.
   - Я одного только не понимаю, - неожиданно заговорил Хомс. - Отчего они
все так боятся? Я, например, не боюсь. По крайней мере правды. - И он  был
сейчас искренен. Он хорошенько покопался в себе и не нашел страха.
   Слейтер пожал плечами:
   - Влияние среды, вероятно. Психологически это своего рода  субъективная
ассоциация, отождествление себя с конкретным внешним  объектом.  Некоторые
не могут стрелять в птиц, потому что мысленно ставят себя на их место. Это
то асе самое.
   - Но это же глупо, - возмутился Хомс.
   - Господа, - упрямо вмешался Джейк Делберт. - Господа, я вам уже налил.
   - Спасибо, Джейк, - сочувственно поблагодарил Слейтер. В его сочувствии
всегда есть что-то  зловещее,  подумалось  Джейку.  -  Конечно,  глупо.  -
Слейтер повернулся к Хомсу. - Никто не говорит, что это  умно.  И  тем  не
менее они боятся.
   - Да, кстати, - громко вмешался Джейк Делберт. А пошли они к черту! Кто
они такие в конце концов? - Скажите-ка, Динамит, как  у  вас  дела  с  тем
новеньким? Как его... Пруит, кажется? Вы уже убедили его,  что  он  должен
выступать?
   - Кто? - Хомс удивленно поднял глаза. Его сбросила с заоблачных  вершин
чистой абстракции вниз, в мутное болото конкретного. -  А-а,  Пруит?  Нет,
пока нет. Но мои ребята сейчас им занимаются.
   - Проводят профилактику? - поинтересовался Слейтер.
   - Да, - неохотно ответил Хомс.
   - Это прекрасное подтверждение моей теории. Как  долго,  по-вашему,  мы
смогли бы держать армию в узде, если бы у нас не было  сержантов,  которые
так боятся нашей касты, что готовы тиранить свою собственную?
   - Наверно, не очень долго, - согласился Хомс.
   - Секрет в  том,  чтобы  заставить  каждую  касту  бояться  стоящих  на
ступеньку выше и презирать стоящих на ступеньку  ниже.  Вы  очень  разумно
поступили, что заставили этим заниматься сержантов,  а  не  взялись  сами.
Потому что так даже сержанты будут яснее себе представлять, какая пропасть
отделяет рядовых от офицеров.
   - Но это что-нибудь дало?  -  Джейк  настойчиво  возвращал  разговор  к
конкретному, уводил его прочь от сатанинской теории молодого Слейтера. - В
этом году товарищеские ротные не в августе, а в  июне.  Вы  должны  успеть
уломать его, а времени у вас меньше, чем в прошлом году. Он ведь, кажется,
до сих пор упрямится?
   - Я же сказал, что да, - с досадой ответил Хомс, внезапно осознав,  что
он опять всего лишь капитан. - Но я все это и сам  учел.  Я  знаю,  что  я
делаю. Поверьте мне, сэр.
   - Конечно, я вам верю, голубчик, - понимающе кивнул Джейк. Он снова был
в своей стихии. И даже рискнул с намеком посмотреть на Слейтера. -  Но  не
забывайте, дорогой, что этот солдат, судя по всему,  большевик,  настоящий
смутьян. Такие, знаете  ли,  отличаются  от  общей  массы.  Я  сам  твердо
убежден,  что  солдат   надо   направлять,   но   большевиков   необходимо
переламывать. Это единственный способ с ними справиться. И  вы  не  имеете
права позволить им одержать над собой  верх,  иначе  потеряете  престиж  в
роте, и все тут же захотят сесть вам на голову.
   - Это верно, - вмешался Слейтер. -  Если  вы  открыли  свои  карты,  вы
должны довести дело до конца. И не потому, что цель так уж важна. Важно то
огромное влияние, которое это окажет на солдат.
   - Я пока еще свои карты не  открывал.  -  Хомс  почувствовал,  что  его
приперли к стенке. - Сержанты взялись за него в общем-то  сами,  без  моей
подсказки. - Он тотчас понял, что  загнал  себя  в  ловушку.  -  Как  я  и
задумал, - добавил он.
   - Вот оно что. - Джейк усмехнулся. Теперь его  было  не  провести.  Эти
молодые  пустозвоны  все  одинаковы,  все  они  смотрят  в  рот   штабному
начальству; разводить теории легко, но ты  поди  примени  свои  теории  на
практике, тогда и поговорим. - А вы  не  боитесь,  что  солдаты  подумают,
будто вы уклоняетесь от ответственности?
   - Нет. - Хомс понимал, чем это может для него обернуться. -  Нисколько.
Я просто пытаюсь добиться своего через сержантов, сделать все  их  руками.
Именно так, как говорил генерал. - Он кивнул на Слейтера.
   - Я бы не слишком на них полагался,  -  сказал  Джейк.  -  Если  вы  не
уломаете его в ближайшее же время и не успеете ввести в хорошую форму, вам
от него будет мало толку. Вы согласны?
   - Да, конечно. Но я наметил выпустить его на зимнем чемпионате, а не на
товарищеских, - и Хомс улыбнулся с долей снисходительности, чувствуя,  что
этот раунд он выиграл.
   - Да, но если он отвертится от товарищеских, - не отступал Джейк, -  он
тем самым все равно посадит вас в лужу и подорвет ваш авторитет. А это  не
годится. Так ведь? - Он повернулся к Слейтеру: - Я прав?
   Слейтер внимательно посмотрел на него и ответил не сразу.  Он  все  это
время сидел молча и наблюдал за ними, зная, что они борются между собой за
его одобрение. Это ему было  приятно.  На  стороне  Джейка,  конечно,  все
преимущества  его  звания,  но  Джейк  -  трус  и   последователь   старой
патерналистской школы, которой Слейтер и его  поколение  рано  или  поздно
неизбежно дадут бой. А молодой Хомс ему нравился.
   - Да, - наконец сказал он. - Вы правы. Главное, - он перевел взгляд  на
Хомса, - чтобы вы как офицер не позволили возникнуть даже тени подозрения,
что солдат заставил вас отступиться. Что касается бокса, то сам по себе он
здесь не имеет значения, - добавил Слейтер, глядя на Джейка.
   Джейк предпочел пропустить  последнюю  фразу  мимо  ушей.  Перевес  был
временно на его  стороне,  к  тому  же  ему  удалось  сменить  тему:  пока
достаточно и этого. Но он был взбешен уже  тем,  что  ему,  подполковнику,
пришлось сражаться с Хомсом.
   - Если в ближайшее время он не выйдет на  ринг,  -  холодно  сказал  он
Хомсу, - вы обязаны его сломить. Другого пути нет. Спустите  с  него  хоть
семь шкур, но по крайней мере к зиме, к чемпионату, он должен быть  у  вас
как шелковый.
   - Понимаю, - с сомнением сказал Хомс. В шпильке,  отпущенной  генералом
насчет бокса, он уловил поддержку, но был не  до  конца  уверен,  что  для
наступления у него достаточно крепкие тылы. - Только, думаю, мы так ничего
не добьемся, - все же отважился рискнуть он. -  Я  сомневаюсь,  что  этого
солдата можно сломить.
   - Ха! - Джейк посмотрел на генерала. - Конечно, можно.
   - Сломить можно любого солдата, - холодно  заметил  Слейтер.  -  Вы  же
офицер.
   - Совершенно верно, - веско сказал Джейк. - В свое время я служил здесь
же, в  Скофилде,  и  был  капитаном,  а  Джон  Дилинджер  [Дилинджер  Джон
(1902-1934) - открыто заявил свой протест против бесчеловечного  обращения
с солдатами в армии США, публично поклялся отомстить государству и стал на
путь разбоя  и  грабежа;  после  нескольких  ограблений  банков  был  убит
агентами ФБР] был рядовым. Вот уж, казалось бы, кого нельзя сломить,  хоть
тресни. Ничего, обломали как миленького. И не где-нибудь, а прямо здесь, в
гарнизонной тюрьме, ей-богу. Он, поверите ли, чуть не весь  свой  контракт
отслужил в тюрьме, - в голосе Джейка звучало негодование. - Тогда-то он  и
поклялся, что отомстит Соединенным Штатам, даже если это будет ему  стоить
жизни.
   - Судя по вашему рассказу, мне не кажется,  что  его  сломили,  -  Хомс
теперь не мог отступать. - А по тому,  как  он  действовал,  когда  отсюда
выбрался, я бы сказал, что его вообще не удалось сломить.
   - Еще как сломили, - возразил Джейк. - Джон Эдгар Гувер и его  мальчики
свое дело знают. В тот вечер в Чикаго они сломили его раз и навсегда.  Так
же, как Красавчика Флойда и всю их братию.
   - Они его убили, - заметил Хомс. - Но не сломили.
   - Это одно и то же, - возмутился Джейк. - Какая разница?
   - Не знаю. - Хомс решил сдаться. - Наверно, никакой.
   Но он понимал, что разница есть. И голос выдавал его.
   - Нет, - сказал Слейтер.  -  Джейк  не  прав.  Разница  очень  большая.
Дилинджера не сломили. Отдайте ему должное, Джейк, почему не быть  честным
до конца?
   Джейк густо покраснел.
   - Вам этого не понять.  -  Слейтер  подчеркнул  слово  "вам".  -  Но  я
Дилинджера понять могу. И думаю, ваш Динамит тоже.
   Джейк, весь красный, опустился  в  кресло,  поднес  к  губам  стакан  и
отхлебнул, а Слейтер продолжал пристально и без всякой жалости смотреть на
него.
   - Но главное, что его все же убили, как всегда убивают таких,  как  он.
Дилинджер был индивидуалист - это единственное, что его  погубило,  и  вам
этого не понять, Джейк. Но именно  поэтому  его  и  убили.  От  закона  не
уйдешь, понимаете? - Он усмехнулся.
   - Капитан, - сдавленно сказал Джейк. - Пока еще есть время  подготовить
Пруита к товарищеским, но если он не перестанет дурить, я вам настоятельно
рекомендую с ним не цацкаться и применить все ваши дисциплинарные права.
   - Я так и собирался, сэр. Просто надеялся, что это  не  понадобится.  -
Хомсу было сейчас даже немного жалко старикашку.
   - Понадобится, - жестко сказал Джейк. -  Можете  мне  поверить.  И  это
приказ, капитан. - Он откинулся в кресле.
   Но Хомса это ничуть не встревожило. Погоны полкового майора, на которые
он давно целился, были ерундой по сравнению с возможной должностью в штабе
бригады. И даже если с должностью не выйдет, Делберт все равно ничего  ему
не сделает, пока он на виду у Слейтера.
   - Главное, - Сэм Слейтер вступил в их разговор, как учитель фехтования,
воспользовавшийся паузой в тренировочном бою своих питомцев, чтобы дать им
еще несколько советов, - главное - за мелочами не забывать о логике. Вы же
не допустите, чтобы один  упрямый  мул  застопорил  весь  вьючный  обоз  и
помешал доставить боеприпасы  на  хребет  Вайанайе?  Если  вы  не  сумеете
заставить его сдвинуться с места, вы просто столкнете его в обрыв, не  так
ли?
   - Нет, - сказал Хомс. - То есть да.
   - А больше ничего и не требуется.
   - Вот, значит, что. Понятно, - нервно  сказал  Хомс.  -  Значит,  нужно
думать о большинстве и о  конечной  цели?  И  в  интересах  главной  цели,
вероятно, нужно быть даже жестоким? Суть в этом?
   - Совершенно верно, - с удовольствием подтвердил  Слейтер,  и,  как  ни
странно, в нем на миг проглянуло что-то женское. -  Любой,  в  чьих  руках
власть, должен быть жестоким.
   - Ясно. - У  Хомса  неожиданно  возникло  ощущение,  будто  его  лишили
невинности. Наверно, так чувствуют себя соблазненные девушки.
   - Вы быстро схватываете, - похвалил его Слейтер.
   После этого  Джейк  больше  не  пытался  сменить  тему.  Слейтер  опять
вернулся к своей теории и говорил теперь чуть ли не  захлебываясь.  Они  с
Хомсом все еще разговаривали, когда вошли два полковых майора и, в должной
степени пораженные присутствием генерала, начали с  опаской  слоняться  по
комнате, мечтая пропустить для  храбрости  по  стаканчику,  а  как  только
убедились, что их по-прежнему не замечают, с опаской подобрались к столу и
выпили.
   Штаб-сержант  Джеферсон  привез  женщин,  а  они  все  еще   продолжали
говорить. Говорили и говорили. Хомс  слушал  с  неослабевающим  вниманием,
теперь он понимал, что из-за Пруита попал в такое положение, когда  нельзя
больше оставаться в стороне, он должен либо довести дело  до  конца,  либо
сдаться. Слейтер развивал эту мысль с внушающей доверие убежденностью -  с
ним самим однажды случилось нечто подобное, - и глаза его поблескивали.
   Усевшиеся к ним на  колени  два  мясистых  женских  экземпляра  пили  и
озадаченно слушали. Джейк  и  оба  майора  давно  плюнули  на  все  это  и
отправились в другие комнаты заниматься тем делом, ради которого пришли.
   Но Хомс забыл, зачем он здесь. Этот  разговор  приоткрывал  ему  новые,
необозримые горизонты. Он теперь ясно видел многое, о чем раньше  даже  не
догадывался. И он  напряженно,  сосредоточенно  вглядывался  в  мелькавшие
перед ним картины, успевая выхватить только отдельные детали,  потому  что
облака снова все заволакивали; но тут же возникали новые картины, и у него
не пропадала надежда, что, может быть, он разглядит их целиком.
   -  Разум,  -  говорил  Слейтер,  -  величайшее   из   всех   достижений
человечества. Но  относятся  к  нему  самым  пренебрежительным  образом  и
применяют крайне редко. Неудивительно, что умные, тонкие  люди  становятся
озлобленными циниками.
   - Я всегда это чувствовал, - возбужденно сказал Хомс. - Я всю жизнь  об
этом догадывался. Только смутно.
   - Все упирается в боязнь. Боязнь  -  ключ  ко  всему.  Когда  научишься
определять  степень  боязни  -  а  боязнь  есть  у  любого,  -  ты  можешь
безошибочно предсказать, насколько человеку можно  доверять  и  до  какого
предела можно его использовать. Следующий шаг, конечно, это стимулирование
боязни искусственно. Она заложена в человеке, ее надо только  пробудить  и
укрепить. Чем сильнее боязнь, тем сильнее контроль.
   - Котик, что такое  бой-азь?  -  спросила  японка,  сидевшая  рядом  со
Слейтером на подлокотнике его кресла.
   - Страх. - Слейтер улыбнулся.
   - А-а. - Она озадаченно поглядела на свою напарницу.
   - Слушайте, мальчики, чего это с вами? - спросила китаянка, сидевшая на
коленях у Хомса.
   - С нами? Ничего, - ответил Слейтер.
   - Может, мы вам не нравимся? - спросила японка.
   - Ну почему же? Вы очень славные девочки.
   - Ты на меня сердишься? - спросила Хомса китаянка.
   - За что мне на тебя сердиться?
   - А я знаю? Может, я что не так сделала?
   - Пошли, Айрис, - сказала японка. - Ну их к черту. Пойдем  найдем  того
седого, толстенького. Он с Беулой. Может, там будет повеселее.
   Айрис встала.
   - Я тебя ничем не обидела? - заискивающе спросила она Хомса.
   - Да нет же!
   - Вот видите? - улыбнулся Слейтер, когда они ушли. - Теперь  понимаете,
что я имел в виду, когда говорил про боязнь?
   Хомс рассмеялся.
   - Знаете, - продолжал Слейтер, - я тысячу  раз  пытался  объяснить  это
Джейку. Я это ему втолковываю с  того  дня,  как  сюда  приехал.  Джейк  -
человек весьма способный.  Если  бы  он  еще  умел  эти  свои  способности
применить.
   - Но он довольно стар, - осторожно сказал Хомс.
   - Слишком стар.  Вот  уж  кто  действительно  блуждает  в  потемках.  А
казалось бы, человек с его опытом и выучкой должен уловить дух времени. Но
он не улавливает, он все еще боится. Джейк Делберт - трус и  такой  ханжа,
что скорее готов всю жизнь верить в сентиментальную чушь, которую он пишет
в своих обращениях к полку, чем попытаться помочь  человечеству.  А  когда
все это морализирование подступает ему к горлу, он облегчается  с  помощью
таких вот мальчишников.
   Вы не подумайте, что  я  не  терплю  подобных  людей.  Они  мне  вполне
симпатичны, и я к ним прекрасно отношусь. Когда они  на  своем  месте.  Но
посвящать им дело всей жизни  нельзя.  Иначе  скатишься  на  дно.  Человек
должен верить в нечто большее, чем он сам.
   - Именно, - горячо сказал Хомс. - Именно в нечто большее, чем  он  сам.
Только где это большее в наше время найти?
   -  Нигде.  Только  в  разуме.  Знаете,  Динамит,  в  капитанах  вы  уже
пересидели, но в майоры вам еще рановато. В вашем возрасте я сам был всего
лишь майором. И я тогда еще даже не начал постигать новую логику  времени.
Если бы не один умный человек, который стал меня продвигать, я бы и по сей
день ходил в майорах и был бы Джейком Делбертом номер два.
   - Но вы несколько другой случай, - заметил Хомс. - Когда вам объяснили,
вы сами захотели прислушаться к голосу разума.
   - Именно так. И мы сегодня должны  выдвигать  людей,  которые  способны
усвоить эту теорию применительно к  нашей  профессии.  А  очень  скоро  их
понадобится еще больше. И перед ними открываются  совершенно  безграничные
возможности.
   - Звание меня не волнует, - сказал Хомс. Он говорил это  и  раньше,  он
помнил, но сейчас это была правда, он говорил  искренне.  -  Меня  волнует
только, как найти по-настоящему прочную почву, крепкий фундамент,  который
мыслящий человек мог бы  взять  за  основу,  как  найти  железную  логику,
которая не подведет. Дайте мне это, а звание пусть катится к черту.
   - Точно так же рассуждал и  я.  -  Слейтер  еле  заметно  улыбнулся.  -
Знаете, человек вашего типа мне бы пригодился. Бог  свидетель,  у  меня  в
штабе достаточно идиотов. Мне нужен хотя бы один толковый работник. Вы  бы
хотели перевестись в бригаду и работать у меня?
   - Если вы действительно считаете,  что  я  справлюсь.  -  Хомс  скромно
потупился. Интересно, что на это скажет Карен? Ха! Будь  ее  воля,  он  бы
никогда не попал ни на один из этих  мальчишников.  И  что  бы  тогда  его
ждало? Он представил себе, какая рожа будет у Джейка Делберта.
   - Что значит, если справитесь? Ерунда! Короче, если  хотите,  считайте,
что я вас взял. Я займусь этим завтра же. Понимаете, - продолжал  Слейтер,
- вся эта история с вашим Пруитом важна лишь в  том  плане,  в  каком  она
касается вас лично. Боксерская команда и даже ваш престиж тут ни при  чем.
Суть в другом - для вас это лишь разбег, проверка и воспитание характера.
   - Мне это раньше не приходило в голову.
   - Я думаю, пока вы  не  развяжетесь  с  этой  историей,  вам  не  стоит
переводиться.  В  ваших  же  собственных  интересах,  понимаете?  А  когда
развяжетесь и переведетесь, то сможете послать весь этот дурацкий  бокс  к
чертовой матери. Мы найдем вашей энергии более достойное применение.
   - Да, наверно, так и надо. - Хомс не был уверен, что ему хочется  рвать
с боксом.
   - Что ж, - Слейтер улыбнулся и встал. - Я, пожалуй, еще  выпью.  Думаю,
мы с вами наговорились. Теряем драгоценное время, а? Пойду-ка  поищу  этих
дурех.
   Он шагнул к столу за сифоном, и от философа не осталось  и  следа,  как
будто нажали кнопку и часть его мыслительной системы отключилась.
   Капитан Хомс был поражен, а потом даже испугался. Забыть все  это  было
не так-то легко. Ведь перед ним только что возник образ некоей новой силы,
которая создаст новый,  совершенно  иной  мир,  мир,  наделенный  реальным
смыслом, опирающимся  на  логику,  а  не  примитивным  смыслом  проповедей
моралистов. И этот смысл пробьет себе дорогу не в теории, а  на  практике,
потому  что  его  опора  -  реальная  сила.  Сила  удивительно   гуманная,
обладающая великими потенциальными возможностями творить великое  добро  и
поднять человечество на новые  вершины,  несмотря  на  свойственные  людям
тупое упрямство и инертность. Сила, трагичная в своей  гуманности,  потому
что ее никогда не  поймут  массы,  желающие  только  заниматься  блудом  и
набивать себе животы. Сила, которую оправдает лишь суд истории, потому что
судьбы великих людей и великих идей всегда  трагичны.  У  него  все  свело
внутри от забытого со времен детства  непреодолимого  желания  беспричинно
заорать во все горло. Как мог Слейтер с такой легкостью  нажать  кнопку  и
все это отсечь?
   А потом он внезапно понял, что сомневается -  вот  те  на!  Только  что
услышал и уже сомневается. И он испугался еще больше. Остается  ли  логика
логикой, если в ней можно усомниться?
   Слейтер знает все это давно, он к этому привык, и понятно, что он может
себя отключать. А тебе это в новинку, вот и все. И в тебе еще жива  старая
привычка сомневаться.  Вот  и  все.  Интересно,  а  Слейтер  хоть  немного
сомневался, когда услышал об  этом  в  первый  раз?  Конечно,  сомневался,
ответил он себе. Но почему-то сам в это не поверил. А что, если Слейтер  с
самого начала не сомневался? Что тогда? Он даже подумал,  не  спросить  ли
Слейтера, сомневался тот или нет, но сердце у него предостерегающе екнуло,
и не просто от страха - от  ужаса,  что  такой  вопрос  сразу  выдаст  его
недоверие.
   Он сомневается не в логике, вдруг понял он, он сомневается в  себе.  Он
сомневается в своей способности перестать сомневаться. Может быть, Слейтер
в нем ошибся?
   Но если Слейтер не прав, значит, логика  Слейтера  уязвима,  ведь  так?
Капитан Хомс почувствовал, как к нему снова возвращается знакомое ощущение
разверзающейся бездны, почувствовал, как земля снова уходит у него  из-под
ног.
   Что было бы, если бы его жена не отказалась приготовит