ок  с  уловом.
Интересно  смотреть...  Поручик  опять  немного  подумал,  потом   задумчиво
произнес:
   - Ну что ж, теперь кое-что прояснилось.  Это  я  виноват,  что  сразу  не
поговорил с вами с глазу на глаз. Так что извините.
   - Ничего! - великодушно простила милицию Яночка. - Только вы уж нас сразу
не выдавайте. Считайте, мы вам по секрету признались.
   - Ясное дело. А теперь опять же конфиденциально, по секрету, признайтесь,
откуда взяли того типа с  близко  посаженными  глазами,  торчащими  ушами  и
лысиной на макушке? Ведь такой человек существует. С кем он общался? Только,
чур, больше не врать!
   Дети молчали. До них вдруг дошло: теперь разговор пойдет серьезный. Не  о
дурацких брильянтах, о вещах гораздо более важных. Впутались они по незнанию
в преступную аферу, о которой поручик милиции наверняка информирован намного
лучше их. Вот Павлик с Яночкой и молчали. Молчал и поручик, облокотившись на
свой мотоцикл, ждал, что скажут. Молчали и обе собаки на дороге, по-прежнему
старательно притворяясь, что не видят друг друга.
   Наконец Яночка решилась.
   - Я такого действительно видела, - призналась она.
   - Где? - немедленно последовал следующий вопрос.
   - Да именно там, в порту. Когда мы с Мизей  сели...  отдохнуть.  Сидим  в
сторонке, на обочине дороги, там  еще  две  машины  стояли.  А  он  как  раз
прибежал и сел в одну из этих машин. А с кражей брильянтов он ничего  общего
не имеет, и вообще я не имею понятия, кто он такой. И я не видела, с кем  он
общался.
   Похоже, поручик взялся за них серьезно.
   - А ты видел? - повернулся он к Павлику.
   Павлик еще раньше понял, к чему идет дело, и подготовился к ответу. Врать
властям нельзя, но ведь и всю правду не обязательно говорить! И он ответил;
   - Точно не скажу. Когда я там между лодками шатался, так все вокруг  друг
с дружкой говорили, возможно, Ушастый тоже с кем-то разговаривал,  да  я  не
видел. То есть я хотел сказать - вообще не видел такого с ушами и глазами...
   Мальчик  не  кривил  душой.  Лысого  он  выслеживал  издали,  видел   его
преимущественно сзади, да еще за грудой ящиков, так  откуда  же  ему  знать,
какие у него глаза и уши?  Правда,  человека,  с  которым  Ушастый  общался,
Павлик прекрасно знал и теперь сомневался,  надо  ли  в  этом  признаваться.
Яночка, как всегда, поспешила на помощь брату.
   - И вовсе не известно, действительно ли он на макушке лысый. Я  это  сама
придумала, а как там в действительности - поручиться не можем. И вообще  нам
пора идти, там небось уже поняли, что с туалетом мы наврали,  того  и  гляди
начнут нас подозревать...
   Поручик  видел  детей  насквозь,  понимал  все   их   неуклюжие   попытки
отвертеться. Не хотели они  в  чем-то  признаваться,  а  ведь  он  прекрасно
запомнил этого светловолосого мальчика в порту. Видел, что он находился  как
раз в том месте, где интересующий поручика человек вдруг  скрылся  из  глаз.
Да, дети точно пытаются что-то  скрыть  от  него.  Уже  одной  настоятельной
потребности задержать в порту спятившую от страха Мизю было достаточно,  уже
это говорило само за себя.  Что-то  там  видели  эти  дети,  что-то  их  там
интересовало, поэтому и торчали оба в порту, не взирая ни на что. Только вот
неизвестно,  увидели  ли  то,  что  их  интересовало?  И  что  же   их   так
заинтересовало? Очень важным было это для поручика, потому что  он  сам  уже
давно занимался очень сложным и запутанным  делом,  отравлявшим  ему  жизнь.
Делом неприятным, чрезвычайно тонким, деликатным  и  неимоверно  сложным,  и
каждая информация Об интересующих его людях была на вес золота.  Конечно,  у
поручика  не  было  уверенности,  что  дети  почему-то  тоже  вышли  на  его
запутанную аферу, но ведь чем черт не шутит? И в то же  время  поручик  ясно
видел, что сейчас они всеми силами пытаются скрыть  от  него  какие-то  свои
секреты, и не знал, как побудить их довериться ему.  А  относительно  глупой
истории с брильянтами у него не осталось сомнений  -  тут  Яночка  наверняка
сказала ему правду, сама ее придумала. Ну что ж, и на том спасибо.
   И он заговорил официальным тоном:
   - Милиция принимает к сведению ваши показания о деле с брильянтами. Итак,
никаких брильянтов не было, не было и их кражи. И я весьма благодарен вам за
то, что вы не стали ждать до утра, а еще сегодня вечером признались в  этом.
Думаю, мы с вами еще  поговорим,  а  сейчас  вам  пора  возвращаться  домой.
Спокойной ночи!
   Пан Роман и пани Кристина сразу догадались -  дело  нечисто.  Еще  бы  не
догадаться! Ждали-ждали детей, когда  те  отправились  в  туалет  -  сначала
Павлик, потом Яночка, за ней Хабр. Не дождавшись,  сами  спустились  вниз  и
обнаружили это место общественного пользования пустым,  а  открытое  настежь
окно  недвусмысленно  указывало  путь,  которым  удалилась  троица.   Ну   и
естественно было  предположить  -  раз  дети  избрали  такой  путь,  значит,
предпочли удалиться незаметно, следовательно, опять какие-то секреты.
   Возвратившиеся дети чистосердечно признались -  кражу  брильянтов  Яночка
выдумала, причем только  для  того,  чтобы  увести  Мизю  из  порта  где  та
смертельно испугалась несчастной рыбы. Навязали им  эту  Мизю,  теперь  сами
видят, к чему приводит общение с нею. Не будь этой трусихи  не  пришлось  бы
придумывать несуразные истории не вмешалась бы милиция, а так...
   Родители сразу поверили детям, ведь они в порту сами не были, на кладбище
тоже, о подозрительных объектах понятия не имели, а вот Мизю  и  ее  мамочку
уже узнали достаточно хорошо, чтобы поверить в Мизину истерику и  склонность
обеих к сплетням.
   У супругов Хабровичей язык  не  повернулся  отчитать  своих  детей.  Пани
Кристина лишь попросила жалобным голосом:
   - Я тебе буду очень благодарна, если в следующий раз ты  сделаешь  местом
действия своих выдумок какой-нибудь более  удаленный  от  нас  пункт.  Лучше
всего Лондон или, нет, еще лучше - Австралию. В конце концов,  географию  ты
знаешь неплохо....
   Пан Роман поддержал супругу:
   - И время действия тоже не мешает перенести в  прошлое,  хотя  бы  в  дни
молодости вашей бабушки. И тогда придумывай себе на здоровье! А теперь и ума
не приложу, как мы выпутаемся из этой истории...
   - Видела? - говорил Павлик сестре, укладываясь  спать.  -  Они  поняли  -
виновата Мизя, вернее, они сами, раз ее нам навязали. Так что чувствуют свою
вину и в случае чего постараются вытащить нас из исправительного лагеря.
   - А с другой стороны, мы перед ними тоже виноваты, - вздохнула Яночка.  -
Пришлось им столько наврать! К тому же ничего не знают о том, что мы  дважды
нелегально переходили государственную границу. Хотя... врать  нас  заставили
обстоятельства.
   - Знаешь, не по вкусу мне,  что  в  эту  аферу  оказался  замешанным  пан
Джонатан, - признался Павлик. - Он мне нравится. То есть, я хотел сказать  -
нравился.
   - Мне тоже. Такой симпатичный. Хотя вот  теперь  думаю  -  может,  только
притворяется симпатичным? Маскируется, а сам нехороший человек.  И  еще  мне
кажется, милиционер не очень-то нам поверил.
   Помолчали, вспоминая все события этого дня. Яночка взбивала подушку.
   - Да нет, в брильянты он поверил, - возразил, подумав, Павлик. - То  есть
поверил в то, что никаких брильянтов и не было. А вот все остальное...
   - А насчет остального он еще с нами поговорит, - подхватила сестра. - Сам
сказал. Ясное дело, не поверил, что мы ничего не видели и не слышали.
   Павлик одобрительно отозвался о милицейском поручике:
   - И вообще неглупый парень. Сразу почуял - мы что-то знаем.  Впрочем,  на
то он и милиционер, чтобы сразу почувствовать - дело нечисто.  По-моему,  он
уже раньше следил за теми... гиенами кладбищенскими. Помнишь, в порту... или
ты не видела, только я? Так вот, он наблюдал за этой гиеной, выходит, знает,
что  это  за  штучка.  Милиция  должна   сразу   чувствовать,   где   пахнет
преступлением.
   -  Должна,  -  согласилась  сестра.  -  Жаль,  мы  не  можем  ему  ничего
рассказать...

***

   Появление  возле  приграничной  сетки  еще  двух  ям  не  могло  остаться
незамеченным. Пограничники были вынуждены еще  более  усилить  бдительность.
Если бы разрушенный муравейник был поближе к границе, наверняка пограничники
поняли  бы  в  чем  дело,  увидев  свежепосаженные  вокруг  него  три  куста
шиповника. Однако  муравейник  отделяли  от  границы  целых  три  километра,
поэтому никакие ассоциации у пограничников не возникли.
   Ямы изучили основательно.  Пришли  к  выводу  из  них  извлекли  какие-то
предметы. Две ямы находились на сопредельной территории, одна на польской, у
старой разрушенной избушки лесника. Несмотря на тщательный осмотр,  характер
изъятых предметов  установить  не  удалось.  Тем  более  следовало  повысить
бдительность, о чем и последовал соответствующий приказ по заставе.
   Усиление бдительности  выразилось  в  увеличении  количества  пограничных
нарядов и более  частых  обходах  территории.  Обычные  курортники  даже  не
заметили этого. Но были три человека, которые с большим вниманием следили за
режимом работы пограничников. Эти трое сразу же отметили изменения в обычном
распорядке  и  чрезвычайно  встревожились.  Более  того  -  воздержались  от
немедленного осуществления задуманных было мероприятий...
   Местное население тоже сразу же заметило - что-то пограничники оживились.
Впрочем, это их не очень взволновало, такое приходилось наблюдать не так  уж
редко. Пограничная служба - она нелегкая, в ней  всякое  случается.  Местные
жители  обязаны   были   помогать   пограничникам   в   некоторых   случаях,
постановления правительства обязывали их это делать,  так  что  мужчинам  из
местных жителей уже не раз приходилось подключаться к  некоторым  операциям,
проводимым пограничниками.  Сами  же  они  не  горели  желанием  добровольно
встревать в дела властей, своих забот хватало, вот почему, отметив оживление
на границе, местные жители проявили к нему весьма умеренный интерес, но  тем
не менее некоторыми соображениями обменялись.
   Вытаскивая рыбу из ящика в своем гараже, пан Джонатан сказал тестю:
   - Что-то наряды зачастили.  Может,  опять  кто  из  иностранных  туристов
набедокурил? Или собирается чего отмочить, вот они и бдят.
   - А по-моему - министра ждут, - ответил тесть.
   - Министр через границу побежит? - удивился рыбак.
   - Зачем побежит? - возразил умудренный  жизненным  опытом  тесть.  -  Так
сразу и побежит! Просто шмон наводят. Надо же  показать,  что  несут  службу
днем и ночью, глаз не смыкают. Я бы на вашем месте и в порту порядок  навел.
На всякий случай. Пора бы уже закопать вонючую треску.
   - Вот вы и закапывайте! - рассердился пан Джонатан. - А я не собираюсь. У
меня и без трески работы невпроворот, а тут того и гляди нас  опять  погонят
помогать пограничникам, как уже не раз бывало.
   - Вы помогаете пограничникам? - заинтересовался пан  Хабрович,  слышавший
этот разговор. Положив на стол крупного судака, рыбак выпрямился.
   - Случается, Все,  кто  живет  в  пограничной  полосе,  обязаны  помогать
пограничникам в случае необходимости. Иногда бывает даже интересно. Но порой
уж слишком много времени отнимает такая забава.
   - А особенно забавно, когда вызывают зимой,  да  еще  в  ночную  пору,  -
проворчала пани Ванда. В гараже вместе с хозяевами собралась и  вся  семейка
Хабровичей, поскольку пан Джонатан привез  целый  ящик  свежей  рыбы  и  вот
теперь ее разгружали и чистили. Пани Кристина  собиралась  купить  для  себя
парочку угрей, которых старик Любанский обещал закоптить вместе со своими  в
большой  железной  бочке  за  сараем.   Предстоящая   операция   чрезвычайно
интересовала Яночку с Павликом, и они решили присутствовать при  копчении  с
начала и до конца.
   - Что ж, случается, и ночью по тревоге поднимают, - сказал пан  Джонатан,
ловко разделывая рыбу. - Помню, раз всю ночь пришлось нам провести в  лодках
в заливе, а уже лед шел, холодища страшная. Да утра нас продержали.
   - И что это дало?
   - А нам не сообщили. Помогать-то мы помогаем, но никто никогда не  скажет
- в чем именно и какой толк от нашей помощи. Военная  тайна!  Разве  что  мы
сами кое о чем догадываемся, в конце концов,  тоже  немного  соображаем,  не
слепые и не глухие. Но толком никогда не знаем.
   А старик пустился в воспоминания.
   - Да сейчас разве интересно? Так, по мелочи  ловят  то  перебежчиков,  то
контрабандистов.  Вот,  помню,  сразу   после   войны...   столько   всякого
подозрительного народу через границу лезло, и в ту сторону, и на  нашу.  Раз
довелось мне лично двух  диверсантов  караулить,  наган  дали  и  велели  не
задумываясь стрелять, если который попытается сбежать. Шпионы это были, даже
сто долларов мне сулили, лишь бы я на секундочку отвернулся.  Еще  чего!  Не
понравилось дочери, что отец ее такие случаи из своей биографии рассказывает
в присутствии посторонних, и  она  сделала  попытку  перевести  разговор  на
другую тему.
   - Да что там вспоминать такие времена, что уже никто  не  помнит!  А  вот
сейчас...
   - Зато я очень помню! - не унимался старик. - Такие были времена,  трудно
поверить! Я ведь здесь поселился, скажу вам, с самого начала, так  что  чего
только не насмотрелся. В Контах жили уже, даже в Крыницу приехали поселенцы,
а здесь, на границе, я был один. Первый сюда приехал!
   - А раз первый, - вспомнила старые обиды дочка, - мог бы,  отец,  выбрать
себе  дом  получше,  было  из  чего  выбирать,  так  нет,  такую   развалину
приглядел!..
   - Развалину? - оглянулся пан Хабрович на добротный, двухэтажный дом.
   Пани Ванда пояснила:
   - Так это уже мы новый выстроили. Джонатан постарался.
   Тут только Павлик с Яночкой, всецело поглощенные угрями, услышали, о  чем
идет разговор,  и  переглянулись.  Так,  так...  Пан  Джонатан,  член  шайки
гробокопателей,  пользуется,  оказывается,   доверием   пограничников,   его
привлекают к операциям, представляющим собой военную тайну! Кто знает, какой
ущерб способен такой вкравшийся  в  доверие  нанести  обороноспособности  их
страны. И не является ли их гражданским долгом разоблачение преступника? Так
трудно решить, нужно ли идти  и  разоблачать  этого  симпатичного  человека,
собирателя янтаря, такого бескорыстного любителя прекрасного? К тому же вон,
сам признался, что ему не совсем доверяют, всего не рассказывают...  Значит,
не  пользуется  он  полным  и  неограниченным  доверием   властей,   Тяжесть
ответственности придавила Павлика и Яночку, но принимать  решение  следовало
продуманно, а для  этого  явно  не  хватало  данных.  Дополнительным  сбором
сведений занялись уже во время копчения угрей, удалившись с паном  Любанским
за сарай. В большой  бочке  запылал  огонь,  из-под  крышки  потянул  дымок.
Старожил здешних мест, старик Любанский, к тому же критически относящийся  к
своему зятю, казался детям самым подходящим источником  информации.  И  дети
дипломатично принялись за расспросы.
   -  А  что  тут  было,  когда  вы  первым  поселились  в  этих  краях?   -
поинтересовался Павлик, подавая старику целую охапку щепок.
   Подкинув щепки в огонь, пан Любанский  поудобнее  уселся  на  пенек  и  с
удовольствием подхватил затронутую тему.
   - А ничего не было! Всего три дома стояло да военные с оружием. А  больше
ничего.
   - А до войны? - спросила Яночка. - До войны что здесь было?
   - До войны тут была рыбацкая деревушка. И лесничество. И  оба  порта  уже
были...
   - ...и кладбище, - продолжил Павлик.
   - И кладбище тоже было, - подтвердил старик, - Оно и сейчас есть,  только
теперь им не пользуются. Там тех еще хоронили, что до войны  в  этих  местах
жили. А сейчас туда никто и не ходит, чтобы подозрений не было.
   - Каких подозрений?
   Подбросив в топку  два  полена,  пан  Любанский  закурил,  но  на  вопрос
почему-то не ответил. Яночка решила подобраться к кладбищу с другой стороны.
   - А это кладбище... - осторожно начала девочка.  -  Это  кладбище  сейчас
совсем заброшено? Может, его и вовсе уже нет?
   Старик по-прежнему молча смотрел в огонь. Со  своей  стороны  поднажал  и
Павлик.
   - То есть, мы насчет того... может, его кто раскопал?
   - А, так вы уже знаете, - неприязненно отозвался старик. - Какая нелегкая
вас туда занесла? Да, связана с этим  кладбищем  история,  очень  неприятная
история...
   Не сразу рассказал старый Любанский эту  неприятную  историю,  раскололся
лишь после долгих уговоров и просьб. Было заметно, что  уж  очень  неприятно
ему об этом вспоминать.
   - Да  что  тут  долго  говорить,  кто-то  несколько  лет  назад  раскопал
несколько могил на старом  кладбище,  и  большие  неприятности  из-за  этого
получились. Шум поднялся, газеты всего мира писали, что  вроде  как  местные
таким образом мстят  немцам,  на  покойниках  свою  злобу  вымещают,  могилы
оскверняют  и  тому  подобное.  Просто  от  злобы  так  поступают   или   из
хулиганства, или еще как. Приезжали сюда представители тех, что раньше здесь
жили, так даже жалобу в международный трибунал написали...
   - А кто приезжал?
   - А откуда мне знать? Из ГДР, говорят, и жалобу написали, будто  наши  из
мести так бесчинствуют. А это все глупость, уж  я-то  знаю.  Могилы  трогать
никто из наших не станет. Потом наши же харцеры кладбище в порядок  привели,
честь честью закопали обратно все эти кости и черепа, и с тех пор  уже  нету
безобразия. А наши туда ни ногой, да и зачем им? Лучше и не появляться  там,
а то опять начнут напраслину возводить и международное положение  осложнять.
А я вот уверен - это сами же немцы и сделали! Был один такой, что в  могилах
рылся, так его по-тихому отловили, никто ничего не видел,  никто  ничего  не
слышал, а уж ему теперь к нам путь заказан.
   - А он-то зачем рылся?
   - А вот этого никто не знает. Но сдается мне, как  раз  для  того,  чтобы
нашим, местным неприятность устроить. Есть же такие подлые  люди,  своих  не
пощадит, лишь бы нам напакостить. Но его поймали, и теперь порядок.
   - И что, с тех пор больше никто не разрывает могил? - уточнила Яночка.
   - Теперь уже не разрывают. А остались те, что раньше  разрыли.  Да  и  не
ходят теперь наши туда, я же сказал. Даже тропинки, какие были,  заросли,  а
лесная дорога, по которой машины раньше ездили,  перекопана  поперек,  чтобы
никто не ездил. Так что за местных ручаюсь.
   - Но ведь летом много постороннего народа приезжает?
   - Отдыхающим старое кладбище ни к чему, - возразил пан Любанский.  -  Они
одну дорогу знают - из дому  на  пляж  и  обратно.  Ну  погуляют  иногда  по
аллейкам, и то редко.  Сейчас  в  нашем  лесу  чаще  кабана  встретишь,  чем
человека.
   Помолчали. Потом  Павлик  резко  сменил  тему  и  принялся  расспрашивать
старика о секретах трудного искусства копчения рыбы. Старик  охотно  Делился
опытом. Павлик помогал ему делом: приносил дрова,  открывал  и  закрывал  по
указанию мастера крышку, подбрасывал щепки. К неприятной  проблеме  вернулся
только после того, как удалось откашляться,  надышавшись  пахучего  дыма  из
бочки.
   - А как вы думаете... когда еще кто-то  безобразничал  на  кладбище...  и
если бы теперь  тоже  кто-то  такой  нашелся...  так  следит  кто-нибудь  за
порядком? Вы не знаете?
   - За порядком-то? - задумался старик. И не сразу ответил:
   - Следят, наверное.
   - Кто?
   - Да всякие. И пограничники, и милиция. А  больше  всего  такие,  которых
никто не знает. Следят так, что вы и не  почувствуете,  что  кто-то  следит.
Явится, скажем, такой  неприметный,  отдыхающий  или  там  турист,  а  потом
окажется - начальник! Или ничего не окажется, только тот копатель уже больше
не появится. Многое мне довелось увидеть здесь за все эти годы...

***

   Продираясь сквозь заросли  вокруг  старого  кладбища,  Павлик  с  Яночкой
обсуждали сложившуюся ситуацию.
   - Выходит, только одни мы знаем, что там по-прежнему  роются  в  могилах.
Теперь надо держать ухо востро, чтобы невзначай не  выдать  себя.  Если  пан