и желаю знать,  бегало  или  не
бегало?
   - Виолеточка, да перестань же! - робко уговаривал супруг.  -  Ну  что  ты
людей с толку сбиваешь?
   - А ты помолчи! - набросилась на него супруга. - Не  успела  я  приехать,
как соседи уже все  уши  мне  прожужжали,  как  вот  этот  тихоня  за  тобой
ухлестывает. Да, да, за тобой!
   И она ткнула пальцем в пани Кристину. Та так изумилась,  что  не  нашлась
что ответить, лишь переводила взгляд с грозной супруги на тихого супруга.
   - Меня? - наконец растерянно переспросила она. - Почему же  я  ничего  об
этом не знаю?
   - А тебе совсем не обязательно знать, главное,  они  знают!  И  сразу  же
сообщили мне, что в мое отсутствие вот эта моя тихоня ненаглядная ничем иным
не занималась, как только  за  тобой  подглядывала  через  забор!  По  стене
лазает, прямо настоящий роман! Подставляет табуретку и через забор  на  свою
ненаглядную пялится. Я его спрашиваю, заглядывал через забор, так он даже не
отрицает, заглядывал, говорит. А зачем заглядывал? Вот он и придумал, что  у
вас по забору что-то светленькое бегало, он  и  полез  посмотреть,  что  там
такое. Поэтому честно признавайтесь, было или не было?
   В комнату вернулись успевшие наскоро сговориться дети. Павлик опять  взял
в руки свой комикс, Яночка спокойно занялась мотками шерсти. Пан Кавалькевич
тяжело вздыхал в кресле, пан Роман, подумав, принялся откупоривать  бутылку.
Искоса взглянув на соседа, он спросил:
   - Ты и в самом деле залезал на стенку?
   - Залезал, - тихонько признался пан Кавалькевич. - Ну не совсем  залезал,
встал на табуретку и с нее осмотрел верхнюю часть стены.
   - Вот, что я говорила! - загремела  его  жена.  -  А  тут  уже  все  наше
землячество ни о чем другом не говорит! Все знают, что он  изо  дня  в  день
через стенку к вам  во  двор  лазает.  Взбирается  по  лестнице,  специально
приспособил, и со стены спрыгивает в ваш двор! На свидание с Хабровичовой! У
них жуткая любовь, со мной разводится. Хотелось бы знать мнение Хабровича.
   Ойкнув,  пан  Хабрович  рухнул   на   диван.   Пани   Хабровичова   очень
разгневалась.
   - Что за глупости! Скажи, ради  Бога,  зачем  нелегкая  понесла  тебя  на
стену! Ты что, не мог, как все люди, в калитку пройти?
   - Да не лазал  я  на  стенку!  -  прошелестел  совсем  павший  духом  пан
Кавалькевич.
   - Тогда зачем было на табуретку становиться? - опять загремела жена. -  Я
ему то же самое говорю! И никак  не  могу  получить  членораздельный  ответ,
зачем он на эту проклятую стену лез! Если  не  хотите  разбить  нашу  семью,
немедленно отвечайте, что у вас по стене бегает!
   - Да всего один раз-то и бегало, - простонал пан Кавалькевич.
   - Что бегало? - сурово поинтересовалась пани Кристина.
   Пан Роман взял себя в руки и разлил вино по бокалам.
   - Я решительно возражаю против того, чтобы за моей женой подглядывали,  -
сказал он. - И намерен вызвать тебя на дуэль.  Но  прежде,  чем  погибну  на
поединке, хотел бы знать, что же  такое  по  нашей  стене  бегало.  Зверюшка
какая-то?
   - Отвечай же, горе ты мое! - тормошила пани Кавалькевич мужа.
   - Не знаю, - робко признался тот. - Вроде бы огонь какой...
   Яночка с Павликом переглянулись. Может, пора бежать из дому, не дожидаясь
дальнейшего развития событий? На всякий случай дети  подтянулись  поближе  к
двери и напряженно следили за  разговором  с  безопасного  расстояния.  Пани
Кавалькевич казалась им страшнее даже землетрясения. Вон как разбушевалась!
   А на ее мужа теперь еще насели и супруги Хабровичи, заставляя признаться.
Бедняга не вынес натиска и с трудом выдавил из  себя,  что  по  стене  бегал
вроде бы огонек. Дело было вечером, уже стемнело, он вышел из дома и  увидел
этот огонек...
   - А зачем ты по ночам  шастаешь?  -  перебила  грозная  супруга.  -  Куда
намылился? Признавайся!
   - К Рогалинскому, - прошептал муж. - Все к нему намылились...
   - Вы тоже? - обратилась к Хабровичам жена.
   - Конечно, - ответила пани Кристина. - Значит, ты имеешь в виду тот день,
когда Рогалинский праздновал именины?
   - Ну да...
   - И в самом деле, Кавалькевич пришел последним. Мы уже все были в  сборе,
- подтвердил пан Роман.
   - И сразу принялся  расспрашивать,  где  Венцковский,  -  вспомнила  пани
Кристина.
   - Камеру я хотел у него одолжить, - оправдывался пан Кавалькевич.
   - Привезла я тебе камеры! Не  отвлекайся!  -  перебила  жена.  -  О  деле
говори! И что дальше?
   - Ну вышел я вечером во двор и увидел. По стене  огонек  бежал  в  разные
стороны. По самому верху. Небольшой такой огонек и очень весело бежал. В обе
стороны... На следующий день, еще засветло, захотел посмотреть, что  же  там
такое, вот и влез на табуретку, ведь стена высокая.
   - И что же ты увидел? - с интересом спросил пан Роман.
   - Ничего. Ничего там не было...
   - Вот, пожалуйста! Ничего не было, а он полез! Нет, недаром люди говорят,
к твоей жене полез! И советую вам, соседи, вспомнить, хорошенько подумать  о
своей стене. Вспомните, что там такое могло бегать? Ваше здоровье!
   - И ваше! - тоже подняла бокал пани Кристина. - Я все  равно  понятия  не
имею, что там бегало, но ты мне толком вот что скажи: выходит, кто-то увидел
его на табуретке и сразу сплетни распустил?
   - А ты как думала?
   - Ну знаете! Трудно поверить!
   - Дорогая, разве ты еще не заметила,  что  здесь  люди  от  скуки  с  ума
сходят? Сплетни для них - превосходное развлечение. Уж я-то  знаю,  не  один
год здесь живу. Удивляюсь только, что в этот свой приезд  так  мало  узнала.
Вот в прошлый раз у моего супруга тут целый гарем подобрался!
   Пани Кристина рассмеялась.
   - На этот раз у него для амурных дел просто времени не  оставалось,  ведь
тут столько интересных событий, одно за другим. Он что, не рассказал тебе?
   - У него, бедняжки, времени  не  было,  я  с  ходу  в  стенку  вцепилась.
Выходит, вы тоже не знаете, в чем тут дело?
   Тут пана Романа будто что кольнуло в сердце. С еще  неясной  тревогой  он
взглянул на своих детей. Сын и дочь с видом полнейшего равнодушия уставились
в окно, будто и не слышали крика в гостиной. Неясная  тревога  обрела  более
четкие очертания. Меж тем пани Кристина высказала предположение:
   - Может, ты наблюдал какое-нибудь необычное атмосферное явление? Огоньки,
говоришь? Слышала я что-то  об  электрических  разрядах,  об  огнях  Святого
Эльма, о таинственных огоньках на болотах...
   - На болотах огоньки от светящихся газов,  моя  дорогая,  для  этого  как
минимум нужно болото! -  высказался  пан  Роман.  -  А  огни  Святого  Эльма
появляются на мачтах и снастях кораблей в открытом море.  Тоже  не  подходит
для нашей пустыни...
   - А вы случайно не насыпали на стенку какой отравы  против  тараканов?  -
спросила пани Кавалькевич. - Она очень неплохо горит.
   - Никто ничего не сыпал! - решительно заявил пан Роман,  глядя  на  своих
отпрысков  ужасным  взглядом.  Подозрения  его  постепенно   перерастали   в
уверенность. - Это  были  атмосферные  явления.  Возможно,  на  стене  лежал
какой-нибудь провод, который потом куда-то задевался. И я удивлен, что  тебя
интересуют такие  глупости,  когда  тут  столько  происходило  по-настоящему
интересных вещей. Сокровища "Тысячи и одной ночи"...
   - Вот об этих сокровищах вы мне и  расскажете!  -  подхватила  гостья.  -
Откровенно говоря, я из-за этого к вам и пришла...
   Выслушав подробный рассказ об аметистах,  порасспросив  и  поахав,  гости
удалились, и пан Роман перехватил своих детей до того, как  они  шмыгнули  в
постели.
   - А теперь выкладывайте! - сурово потребовал отец. - Что у нас  по  стене
бегало?
   - И ты туда же! - притворился обиженным Павлик. - Собираешься  с  матерью
разводиться?
   Яночка высказала  предположение,  что  пану  Кавалькевичу  просто  что-то
привиделось.
   Пани Кристина вздохнула.
   - Дорогие мои, не пытайтесь увильнуть. Ясно же, что вы к этому  приложили
руку. Отец сурово повторил:
   - Выкладывайте начистоту.  Уверен,  опять  что-то  схимичили.  Буквально.
Поскольку никаких плохих последствий это не  имело,  можете  признаться.  Мы
ждем!
   - А если бы... если  бы  оказалось,  что  последствия  все-таки  были?  -
неуверенно заговорил Павлик.
   - Тогда как с поездкой в пустыню?
   - При чем тут поездка? - удивился отец.
   - Ты хочешь сказать - последствия были? - встревожилась мать.
   - Еще какие! - решил расколоться Павлик. - И не одним вам хочется об этом
узнать. И придется рассказать, хотя любой нормальный человек ни в  жизнь  бы
не признался. Но пустыня должна остаться!
   Отец встревожился не на шутку.
   - Похоже, последствия были серьезные. Не хотите ли вы сказать, что это вы
развалили каменоломню?!
   Ответом было мертвое  молчание.  Яночка  с  Павликом  упрямо  глядели  на
родителей, не опровергая страшного предположения отца.
   - Езус-Мария! - запаниковала мама. - Дети!!! Пан Роман принял решение.
   - На пустыню мы так и так поедем. Я уже на работе договорился,  мне  дают
свободный день.  Признайтесь  честно,  уж  не  собираетесь  ли  вы  взорвать
остальной Алжир?
   - Нет, не собираемся, - успокоила родителей Яночка. - Нет необходимости.
   - Слава Богу! В таком случае на пустыню мы поедем независимо от того, что
вы натворили в прошлом.
   - В таком  случае  устраивайтесь  поудобнее,  -  сказала  Яночка  отцу  с
матерью, - слушать придется долго. Если уж вам обязательно хочется знать...

***

   Самолет шел на посадку в Варшавском аэропорту Окенче.
   - С таможенниками объясняйтесь сами, - нервно говорила мама. -  Я  сделаю
вид, что к вашему багажу никакого отношения не имею. И к вам самим тоже.
   - Да мы, если хочешь, и твой багаж возьмем на себя! - благородно вызвался
сын. - Нам все равно.
   Яночка обиженно заметила:
   - Подумаешь, "розы пустыни"! Из-за них  ты  стесняешься  таможенников,  а
сама везешь эту тараканью отраву. Не знаю, но мне бы было стыдно...
   - Мы можем сказать таможенникам, что эту  пакость  везем  по  собственной
инициативе, втайне от тебя, как и все прочие наши диковинки.
   - Скажите! - обрадовалась мама. - Я уже ничему не удивляюсь и уверена, вы
и сквозь таможню пройдете беспрепятственно. С вашей энергией.
   Павлик шепнул сестре:
   - Хорошо, что мы не обо всем им рассказали! Представляешь, что бы с  ними
было, расскажи мы еще и об Обезьяньем ущелье?
   И громко сказал маме:
   - Ну что ты так нервничаешь? В Алжире мы же прошли арабскую  таможню  без
проблем.
   - В Алжире ты на вопрос что везем ответил: "Фрукты для мытья  кузины",  -
напомнила мама.
   - Ну и что? - вспыхнул Павлик. - У меня сложности с французским, я  хотел
сказать "цветы на  свадьбу  кузины",  подумаешь,  немного  оговорился.  Зато
таможенник сразу перестал задавать глупые вопросы. О, сели!
   В зале таможенного досмотра мама с одним  небольшим  чемоданом  встала  в
одну очередь, а дети с двумя  огромными  чемоданами  и  громадным  картонным
ящиком - в другую.
   - Вы одни прилетели? - удивился досматривающий их таможенник.
   - Да! - ответила Яночка.
   - Нет! - ответил Павлик. Таможенник  попросил  их  определиться.  Девочка
пояснила:
   - Можно считать, что одни, хотя  мы  и  с  мамой.  Но  она  сказала,  что
отказывается от нас.
   - Вы не обращайте на нее внимания,  -  посоветовал  Павлик.  -  У  нее  в
чемодане самые обыкновенные вещи. Ничего интересного. Все интересное у нас.
   - А можно знать, что именно?
   - Конечно, проше пана. Съедобные желуди, две  "розы  пустыни",  раковины,
один засушенный скорпион, кора пробкового дуба, две масляные  лампы,  четыре
разновидности чертополоха, стручки со стручкового дерева, шкуры  овечьи  или
козлиные, один глиняный вазон...
   - Отрава для тараканов, - вмешалась Яночка. - И минералы из  каменоломни.
И хлопчатобумажная пряжа, два кактуса, туалетная бумага...
   Таможенник отключился уже на стручках со стручкового дерева.  Взгляд  его
скользнул с багажа детей на сидящего рядом с большим ящиком пса. Хабр  сидел
так, что всем сразу становилось понятно, какой он воспитанный и  культурный.
Таможеннику что-то смутно припомнилось, он  даже  перегнулся  через  стойку,
чтобы хорошенько рассмотреть собаку,  улыбнулся,  махнул  рукой  и  поспешил
отдать детям их паспорта, не изъявляя ни малейшего желания  полюбоваться  на
экзотическое содержимое их чемоданов. В  другой  очереди  пани  Кристина  со
своим  одним-единственным  чемоданом   привлекла   куда   большее   внимание
таможенников. Ее  заставили  раскрыть  чемодан  и  внимательно  изучили  его
содержимое.
   Выйдя из таможенного зала, путешественники  увидели  встречающих  -  тетю
Монику с мужем и сыном. Жутко гордый собой Рафал приехал на машине друга. Он
забрал в свою машину Павлика и весь багаж, пани Кристина с Яночкой и  Хабром
отбыли вместе с тетей Моникой в машине дяди  Анджея.  До  дома  доехали  без
происшествий.
   Всю дорогу пани Кристина восхищалась Варшавой:
   - Как тут холодно! Как тут зелено! Как тут чисто!
   - Не иначе, африканское солнце припекло тебе головку, -  с  беспокойством
отозвалась золовка. - Ты находишь, что тут чисто?!
   - Еще бы! На мостовой не валяются  разорванные  мешки  с  мусором,  возле
домов не сушится тряпье. И трава растет!
   - Очень специфическое у тебя после заграницы восприятие родного города, -
заметил дядя Анджей. - А еще что-нибудь специфическое, кроме восприятия,  ты
привезла?
   - Конечно же мы привезли очень интересные вещи! - ответила Яночка. - Дома
покажем.
   - А как вы пронесли через таможню аметисты? -  поинтересовалась  мама.  -
Спрятали?
   Яночка обиделась:
   - И вовсе нет! Мы честно сказали таможеннику, что везем минералы,  но  он
не захотел на них смотреть.
   - Аметисты! - восхитилась тетя Моника. - Обожаю аметисты! Но лучше бы  вы
привезли лампочки и туалетную бумагу, их теперь только за макулатуру и можно
приобрести.
   - Не волнуйся! - сказала пани  Кристина.  -  Теперь  вернулись  Павлик  с
Яночкой, а они уж все на свете раздобудут.
   - Кстати, о макулатуре! - сказал дядя Анджей. - Ту, которую вы не вывезли
до отъезда, мы аккуратно сложили под лестницей, ждет вас. Но  там  мало,  на
лампочки не хватит.
   У дома совершенно извелись от ожидания бабушка с дедушкой. Перебивая друг
друга,  все  набросились  с  расспросами  на  приехавших.   Отмахиваясь   от
родственников, пани Кристина сразу села на телефон и  принялась  обзванивать
родных и знакомых алжирских поляков, для которых она привезла письма. Многие
из этих родных и знакомых приехали за письмами еще в  тот  же  день  и  тоже
присоединились к расспросам о житье-бытье в Алжире. Рафал решил во что бы то
ни стало попробовать съедобные желуди, и вот  из  кухни  послышались  звуки,
очень напоминавшие взрывы,  потому  что  эти  желуди  надо  было  печь,  как
каштаны. А тетя Моника, что бы она там ни говорила о  дефицитных  лампочках,
просто не могла оторваться от аметистов.

***

   К нормальной жизни можно было приступить только  на  следующий  день.  До
занятий в школе оставалось еще три дня, и за это время надо было  переделать
множество  дел.  В  том  числе  упорядочить  макулатуру  и  решить  проблему
дефицитных электрических лампочек. Яночка с Павликом для начала залезли  под
лестницу, где дядя Анджей сложил в кучу оставшуюся  еще  от  прошлого  сбора
макулатуру.
   - Смотри-ка, ее тут немало, - заметил Павлик. - Но боюсь, на лампочки  не
хватит.
   - А вдруг опять  наткнемся  на  какое  письмо  с  тайной?  -  мечтательно
произнесла Яночка.
   - Очень может быть, - ответил Павлик,  роясь  в  кучке  старых  бумаг.  -
Гляди, в основном письма. А вот и конверт с маркой! Надо вырезать ее.
   - Пойди принеси ножницы, а я сложу в кучу вот эти газеты, - распорядилась
сестра.
   Вернувшись с  ножницами,  Павлик  застал  Яночку  замершей  над  каким-то
обрывком письма. Нахмурив брови, девочка внимательно разглядывала его.
   - Никак новая тайна? - обрадовался мальчик.
   - Наоборот, кажется, старая,  -  неуверенно  ответила  Яночка.  -  А  ну,
принеси то самое письмо...
   Оставив ножницы сестре, Павлик помчался к себе за письмом.  Его  не  было
довольно долго. Наконец запыхавшийся мальчик вернулся.
   - Представляешь, буквально  в  последний  момент  поспел!  -  возбужденно
заявил он. - Мать уже загружала мои джинсы в стиральную машину, а это письмо
было в кармане. А зачем оно тебе?
   - Похоже, я нашла  недостающий  клочок  того  письма,  ну,  об  алжирских
сокровищах, - ответила сестра. - Давай приложим...
   Взволнованный Павлик дрожащими  руками  разложил  на  ступеньке  лестницы
клочки старого письма и приложил  к  ним  найденный  Яночкой  обрывок,  тоже
обнаруженный в  чудом  уцелевшем  кусочке  конверта.  Это  и  в  самом  деле
оказались обрывки одного письма. Когда их  сложили,  получился  целый  лист,
исписанный тем же самым, ровным и мелким, почерком. Теперь  можно  было  его
прочесть целиком.

   Дорогая Марыся!
   Перед отъездом хочу еще успеть написать тебе письмо,  может,  хотя  бы  о
самом главном сообщу. Тут и в самом деле полно  настоящих  сокровищ,  только
надо знать, где их найти, а ведь у тебя же  будет  всего  неделя.  Так  вот,
мягкую стопроцентную шерсть лучше всего  купить  на  суку  в  Махдии.  Потом
отправляйся в Сугер, там ее красят.  Нечто  потрясающее,  ничего  подобного,
уверена, тебе в жизни не приходилось видеть! В Тиарет  советую  ехать  через
Обезьянье ущелье, стоит его посмотреть, другой возможности у тебя не  будет.
Поселок находится по левую руку от шоссе, когда едешь к плотине.
   Тут еще много чего интересного,  ты  и  в  самом  деле  нигде  больше  не
встретишь таких чудес. Обязательно побывай в специальном районе  города  для
богатых. Там живут  важные  алжирские  сановники,  знаешь,  этакие  арабские
шишки. Район для богатых находится у каменоломни.  А  может,  это  вовсе  не
каменоломня? Не знаю, такой открытый карьер для добычи щебня,  или  как  его
там. А, может, песка? Это не важно. Ничего подобного ты себе  и  представить
не можешь!
   С осмотром местных достопримечательностей ты без всякого труда управишься
за один день, можно сказать, провернешь одной левой, а в четверг обязательно
постарайся быть  в  Махдии,  там  и  найдешь  все  эти  чудесные,  волшебные
приправы, о которых мы  с  тобой  так  мечтали.  И  хлопчатобумажную  пряжу!
Хлопок, драгоценный хлопок, вот уж настоящее, сказочное сокровище! Слышишь?
   Ох, боюсь, немного сумбурное получилось  письмо,  ведь  жутко  тороплюсь,
написала непонятно, запутала тебя. Для ясности попытаюсь набросать план, где
ты без труда найдешь все эти драгоценные объекты.
   Завтра мы уезжаем рано утром, чтобы успеть  на  паром.  Больше  по  этому
адресу не пиши, не застанешь меня. Очень надеюсь, что это письмо  дойдет  до
тебя в целости, не скроет же его твой  бывший  муж?  Мне  можешь  писать  на
Главпочтамт, до востребования, надеюсь, есть такой в  Торонто.  Туда  письма
идут долго, так что можешь писать ответ уже сейчас.
   Целую. Твоя Беата.

   Яночка с Павликом три раза подряд  прочитали  это  потрясающее  послание.
Понадобилось время, чтобы его содержание дошло наконец  до  сознания  бедных
детей.
   - Вот чертова баба! - произнес ошеломленный Павлик и  сел  на  ступеньку,
так как ноги его не держали. - В жизни не встречал более идиотского  письма!
Шерсть,  хлопок,  приправы...  И  эта  идиотка  называет   их   сокровищами?
Сказочными сокровищами?!
   Сестра была более сдержанна в своих высказываниях.
   Присев рядом на ступеньки лестницы, она напомнила брату:
   - Мама тогда тоже  кричала,  что  это  настоящие  сокровища,  помнишь?  В
Махдии. Да и потом неоднократно...
   - Нет, но эта идиотка! - не мог успокоиться Павлик. - Неужели нельзя было
написать толком? А то все в куче. И еще так  по-дурацки  порвала  письмо  не
прочитав.
   - Ты что! Порвала та баба, которая его получила. А  вероятнее  всего,  ее
муж.
   - Чтоб ему лопнуть! Думаешь, он?
   - Ну да, ведь когда конверт