тороне ГКЧП. В Комитет госбезопасности,  да и к Язову,
поступили сведения о контактах одного из заместителей министра обороны СССР,
а также  командующего воздушно-десантными войсками Грачева с представителями
российских  властей.  Грачев, надо  сказать,  с  самого  начала,  с  утра 19
августа,   стал   устанавливать   контакты  с  представителями   российского
руководства,  в  рамках  которых  бросал  шары и  в ту  и в другую корзину''
(Крючков В.А. Личное  дело. 4.2. С.  199).  Удивительно, что, зная об  этом,
Крючков  и Язов не сделали  ничего, чтобы остановить  Грачева и ему подобных
генералов.

     4 Рыжков Н.И. Десять лет великих потрясений. С. 17.
     429

     решения  текущих  задач  20  августа в  ГКЧП  была  создана  группа  по
координации,  обработке  поступающей  информации  и подготовке рекомендаций,
конкретных  предложений   во  главе  с  Баклановым.  В   эту  группу   вошли
представители ряда  министерств,  ведомств, аппарата Кабинета министров. Она
приступила к работе  сразу после создания.  Однако из-за  болезни Павлова не
работал Кабинет министров. В.И.Щербаков, которому Павлов  поручил  исполнять
обязанности председателя правительства, был для этой роли самой неподходящей
фигурой.  Его политическая  ориентация никогда  не  отличалась  четкостью  и
откровенностью.  В этом  отношении он был непредсказуем. Точнее, можно  было
безошибочно предположить, что его  деятельность  примет негативный характер.
Так оно и случилось''.1
     Остается  только   спросить:  почему  такому  человеку  Павлов  поручил
исполнять  обязанности  председателя правительства?  Быть может, в этом тоже
есть свой, неизвестный нам смысл?.. Конечно, упомянутые и военные и штатские
лица  - лишь разные  по размерам  винтики в  машине,  запущенной  умельцами,
стоящими повыше.
     Присутствие  в августовских  событиях  мощной направляющей  силы ощутил
принимавший непосредственное  участие  в этих  событиях  генерал А.И.Лебедь,
который  видел,  как  ''самолеты  сбивались   с  графика,  шли  в  разнобой,
заявлялись и  садились не  на те аэродромы. Подразделения полков  смешались,
управление  частично  нарушилось.  Комдива  вместо  Чка-ловска   посадили  в
Кубинке.  И  за   всем  этим   беспорядком   чувствовалась   чья-то  крепкая
организационная воля''.2 А.И.Лебедь  попал,  что  называется, в самую точку,
задел, так сказать, основной нерв. Отсюда соответствующая реакция со стороны
Ельцина,  который, надо  полагать, знал о тайных  пружинах происходящего. Он
пишет: ''Царящий в тот день (20 августа. -
     -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- --
     1 Крючков В.А. Личное дело. 4,2. С. 189.
     2 Л е б е д ь А.И. За Державу обидно... С.310.
     430

     И.Ф-) среди  военных  хаос генерал Лебедь  пытается  объяснить каким-то
сверххитроумным заговором "темных сил"... Но  хаос - настоящий  - нельзя так
хитро организовать. Направить. Он образуется по самым элементарным причинам.
Какой по счету  была  десантная  дивизия, которую  Лебедь ездил  принимать в
Кубинку? Какой по счету из тех, что  вводились в те дни в Москву? Четвертой?
Пятой?  Шестой?  Штурм Белого  дома  можно  было  осуществить  одной  ротой.
Отсутствие  заранее  подготовленного плана военные заменили обычным  русским
"навались". Но главное, конечно, было  не в этом. Двойственность отношения к
происходящему царила в  высшем  эшелоне  командования  -  еще  до того,  как
военные  пошли  на контакт  с  нами.  Армия  понимала,  что  КГБ  опоздал  с
действиями на целые сутки. И теперь,  как говорит Лебедь Грачеву в мемуарах,
"любые силовые действия на подступах к  зданию Верховного Совета приведут  к
массовому кровопролитию". Это будет тяжелейший моральный удар по военным, от
которого они не оправятся.  Поэтому они лишь имитируют  подготовку к штурму,
имитируют военные действия, тянут время''.1
     Непонятно, почему нельзя организовать  хаос, будь  он и настоящий. Ведь
этим успешно  занимался,  как  мы  видели,  даже генерал  Кобец,  ''сидя  на
телефоне''  в  Белом  доме.  Что  касается  генерала  Лебедя, то с  хаосом и
неразберихой  он столкнулся  не только  в  Кубинке. В целом  тогда, с  точки
зрения   военного   человека,  ''творилось   что-то  невообразимое,   дикое,
противоестественное.   И   у  истоков  этой  дикости  стояли  самые  высокие
начальники''.2 Следовательно, у части ''самых высоких начальников'' не  было
никакого ''двойственного отношения к происходящему'', и они  целенаправленно
создавали  хаотическую  ситуацию в войсках, действуя  в интересах лишь одной
стороны. Могли ли они так действовать, не имея опоры в
     -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- --
     1 Ельцин Б.Н. Записки президента. С.116.
     2 Лебедь А.И. За Державу обидно... С.309.
     431

     лице  могущественных  сил,  находящихся,  по  выражению  Елъцина,  ''за
кулисами событий''? Конечно, нет.
     ''Штурм Белого дома можно было осуществить одной  ротой'', - утверждает
Ельцин. Но  какова тогда цена разрекламированного подвига  защитников Белого
дома? Зачем столько ''шума из ничего''?
     Б.Н.Ельцин,  возражая  Лебедю,  допускает  одну  существенную,  на  наш
взгляд, оговорку: у генерала речь идет о  ''чьей-то крепкой  организационной
воле'',  а президент  говорит о ''каком-то  сверххитроумном заговоре  темных
сил'', хотя  перед  этим текст из книги  Лебедя  цитирует  точно. Совершенно
очевидно,  что Лебедь  рассуждает  об  одном, а Ельцин -  о  другом.  Данную
оговорку следует, по нашему мнению,  рассматривать как  ошибочное  действие,
подлежащее   психоанализу,  и  отнести   ее  к   разряду   ''замещения,  или
субституции''.1 С точки зрения психоаналитика, ошибочные действия (оговорки)
''не  являются  случайностями,  а представляют собой  серьезные  психические
акты, имеющие  свой смысл,  они возникают благодаря взаимодействию, а  лучше
сказать,   противодействию   двух  различных   намерений''.2   В  результате
столкновения  в сознании российского президента догадки  Лебедя и подлинного
президентского  знания  возникла  оговорка, выдающая деятельность закулисных
сил, известную президенту.
     В  плане психологическом представляет  интерес  акцентирование Ельциным
внимания на ''массовом кровопролитии'' при  возможном взятии военными Белого
дома. Из целого рассказа  Лебедя президент берет единственную фразу: ''любые
силовые  действия  на  подступах  к  зданию  Верховного  Совета  приведут  к
массовому   кровопролитию''.   Между   тем   Лебедь  воспроизводит   диалог,
состоявшийся  между  ним и  командующим ВДВ  генералом  Грачевым:  ''Товарищ
командующий, карты на бочку! Я в эти игры не играю. Вы знаете, я всегда
     -- -- -- -- -- -- --
     1 Фрейд 3. Введение в психоанализ: Лекции. М, 1989. С. 17.
     2 Там же. С.25.
     432

     готов  выполнить  любой  приказ, но  я  должен  понимать  его смысл.  В
марионетки не  гожусь и затевать  в столице Союза  совершенно непонятную мне
войну,  которая по сути своей  является гражданской, не стану. Любые силовые
действия  на  подступах  к зданию Верховного  Совета  приведут  к  массовому
кровопролитию. Можете так и доложить по команде''. Грачев, по словам Лебедя,
''просиял'' и сказал: ''Я тебя не  зря учил,  Александр Иванович!..  Я  тебе
всегда  верил,  и  замечательно,  что не ошибся.  Сделаем так:  ты сам лично
поедешь к  Верховному  Совету и найдешь возможность довести  до сведения его
защитников,  что блокирование, возможно,  и штурм начнутся в 3 часа ночи''.1
Лебедь выполнил поручение Грачева, но  ''назвал не три,  а два часа, оставив
так называемый "ефрейторский зазор"''.2
     Выделение  Ельциным  из  разговора  Лебедя  с  Грачевым только  фразы о
''массовом кровопролитии'' нельзя считать случайностью.  Оно свидетельствует
о внутреннем его состоянии, связанном с ожиданием пролития крови, требуемого
сценаристами   августовских  событий.  Генерал  Грачев  знал  об   этом  или
догадывался, поэтому, наверное,  и  ''просиял'',  когда услышал о  возможном
кровопролитии у стен Белого дома. Командующий ВДВ  тут же послал  Лебедя ''к
Верховному Совету'',  где  тот через  наиболее  заслуживающих  доверия людей
передал  Скокову  и  Коржакову  (стало  быть,  и  Ельцину)  сведения  о часе
возможного штурма Белого дома, а значит, - пролития крови.
     Объясняя  армейскую сумятицу и  нежелание военных  прибегнуть к крайним
мерам,  Б.Н.Ельцин  указывает  на  просчет  КГБ:  ''Армия понимала, что  КГБ
опоздал  с  действиями на целые сутки''.  Нельзя говорить, что КГБ  уж очень
спешил, а лучше сказать, вовсе не спешил. Вот  взгляд  из самого КГБ, мнение
начальника внешней разведки и члена Коллегии КГБ
     -- -- -- -- -- -- --
     1 Лебедь А.И. За Державу обидно...С.309-310.
     2 Там же. С.310.
     433

     генерала   Л.В.Шебаршина,   многое   для   которого  было   странным  и
непостижимым, наводило  на размышления и вопросы:1 ''почему  ГКЧП действовал
столь вяло, неуверенно и  нерешительно,  почему Крючков в этот ответственный
момент не  привел  в  действие  весь  комитет,  почему  не  были изолированы
российские  руководители,  почему  не была  отключена  связь с  Белым домом?
Вопросы - крупные и мелкие - неотвязны. Не самый главный, но для меня весьма
существенный: почему Крючков не пытался вовлечь в  свои  замыслы  начальника
разведки,  хотя бы предупредить меня о том, что одно  из наших подразделений
может  потребоваться   для  решительных   действий  в   Москве''.2  Шебаршин
недоумевает  по  поводу  того,  ''что  в  действительности  случилось  19-20
августа,  каким  образом  дальновидный,  хитрый,  целеустремленный   Крючков
оказался в тюрьме, на  что он рассчитывал, почему так нелепо, по-дилетантски
проводились меры чрезвычайного положения''.
     Громадный  интерес  представляют  воспоминания  Шебар-шина  о  дне   19
августа: ''Начальник ПГУ и его заместители узнали о создании ГКЧП и введении
в  стране чрезвычайного положения утром 19  августа  из  сообщений по радио.
Этот факт, установленный двумя комиссиями - ведомственной и государственной.
Тем же утром начальник ПГУ участвовал в со-
     -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -
     1  Член ГКЧП  Министр обороны СССР Д.Т.Язов пошел еще дальше, указав на
бездействие  ГКЧП. В.А.Крючков рассказывает,  как 21 августа в 10 часов утра
он  и ''несколько членов ГКЧП, а также Шенин,  Прокофьев и Плеханов, который
был  приглашен несколько позже в  связи с предстоящей поездкой  к Горбачеву,
отправились к Язову на Фрунзенскую набережную в Министерство обороны. Хозяин
кабинета встретил вежливо, внешне спокойно, но на лице  было написано, что в
нем  все   бурлит:   огромная  напряженность,  усталость   и  даже  какая-то
отрешенность.  На замечание,  что  мы приехали  посоветоваться с ним лично о
дальнейших шагах, Язов, как показалось, с  укоризной и обидой заявил, что  в
ответ на  бездействие  ГКЧП, а  также  других ведомств (курсив наш. - И  Ф.)
коллегия  Министерства обороны приняла  решение  о выводе войск из Москвы, и
вывод войск уже начался'' (Крючков В.А Личное дело. 4.2. С.200).
     2Шебаршин Л.В. Из жизни начальника разведки. С. 101.
     3 Там же. С. 138.
     434

     вещании  у  председателя  КГБ.  День 19  августа проходил  так.  Звонок
дежурного: "Совещание  в  кабинете  председателя  в 9.30". Если  раннее утро
начинается  с  телефонных звонков,  добра  не  жди.  Это  вестники  тревоги,
нарушения нормального хода жизни. Мелькнула мысль:  "Нормальной жизни уже не
будет никогда". Передаю информационной службе  указание записывать на пленку
передаваемые  по радио тексты документов ГКЧП и отправляюсь  из  Ясенева  на
Лубянку. Как обычно по  утрам в понедельник, на улицах много автомашин, люди
возвращаются из-за города. Очереди на автобусных остановках, народ спешит на
работу. Спокойно  в  центре,  обычная  толкучка  у  "Детского мира", никаких
внешних признаков ЧП.  В  углублении коридора напротив кабинета председателя
ждут 9.30  знакомые все  лица  - члены коллегии, начальники управлений.  Все
слегка  подавлены, не слышно  разговоров, не видно улыбок. Крючков  начинает
совещание  без  предисловий;  понять, что произошло, невозможно. По привычке
делаю короткие пометки, по  привычке про  себя пытаюсь кратко, одной фразой,
прокомментировать речь Крючкова. Получается: "Чрезвычайное положение введено
с  целью  помочь в  уборке  урожая".  Говорит Крючков  отрывисто,  он  очень
возбужден, завершает выступление  примерно такими  словами:  "Работайте!"  С
предложением задавать  вопросы не  обращается.  Мелькнула фигура  Плеханова,
начальника службы охраны, генерал совершенно подавлен. ("Видимо, беспокоится
о  здоровье  президента?  Ведь он болен?") Какой-то ободряющий  жест  в  его
сторону  сделал  Крючков. Расходимся понурые,  обмениваемся  не  мнениями, а
бессмысленными   ругательствами   вполголоса''   (курсив   наш.  -   И.Ф.}.1
В.А.Крючков, стало быть, выступив с  разъяснениями  по поводу начавшихся  19
августа событий перед командным составом КГБ, не поставил перед сослуживцами
какой-нибудь  задачи,  но отпустил  их с пустым в  тот  момент  напутствием:
''Работайте''.
     -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- --
     1 Там же. С. 138-139.
     435

     Аналогичную  картину  воссоздает  генерал КГБ В.С.Широнин. ''В середине
августа  1991  года,  - сообщает  он,  -  я  возвратился из  командировки  в
Нахичевань.   Доложил   о  прибытии.  Каких-то   внеочередных  указаний   не
последовало, наоборот, было предложено несколько суток отдохнуть. О создании
ГКЧП услышал лишь из сообщения по радио и срочно прибыл в центральное здание
на  Лубянке.  Большинство  сотрудников  также  слышали  аббревиатуру  "ГКЧП"
впервые,  она  ничего  им  не объясняла.  Собирались  по  кабинетам,  уедали
разъяснений. Обстановка была спокойной, в чем-то даже обыденной (курсив наш.
-  И.Ф.). К середине  дня 19 августа оперсостав, наконец, был оповещен,  что
Крючков провел совещание с руководителями подразделений, на котором объявил,
что  вводится режим  ЧП.  С какой  целью?  Воспрепятствовать  дезорганизации
страны, погасить межнациональные  конфликты.  Вдобавок  участники  совещания
рассказали,  что  Крючков  несколько  раз  возвращался  к вопросу об  уборке
урожая. Говорил, что надо бы сформировать бригады чекистов в общей сложности
до 2 тысяч человек и послать их на помощь селу. Стало также известно, что...
ожидается  выступление  В.Крючкова  на  сессии ВС РСФСР.  Но  выступление не
состоялось...''1
     Свидетельства   Л.В.Шебаршина   и  В.С.Широнина   подтверждает   бывший
руководитель разведки  ГДР  М.Вольф. Касаясь  событий  августа 1991 года, он
пишет:  ''Мои давние коллеги в КГБ горько сетовали  на  то, что  даже они не
были проинформированы о том, что  происходит. Так как они прекрасно понимали
полную дезорганизованность и  непродуманность происходящего, не удивительно,
что они отказались поддержать путчистов открыто''.2
     -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- --
     1 Ш и р о н и н В.С КГБ-ЦРУ. Секретные пружины перестройки. С.233.
     2 Вольф
  М. Игра на чужом поле. Тридцать лет во главе разведки.С.374.
     436

     Итак, становится ясно, что  КГБ 19-21 августа  был скорее пассивен, чем
активен.  В.А.Крючков,  как  явствует из  сообщений  Шебаршина,  Широнина  и
Вольфа, держал свой Комитет (за исключением группы  ''Альфа''), так сказать,
на  расстоянии от событий этих  дней, полагая,  очевидно,  что обойдется без
гэбистов и в  конце концов сумеет уладиться  с российским руководством.1 Это
собственно подтверждает  и Ельцин, говоря  о ''выжидательной позиции КГБ''.2
Такая  выжидательность  сбивалась  на  отстраненность.  Но  какая  в  России
''свадьба без баяна'', а путч - без КГБ?..
     Привлекает  к  себе   внимание   упоминание   Широниным   намечавшегося
выступления председателя КГБ в Верховном Совете РСФСР. Об этом говорит и сам
Крючков: ''В ночь  на 21  августа у меня состоялись два или три разговора  с
Ельциным. Ему я  говорил, что  никакого штурма "Белого  дома" не намечается.
Разговоры были вполне спокойными.  Я не почувствовал  какого-то раздражения,
более того, Ельцин сказал, что надо  искать выход из создавшегося положения,
и хорошо было  бы ему, Ельцину, слетать вместе со  мной в  Форос к Горбачеву
для того,  чтобы  отрегулировать ситуацию.  Он  предложил мне  выступить  на
открывавшейся  21  августа  сессии  Верховного  Совета РСФСР  с  объяснением
обстановки и ответить на возмож-
     -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -
     1 Такую  надежду, вероятно, подавали  достаточно  спокойные  и  отчасти
конструктивные  переговоры  ГКЧП с руководителями союзных республик, а также
краев  и областей: ''19,  а  затем  20  августа члены ГКЧП  переговорили  по
телефону с руководителями всех союзных  республик, многих краев и  областей.
Кравчук  (Украина),  Назарбаев  (Казахстан),   Акаев   (Киргизия),  Дементей
(Белоруссия)  и другие  отмечали  сложность ситуации,  осуждения  по  поводу
введения чрезвычайного положения не высказывали,  а Кравчук даже сказал, что
не   исключает  возможности  введения  чрезвычайного  положения  в  западных
областях Украины,  где обстановку считал наиболее настораживающей. Спокойный
разговор состоялся  с Назарбаевым. Положение в стране он  также оценивал как
критическое,  не  испытывал  никакого  восторга  от предстоящего  подписания
нового  Союзного  договора  Условились  поддерживать контакт и  обмениваться
информацией'' (Крючков В . А. Личное дело. 4.2 С. 192-193).
     2 Ельцин Б.Н. Записки президента. С.96.
     437

     ные вопросы.  Я  посоветовался  с Янаевым и  дал согласие  на  вылет  к
Горбачеву в Форос и на выступление  на  сессии Верховного Совета  России. Мы
условились  утром  21  августа  решить  технические  вопросы  и  реализовать
договоренность''.1
     Об  одном  из  этих  телефонных  разговоров  вспоминает  и  Б.Н.Ельцин:
''Разговор наш дословно  не  помню, но сценарий его  был интересный. Крючков
оправдывался'' (курсив наш. -И.Ф.)2 Если Крючков на самом деле оправдывался,
то  он  тем  самым укреплял  Ельцина  в  мысли о слабости,  неуверенности  и
нерешительности ГКЧП,  об эфемерности планов гэкачепистов. ''Тихий  старичок
со  стальным  взглядом'',  как  Ельцин  характеризует Крючкова,  должен  был
понимать,  в  каком  ключе надо  вести разговор  с  Ельциным. Он избрал  тон
оправдательный.  Время  покажет,  случайность   ли   это...  Показателен   и
телефонный   разговор  Ельцина   с  Янаевым.  ''Я  вспоминаю,  -  повествует
российский  президент, - довольно мрачный эпизод августовского путча.  Как я
звонил Янаеву. Я сказал  ему, что их заявление о здоровье Горбачева -  ложь.
Потребовал  медицинского   заключения  или  заявления   президента.   "Будет
заключение",  -  ответил  он''.3  Стиль разговора  (если он  верно  передан)
совершенно не соответствует тому,  когда на одном  конце  провода  находится
путчист,  а  на другом  -  его  политическая  жертва. Во  всяком  случае,  с
настоящими   путчистами,   представляющими   серьезную  опасность,  в  такой
вызывающей манере не говорят.
     У Крючкова имели место и другие,  вполне мирные,  телефонные контакты с
представителями российского  руководства.  Так, глубокой  ночью  21 августа,
после гибели на  Калининском проспекте трех парней, он говорил по телефону с
Г.Э.Бурбулисом. Крючков рассказывает: ''По  этому поводу примерно в два часа
ночи  21  августа у  меня  состоялся  разговор  с Бурбулисом. Я  обратил его
внимание на провокацион-
     -- -- -- -- -- -- -- -
     1 Крюч ков В.А. Личное дело. 4.2. С. 197-198.
     2 Е л ь ц и н Б.Н. Записки президента. С.98.
     3 Там же. С. 131.
     438

     ные  действия  лиц из числа так называемых защитников  -'Белого  дома".
Сказал, что никакого  нападения со стороны военнослужащих не было, напротив,
в отношении  последних  была совершена грубая  провокация.  Бурбулыс  обещал
разобраться  и  принять меры''  (курсив  наш. -  И.Ф.}. По форме  перед нами
р