мог  ''произнести
только одно: доперестроил!''3 Власть ускользала из рук генсека и президента.
     Проблеском  в  надвигающейся  тьме  политического  небытия  для прораба
''перестройки''  явился  референдум СССР  17 марта  1991 года  по  вопросу о
Союзе,  а  также  его  встреча  23  апреля в  Ново-Огареве  с главами девяти
республик  (Россия, Украина,  Белоруссия, Узбекистан, Азербайджан, Киргизия,
Таджикистан, Туркмения и Казахстан),  принимавших  участие в референдуме. На
встрече вроде бы  удалось договориться  о  совместных  мерах по социальной и
экономической стабилизации в стране  и  выработке нового Союзного договора в
соответствии с волеизъявлением народа на референдуме. Это было
     -- -- -- -- -- -- -- --
     1  Ч  е  р н я е в А,С.  1991 год:  Дневник помощника  Президента СССР.
С.180-181.
     2 Там же. С. 181.
     3 Там же. 126.
     353

     соглашение  ''9   +  1''  (девять  республиканских  лидеров  и  союзный
президент).  Завязался  так  называемый ново-огаревский  процесс.  Некоторые
исследователи усматривают в этом ''неожиданный успешный политический  маневр
Горбачева, который,  казалось бы, чудом включил республики, в первую очередь
Россию,  в процесс реанимации СССР  и оказался  во главе его реформирования,
обезоружил консерваторов''. При этом они полагают, что ''победа была зыбкой:
консервативные силы готовы были терпеть Горбачева только в  том случае, если
ему  удавалось  контролировать  действия  Ельцина  и  его  последователей  и
восстановить   власть    Центра   в    отношении   республик''.1    Обличает
''консерваторов''  и  сам  Горбачев,  говоря   о  том,  что  ''президентский
"мозговой центр"  пришел к правильному выводу о нарастании угрозы со стороны
консервативных, реваншистских сил''.  С упомянутыми исследователями и бывшим
президентом можно поспорить.
     Встречи  и  переговоры  в  Ново-Огареве,  где  Горбачев  якобы  включил
национальные  республики вместе с РСФСР  в ''процесс реанимации СССР'', есть
не    столько    ''успешный    политический    маневр''   главного   прораба
''перестройки'', сколько его последний шанс удержаться у власти. В  шаткости
своего  положения весной 1991 года он должен винить прежде всего демократов.
Ведь это  они подняли мощную кампанию,  направленную  против Съезда народных
депутатов  СССР,  Верховного Совета  СССР,  Президента  СССР и Правительства
СССР.  Ведь  это  их  лидеры,  такие, как  Ю.Афанасьев  и Е.Боннэр, клеймили
Б.Ельцина  за участие в разработке нового Союзного договора  и согласие  его
подписать.  Что  касается  ''консерваторов'' и ''реваншистов'', то они  были
основательно  подрублены  и сил  у них  хватало  только на устрашающий  шум,
который уже не  пугал Горбачева. Поэтому он несколько  сгущает краски, когда
пишет: ''Партийная номенклатура не собиралась сдаваться без
     -- -- -- -- -- -
     1 Политическая история...С.650.
     2Горбачев МС. Жизнь и реформы. Кн.2 С.532.
     3 Там же. С.533, 535.
     354

     боя.  Весной  1991  года   организаторы  уже  сформировавшейся  в  КПСС
оппозиции решили  перейти  в  наступление.  Явно  рассчитывали  использовать
обострение социальной  ситуации, недовольство в обществе в связи с введением
2 апреля повышенных цен на продовольственные и промышленные товары''.1  Если
наступление и было, то опереточное. Яркий пример- апрельский Пленум ЦК КПСС.
Воспроизведем ''событие'' по записям  Черняева: ''Когда М.С. показали проект
решения пленума,  он  взорвался:  там  речь  шла об  "антинародной политике"
генсека. Шенину сказал: "Твоя работа". Но, между прочим, все эти "молодые" -
Гиренко, Лучинский, Семенова, Купцов,  Строев, Фалин,  которых он выдвинул в
секретари ЦК (в большинстве из провинции), пригрел, обласкал,  дал путевку в
большую политику  -  они что? Значит, тоже  в душе согласились,  что во всем
виноват  М.С.?  И будто его  смещением  или угрозой  смещения,  в  тон  хору
обкомовских резолюций, можно решить все вопросы? Во всяком случае,  рыльце у
них  в  пушку: недаром  же они на  пленуме в рот  воды набрали, когда другие
покатили  на М.С. волны оскорблений  и  поношений,  требовали его  отставки,
предъявляли ультиматумы насчет чрезвычайного положения во всей стране. Иначе
- ужо тебе! Позорище  было  смотреть на этих "зайчиков"... И  вообще на весь
этот пленум... Гнали  генсека,  а когда он встал и  сказал: "Ладно, ухожу!",
все  в портки  наложили и  проголосовали, чтоб  "снять вопрос с обсуждения".
Тоже формулировочка...  до следующего  пленума,  что  ли?  Честь  ЦК спасали
такие, как Вольский, Бакатин, не говоря о Назарбаеве... Хотя вообще-то я был
за то, чтоб М.С. послал их к едрене матери... И от них на другой день ничего
не осталось бы. Они  действительно никому не нужны, кроме  номенклатуры... И
без  М.С. сразу бы оказались "на обочине"  -  в отвале. Впрочем,  Вольский и
Бакатин так
     -- -- -- -- -- -- -- -- --
     Там же. С.535.
     355

     прямо  и  сказали.  А   один  рабочий  в  перерыве   подходит  к  М.С.,
сокрушается: "идиоты-самоубийцы"''.
     Если Черняев изображает апрельский  Пленум ЦК в виде фарса, то Горбачев
подает его как драму, вероятно, с той целью, чтобы выглядеть  героически. Он
говорит: ''Консервативные силы в КПСС решили превратить апрельский Пленум ЦК
в  своего  рода  разбор  персонального дела Горбачева, намеревались  открыто
предъявить мне политические  обвинения и ультимативные требования. Был  даже
подготовлен  проект  постановления  по  главному  вопросу   повестки  дня  -
положению в стране и путях вывода экономики из кризиса. В нем, по сути дела,
выносился   "смертный  приговор"  всему  курсу  на   реформы  и  отвергалась
антикризисная программа правительства,  уже принятая, хотя и в итоге  острой
дискуссии, Верховным Советом СССР''.  Что помешало ''консервативным  силам''
осуществить  задуманное?  Оказывается,  в   первую   очередь,   молниеносная
решительность генсека: ''Зная  обо всем этом, я решил "взять быка за рога" и
сразу дать понять своим оппонентам, что капитуляции они от меня не дождутся,
а  вот  сами  могут  остаться  на  обочине  политической жизни. Готов был  к
худшему, мысленно смирился уже с возможным расколом партии, но считал  своим
долгом побороться за нее с ретроградами, тащившими КПСС в пропасть''.3 Кроме
того, ''бык'' будто смертельно испугался заявления генсека об отставке и был
ошеломлен публикацией  ''Ново-огаревского  заявления''.4  Но  все  это,  как
сказал  бы  наш   венценосный  предок,  -   ''детские  страшилы'',  которыми
''консервативные силы'' ЦК едва ли
     -- -- -- -- -- --
     1 Черняев А.С. 1991 год: Дневник помощника Президента СССР. С.131-132.
     2 Горбачев М.С. Жизнь и реформы. Кн.2. С.356.
     3  Там же. - Поражает  лицемерие прораба  ''перестройки'',  обвиняющего
''ретроградов'' в  том, что они  ''тащили КПСС в пропасть''. Никто иной, как
он сам столкнул КПСС  в пропасть  и она  в падении своем судорожно старалась
хоть за что-нибудь уцепиться.

     4 Там же. С.538, 539.
     356

     можно  было   ''устрашити''.  Причина  непоследовательности  и  метаний
''консерваторов''  в  другом  - в сознании  своего  бессилия, обусловленного
отсутствием у ЦК рычагов  государственной власти. Чтобы выступить не мнимой,
а  действительной силой,  способной  остановить  уничтожение  страны,  ЦК  в
конкретных исторических условиях весны 1991 года нужен был носитель реальной
власти,  каким  являлся  Горбачев, к  тому же и  генсек,  т.е. лидер партии.
Поэтому  члены  ЦК и  приступали к нему  с требованием  ввести  чрезвычайное
положение.  Вместе  с  Горбачевым  КПСС  имела  возможность  переломить  ход
событий,  а без  него -  нет. Разойдясь с ним,  она (опять-таки в конкретных
исторических  условиях весны 1991 года) становилась обреченной  партией, ибо
время  для  ее  ''развода'' с  генсеком, чтобы найти нового главу  и  начать
другую жизнь, безвозвратно ушло. Горбачев это понимал, когда по поводу своих
оппонентов  на апрельском  Пленуме  ЦК  говорил: ''Будучи прагматиками,  они
сознавали, что партия  в таком случае (т.е. его отставки. - И. Ф.) останется
вовсе без влияния  на  политику, а  ее  руководству  останется  тешить  себя
воспоминаниями о прежнем величии''.1
     Однако  следует сказать,  что и Горбачеву партия могла еще пригодиться,
будь  он  никем  не повязан и  прояви способность трезво оценить сложившуюся
ситуацию: с  помощью КПСС ему, на наш  взгляд, удалось бы  удержать власть и
урезонить радикал-демократов. Увы, у него были иные планы. Но кто знает, как
повел бы он себя, если бы вдруг прозрел свое  близкое политическое крушение.
А пока Президенту казалось, что он выедет  на ново-огаревском коньке. Однако
этот конек с самого начала стал ''плясать'' и ''взбрыкивать''.
     А.И.Лукьянов,  принимавший непосредственное участие  в  ново-огаревских
''сидениях'', пишет: ''Перелистывая сегодня записи ново-огаревских встреч, в
которых мне пришлось участвовать, вспоминаю, как трудно  они проходили. И не
случай-
     -- -- -- -- -
     1 Там же. С.540.
     357

     но. Позиции участников во  многом  были противоположны.  Если,  скажем,
предложения Белоруссии и  Казахстана  были близки  к  сохранению обновленной
советской федерации,  то  представители Украины, Киргизии и некоторых других
республик  отстаивали  идеи  "Содружества"  типа  Европейского   сообщества.
Руководство  РСФСР  не  соглашалось  с  предложением  о  сохранении  единого
союзного гражданства, со многими аспектами разграничения полномочий Союза  и
республик.  Серьезные  расхождения  были  между  Азербайджаном  и  Арменией,
республиками Средней Азии.  Особые позиции занимали представители автономных
республик,  требуя для себя статуса  учредителей  нового Союза. Руководивший
ново-огаревскими встречами  Горбачев  избрал довольно своеобразную  тактику.
Предоставив мне возможность защищать идею и интересы  Союза, сам он старался
играть роль беспристрастного арбитра, то присоединяясь  к  доводам  союзного
парламента и итогам референдума, то идя навстречу  республикам. Скажу прямо,
защищать в такой  обстановке  единство нашего федеративного государства было
далеко не просто.  В нескольких случаях я  вынужден был прибегать  к  записи
своего  особого мнения. Так,  в частности, особое  мнение  пришлось написать
прямо   на  тексте  проекта  Договора  в  связи  с  поддержанным  Горбачевым
предложением именовать  нашу страну  "Союзом суверенных государств".  Ведь и
тогда уже было ясно, что "Союз государств" и "Союзное государство" - понятия
совершенно разные.  Если  первое  означало  слабую и зыбкую  конфедеративную
структуру,  то  второе  было  синонимом  федерации,  обладающей,  как  и  ее
составные части, собственным суверенитетом''.
     Из свидетельства А.И.Лукьянова напрашивается вывод: поведение Горбачева
на    ново-огаревских   встречах   нельзя    характеризовать    иначе,   как
двурушничество. Проявляя на словах приверженность воле народа,  заявленной в
ходе референдума
     -- -- -- -- -- -- -- --
     1 Лукьянов А.И. Переворот мнимый и настоящий. С 52-53.
     358


     17 марта, на деле он нарушал ее, подыгрывая сепаратистским устремлениям
республиканских  лидеров.  Причем  петлял,  как  заяц:  сначала ратовал ''за
восстановление  ленинского понимания федеративности, потом - за  обновленный
федерализм, потом - за  реальную федерацию, потом - за конфедерацию, потом -
за союз суверенных республик. Наконец, - за союз государств''.
     По   мере   разработки   союзного   договора   из   него    исключались
социалистические,  советские  и  федеративные начала.  Ради  этого Горбачеву
приходилось хитрить, изворачиваться,  делать в  своем политическом ''танце''
забавные ''па''. Вот одно из них, описанное Черняевым, который рассказывает,
как  15 июня 1991 года  ''М.С.  давал большое  интервью Кравченко (начальник
ТВ)... был в ударе.  Логичен, ясен... Увильнул...  от вопроса: как  же, мол,
так  - согласно референдуму государство вроде  "социалистический Союз",  а в
проекте Союзного  договора слово "социалистический" выпало?..  Признал,  что
народ голосовал за единое государство, а не "социалистический выбор"!!''2
     Таким образом, в Ново-Огареве  ''шаг  за шагом  шло отступление  от тех
принципов, которые  были сформулированы на IV съезде народных депутатов СССР
и  однозначно поддержаны народом  на всесоюзном референдуме''.3 В результате
был подготовлен  проект  Договора, в котором  не было ничего,  что  хотя  бы
отдаленно напоминало обновленный Союз Советских Социалистических Республик.
     А.И.Лукьянов приводит  заключения по  ново-огаревскому проекту договора
трех  больших  групп  независимых  экспертов-юристов. Их  мнения в  принципе
совпали.  Первая  группа  экспертов  заключила:   ''Анализ  текста  договора
приводит к тому, что Союз не будет обладать суверенитетом в той степени, ко-
     -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- --
     1 Черняев А.С. 1991 год: Дневник помощника Президента СССР. С.40
     2 Там же. С. 153.
     3 Лукьянов А.И. Переворот мнимый и настоящий. С.54.
     359

     торая необходима для нормального функционирования государства и  в силу
этого не является федеративным государством.  Нормы практически всего текста
договора  свидетельствуют  о конфедерации, которую авторы проекта,  не желая
противоречить   открыто   результатам  референдума,  стремятся   выдать   за
федерацию''1.  По  заключению  второй группы  экспертов,  ''проект  договора
создает условия для стимулирования центробежных тенденций в Союзе,  действие
которых может выйти из-под контроля тех, кто возьмет  на себя  обязательства
по договору.  Весь текст проекта  позволяет усомниться в искренности желания
авторов  способствовать  сохранению  и  обновлению  Союза.  Проект  договора
свидетельствует о конфедеративном характере будущего  Союза,  тогда  как  17
марта  1991 г. большинство народа  высказались  за сохранение  и  обновление
Союза  Советских  Социалистических  Республик  как   федерации  равноправных
суверенных республик''.2 Наконец, третья группа экспертов заявила: ''Признав
федерацию,  договор  на  деле  создает   не  конфедерацию,  а   просто  клуб
государств.  Он прямым путем  ведет к уничтожению  СССР. В  нем заложены все
основы завтрашних  валют,  армий,  таможен и пр.  Проводя  эту линию  тайно,
неявно, он - вдвойне  опасен,  поскольку размывает все понятия в такой мере,
что возникает государственный монстр''.3
     Третья  группа  экспертов,  на  наш взгляд,  наиболее  ясно  обозначила
заложенную в проекте договора  перспективу развала  страны. В  рамках именно
этой перспективы Горбачев стремился создать  Союз суверенных государств, где
можно было иметь ''федеративные  связи по одним вопросам,  конфедеративные -
по   другим,   ассоциативные   -  по   третьим''.4   Перед   нами   уже   не
''государственный монстр'', а государствен-
     -- -- -- -- -- -- --
     1 Там же. С.54.
     2 Там же. С.54-55.
     3 Там же. С.55.
     4Горбачев
  М.С. Августовский путч. Причины и следствия. М.,
     1991. С.44.
     360

     ный мутант. Но Горбачев,  лавируя как всегда, говорит в  другой  раз  о
том,   что   непозволительно   превращать    Союз   ''в    нечто   аморфное,
нежизнеспособное'',  поскольку  нужна ''реальная  федерация, а  не  какое-то
сообщество, не  какая-то  ассоциация''.1  Не  следует,  однако,  обольщаться
подобными заявлениями, поскольку они, как нам кажется, не отражали подлинные
замыслы   ''реформатора''.  Достаточно  напомнить,  что  он,  создавая  Союз
суверенных государств,  готов был  отказаться  даже  от  единой конституции,
заменив  ее, по подсказке  акад.  В.Н.Кудрявцева,  развернутым Договором  об
образовании  государства  и  Декларацией прав  человека.2 Уже этот, отдельно
взятый  факт  свидетельствует  о  том,   что  политика  Горбачева  -являлась
политикой разрушения, а не созидания.
     Главы  республик, общаясь с  Горбачевым и  наблюдая за  его поведением,
могли  подумать, что он в глубине души  вообще против любого жизнеспособного
Союза.   И   здесь  припоминается   такой   довольно  красноречивый  эпизод,
рассказанный   помощнику   А.Черняеву  и  пресс-секретарю  А.Грачеву   самим
М.Горбачевым  после  очередных дебатов с республиканскими лидерами  о судьбе
Союза:  ''Я  был  совершенно спокоен.  Я не боялся ничего  потерять и потому
чувствовал  себя  свободным  от  любого давления.  Я  следовал  только своей
убежденности и сказал им это. Сказал, что они не свободны, раз  оглядываются
на чужие мнения, на чьи-то настроения и  амбиции... Я согласен строить любой
Союз  -  федеративный,  конфедеративный,  какой хотите,  но  строить,  а  не
разваливать. И  когда  они  поняли, что я  говорю всерьез,  то растерялись и
сразу потребовали перерыва''.3 Заявление весьма красноречивое.
     Возникает вопрос, что скрывается за словами Президента СССР о несвободе
глав  республик в своих  действиях,  об  их  зависимости от  чужих мнений  и
настроений.  Не заключен ли  здесь намек на влияние Запада, откуда  исходили
эти чужие
     -- -- -- -- -- --
     1 Там же С 79.
     2 Грачев А. Дальше без меня... Уход Президента. М., 1994. С. 147.
     3 Там же С. 152.
     361

     мнения и настроения, которые регламентировали поведение республиканских
лидеров. Тут есть, о чем поразмыслить.
     Что  касается  растерянности  глав  республик,   вызванной   намерением
Горбачева строить  Союз, а не  разваливать его,  то она,  по всей видимости,
объясняется  внутренней  уверенностью ''националов'' в  том,  что  Горбачев,
несмотря на публичные разговоры о Союзе, ведет дело к его развалу.
     Необходимо  далее  заметить, что Горбачеву народ  не поручал  ''строить
любой  Союз''.  В соответствии с итогами референдума 17  марта 1991 года  он
обязан был строить  Союз  Советских Социалистических  республик  в  качестве
обновленной  федерации  равноправных  суверенных  республик,   а  отнюдь  не
конфедерацию и тем более  союз  суверенных  государств.  Президент пренебрег
волей  своего народа, совершив, если  говорить начистоту, преступление перед
нацией. И  не  ему теперь  осуждать тех, кто завершил начатое им  разрушение
страны, ибо он и они - ''из одной  стаи''. Непомерным ханжеством  отдает  от
его  слов: ''Никто  из этих людей  (демократов.  -  И.Ф.)  не  оглянется, не
вспомнит  о  том,  как  беспардонно  была  проигнорирована  суверенная  воля
советского народа, выраженная голосованием 17  марта. А  ведь  76  процентов
населения страны, 71,34  процента населения России сказали "да" Союзу. Столь
же впечатляющи были результаты референдума на Украине и в Белоруссии. Но это
не  остановило  Ельцина,  Кравчука  и   Шушкевича,  когда  они  собрались  в
Беловежской  пуще. Не дрогнула  у  них  рука  подписывать  документ,  идущий
вразрез  с волеизъявлением русских, украинцев,  белорусов, смею  сказать,  и
всех других населяющих нашу страну народов''.1
     Пример   наплевательского   отношения   к   ''волеизъявлению   русских,
украинцев,  белорусов  и  других  населяющих  нашу  страну  народов''  подал
Ельцину, Кравчуку и Шушкевичу сам Горбачев. Следовательно, ''беловежцы'' шли
путем, указанным прорабом ''перестройки'', но только зашли дальше, чем
     -- -- -- -- -- -
     1 Горбачев М.С. Жизнь и реформы. Кн.2. С.528.
     362

     мог  в  тот  момент  Горбачев,  для которого  ликвидация СССР  означала
самоликвидацию  как  Президента  СССР.  Было  бы  большой  несправедливостью
упрекать его в том, что он не сделал сам этот последний ''самоубийственный''
шаг:   нельзя   от  человека,  особенно   такого,  как  Горбачев,  требовать
невозможного. Но говорить о том, что он оказался у данного рокового рубежа в
результате  полной исчерпанности  своей, так сказать,  исторической  миссии,
надо. И тут привлекает к себе внимание рассказ Президента, как в  полемике с
главами республик  он был  ''совершенно спокоен,  не  боялся ничего потерять
(курсив  наш.  -  И.  Ф.)  и