рился, что хочет усесться поудобнее, и ему удалось переместить стул. Теперь он мог видеть летающую над стадионом гриффиндорскую команду и, у подножия трёх высоких шестов, чёрные фигуры, очевидно, ждущие своей очереди. Определить, кто из них Рон, с такого расстояния было невозможно.
     Я никогда не должен лгать, написал Гарри. Порез на руке открылся, выступила кровь.
     Я никогда не должен лгать. Порез стал глубже, начал саднить.
     Я никогда не должен лгать. Кровь потекла по запястью.
     Он ещё раз глянул в окно. Тот, кто сейчас защищал кольца, делал это поистине бездарно. За те несколько секунд, на которые Гарри осмелился отвлечься, Кэтти Белл забила два гола. Искренне надеясь, что Охранник - не Рон, Гарри вновь опустил глаза к пергаменту, исписанному ярко сверкающими кроваво-красными буквами.
     Я никогда не должен лгать.
     Я никогда не должен лгать.
     При каждой удобной возможности, услышав, что Кхембридж скрипит пером или открывает ящик стола, Гарри смотрел в окно. Третий претендент был очень хорош, четвёртый, наоборот, ужасен, пятый исключительно ловко увернулся от Нападалы, но затем из-за глупейшей ошибки не сумел предотвратить прорыв. Небо стремительно темнело, и Гарри сомневался, что сумеет увидеть шестого и седьмого претендента.
     Я никогда не должен лгать.
     Я никогда не должен лгать.
     Пергамент был закапан его кровью, а рука очень сильно болела. Когда он в следующий раз оторвал взгляд от пергамента, уже наступила ночь, и квидишного поля больше не было видно.
     - Что же, давайте посмотрим, дошёл ли до вас смысл написанного, - раздался полчаса спустя ласковый голос Кхембридж.
     Она подошла к нему и потянулась к его ладони, чтобы внимательнее рассмотреть вытатуированные на коже слова. Стоило её коротеньким пальцам прикоснуться к его руке, Гарри почувствовал сильнейшую, пронзительную боль, но не в свежей ране, а в шраме на лбу. И одновременно ощутил что-то очень-очень странное где-то посреди живота.
     Он грубо высвободил руку и, не отрывая глаз от Кхембридж, вскочил на ноги. Она, не отрывая глаз от него, растянула в улыбке широкий, обвисший рот.
     - Больно? - мягко произнесла она.
     Он не ответил. Его сердце билось очень быстро и сильно. Что она имеет в виду, руку или шрам?
     - Ну-с, полагаю, я сумела донести до вас то, что хотела, мистер Поттер. Можете идти.
     Он схватил рюкзак и как можно скорее вышел из комнаты.
     Спокойно, говорил он себе, взбегая по лестнице. Спокойно, это вовсе не обязательно то, что ты думаешь...
     - Мимбулюс мимблетония! - еле переводя дыхание, выпалил он, обращаясь к Толстой Тёте. Портрет открылся.
     Его мгновенно оглушило от шума, и к нему, с кубком в руке, проливая на себя усладэль, подбежал абсолютно счастливый Рон.
     - Гарри! Меня взяли! Я - Охранник!
     - Что? О-о! Отлично! - Гарри изо всех пытался изобразить радость, но сердце его по-прежнему колотилось как бешеное, а рука страшно болела и кровоточила.
     - Выпей усладэля. - Рон протянул ему бутылку. - Слушай... Не могу поверить... Кстати, куда делась Гермиона?
     - Вон она, - Фред, потягивая усладэль, показал на кресло у камина, где, держа в руке опасно накренившийся стакан с каким-то напитком, дремала Гермиона.
     - Вообще-то, когда я ей сказал, она очень обрадовалась, - немного обескураженно пробормотал Рон.
     - Пусть поспит, - поспешил сказать Джордж. Сразу после этого Гарри заметил на лицах первоклашек, толпившихся возле близнецов, очевидные следы недавнего носового кровотечения.
     - Иди-ка сюда, Рон, давай посмотрим, годится ли тебе старая роба Оливера, - позвала Кэтти Белл, - тогда надо будет только имя поменять и всё...
     Рон удалился, а к Гарри подошла Ангелина.
     - Знаешь, Поттер, извини, что я резко с тобой разговаривала, - начала она. - Но, сам понимаешь, быть капитаном - это такой стресс. Я начинаю думать, что бывала несправедлива к Древу. - Поверх своего кубка Ангелина внимательно следила за Роном.
     - Слушай, я знаю, что он твой лучший друг, но... его нельзя назвать блестящим игроком, - без обиняков заявила она. - Впрочем, думаю, что, если он как следует потренируется, всё будет в порядке. Всё-таки у них все в семье прекрасно играют в квидиш. Искренне надеюсь, что потом он проявит себя лучше. Сегодня и Викки Фробишер, и Джеффри Хупер выступили удачнее, чем он, но Хупер жуткий нытик, вечно стонет не по одному поводу, так по другому, а у Викки куча других обязанностей, всякие собрания, общества и всё такое прочее. Она сама сказала, что если тренировки будут мешать занятиям в кружке чаровниц, то кружок для неё важнее. Ладно, как бы там ни было, завтра в два тренировка, ты уж будь любезен явиться. И, очень тебя прошу, помоги Рону чем сможешь, хорошо?
     Гарри кивнул. Ангелина отошла к Алисии Спиннет. Гарри же направился к Гермионе, сел с нею рядом и положил рюкзак на пол. Гермиона вздрогнула и проснулась.
     - Ой, Гарри, это ты... Слышал про Рона? Здорово, да? - слабым голосом произнесла она, а потом зевнула: - Я так ужа... ужа... ужасно устала... Не спала до часу, вязала шапочки. Они исчезают со страшной скоростью!
     Гарри оглянулся по сторонам. Повсюду лежали вязаные шапочки, замаскированные таким образом, чтобы домовые эльфы могли, сами того не подозревая, взять их в руки.
     - Классно, - рассеянно отозвался Гарри. Он чувствовал, что если сию минуту кому-нибудь не расскажет о случившемся, то, наверное, лопнет. - Слушай, Гермиона, я только что был у Кхембридж, она взяла меня за руку и ...
     Гермиона выслушала его очень внимательно. Когда Гарри закончил, она медленно сказала:
     - Думаешь, ею управляет Сам-Знаешь-Кто? Так же, как Белкой?
     - Ну, - Гарри понизил голос, - это ведь не исключено, правда?
     - Наверно, - не очень уверенно произнесла Гермиона. - Только я не думаю, что он по-настоящему завладел ею. Он ведь возродился, и у него есть собственное тело, так что чужое ему не нужно. Думаю, он мог подчинить её себе с помощью проклятия подвластья...
     Некоторое время прошло в молчании. Гарри наблюдал за Фредом, Джорджем и Ли Джорданом, жонглировавшими бутылками из-под усладэля. Потом Гермиона сказала:
     - В прошлом году твой шрам болел просто так, когда никто к тебе не прикасался, и Думбльдор сказал, что это связано с эмоциональным состоянием Сам-Знаешь-Кого. Я к тому, что боль, может быть, никак не связана с Кхембридж, может, это просто совпадение и шрам случайно заболел именно тогда, когда ты был у неё?
     - Она злая, - без выражения проговорил Гарри. - Ненормальная.
     - Конечно, она ужасная, но... Гарри, по-моему, ты должен рассказать про шрам Думбльдору.
     Странно, второй раз за последние два дня ему советовали обратиться к Думбльдору. Но Гермионе он ответил так же, как ответил Рону:
     - Я не стану его беспокоить из-за всякой ерунды. Как ты сама сказала, это не так уж страшно. Шрам всё лето побаливал... Просто сегодня сильнее, чем обычно, вот и всё...
     - Гарри, я уверена, что Думбльдор хотел бы, чтобы ты его побеспокоил из-за шрама...
     - Да, - ответил Гарри, не сумев сдержаться, - это единственное, что его во мне интересует.
     - Не говори так, это не правда!
     - Я лучше напишу Сириусу, посмотрим, что скажет он...
     - Гарри, ты что, разве можно об этом писать в письмах! - встревоженно воскликнула Гермиона. - Разве ты не помнишь, Хмури велел нам быть очень острожными! Ведь у нас нет гарантий, что сов не перехватывают!
     - Хорошо, хорошо, я не буду ему писать! - раздражённо отозвался Гарри. Он встал. - Я пойду спать. Скажи за меня Рону, ладно?
     - Ну нет, - с облегчением сказала Гермиона, - если ты уходишь, значит, и я могу уйти, не показавшись невежливой. Я совершенно измотана, а завтра мне нужно связать как можно больше шапочек. Знаешь, если хочешь, можешь мне помочь. Вообще-то, это довольно занятно, и у меня уже есть опыт, я умею вязать узоры, шишечки и всякие такие вещи.
     Гарри посмотрел на её сияющее энтузиазмом лицо и постарался сделать вид, что обдумывает её предложение.
     - М-м... Нет, спасибо, я, наверно, не смогу, - отказался он. - Во всяком случае, не завтра. У меня накопилась целая гора домашних заданий...
     И пошёл к лестнице в спальню мальчиков, оставив разочарованную Гермиону стоять у камина.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ПЕРСИ И МЯГКОЛАП

     На следующее утро Гарри проснулся первым и позволил себе чуть-чуть понежиться в постели и понаблюдать за пылинками, которые кружились в луче солнечного света, проникавшего сквозь зазор между занавесями балдахина. Он наслаждался мыслью, что сегодня - суббота. Казалось неправдоподобным, что первая неделя семестра, которая, как один длинный урок истории магии, тянулась целую вечность, всё-таки подходит к концу.
     Судя по сонной тишине спальни и мятной свежести солнечного луча, рассвет наступил совсем недавно. Гарри отдёрнул полог, вскочил и начал одеваться. В комнате царило безмолвие, слышалось лишь размеренное, глубокое дыхание его одноклассников и отдалённое щебетание птиц. Он осторожно открыл рюкзак, достал перо, пергамент и спустился в гостиную.
     Там он направился прямиком к камину, огонь в котором давно потух, уютно устроился в старом, мягком, любимом кресле и принялся разворачивать свиток, одновременно оглядывая комнату. Скомканные обрывки пергамента, старые побрякуши, банки из-под зелий, конфетные обёртки, которыми обычно бывала завалена гостиная к концу дня, сейчас исчезли, как исчезли и все разложенные Гермионой шапочки. Смутно подумав о полчище эльфов, которые, сами того не желая, обрели свободу, Гарри вытащил пробку из бутылочки с чернилами, обмакнул в неё перо, занёс его над ровной желтоватой поверхностью пергамента, глубоко задумался... и через пару минут поймал себя на том, что бессмысленно смотрит в пустой очаг, абсолютно не зная, что писать.
     Теперь он понимал, насколько тяжело приходилось Рону и Гермионе летом, когда им надо было писать ему письма. Как, спрашивается, рассказать Сириусу всё, что нужно, задать все наболевшие вопросы и при этом не выдать потенциальному перехватчику письма тех сведений, выдавать которые ни в коем случае нельзя?
     Довольно долго Гарри просидел неподвижно, невидяще глядя в камин. Затем, собравшись с духом, он ещё раз обмакнул перо в чернильницу и решительно принялся водить им по пергаменту.
     Дорогой Шлярик!
     Надеюсь, у тебя всё хорошо. У меня первая неделя прошла ужасно, и я очень рад, что наконец настали выходные.
     У нас новая учительница по защите от сил зла, профессор Кхембридж. Она такая же милая, как твоя мамочка. Сейчас я пишу тебе потому, что то, о чём я писал прошлым летом, случилось снова - когда я вчера вечером отбывал наказание у Кхембридж,.
     Мы все очень скучаем по нашему самому большому другу и надеемся, что он скоро к нам приедет.
     Пожалуйста, пришли ответ как можно скорее.
     Всего самого,
     Гарри
     Он несколько раз перечитал письмо, стараясь представить себя на месте постороннего человека, и не нашёл ничего, что позволило бы догадаться, о чём идёт речь - а также кому он пишет. С другой стороны, он надеялся, что Сириус поймёт его намёк и сообщит, когда примерно можно ждать возвращения Огрида. Спросить напрямик Гарри не решился, опасаясь привлечь излишнее внимание к миссии Огрида.
     Письмо было короткое, но его написание заняло чрезвычайно много времени; пока Гарри над ним сидел, солнечные лучи успели доползти до середины комнаты, а сверху, из спален, уже доносился шум. Аккуратно запечатав свиток, Гарри через дыру в стене выбрался из гостиной и отправился в совяльню.
     - На твоём месте я бы не ходил по этому коридору, - сказал Почти Безголовый Ник, со смущённым видом выплывая из стены прямо перед Гарри. - Там Дрюзг. Он задумал подшутить над первым человеком, который пройдёт мимо бюста Парацельса.
     - А шутка, случайно, состоит не в падении вышеозначенного бюста на голову вышеозначенного человека? - поинтересовался Гарри.
     - Как ни банально, именно в этом она и состоит, - досадливо бросил Почти Безголовый Ник. - Дрюзг никогда не отличался утончённостью. Я иду за Кровавым Бароном... Может быть, он сумеет положить этому конец... До свидания, Гарри...
     - Пока, - попрощался Гарри и, вместо того, чтобы повернуть направо, повернул налево, избрав более длинный, но безопасный путь до совяльни. Он шёл мимо высоких окон, за которыми сверкало пронзительной голубизной чудесное, ясное небо, и на душе у него с каждой минутой становилось всё радостнее: сегодня тренировка, наконец-то он выберется на стадион...
     Что-то легко мазнуло его по ногам. Он посмотрел вниз и увидел проскользнувшую мимо миссис Норрис, тощую серую кошку смотрителя Филча. Она на мгновение обратила на него огромные жёлтые глаза-фонари и исчезла за статуей Уилфреда Утомившегося.
     - Я ничего плохого не делаю, - крикнул Гарри вслед кошке, ибо на ней было написано, что она отправилась докладывать о нём своему хозяину, причём непонятно, с какой стати, ведь Гарри имел полное право в субботу утром идти в совяльню.
     Солнце стояло уже довольно высоко, и, когда Гарри вошёл в совяльню, свет, вливавшийся в незастеклённые оконные проёмы, совершенно ослепил его: круглое помещение пересекала густая сеть толстых, серебристых лучей. На стропилах, нахохлившись, сидело множество сов. В утреннем освещении они выглядели недовольными: было очевидно, что некоторые лишь недавно возвратились с ночной охоты. Гарри задрал голову и, ступив на соломенную подстилку, усеянную тонкими косточками мелких животных, - под ногами сразу захрустело, - стал искать глазами Хедвигу.
     - Вот ты где, - сказал Гарри, обнаружив свою сову под самым куполом. - Спускайся, у меня для тебя работа.
     Глухо ухнув, Хедвига распростёрла огромные белые крылья и слетела на плечо хозяину.
     - Здесь написано "Шлярику", - сказал Гарри Хедвиге, отдавая письмо, которое она сразу зажала в клюве, и, сам не зная зачем, добавил: - но это для Сириуса, поняла?
     Сова моргнула своими янтарными глазами. Гарри решил, что это значит: да, поняла.
     - Тогда счастливого полёта, - пожелал Гарри и отнёс птицу к окну. Хедвига, на мгновение сжав когтями его руку, взмыла в ослепительно яркое небо. Гарри следил за ней, пока она не превратилась в крохотную чёрную точку и не исчезла, а затем перевёл взгляд на хижину Огрида, которую было хорошо видно из окна совяльни. Не менее хорошо было видно, что в хижине по-прежнему никого нет, занавески задёрнуты, а над трубой не вьётся дымок.
     Верхушки деревьев Запретного леса покачивались на лёгком ветру. Гарри некоторое время смотрел на них, наслаждаясь свежим воздухом и думая о предстоящей квидишной тренировке... Вдруг над лесом, широко простирая в стороны кожистые, чёрные крылья, взмыл огромный, похожий на птеродактиля, конь-ящер. Он сделал большой круг над лесом и снова скрылся среди ветвей. Всё случилось так быстро, что через секунду Гарри уже с трудом мог поверить, что действительно видел это странное существо; единственным доказательством было бешено колотившееся в груди сердце.
     Внезапно за его спиной открылась дверь. От испуга он вздрогнул и, быстро обернувшись, увидел Чу Чэнг с письмом и посылкой в руках.
     - Привет, - машинально поздоровался Гарри.
     - Ой... привет, - еле слышно ответила Чу. - Не ожидала так рано кого-нибудь здесь встретить... Я только что вспомнила: у моей мамы сегодня день рождения.
     Она немного приподняла свёрток.
     - Понятно, - кивнул Гарри. Его мозг внезапно заклинило. Он хотел сказать что-нибудь остроумное и интересное, но перед глазами, не желая исчезать, стоял ужасный образ крылатого коня.
     - Хороший сегодня день, - наконец нашёлся он. И немедленно внутри у него всё сжалось от смущения. Погода. Он разговаривает с ней о погоде...
     - Да, - согласилась Чу, разыскивая глазами подходящую сову. - Хорошие условия для тренировки. Я не выходила всю неделю, а ты?
     - Тоже, - ответил Гарри.
     Чу выбрала одну из школьных сов и поманила её к себе на руку. Птица послушно спустилась, протянула лапку, и Чу стала привязывать к ней посылку.
     - Слушай, а вы уже выбрали нового Охранника? - полюбопытствовала Чу.
     - Да, - кивнул Гарри, - это мой друг, Рон Уэсли, ты ведь его знаешь?
     - Который ненавидит "Торнадос"? - довольно холодно спросила Чу. - И как он? Хорошо играет?
     - Хорошо, - ответил Гарри. - Я так думаю. Правда, я не видел, как он пробовался, я отбывал наказание.
     Чу, не закончив с посылкой, подняла на него глаза.
     - Эта Кхембридж просто ужасная женщина, - тихо проговорила она. - Наложить взыскание только за то, что ты сказал правду о... о его... о его смерти. Про это уже вся школа знает. Ты молодец, что решился ей противостоять. Это очень храбрый поступок.
     Внутри у Гарри всё сразу же разжалось и надулось от счастья; и он даже воспарил над усеянным совиным помётом полом - по крайней мере, ему так показалось. Да чёрт с ней, с этой летучей лошадью! Чу считает его храбрецом, вот что главное! Он стал помогать ей привязывать посылку и хотел было показать ей порез на руке... но, едва эта мысль пришла ему в голову, как дверь совяльни снова отворилась.
     В помещение, пыхтя и отдуваясь, ворвался Филч. На его впалых, испещрённых венозными жилками щеках горели багровые пятна, брыли тряслись, жидкие седые волосы были растрёпаны; без сомнения, он нёсся сюда со всех ног. Вслед за ним вбежала миссис Норрис, глядя на сов и сердито мяукая. Наверху недовольно зашелестели крылья, а большая коричневая сова угрожающе щёлкнула клювом.
     - Ага! - торжествующе воскликнул Филч, решительно шагнув к Гарри. Его одутловатые щёки дрожали от гнева. - Меня уведомили, что ты собираешься отослать огромный заказ на навозные бомбы!
     Гарри скрестил руки на груди и в упор уставился на смотрителя.
     - Кто же это вас уведомил, что я собираюсь заказывать навозные бомбы?
     Чу, нахмурив лоб, недоумевающе переводила взгляд с Гарри на Филча и обратно. Амбарная сова у неё на руке укоризненно ухнула, но Чу не обратила на это никакого внимания.
     - Надёжный человек, - удовлетворённо прошипел Филч. - А теперь - дай сюда то, что ты собирался отослать.
     Гарри, испытывая невероятное облегчение оттого, что не стал медлить с отправкой письма, сказал:
     - Не могу. Я уже отправил.
     - Отправил? - переспросил Филч. Его лицо перекосилось от ярости.
     - Отправил, - спокойно подтвердил Гарри.
     Филч возмущённо открыл рот, некоторое время беззвучно пытался что-то выговорить, а потом принялся ощупывать глазами робу Гарри.
     - Откуда мне знать, что заказ не у тебя в кармане?
     - Оттуда, что...
     - Я сама видела, как он посылал письмо, - вмешалась Чу.
     Филч резко повернулся к ней.
     - Видела?...
     - Именно, видела, - с сердитым напором процедила она.
     Возникла пауза, во время которой Филч и Чу яростно смотрели друг на друга, затем смотритель круто развернулся и зашаркал по направлению к выходу. Взявшись за дверную ручку, он через плечо посмотрел на Гарри.
     - Если я учую хоть намёк на навозную бомбу...
     И, громко топая, удалился. Миссис Норрис, в последний раз с жадной тоской поглядев на сов, последовала за ним.
     Гарри и Чу посмотрели друг на друга.
     - Спасибо, - поблагодарил Гарри.
     - Не за что, - ответила чуть порозовевшая Чу и привязала наконец посылку к другой ноге амбарной совы. - Ты ведь не заказывал никаких бомб, да?
     - Да, - подтвердил Гарри.
     - Интересно, почему же тогда он на тебя подумал? - спросила она, относя сову к окну.
     Гарри пожал плечами. Он понимал не больше, чем она, хотя, как ни странно, в данный момент его это совсем не тревожило.
     Из совяльни они вышли вместе. Дойдя до коридора, ведущего в западное крыло замка, Чу сказала:
     - Мне сюда. Ну, что же... До встречи, Гарри.
     - Да... До встречи.
     Она улыбнулась ему и ушла. Гарри пошёл дальше абсолютно счастливый. За целый длинный разговор он не сказал ни одной глупости!... Ты молодец, что решился ей противостоять. Это очень храбрый поступок...