и, - но всё равно, надо идти, а то мы мешаем...
     - Ах, да...
     Во время продвижения по платформе к выходу со станции Гарри и Джинни потерялись. Пробираясь в темноте в толпе других школьников, Гарри всё время щурился, надеясь увидеть Огрида. Он должен быть здесь, уверял себя Гарри - встреча с Огридом занимала одно из первых мест в списке тех вещей, которых он давно и с нетерпением ждал. Но Огрида нигде не было.
     Он не мог уволиться, говорил себе Гарри, медленно переставляя ноги и вместе со всеми продвигаясь по узкому переходу, который вёл к дороге. Он, наверно, заболел или что-нибудь в этом роде...
     Он начал оглядываться, желая как можно скорее увидеть Рона или Гермиону и узнать их мнение по поводу появления на станции профессора Грубль-Планк, но не увидел, а потому позволил толпе вынести себя на тёмную, размытую дождём дорогу, отходившую от станции Хогсмёд.
     На дороге стояло около ста безлошадных карет, в которых все школьники, кроме первоклассников, добирались до замка. Гарри посмотрел на них, отвернулся, чтобы ещё раз поискать взглядом Рона и Гермиону, а затем быстро повернулся обратно и уставился на кареты.
     Они больше не были безлошадными. В них были запряжены очень странные существа. Если бы Гарри пришлось дать им название, он, пожалуй, всё-таки назвал бы их конями, но в них определённо было что-то ящероподобное. Они были практически лишены плоти, и под чёрными шкурами отчётливо прорисовывалась каждая кость. Головы напоминали головы драконов, а белые, широко раскрытые глаза не имели зрачков. На спинах у них росли крылья - огромные, чёрные, кожистые, как у гигантской летучей мыши. Неподвижно стоя в сгущающейся мгле, это безмолвные существа распространяли вокруг себя зловещую, загробную ауру. И Гарри никак не мог понять: зачем было впрягать в кареты каких-то жутких коней, если кареты вполне способны передвигаться самостоятельно?
     - Где Свин? - раздался рядом с Гарри голос Рона.
     - Он у этой Луны, - ответил Гарри, быстро оборачиваясь - ему очень хотелось обсудить с Роном отсутствие Огрида. - Как ты думаешь, где...
     - Огрид? Понятия не имею, - с явным беспокойством сказал Рон. - Надеюсь, с ним ничего не случилось...
     Неподалёку, Драко Малфой, окружённый небольшой свитой (Краббе, Гойл и Панси Паркинсон), отталкивал от кареты, которую хотел занять сам, оробевших второклассников. Спустя мгновение, из толпы выскочила запыхавшаяся Гермиона.
     - Там, на станции, Малфой просто ужасно обошёлся с одним первоклашкой. Клянусь, я этого так не оставлю, я доложу о нём! Не успел получить значок, а уже пользуется им, чтобы травить людей... Где Косолапсус?
     - У Джинни, - ответил Гарри. - Вон она...
     Тут из толпы появилась и Джинни, прижимающая к себе вырывающегося Косолапсуса.
     - Спасибо тебе, - поблагодарила её Гермиона, забирая кота. - Пошли, может, сумеем сесть вместе, пока ещё не все кареты заняты...
     - Я ещё не нашёл Свина, - сказал Рон, но Гермиона уже направилась к ближайшей не занятой карете. Гарри остался стоять возле Рона. Мимо них пробегали спешившие к каретам школьники.
     - Что это за существа, не знаешь? - спросил Гарри, кивнув на одного из страшных коней.
     - Какие существа?
     - Вот эти кони...
     Появилась Луна с клеткой в руках. Крохотный Свинринстель, как всегда, громко и взволнованно щебетал.
     - Вот твоя сова, - сказала Луна. - Он очень милый, правда?
     - Э-э... да... ничего себе, - несколько ворчливо отозвался Рон. - Ну что, пошли садиться?... Что ты там говорил, Гарри?
     - Я говорил, что это за странные кони? - повторил Гарри. Они с Роном и Луной пошли к карете, где уже сидели Джинни и Гермиона.
     - Какие странные кони?
     - Кони, запряжённые в кареты! - нетерпеливо пояснил Гарри. В самом деле, что это с Роном! Кони, выкатив белые пустые глаза, стоят всего в трёх футах от них! Рон, однако, озадаченно посмотрел на Гарри.
     - Ты о чём?
     - Я?... Вот об этом! Смотри!
     Гарри схватил Рона за руку и повернул его лицом к крылатому существу. Рон примерно секунду смотрел прямо на коня, а потом снова повернулся к Гарри.
     - И что я должен увидеть?
     - Как что? Вот же, между оглоблями! Запряжёны в карету! Прямо перед...
     Но Рон по-прежнему стоял с озадаченным видом, и Гарри пришла в голову очень странная мысль.
     - Ты... их не видишь?
     - Кого?
     - Того, кто запряжён в карету?
     Рон явно встревожился.
     - Гарри, ты себя хорошо чувствуешь?
     - Я?... Да...
     Гарри ужасно растерялся. Конь стоял прямо перед ним, его шкура лоснилась в неясном свете, исходившем от станционных окон, из ноздрей валил пар... И в то же время, если только Рон не притворяется - а если притворяется, то это весьма дурацкая шутка - он их не видит...
     - Ну так что, садимся? - неуверенно спросил Рон, с тревогой глядя на Гарри.
     - Да, - кивнул Гарри, - да. Пошли...
     - Не бойся, - произнёс мечтательный голос рядом с Гарри, когда Рон уже скрылся в темноте кареты. - Ты не сошёл с ума. Я тоже их вижу.
     - Да? - в ужасе переспросил Гарри, поворачиваясь к Луне. И увидел отражение крылатых коней в выпуклых серебристых глазах.
     - Да, - подтвердила Луна. - С самого первого дня в школе. Их всегда запрягают в эти кареты. Не волнуйся, ты такой же нормальный, как и я.
     Чуть заметно улыбаясь, она, как и Рон, исчезла в затхлом полумраке кареты. Гарри - не сказать, чтобы успокоенный - последовал за ней.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

НОВАЯ ПЕСНЬ ШЛЯПЫ-СОРТИРОВЩИЦЫ

     Гарри не хотел признаваться, что у них с Луной одинаковые галлюцинации, - если это галлюцинации, - поэтому, усевшись в карету и захлопнув за собой дверцу, не сказал больше ни слова о странных конях, но всё же не мог оторвать глаз от их зловещих силуэтов, двигавшихся за окошком.
     - Вы видели Грубль-Планк? - спросила Джинни. - Почему она снова здесь? Ведь Огрид же не уволился?
     - Если бы и уволился, я бы только обрадовалась, - отозвалась Луна. - Он не очень хороший учитель, правда?
     - Очень даже хороший! - сердито воскликнули Гарри, Рон и Джинни.
     Гарри гневно воззрился на Гермиону. Она откашлялась и поспешила согласиться:
     - Э-м-м... да... очень хороший.
     - А у нас в "Равенкло" считают, что он не учитель, а просто смех, - ответила Луна, нимало не обескураженная.
     - Странное у вас в "Равенкло" чувство юмора, - зло бросил Рон. В это время скрипнули колёса, и карета пришла в движение.
     Грубость Рона, по всей видимости, нисколько не задела Луну; совсем наоборот, она продолжала очень спокойно на него смотреть, - так, словно он был более или менее интересной телепередачей.
     Вереница карет, громыхая и покачиваясь, катила вверх по дороге, и скоро они миновали ворота, по бокам которых возвышались две каменные колонны, увенчанные крылатыми боровами. Кареты въехали на школьную территорию. Гарри наклонился к окну и попытался понять, горит ли свет в хижине Огрида, стоящей на опушке Запретного леса, но на школьном дворе царила кромешная тьма. Между тем, замок "Хогварца", казалось, сам стремительно надвигался на них, грозно нависая над головами: гигантский, угольно-чёрный на фоне тёмного неба массив башен с вкраплениями источающих алмазное сияние окон.
     Кареты, лязгнув рессорами, резко остановились у каменного крыльца, ведущего к дубовым дверям парадного входа. Гарри первым выпрыгнул из кареты. Он снова повернулся к Запретному лесу, рассчитывая всё-таки увидеть освещённые окна, но в хижине Огрида определённо не было никаких признаков жизни. Тогда, крайне неохотно, - сказать по правде, Гарри очень надеялся, что за время пути кони куда-нибудь денутся, - он перевёл взгляд на этих малоприятных, скелетоподобных животных. Те, выпучив пустые, мерцающие белые глаза, совершенно неподвижно стояли на ночном холоде.
     Однажды с Гарри уже случалось, что он видел то, чего не видел Рон, но тогда это было отражение в зеркале - явление весьма иллюзорное. Здесь же речь шла о сотне вполне осязаемых животных, обладающих, к тому же, достаточной силой, чтобы везти на себе реальные кареты с реальными людьми. Если верить Луне, эти кони возили кареты всегда, но только... были невидимы. Что же произошло? Почему Гарри их видит, а Рон нет?
     - Ты идёшь или как? - спросил Рон, стоявший рядом.
     - А... да, - опомнился Гарри, и они влились в толпу, быстро поднимавшуюся по каменным ступеням в замок.
     По ярко, торжественно освещённому факелами вестибюлю разносилось множественное эхо - школьники, стуча подошвами по выложенному каменными плитами полу, спешили к двойным дверям в правой части вестибюля, которые вели в Большой зал, где должен был состояться парадный ужин в честь начала учебного года.
     В Большом зале, под чёрным, беззвёздным потолком, представлявшим собой точную копию неба за высокими окнами, стояли четыре длинных стола, и они очень быстро заполнялись людьми. Над столами в воздухе плавали зажжённые свечи. Они наполняли серебристым мерцанием силуэты привидений и озаряли лица ребят, которые оживлённо разговаривали, обменивались летними впечатлениями, громко приветствовали приятелей из других колледжей, молча оценивали новые наряды и причёски друг друга. И опять, Гарри не мог не заметить, что, как только он проходит мимо, все сразу начинают шептаться. Он сжал зубы и постарался сделать вид, что ничего не замечает и ему всё равно.
     Луна отделилась от них и уплыла к столу "Равенкло". Джинни, не успев дойти до стола "Гриффиндора", была встречена радостными криками одноклассников и села с ними; Гарри, Рон, Гермиона и Невилль нашли в середине стола четыре свободных места подряд, между Почти Безголовым Ником, гриффиндорским привидением, и Парватти Патил с Лавандой Браун. Последние приветствовали Гарри с исключительной любезностью и радушием, и ему сразу стало ясно: судачить про него они прекратили за секунду до того, как он подошёл. Впрочем, его это не задело, поскольку у него имелся более серьёзный повод для беспокойства: он, поверх голов, старался рассмотреть учительский стол, стоявший вдоль передней стены зала.
     - Его нет.
     Рон и Гермиона тоже внимательно оглядели учительский стол, несмотря на то, что в этом не было никакой необходимости, - человек такого размера, как Огрид, был бы заметен в любой толпе.
     - Не мог же он уволиться, - несколько встревоженно проговорил Рон.
     - Конечно, не мог, - твёрдо сказал Гарри.
     - Как вы думаете, он не... ранен, нет? - испуганно спросила Гермиона.
     - Нет, - отрезал Гарри.
     - Но тогда где же он?
     Они помолчали. Затем Гарри, очень тихо, так, чтобы его не услышали ни Невилль, ни Парватти с Лавандой, сказал:
     - Может быть, он ещё не вернулся? Ну, вы понимаете... с задания. Которое ему поручил Думбльдор.
     - Точно... точно, так и есть, - в голосе Рона прозвучало облегчение. Гермиона же, прикусив губу, продолжала осматривать учительский стол из конца в конец, словно надеясь найти там более разумное объяснение отсутствия Огрида.
     - А это кто? - вдруг резко спросила она, указывая куда-то в середину ряда учителей.
     Гарри проследил за её взглядом и, в центре длинного стола, в золотом кресле с высокой спинкой, увидел профессора Думбльдора в усеянной звёздами тёмно-фиолетовой робе и такой же шляпе. Его голова склонялась к сидевшей рядом женщине, а та шептала что-то ему на ухо. Женщина была низенькая, с короткими, завитыми волосами мышиного цвета, которые она, на манер Алисы в стране Чудес, повязала розовой лентой, подходящей по цвету к пушистой кофте, надетой поверх колдовской робы. Гарри подумалось, что она похожа на какую-то всеобщую тётушку, старую деву. Женщина чуть повернула лицо к своему кубку, сделала деликатный глоточек - и Гарри с ужасом узнал мертвенное, жабье лицо и выпуклые глаза с набрякшими под ними мешками.
     - Это же она! Кхембридж!
     - Кто? - переспросила Гермиона.
     - Та, которая была на слушании, она работает у Фуджа!
     - Милая кофточка, - ухмыльнулся Рон.
     - Работает у Фуджа? - нахмурившись, повторила Гермиона. - А здесь ей что понадобилось?
     - Понятия не имею...
     Гермиона, сузившимися глазами, ещё раз оглядела учительский стол.
     - Нет, - пробормотала она, - нет, конечно, нет...
     Гарри не понял, что она имеет в виду, но не стал спрашивать; его внимание привлекла профессор Грубль-Планк, только что появившаяся позади других учителей. Она прошла в торец стола и заняла место Огрида. Это могло означать лишь одно - первоклассники переплыли озеро и прибыли в замок. Действительно, прошло всего несколько секунд, и двери, ведущие из вестибюля, распахнулись. В зал длинной шеренгой вошли первоклассники, ведомые профессором Макгонаголл. Она несла в руках табуретку со старой-престарой колдовской шляпой, сильно залатанной и с широкой прорехой у края.
     Гул голосов стих. Первоклассники выстроились перед учительским столом лицом к остальным школьникам. Профессор Макгонаголл аккуратно поставила перед ними табуретку и отошла в сторону.
     В свете свечей лица детей бледно блестели. Маленький мальчик в самой середине шеренги мелко дрожал от страха. Гарри на мгновение вспомнил, как боялся сам, пока стоял там и ждал неведомого испытания, которое должно было решить, в какой колледж его определят.
     Все в зале затаили дыхание. Затем прореха на шляпе-сортировщице раскрылась наподобие рта и из неё полилась громкая песня:

     В те времена, когда была я новой,
     А "Хогварц" только-только основали,
     Создатели сей благородной школы
     Не ведали, что им судьба готовит.
     Объединенные своей высокой целью,
     Одно имели страстное желанье:
     Свои умения и знанья колдовские
     Все без изъятия потомкам передать.
     "Мы вместе будем и учить и строить!" -
     Решили четверо друзей прекрасных,
     Но в страшном сне им не могло присниться,
     Сколь непростой им уготован путь.
     Ужели сыщутся других таких два друга,
     Как Слизерин и Гриффиндор бесстрашный?
     И разве есть на свете две подруги
     Любезней Хуффльпуфф и Равенкло?
     И как же всё могло так повернуться?
     Как дружба верная взяла да и распалась?
     Я там была, и вам могу поведать
     Печальную историю разрыва.
     Рёк Слизерин: "Учить лишь тех я буду,
     В чьих жилах кровь течёт чистейших магов",
     А Равенкло сказала, что берется
     Учить лишь тех, кто разумом силен,
     А Гриффиндор решил избрать лишь тех,
     Кто храбростью своею отличился,
     И только Хуффльпуфф сказала скромно,
     Что всем готова знанья передать.
     Когда впервые споры разгорелись,
     Им не придали важного значенья,
     Поскольку каждый основоположник
     В той школе колледж собственный имел.
     Взял Слизерин себе в ученики
     Чистейшей крови магов;
     К Гриффиндору
     Шли смельчаки характером тверды;
     Те, кто умом пленял воображенье,
     Шли к Равенкло,
     А славной Хуффльпуфф
     Все прочие без счёту доставались.
     Так, до поры, все маги в нашей школе
     Хранили дружбу крепко, нерушимо.
     Счастливые года летели без печали,
     В гармонии наш "Хогварц" процветал.
     Но все ж средь нас вдруг вспыхнули раздоры,
     И колледжи, что как столпы творенья
     Поддерживали школы основанье,
     Вдруг повернулись каждый против друга,
     Средь прочих каждый захотел стать первым.
     И скоро стало всем уже казаться,
     Что школе нашей уж недолго жить.
     Дуэли, драки... Друг врагом стал другу,
     И вот, в одно печальнейшее утро,
     Покинул школу гордый Слизерин.
     Вмиг прекратились споры и раздоры,
     Но мы остались с тяжестью на сердце,
     И с той поры, когда четыре друга
     Тремя друзьями вынужденно стали,
     Не знала наша школа единенья,
     Такого как в былые времена.
     И вот теперь я, Шляпа, перед вами,
     Вам всем известно, по какой причине.
     Я поделю вас на четыре части,
     Исполнив тем своё предназначенье.
     Но от себя я кое-что добавлю,
     И вы мои слова не забывайте:
     Вы знаете, что на четыре дома
     Мне суждено вас вскоре разделить.
     Но, исполняя долг свой неизбежный,
     Я всё же не могу не опасаться,
     Что косность устоявшихся традиций
     Нас приведёт к печальному концу.
     Так знайте ж, каковы мои сомненья,
     Внимайте знакам, как история вас учит,
     И помните, что школе нашей славной
     Извне грозят ужасные враги.
     Должны мы меж собой объединиться,
     Иначе счастье мы навеки потеряем.
     Я вас предупредила, всё сказала...
     Пора и к сортировке приступать.

     Шляпа смолкла и замерла. Раздались аплодисменты - впервые на памяти Гарри перемежаемые бормотанием и шепотком. По всему залу школьники делились впечатлениями со своими соседями, и Гарри, хлопавший вместе со всеми, прекрасно знал, о чём они говорят.
     - Что-то на этот раз больно развесисто, - высоко подняв брови, заметил Рон.
     - Да уж, - отозвался Гарри.
     Обычно шляпа-сортировщица ограничивалась описанием качеств, необходимых для поступления в тот или иной колледж "Хогварца", и упоминанием о своей роли в определении оных. Гарри не помнил, чтобы прежде шляпа давала школьникам какие-либо советы.
     - Интересно, а раньше она о чём-нибудь таком предупреждала? - чуть встревоженно произнесла Гермиона.
     - Вообще-то, да, - со знанием дела ответил Почти Безголовый Ник, наклоняясь к ней сквозь Невилля (Невилль поморщился: не очень-то приятно, когда сквозь тебя проходит привидение). - Шляпа считает делом чести предостерегать "Хогварц" в тех случаях, когда она чувствует, что...
     Но тут профессор Макгонаголл, которая дожидалась тишины, чтобы начать вызывать первоклассников на сортировку, окинула шептавшихся таким обжигающим взглядом, что Ник немедленно приложил к губам прозрачный палец и сел очень прямо. Гомон в зале мгновенно стих. Профессор Макгонаголл, в последний раз недовольно оглядев все четыре стола, опустила глаза к длинному пергаментному свитку и выкрикнула первое имя:
     - Аберкромби, Эван.
     Перепуганный мальчик, на которого Гарри чуть раньше обратил внимание, сделал шаг вперёд и надел на голову шляпу-сортировщицу, которая не провалилась до самых плечей исключительно благодаря его сильно торчащим ушам. Шляпа некоторое время думала, потом открыла прореху и во всеуслышанье объявила:
     - "Гриффиндор"!
     Гарри вместе со всеми гриффиндорцами громко похлопал Эвану Аберкромби, который, спотыкаясь, дошёл до их стола и сел за него с таким видом, точно ему было бы значительно приятнее провалиться сквозь пол и никогда больше не показываться никому на глаза.
     Постепенно, строй первоклассников редел. В паузах, возникавших, пока шляпа обдумывала своё решение, Гарри слышал громкое урчание в животе Рона. Наконец, "Целлер, Розу" определили в "Хуффльпуфф", профессор Макгонаголл унесла табуретку со шляпой, а профессор Думбльдор поднялся из-за стола.
     Хотя Гарри и был обижен на Думбльдора, самый вид директора подействовал на него умиротворяюще. Отсутствие Огрида, кони-ящеры - все эти неприятные сюрпризы, как неожиданные фальшивые аккорды в любимой песне, испортили давно и с нетерпением предвкушаемое возвращение в "Хогварц". А теперь всё наконец пошло так, как положено: директор школы встал из-за стола, чтобы поздравить учеников с началом учебного года.
     - Всем новичкам, - звучным, чуть звенящим голосом заговорил Думбльдор, радостно улыбаясь и приветственно простирая руки, - добро пожаловать! Добро пожаловать и всем старым знакомым! Бывают обстоятельства, при которых уместны длинные речи. Сейчас не тот случай. Поэтому садитесь и - налетайте!
     Раздался одобрительный смех и взрыв аплодисментов. Думбльдор с достоинством опустился в кресло и перекинул через плечо длинную бороду, чтобы та не мешала ему есть, - ибо на столах неожиданно появились всевозможные кушанья: жаркое, пироги, овощи, хлеб, разнобразные соусы, кувшины с тыквенным соком...
     - Отличненько, - хищно простонал Рон и, схватив первое попавшееся блюдо, принялся перекладывать котлеты к себе на тарелку. Почти Безголовый Ник тоскливо наблюда