ь свою реальную роль в руководстве''.1
     Мы сомневаемся в таких конструкторских способностях  Яковлева. Учитывая
то,  что  пишет  о  нем  Крючков,  можно  высказать  предположение, согласно
которому   Яковлев   служил  посредствующим  звеном   между   Горбачевым   и
закордонными  разработчиками ''перестройки'', т.е. получал первым инструкции
и сигналы с той стороны. Это и создавало иллюзию, будто ему принадлежит роль
''стратега и тактика  политики  Горбачева''.  И  Яковлев,  по  свидетельству
А.С.Черняева, сам был не прочь  из непомерного тщеславия приписать себе  эту
роль: ''Он мнит себя "автором" перестройки, "автором" самого Горбачева...''2
По  Черняеву,  именно   Горбачев  -   ''убежденный   и  непоколебимый  автор
перестройки, умудренный  ее  "разносным" опытом''. На наш взгляд,  Горбачева
следует  считать  главным  исполнителем  перестройки,  а Яковлева -  главным
передатчиком  поступающих  с  Запада  ''перестроечных''  идей  и  помощником
Горбачева в их реализации.
     А.А.Громыко  присовокупил  к паре  Горбачев  -  Яковлев  Э.Шеварднадзе.
''Яковлев и Шеварднадзе ~ не те люди, куда зайдут они вместе с Горбачевым?''
-  говорил он в январе 1988  года  Крючкову, что для  последнего  прозвучало
''несколько неожиданно''.4 Однако у О.А.Платонова принадлежность Шеварднадзе
к ''мировой закулисе'', в частности к масонским
     -- -- -- -- -- -- -- -- -- --
     1 Там же. С.20.
     2 Черняев А.С.  1991  год:  Дневник помощника Президента СССР. м-,1997.
С.123.
     3 Там же. С.132-133.
     4 Крючков В.А. Личное дело. Ч. I. С.253.
     53

     кругам,   не   вызывает   сомнений.   А  весьма  осведомленный   бывший
контрразведчик  генерал  В.С.Широнин  высказывает  предположение   о  связях
Шеварднадзе с ЦРУ.2 И в принципе тут нет ничего неправдоподобного.
     Л.В.Шебаршин,  возглавлявший  Первое главное  управление  КГБ  (внешняя
разведка)  в 1989-1991 годах,  рассказывает об одной оперативной информации,
поступившей к нему в  октябре 1990 года. ''Месяца два назад, - говорит он, -
помощник  одного  из  виднейших  государственных  деятелей КПСС и Советского
Союза (назовем  его Костин)  побывал в Соединенных Штатах. Его исключительно
хорошо приняли, обласкали и предложили ... тайное сотрудничество. Американцы
обнаружили полнейшую  осведомленность  о  всех  служебных  делах  "объекта",
похвалили  его  либеральные  взгляды  и  вообще  вели  себя так,  будто были
абсолютно уверены в его согласии работать с ними. Твердый отказ поверг их  в
смятение. Почему? Откуда у них  была уверенность? В разведке  такие ситуации
известны  -  с  помощником  беседовали  ''по  наводке'',  иными словами,  по
рекомендации человека, хорошо знающего "объект" вербовки. Уж не сам  ли босс
навел  американцев  на  своего  помощника?  Напрасно  Костин  отказался  так
решительно, надо было поиграть, и, возможно, мы увидели бы истинное лицо его
начальника.  Теперь  добраться  до правды  будет трудновато''.  Л.В.Шебаршин
получал агентурные сведения о присутствии ''людей ЦРУ в советских верхах''.4
     Была,  конечно,  публика  и менее  сановная, типа  Ю.Н.Афанасьева,  как
явствует  из  наблюдений  Б.И.Олейника.  Писатель  вспоминает  о  пребывании
Афанасьева  в  Париже.  ''Как  и  у  кого  он  там   стажировался,  -  пишет
Б.И.Олейник, -
     -- -- -- -- -- -- -- -- -- --
     1 Платонов О.А. Терновый венец России.. .С.410, 438.
     2 Широнин  В. Под колпаком контрразведки. Тайная подоплека перестройки.
М., 1996. С.170-171.
     3 Шебаршин Л. В. Из жизни начальника разведки. М., 1994. С. 14.
     4 Там же. С. 30.
     54

     мне  неизвестно,  но  возвратился  Юрий  Николаевич  совершенно  другим
человеком. И до этого не отличавшийся изысканностью стиля, он после Парижа и
вовсе распоясался.  К лицу приклеилась  постоянная брезгливая гримаса. Голос
потяжелел вкупе с фигурой. Но  больше всего  поразил  бывших  коллег  бросок
Афанасьева  в  карьере.  Не  особенно преуспевающий  в  науках,  элементарно
компилирующий "марксо-ленинские  источники"  (полистайте  его  диссертации),
вернейший  апологет  соцсистемы,  он  заимел доктора  наук,  потом  и  целый
историко-архивный институт. Словом, за  ним угадывалась  чья-то мощная рука,
все  время  подталкивающая  вверх  и  манящая  из-за  рубежа,  где  он  стал
завсегдатаем''.1
     Привлекает  к   себе   внимание   свидетельство   А.А.Собчака,  который
простодушно повествует  о том, что, будучи введенным в состав Президентского
совета  при  Горбачеве,  спросил как-то президента, почему он ''не попытался
опереться на новых лиц, пришедших в политику благодаря его реформам, т.е. на
представителей демократической оппозиции и  прогрессивно  мыслящих ученых''?
Последовал знаменательный ответ: ''Как я мог это сделать, если на каждого из
вас   практически   от   КГБ  и  других  служб  поступали   компрометирующие
материалы''.2    Нетрудно    догадаться,    какой   характер    имели    эти
''компрометирующие материалы''...
     Таким  образом, к моменту  перестройки Запад  управлял тайным  корпусом
''агентов влияния'', занимавших видные места в экономике и политике, науке и
культуре.  В  этом  нас убеждают не  только  приведенные  выше факты,  но  и
высказывания некоторых осведомленных западных деятелей.
     В 1995 году  Госдепартаментом США в соответствии  с законом ''О свободе
информации''  и   по   заявке   неправительственного   Архива   национальной
безопасности были рассекрече-
     -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- --
     1 Олей ник Б.И. Князь тьмы. .. С.15;  см. также: Платонов О.А. Терновый
венец России...С.409, 424.
     2 Собчак
  А.А. Жила-была коммунистическая партия. СПб., 1995. С.196.
     55

     ны некоторые документы  в связи  с так называемым окончанием ''холодной
войны'', в том числе три телеграммы (донесения, депеши) Джека Мэтлока, посла
Соединенных  Штатов в Москве, к  мнению  которого прислушивались  президенты
Р.Рейган и Дж.Буш.1 Посол отправил в Вашингтон эти телеграммы в феврале 1989
года.  Наше  внимание  привлекает  первая  депеша Мэтлока,  где  мы  читаем:
''Нынешний хаос  во внутриполитической жизни СССР  предоставляет Соединенным
Штатам   беспрецедентную  возможность  повлиять   на   советскую  внешнюю  и
внутреннюю политику. Наши возможности  отнюдь не  безграничны -  мы не можем
заставить их отдать нам ключи от своей лавки - но достаточны, чтобы изменить
в нашу пользу баланс  интересов по многим  ключевым  вопросам, при  условии,
если проявим  достаточную мудрость в умелом, последовательном  и настойчивом
использовании нашего скрытого влияния''.2 Стало быть, по Мэтлоку, американцы
не могут заставить русских  отдать им ''ключи  от своей лавки''  и сделаться
полными  хозяевами  в  их  доме.  Но при  ''последовательном  и  настойчивом
использовании скрытого влияния'' они  могут, по  словам посла, заставить  их
действовать  так,  как  это выгодно США.  Американский посол определяет круг
людей,  осуществляющих  в  СССР  это  ''скрытое  влияние'':  ''Нет  никакого
сомнения,  что  горстка представителей  советской  элиты,  получившая  самые
свежие  и  обширные личные впечатления о Западе, находится в числе  движущих
сил,  выступающих за плюрализм и права личности. Но не следует недооценивать
силу  воздействия  нашего  примера  на  советские  умы,  и если мы  расширим
возможности  для  советской политической элиты  увидеть  жизнь в Соединенных
Штатах,  это  будет служить нашим интересам''.3  Развивая эту мысль, Мэт-лок
предлагает, не теряя времени, выработать ''системный
     -- -- -- -- -- -- -- -- --
     1 Медведев Р. А. Россия и Запад в конце XX века. С. 18.
     2  Донесения посла  США  в Москве  Дж. Мэтлока.  Взгляд  на перестройку
М.С.Горбачева// Новая и новейшая история, 1996, No1. С. 107.
     3 Там же. С. 109.
     56

     план приглашений в Соединенные Штаты под той или иной эгидой тех членов
политбюро,  которые еще  не были там,  а  также  многочисленных  партийных и
хозяйственных лидеров из основных республик и областей''.1 Нет сомнений, что
Мэтлок ведет  речь  о формировании  контингента ''агентов  влияния''.  Но, в
отличие от предшествующей, если можно так выразиться, поштучной работы ЦРУ в
данном направлении, посол рекомендует перевести пополнение этого контингента
на  поточную систему. Мэтлок исходил из трезвой оценки ситуации, сложившейся
к 1989  году в  СССР, характеризуя ее как хаотическую. Надо было не упустить
момента, чтобы поймать рыбу в мутной воде, среди которой могли  попасться на
крючок и такие крупные экземпляры, как члены Политбюро ЦК КПСС.
     Любопытно   сопоставить   советы  Мэтлока  с  рассуждениями   помощника
Горбачева по международным вопросам А.С.Черняева, если не осведомленного, то
догадывающегося  о   связях  своего  патрона   с  мировой  закулисой.  ''Все
внешнеполитические  условия,   -  пишет   Черняев,   -  были  налицо,  чтобы
политически порвать со старым строем, именно  тогда - в конце  лета и  осени
1990  года.  Порвать с  партией,  с  социалистической  идеологией, с прежним
порядком  осуществления  власти,   назначить  выборы  в   новый   парламент,
отказаться от  Советского  Союза''.  При  различии терминологии  (у  Мэтлока
фигурирует  ''скрытое  влияние'',  а  у   Черняева   -  ''внешнеполитические
условия'') в главном посол и помощник сходятся, отмечая активное воздействие
внешних сил на внутренние процессы,  происходящие в советском обществе. Само
собой  разумеется, что  это  воздействие  могло  осуществляться  посредством
''агентов  влияния''.  Но  формирование этой  агентуры  -  дело  длительное,
требующее немало времени. Вот почему есть основание утверждать, что создание
ее следует отнести к ''застойно-
     -- -- -- -- -- -- --
     1 Там же.
     2 Черняев
 А.С. Шесть лет с Горбачевым. По дневниковым записям. М., 1993.С.375.
     57

     му  периоду''.   При  переходе  к  ''перестройке''  ''агенты  влияния''
находились, по выражению  Мэтлока, ''в  числе  движущих  сил, выступающих за
плюрализм  и  права  личности'', а  если  говорить  проще, -  за  разрушение
общественного  и  государственного  строя  СССР.  В  одной  упряжке  с  ними
оказалась часть партийной, советской и хозяйственной номенклатуры.
     То была  довольно  влиятельная группа функционеров, ближе, чем кто-либо
другой,    стоявшая   к   государственной   собственности,    ощущавшая   ее
притягательность и потому  испытывавшая постоянный соблазн завладеть ею.  Но
при   Сталине,  когда   действовала  мощная  карательная  система,   принцип
неприкосновенности  государственной собственности соблюдался,  причем  не на
словах,  а на  деле.  Советские люди  знали,  что  можно  было оказаться  за
решеткой,  взяв  лишь  колос  пшеницы с колхозного поля. С течением  времени
многое  переменилось.   Не  стало  строгого  хозяина,  стоявшего  на  страже
''социалистической   собственности''.   Партийно-государственная   верхушка,
натерпевшаяся  страха   от  Сталина,   все  больше   входила   в   состояние
расслабленности, и  естественным  ее спутником стали  различные  привилегии,
сложившиеся в тщательно разработанную, так сказать, лествичную, систему, где
каждая   номенклатурная   ступень   имела  свой  набор   и   характер  благ,
предусмотренных  данной  системой.   Привилегиями   в   той  или  иной  мере
пользовалась вся номенклатура.  Это номенклатурное  потребление прибавочного
продукта являлось  одной  из вопиющих несправедливостей,  вызывающей  гнев и
глухой  ропот у  народных масс.  Не  случайно Б.Н.Ельцин  пришел  к  власти,
провозгласив  главнейшим  принципом  своей  политики   борьбу  с  партийными
привилегиями, что обеспечило ему мощную народную поддержку.
     Номенклатурная  система  привилегий  служит  превосходной  исторической
иллюстрацией  к  известной народной мудрости: ''рыба гниет  с головы''.  Эта
система не  только разложила и развратила верхушку  партии, но и  лишила  ее
морального права требовать от остальных соблюдения норм ''социалисти-
     58

     ческого  общежития''. Этический  пример, который она подавала обществу,
был  примером  отрицательным.  А  когда  правители  не   на  высоте,  трудно
рассчитывать  на  добродетельную  жизнь подданных.  Общественные последствия
разложения партийной верхушки наступили незамедлительно.
     Среднее   номенклатурное   звено,   непосредственно  соприкасающееся  с
государственной собственностью,  стало  управлять  этой  собственностью,  не
забывая, мягко говоря,  своих личных интересов. Дачи, машины, драгоценности,
деньги - вот что  стало предметом если  не вожделений, то, во всяком случае,
повышенного  внимания многих функционеров  из этого звена. В конце концов из
них   образовалась   плотная   социальная   прослойка,   заинтересованная  в
номенклатурной приватизации и реставрации капитализма. Эти люди, порожденные
временем  ''застоя'',  ждали  своего часа.  И  он настал. ''Перестройка''  и
вышедшие из нее ''демократические'' преобразования ''исполнили все сроки''.
     В  аналогичном ожидании  находились  дельцы теневой экономики,  которая
пышным цветом расцвела в ''застойный период''.1 Социальная опасность теневой
экономики  заключалась в  том, что  она разлагающим  образом  действовала на
нравственное состояние общества, распространяя в нем теневые отношения, если
не повсеместно,  как  полагает В.С.Лельчук,2 то  по  крайней  мере  довольно
широко. ''Одно время казалось, - пишет исследователь, - будто теневая эко-
     -- -- -- -- -- -- -- -- -- --
     1  Б  о ф  ф  а  Д. От СССР  к  России. История  неоконченного  кризиса
1964-1994. М, 1996. С.68-72.
     2Лельчук  В.С.  СССР  в условиях  холодной  войны//  Доклады  Института
российской истории  РАН  1995-1996  гг. М.,  1997. С.190. - Нельзя  признать
справедливой  другую  мысль  автора, усматривающего  непосредственную  связь
''пакетных   денег'',   введенных  для   номенклатуры  Сталиным,  с  теневой
экономикой последующего  времени' ''от "пакетных денег" До теневой экономики
- не  шаг,  а  маленький  шажок'' (там же. С.220). На наш взгляд, ''пакетные
деньги''   являлись   своеобразным   прообразом  номенклатурных   привилегий
будущего, и связывать их с теневой экономикой, по всей видимости, нельзя.
     59

     номика  идет  прежде всего из  Средней Азии, Закавказья и  других южных
регионов.  Теперь  выясняется  прямая  причастность  Москвы  к  вненалоговым
мероприятиям.  И  в столице СССР  действовали мастерские,  ателье, отдельные
цехи,  служащие и рабочие которых  не догадывались, что они  работают  не на
государство''.1 Теневая экономика, как раковая опухоль, расползалась по всей
стране.  ''Теневики''  накопили  огромный  криминальный  капитал,  требующий
легализации  и  открытого применения  в  производстве  и финансовом деле,  а
поэтому  были весьма заинтересованы в изменении общественного строя в стране
и готовы  оказать  всемерную помощь  тем,  кто решится на слом  существующей
социальной системы.
     Названные выше  метаморфозы, происходившие внутри советского  общества,
не являлись чем-то таинственным или скрытым от народа. Он видел перерождение
номенклатуры, ее, как говорили в старину,  ''несытовство''  и понимал, что в
жизни  отсутствует  главное  -  социальная  справедливость   (не   путать  с
социальной поддержкой,  помощью  и  некоторым набором социальных гарантий!),
которая, как  выяснялось, все еще остается его вековечной и неосуществленной
мечтой. А коль  так, то  ''с волками жить - по-волчьи выть'': народ  ответил
жиреющей номенклатуре падением дисциплины, интереса  к работе и своеобразной
''приватизацией''   общественного   прибавочного  продукта   -   расхищением
государственной   собственности.   Массовые   воровство   и   хищения  стали
повседневностью.  Люди  уносили  домой  все, что  можно  было  вынести.  Для
обозначения  такого  рода  ''приватизаторов''   появился  даже   специальный
технический  термин  ''несуны''.  Этих  ''несунов''  была тьма,  и  с  ними,
несмотря на  старания  властей, ничего  нельзя было  сделать,  поскольку  их
''работа''  приобрела  такой   размах,  что  превратилась  по   существу  во
''всенародное'' дело.
     -- -- -- -- -- -- -- -
     1 Там же. С.220-221; см. также: История России. XX век. С.573.
     60

     Массовое  поведение,  пронизанное мелкособственническим духом, мотивами
эгоизма  и индивидуализма, не  могло  не вызвать  отрицательных последствий,
связанных  прежде  всего   с  ослаблением  начал   коллективизма  и  чувства
ответственности  за  судьбу советского государства. Произошло  самое опасное
для жизни страны - отчуждение народа от государства, их разделение. Народные
массы, отождествляя государство с партийной номенклатурой,  смотрели на него
как на  нечто внешнее, постороннее, чужое. Отсюда равнодушие к нему. И когда
советское  государство переживало  свой роковой  час, народ  безмолвствовал,
заняв положение наблюдателя. В этом положении мы находим его и сегодня...
     Возникает   вопрос,   случайны  или   нет   отмеченные  нами   перемены
''застойного  периода''.  Думается,  не  случайны.  Они  обусловлены   самой
социально-экономической системой, существовавшей в СССР многие десятилетия и
получившей название социализма. В действительности  же  то была  система  не
социалистическая, а переходная к ней  своеобразная  ступень государственного
капитализма  с ярко  выраженной  социальной (если  угодно, социалистической)
направленностью. Ее особенности нам приходилось уже называть.1 Возникновение
столь  необычного  формационного  гибрида   есть   следствие  национализации
Октябрьской революции, результат  разрешения задачи построения социализма  в
одной стране. Понять его свойства, абстрагируясь  от исторических традиций и
менталь-ности русского народа, невозможно.2 Здесь мы имеем сугубо российский
вариант  общественного  строя,  возможный  только  в России,  представляющей
особую славяно-русскую цивилизацию.3
     -- -- -- -- -- -- -- -
     1 Фроянов И.Я Октябрь семнадцатого...С. 122-123.
     2 Там же. С. 121-124.
     3 Данилевский Н.Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические
отношения славянского  мира к  германо-романскому. СПб.,1995; Т о и н б и А.
Дж. 1) Цивилизация перед судом  истории.  СПб., 1995; 2) Постижение истории.
СПб., 1996.
     61

     Общественный   строй,   основанный   на    тотальной    государственной
собственности,  держится  до  тех пор,  пока  обеспечивает ее  сохранность и
неприкосновенность,   достигаемые  с   помощью   карательных   мер,  которые
приобретают  значение  одного   из  важнейших   факторов   жизнедеятельности
государства.
     Еще  в  начале  20-х  годов стало  ясно,  что наибольшую опасность  для
государственной собственности  и базирующегося  на  ней  общественного строя
представляет партийная, советская  и хозяйственная  номенклатура, наделенная
большой властью, позволяющей извлекать функционерам собственные материальные
выгоды.  И.В.Сталин,  выступая 17 апреля 1923 года с организационным отчетом
на   XII   съезде  РКП(б),  говорил:  ''Наши  советские  аппараты,  по  типу
правильные, состоят зачастую из таких  людей, имеют такие навыки и традиции,
которые опрокидывают  по существу  правильную политическую  линию''.  Особое
значение приобретал подбор кадров, необходимость ''каждого работника изучать
по косточкам''.2  Но,  несмотря  на все  предосторожности, в  номенклатурную
среду  проникали нежелательные и  вредные для существующего  строя элементы.
Своеобразный  и  жестокий  способ  защиты   был  найден   в  так  называемых
''чистках'' партии  и  госаппарата.  Они  воспринимались  как  ''действенное
средство  борьбы с инакомыслящими'', как ''универсальное средство расправы с
потенциальной  оппозицией и  в партии, и в госаппарате''.  Первые ''чистки''
относятся  к  началу  20-х  годов.  Затем  такого  рода   массовые  кампании
''повторялись вплоть до  проверки партийных  документов в 1935  г., стоившей
членства  каждому  десятому