальчиком!... Быстро иди в дом и сиди там, - добавила она, поскольку они уже подошли к дому № 4. - Думаю, с тобой скоро свяжутся.
     - А вы что будете делать? - поспешил спросить Гарри.
     - Скорее пойду домой, - ответила миссис Фигг и, содрогнувшись, оглядела тёмную улицу. - Буду ждать указаний. Спокойной ночи.
     - Подождите, не уходите! Я хотел спросить...
     Но миссис Фигг уже семенила прочь, шлёпая тапочками и позвякивая авоськой.
     - Подождите! - ещё раз крикнул ей вслед Гарри. Ведь она общается с Думбльдором, у него к ней миллион вопросов... но не прошло и пары секунд, как миссис Фигг растворилась в ночи. Хмурясь, Гарри поправил руку Дудли у себя на плече и с трудом, очень медленно, двинулся по дорожке к дому.
     В холле горел свет. Гарри сунул палочку за пояс, позвонил в звонок и скоро увидел приближающийся, на глазах вырастающий силуэт тёти Петунии, странно искажённый непрозрачным дверным стеклом.
     - Диддик! Слава богу, а то я уже начала всерьёз волнова... волнова... Дидди, что с тобой?!
     Гарри, скосив глаза, посмотрел на Дудли и едва успел выскользнуть из-под его руки. Дудли, лицо которого приобрело бледно-зелёный оттенок, некоторое время качался на месте, а потом открыл рот, и его сильно вырвало на коврик.
     - ДИДДИ! Дидди, что с тобой случилось?! Вернон? ВЕРНОН!
     Грузный дядя Вернон, чуть подскакивая при каждом шаге, выбежал из гостиной. Его моржовые усы развевались на ходу, как и всегда, когда он бывал чем-то взволнован. Он поспешил к тёте Петунии и помог ей перевести еле стоящего на ногах Дудли через порог, так, чтобы он не наступил в лужу рвоты.
     - Вернон, ему плохо!
     - В чём дело, сынок? Что случилось? Миссис Полукисс что-то не то подала к чаю?
     - Почему ты весь в грязи, деточка? Ты что, лежал на земле?
     - Подождите-ка... На тебя случайно не напали, а, сыночек?
     Тётя Петуния страшно закричала.
     - Вернон, звони в полицию! Звони в полицию! Диддик, дорогой, поговори с мамочкой! Что они с тобой сделали?
     В суматохе никто не обращал никакого внимания на Гарри - и это его полностью устраивало. Он сумел проскользнуть в дом до того, как дядя Вернон захлопнул дверь, и, пока троица Дурслеев шумно перемещалась через холл к кухне, тихонько направился к лестнице.
     - Кто это сделал, сынок? Назови имена. Будь уверен, мы их найдём.
     - Ш-ш-ш! Он хочет что-то сказать, Вернон! Что, Диддичка? Скажи маме!
     Гарри уже ставил ногу на нижнюю ступеньку, когда Дудли сумел, наконец, выдавить из себя:
     - Это он.
     Гарри замер с занесённой в воздух ногой и сжался в ожидании взрыва.
     - ТЫ! А НУ ИДИ СЮДА!
     Со смешанным чувством страха и гнева, Гарри медленно отвёл ногу от ступеньки и повернулся, чтобы вслед за Дурслеями проследовать на кухню.
     После кромешной тьмы улицы патологически чистая, сверкающая кухня показалась ему чем-то нереальным. Тётя Петуния усадила Дудли, по-прежнему зелёного и покрытого липким потом, на стул. Дядя Вернон стоял около сушки и сверлил Гарри свирепым взглядом маленьких прищуренных глазок.
     - Что ты сделал с моим сыном? - грозно прорычал он.
     - Ничего, - ответил Гарри, прекрасно, впрочем, понимая, что дядя ему не поверит.
     - Дидди, что он тебе сделал? - дрожащим голосом спросила тётя Петуния, губкой отчищая кожаную куртку сына. - Он что... он... ну, сам-знаешь-что, да, дорогой? Он доставал... свою штуку?
     Дудли медленно, боязливо кивнул. Тётя Петуния издала протяжный вопль, а дядя Вернон затряс кулаками.
     - Ничего подобного! - закричал Гарри. - Я ему ничего не сделал, это не я, это...
     В этот момент в окно бесшумно влетела сова. Чуть не задев дядю Вернона по макушке, она пересекла кухню и, открыв клюв, сбросила к ногам Гарри большой пергаментный конверт. Затем, мазнув кончиками крыльев по верху холодильника, сова красиво развернулась, вылетела в окно и скрылась над садом.
     - СОВЫ! - завопил дядя Вернон, и у него на виске сердито забилась жилка. Он с грохотом захлопнул окно. - ОПЯТЬ СОВЫ! Я ЖЕ СКАЗАЛ, ЧТО БОЛЬШЕ НЕ ПОТЕРПЛЮ В СВОЁМ ДОМЕ НИКАКИХ СОВ!
     Но Гарри, не слушая его, уже рвал конверт и вынимал письмо. Его сердце колотилось где-то в районе Адамова яблока. Уважаемый м-р Поттер! Мы получили донесение, что сегодня вечером, в двадцать три минуты десятого, в муглонаселённом районе и в присутствии одного из них, вами было исполнено Заклятие Заступника. Доводим до Вашего сведения, что вследствие столь серьёзного нарушения Декрета о разумных ограничениях колдовства среди несовершеннолетних вы исключаетесь из школы колдовства и ведьминских искусств "Хогварц". В весьма короткие сроки представители министерства прибудут по месту Вашего жительства, с тем, чтобы подвергнуть уничтожению Вашу волшебную палочку. Кроме того, поскольку ранее Вы уже получали предупреждение по поводу нарушения положений раздела 13 Статута Секретности Всемирной Конфедерации Чародеев, мы вынуждены уведомить Вас о том, что двенадцатого августа сего года в здании министерства магии состоится дисциплинарное слушание Вашего дела. С пожеланиями здоровья и благополучия, Искренне Ваша, Мафальда Хопкирк
     ОТДЕЛ НЕПРАВОМОЧНОГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ КОЛДОВСТВА Министерство магии
     Гарри перечитал письмо дважды. Сейчас он лишь краем сознания понимал, что дядя Вернон и тётя Петуния что-то говорят ему. В голове царила мутная, ледяная пустота. Одна-единственная мысль отравленной стрелой пронзала голову. Его исключили из "Хогварца". Всё кончено. Он больше никогда туда не вернётся.
     Он поднял глаза на Дурслеев. Багроволицый дядя Вернон орал что-то, так и не опустив кулаков, тётя Петуния обвивала руками Дудли, которого снова рвало.
     Временно отключившийся мозг Гарри, казалось, пробудился от зачарованного сна. В весьма короткие сроки представители министерства прибудут по месту Вашего жительства, с тем, чтобы подвергнуть уничтожению Вашу волшебную палочку. Остаётся одно - бежать. Куда бежать, Гарри не знал, знал только, что, в "Хогварце" или нет, он не может остаться без палочки. Как в тумане, он достал её из-за пояса и повернулся, собираясь выйти из кухни.
     - Ты куда это направился? - закричал дядя Вернон и, не получив ответа, тяжеловесно затопотал по кухне, чтобы перекрыть выход. - Я, парень, с тобой ещё не закончил!
     - Прочь с дороги, - тихо сказал Гарри.
     - Ты останешься и объяснишь, каким образом мой сын...
     - Если вы не уйдёте с дороги, я наложу на вас заклятие, - Гарри угрожающе поднял палочку.
     - Этого ты не сделаешь! - зарычал дядя Вернон. - Вам нельзя колдовать за стенами дурдома, который у вас называется школой!
     - Из дурдома меня выперли, - сообщил Гарри. - Так что я могу делать всё, что хочу. Даю вам три секунды. Раз... два...
     И тут что-то громко задребезжало. Тётя Петуния закричала, дядя Вернон завизжал и пригнулся, а Гарри вот уже третий раз за вечер стал озираться в поисках источника шума, который не он произвёл. И на сей раз быстро его обнаружил: за стеклом, на подоконнике, сидела встрёпанная, недоумевающая амбарная сова, только что врезавшаяся в закрытое окно.
     Не обращая внимания на мученический вопль дяди Вернона: "СОВЫ!", Гарри подбежал к окну и распахнул его. Сова протянула лапку с привязанным к ней маленьким пергаментным свитком и, как только Гарри отвязал послание, встряхнулась и улетела. Дрожащими руками Гарри развернул второе письмо, написанное в явной спешке и заляпанное чёрными кляксами.
     Гарри,
     Думбльдор только что прибыл в министерство. Он старается всё уладить. НИКУДА НЕ УХОДИ ИЗ ДОМА. НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ КОЛДУЙ. НЕ СДАВАЙ ПАЛОЧКУ.
     Артур Уэсли
     Думбльдор старается всё уладить... что это значит? Разве он может указывать министерству? Значит ли это, что у Гарри появился шанс не вылететь из "Хогварца"? В груди затеплилась робкая надежда, почти сразу же задушенная приступом паники - как это, не сдавай палочку? Что ему, драться с представителями министерства? Да за такое уже не исключение, за такое хорошо, если в Азкабан не посадят.
     В голове так и теснились разные мысли ... Можно попробовать бежать, с риском оказаться схваченным представителями министерства, а можно остаться и дожидаться их здесь. Первый вариант привлекал Гарри гораздо больше, хотя, с другой стороны, он понимал, что мистер Уэсли в первую очередь старается соблюсти его интересы... и потом, Думбльдору удавалось улаживать и не такие дела.
     - Ладно, - сказал Гарри. - Я передумал. Я остаюсь.
     Он устало шлёпнулся на стул у кухонного стола напротив Дудли и тёти Петунии. Дурслеи, казалось, были неприятно удивлены тем, что Гарри неожиданно изменил своё решение. Тётя Петуния бросила отчаянный взгляд на мужа, жилка на виске которого билась всё сильнее и сильнее.
     - От кого вообще эти чёртовы совы? - страшным голосом спросил он.
     - Первая - от министерства магии, уведомление об исключении, - спокойно начал объяснять Гарри. Он напряжённо ловил малейшие звуки с улицы - не идут ли представители министерства - и ему было легче и проще без лишнего шума ответить на вопросы дяди, чем доводить того до скандала и крика. - А вторая - от отца моего друга Рона, который работает в министерстве.
     - В министерстве магии? - возопил дядя Вернон. - Ваши люди в правительстве? О, это всё объясняет, всё, всё объясняет. Теперь я понимаю, почему эта страна катится в тартарары.
     Гарри промолчал. Дядя Вернон некоторое время негодующе смотрел на него, а потом злобно выплюнул:
     - И за что же тебя исключили?
     - За колдовство.
     - А-ГА! - загрохотал дядя, стукнув кулачищем по холодильнику. Дверца открылась, и на пол высыпалось несколько низкокалорийных батончиков, припасённых для Дудли. - Признался! Говори, что ты сделал с Дудли?
     - Ничего, - повторил Гарри, теряя терпение. - Это был не я...
     - Ты, - неожиданно заговорил Дудли. Дядя Вернон с тётей Петунией замахали руками на Гарри, чтобы тот замолчал, и низко склонились над сыном.
     - Говори, сынок, говори, - уговаривал дядя Вернон. - Что он сделал?
     - Скажи нам, милый, - шептала тётя Петуния.
     - Направил на меня свою палку, - промямлил Дудли.
     - Ну, направил, но я ничего не сделал... - сердито начал Гарри, но...
     - МОЛЧАТЬ! - хором заорали дядя Вернон и тётя Петуния.
     - Продолжай, сыночек, - ласково сказал дядя Вернон, яростно взмахнув усами.
     - Стало ужасно темно, - хрипло начал Дудли. - Везде-везде. А потом я услышал... ну, всякие вещи. В голове.
     Дядя Вернон и тётя Петуния обменялись взглядами, полными непередаваемого ужаса. Самой распоследней вещью на свете они считали колдовство, а предпоследней - соседей, изыскивающих любые способы обойти запрет на полив из шлангов. Люди же, слышащие голоса, в их табеле о рангах занимали одно из десяти последних мест. Было понятно, что они сейчас думают: наш бедный сын сходит с ума.
     - Какие вещи ты слышал, Попкин? - лицо тёти Петунии мертвенно побелело, а в глазах стояли слёзы.
     Но Дудли не мог рассказать. Он сильно содрогнулся и затряс большой блондинистой головой. Гарри, невзирая на овладевшее им после первого письма безразличное отчаяние, почувствовал определённое любопытство. Дементоры обладают способностью заставить человека заново пережить худшие моменты его жизни. Что же припомнилось испорченному, избалованному, наглому Дудли?
     - А как получилось, что ты упал, сынок? - спросил дядя Вернон неестественно тихо, так, как говорят у постели тяжело больного.
     - С-спотыкнулся, - дрожащим голосом ответил Дудли. - А потом...
     Он показал на свою широкую грудь. Гарри понял. Дудли вспомнился тот жуткий, липкий холод, который наполняет душу человека по мере того, как дементоры высасывают оттуда счастье и надежду.
     - Ужасно, - надтреснуто простонал Дудли. - И холодно. Жутко холодно.
     - Хорошо, - подчёркнуто спокойно сказал дядя Вернон, в то время как тётя Петуния принялась щупать лоб сына, проверяя температуру. - Что же было потом, Дудлик?
     - Я чувствовал... чувствовал... как будто бы... как будто бы...
     - Как будто бы ты никогда больше не будешь счастлив, - бесцветным голосом закончил за него Гарри.
     - Да, - прошептал Дудли, не переставая дрожать.
     - Значит! - дядя Вернон выпрямился, и его голос вновь достиг обычной (и весьма значительной) громкости. - Ты наложил на моего сына идиотское заклятие, так что он стал слышать голоса и думать, будто он... обречён на несчастье или что-то вроде того?
     - Сколько раз вам говорить? - взвился Гарри. - Это не я! Это дементоры!
     - Де-кто? Это что ещё за дрянь такая?
     - Де-мен-то-ры, - повторил Гарри по слогам, - двое.
     - И кто это такие, дементоры?
     - Охранники колдовской тюрьмы, Азкабана, - сказала тётя Петуния.
     Две секунды после этого в кухне стояла абсолютная, звенящая тишина, после чего тётя Петуния захлопнула рот ладонью - как если бы у неё нечаянно вырвалась отвратительная, грубая непристойность. Дядя Вернон в ужасе выкатил на неё глаза. У Гарри в голове всё гудело. Одно дело миссис Фигг - но тётя Петуния?...
     - Откуда вы знаете? - ещё не оправившись от потрясения, выпалил он.
     У тёти Петунии был такой вид, словно она испытывает глубокое отвращение к самой себе. Она бросила на дядю Вернона испуганный, извиняющийся взгляд и чуть опустила руку, приоткрыв лошадиные зубы.
     - Я слышала... как тот жуткий мальчишка... говорил о них ей ... тогда, давно, - не вполне связно объяснила она.
     - Если вы имеете в виду моих маму и папу, почему бы не называть их по именам? - с вызовом сказал Гарри, но тётя Петуния не обратила на него никакого внимания. Похоже, она была не в себе.
     Гарри тоже был поражен до глубины души. Если не считать той истерики несколько лет назад, когда тётя Петуния, не помня себя, кричала Гарри, что его мать была ненормальной, он никогда не слышал, чтобы она упоминала хотя бы имя своей сестры. Поэтому казалось немыслимым, чтобы тётя в течение стольких лет хранила в памяти столь необычные сведения о колдовском мире - ведь она вкладывала всю свою энергию в отрицание его существования.
     Дядя Вернон открыл рот. Потом закрыл его. Потом снова открыл, снова закрыл, а затем, явно приложив усилия, чтобы вспомнить, как люди разговаривают, открыл его в третий раз и прокаркал:
     - Так...так... они... э-э... и правда... э-э... существуют? Эти...э-э... демей...как их там?
     Тётя Петуния кивнула.
     Дядя Вернон поочередно обводил глазами всех присутствующих, точно надеясь, что скоро кто-нибудь из них закричит: "с первым апреля!" Не дождавшись этого, он в очередной раз открыл рот, но был избавлен от необходимости подбирать слова благодаря прибытию третьей за вечер совы. Мохнатым пушечным ядром птица влетела в остававшееся открытым окно и шумно приземлилась на кухонный стол. Дурслеи так и подскочили от испуга. Гарри выхватил из клюва официальное на вид послание и сразу же разорвал конверт, а сова бесшумно вылетела из дома и скрылась в ночи.
     - Хватит с нас этих - гадских - сов, - рассеянно пробормотал дядя Вернон, с грохотом подошёл к окну и опять захлопнул его.

     Уважаемый м-р Поттер! В дополнение к нашему письму от сего числа сего года, отправленного приблизительно двадцать две минуты назад, сообщаем, что министерство магии пересмотрело своё решение касательно уничтожения Вашей волшебной палочки. Вы имеете право сохранять её у себя вплоть до дисциплинарного слушания Вашего дела, которое состоится двенадцатого августа и на котором относительно Вас будет принято окончательное официальное решение. Также, доводим до Вашего сведения, что после беседы с директором школы колдовства и ведьминских искусств "Хогварц" министерство согласилось отложить рассмотрение вопроса о Вашем исключении вплоть до вышеупомянутого слушания. В настоящее время и до поступления дальнейших распоряжений вы считаетесь отстранённым от занятий. С наилучшими пожеланиями, Искренне Ваша, Мафальда Хопкирк
     ОТДЕЛ НЕПРАВОМОЧНОГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ КОЛДОВСТВА Министерство магии

     Гарри перечитал письмо три раза подряд. Узнав, что вопрос об исключении не решён окончательно, Гарри испытал огромное облегчение, и узел отчаяния, стягивавший его грудь, чуточку ослаб, но страх, тем не менее, остался. Теперь всё висело на дисциплинарном слушании двенадцатого августа.
     - Ну? - напомнил о своём существовании дядя Вернон. - Что новенького? Посадят тебя или как? Смертная казнь-то у вас вообще бывает? - с радостной надеждой добавил он после короткого раздумья.
     - Мне назначили слушание, - сказал Гарри.
     - И там тебя приговорят?
     - Думаю, да.
     - Значит, будем жить надеждой, - дядя Вернон скроил премерзкую гримасу.
     - Ладно, если это всё... - сказал Гарри, поднимаясь. Ему было просто необходимо побыть одному, подумать и, может быть, написать письма Рону, Гермионе или Сириусу.
     - НЕТ УЖ ДУДКИ! ЭТО НЕ ВСЁ! - загремел голос дяди Вернона. - СЯДЬ НАЗАД!
     - Что ещё? - с раздражением спросил Гарри.
     - ДУДЛИ, ВОТ ЧТО! - орал дядя Вернон. - Я хочу точно знать, что произошло с моим сыном!
     - ОТЛИЧНО! - потеряв терпение, закричал Гарри, и из волшебной палочки посыпались красные и золотые искры. Все трое Дурслеев испуганно съёжились.
     - Мы с Дудли были в проходе между Магнолиевым и Глициниевым переулком, - начал рассказывать Гарри. Стараясь справиться с раздражением, он говорил очень быстро. - Дудли стал задираться, я достал палочку, но не воспользовался ею. Тут появились два дементора...
     - Но кто такие эти... дементы? - гневно перебил его дядя Вернон. - Чем они ЗАНИМАЮТСЯ?
     - Я же сказал - высасывают из тебя всё счастье, - ответил Гарри. - А если могут, то запечатлевают поцелуй.
     - Поцелуй? - вытаращил глаза дядя Вернон. - Поцелуй?
     - Это так называется. Когда они высасывают душу через рот.
     Тётя Петуния тихо вскрикнула.
     - Душу? Они же не забрали... нет... у него ведь осталась?...
     Она схватила сына за плечи и стала его трясти, словно надеясь услышать, как загрохочет внутри его душа.
     - Конечно, не забрали, если бы забрали, вы бы сразу поняли, - устало сказал Гарри.
     - Значит, ты задал им жару, да, сын? - громко заговорил дядя Вернон, явно стремясь вернуть разговор в понятное ему русло. - Показал, почём фунт лиха, правда?
     - Дементорам нельзя показать, почём фунт лиха, - сквозь зубы процедил Гарри.
     - А почему же он тогда в полном порядке? - с вызовом спросил дядя Вернон. - Почему из него ничего не выпито? А?
     - Потому что я воспользовался Заклятием Защи...
     В-У-УШШШШ. В каминной трубе забились, зашуршали крылья, из очага посыпалась пыль и скоро оттуда стремительно вылетела четвёртая сова.
     - ГОСПОДИ БОЖЕ МИЛОСЕРДНЫЙ! - вскричал дядя Вернон, в порыве возмущения вырывая клочки волос из своих несчастных усов, чего с ним не случалось уже очень-очень давно. - МНЕ ЗДЕСЬ СОВЫ НЕ НУЖНЫ! Я ЗДЕСЬ ЭТОГО НЕ ПОТЕРПЛЮ! ЯСНО?!
     Но Гарри уже снимал с протянутой лапки пергаментный свиток. Он был так уверен, что письмо от Думбльдора и что теперь, наконец-то, всё разъяснится - и дементоры, и миссис Фигг, и что затевается в министерстве, и как он, Думбльдор, соби