ет понадобиться помощь.
     - Какое ответственное поручение вы выполняете? - опять всколыхнулась дама. - Зачем вообще моему мужу частный сыщик?
     Я обрисовала ситуацию. Пока я говорила, Бабл Ромейн не раскрыла рта. Я внимательно следила за выражением ее глаз. Недоверие в них сменилось любопытством, потом наступил черед глубокой задумчивости.
     - Н-да... Вы, милочка, вряд ли могли наворотить эту историю с телевидением только для того, чтобы оправдать свою любовную интрижку. У вас просто не хватило бы фантазии, - резюмировала она.
     - Ну вот, наконец-то вы поняли, что между мной и вашим мужем не было ничего такого, что можно назвать грехом!
     - Как бы то ни было, вы должны были вначале поговорить со мной, а не бить.
     - Это рефлекс, - коротко ответила я. - Вы ведь замахнулись...
     Внезапно ревнивая жена исчезла, и на ее месте появилась любезная дамочка с приторной улыбкой. Перемена настроения Бабл удивила меня, но я ничего не сказала.
     - Ах, мисс Зейдлиц, я сама, конечно, виновата. Я действительно замахнулась сумочкой... Я была вне себя, не понимала, что делаю... Извините меня. Я была уверена, что вы и есть та, которая... Ну скажите, что я уже прощена!
     - Нет, - я хотела отбрить ее по всем правилам, но двести баксов мистера Ромейна заставляли меня быть осторожной. - Однако я постараюсь все забыть.
     Я выдавала некое подобие улыбки.
     - Называйте меня Бабл, и мы с вами поладим, - хихикнула миссис Ромейн.
     - А вы зовите меня Мэвис.
     Наблюдать за нами со стороны, наверное, было бы уморительно: две притворщицы соревновались, кто выдаст больше фальшивых улыбок и льстивых слов.
     - Будем друзьями, - пела Бабл. - Я исправлю свою ошибку. Меня оправдывает то, что я не знала, какая опасность угрожает Рею. А вы, Мэвис, теперь можете рассчитывать на меня. Я бы хотела принять вас в своем доме. Приезжайте после передачи прямо к нам. Поболтаем, выпьем... У нас есть бассейн - можете захватить купальный костюм. Отлично проведем время!
     - Не знаю, смогу ли я воспользоваться вашим предложением...
     - Мэвис, я буду страшно огорчена, если мне не удастся добиться вашего прощения.
     - Ну, чтобы вас не огорчать...
     - Вот и замечательно! Значит, сразу, как только закончится передача, вы направляетесь к нам. И захватите Эдди, раз он будет с вами.
     - А адрес? - крикнула я вдогонку миссис Ромейн.
     - Телохранитель просто обязан знать, где живет его босс, - небрежно бросила она через плечо.

Глава 3

     Телестудия ослепила: экраны, прожекторы, телекамеры... Не скажу, чтобы я растерялась, но под ложечкой у меня засосало - как будто я должна пройти некий ответственный экзамен.
     В телестудию меня отвез Эдди Говард. Для видимости я немного посопротивлялась, сказав, что Сэм Варни пришлет свою машину, но Эдди был мил и нагл. Он подхватил меня под руку и ответил, что все уже уладил. Еще он спросил, готова ли я к вечеринке у Ромейнов. Мы поговорили немного о Бабл, причем, Эдди посоветовал поинтересоваться у самого мистера Ромейна, в каком дерьме богатые люди отыскивают подобные "жемчужины".
     - После передачи едем к Ромейнам, - сказал Эдди как о чем-то решенном.
     - Неужели я обязана подчиняться капризам Бабл?
     На это Эдди резонно заметил, что раз мы работаем на Ромейнов и за приличное вознаграждение, то какая разница - одним капризом больше, одним меньше...
     Сэм Варни, увидев меня на студии, принялся ворчать, что я опоздала, и потащил за руку к гримерше, которая, не сказав ни слова, начала мазать мое лицо какими-то белилами и пудрить нос.
     Я поняла, что в ближайшее время вряд ли смогу принадлежать самой себе: теперь я полностью завишу от этих типов-телевизионщиков. Черт побери!.. По спине пробежал холодок, и кожа покрылась пупырышками. Это произошло от волнения, а не от того, что плечи мои были оголены. И грудь частично тоже. Платье с корсажем сидело на мне просто великолепно. Но я боялась, что камера приблизится вплотную, и зрители заметят, какая у Мэвис Зейдлиц "гусиная кожа". Надеть другое платье на телепередачу я не могла - это противоречило бы моему принципу: женщина должна показывать себя ровно настолько, насколько может. Не больше и не меньше.
     Я подошла к столу, за которым уже сидели участники передачи. От "дигов" и "юпитеров" стул нагрелся и показался мне жаровней. Было очень душно и пекло, как в Африке.
     Сэм Варни похлопал меня по руке и подмигнул:
     - Волнуемся?
     - Немного. Я до сих пор не представляю, что буду делать в вашей передаче. Это меня тревожит.
     - У вас такой вид, - Сэм шутливо заглянул за корсаж моего платья, - что разговаривать вам и не требуется. Будете отвечать на вопросы, и все.
     - Кто еще участвует в передаче?
     Я глянула на дам, сидящих за столом: ни одного знакомого лица.
     - До эфира я не знакомлю своих гостей друг с другом, - улыбнулся ведущий. - Это моя политика. Познакомитесь, когда начнется передача.
     Сэм полностью переключился на какого-то типа в наушниках, который стоял рядом с телеоператором. Тот начал что-то говорить, затем вскинул руку и выставил указательный палец.
     - Добрый вечер, дамы и господа! - сказал Сэм в пространство, и я поняла, что передача началась.
     Сэм смотрел в телекамеру и лопотал, как заведенный. Меня же глаз этого аппарата гипнотизировал, как змея кролика.
     - Сегодня в студии очень интересные дамы, - говорил Сэм. - Две девушки впервые попали на передачу, и это упущение с моей стороны - то, что я раньше их не приглашал. Надеюсь, теперь они станут постоянными участницами шоу. Вы познакомитесь с очаровательными леди чуть позже. А начать сегодняшний вечер я хочу с разговора с дамой, которую вы видели и которая, полагаю, вас еще не раз удивит. Дама, имеющая абсолютно обо всем на свете собственное мнение - мисс Абигайль Пинчет!
     - Хэлло, Сэм!
     Я посмотрела, кто это так затрубил, как слон.
     Абигайль Пинчет, очевидно, хотела произвести впечатление и добилась своего: это была немолодая стерлядь в зеленой атласной "чешуе". Интересно, на какой распродаже времен Великой депрессии она нашла этот балахон? Лицо дамы имело землистый оттенок и было неподвижно, как у сфинкса. Тело... Как бы тут выразиться поделикатнее. Жилы и жир. Знаю я таких особ: в молодости вешаются на шею каждому, кто в штанах и с усами, а к старости превращаются в "интересных дам", поглощенных поисками контактов с внеземными цивилизациями и прочей ерундой.
     - Вторая собеседница вам не знакома, - продолжал вещать Сэм. - Не знакома она и мне. Я знаю только то, что эту красивую девушку зовут Долорес. Привет, Долорес!
     Та, к которой он обратился и на которую уставила свой беспардонный глаз телекамера, широко улыбнулась. Эта Долорес, как ни тяжело мне признать, была ослепительна. Черные глаза, черные волосы, длинная шея, тонкие запястья и лодыжки, как у породистой лошадки, и синее платье с таким декольте, что даже я вздохнула с завистью. Представляю, что в этот момент происходило с мужчинами у телеэкранов!
     Меня заинтересовал чисто "технический вопрос". Под платьем с таким вырезом трудно скрыть бюстгальтер. Неужели грудь Долорес ничего не поддерживает?! Одно из двух: или в платье вшит особый бюстгальтер, или эта Долорес умеет каким-то образом преодолевать законы земного тяготения.
     - Я рада, что вы, мистер Варни, пригласили меня на свою телепередачу, - сказала красотка низким голосом.
     - Будем надеяться, что мы еще не раз встретимся, - ответил ведущий и повернулся ко мне. - А вот и наша третья гостья - мисс Зейдлиц. Я хочу сказать, что Мэвис Зейдлиц - самый обаятельный консультант по конфиденциальным вопросам, которого я знаю. Ее агентство открылось совсем недавно.
     Телекамера прыгнула на меня, я попыталась улыбнуться, но губы стали чужими, и улыбка вышла с изъяном.
     - Добрый вечер, Сэм! - произнесла я громко и добавила, как мне показалось, тихо: - Куда мне смотреть: на вас или туда? - взмахом руки я показала на телекамеру.
     Сэм подмигнул зрителям:
     - Мэвис немного волнуется. Смотрите на меня, мисс Зейдлиц. Или куда хотите. Это не имеет значения. А лучше скажите, чем занимается ваше агентство? И где оно находится?
     - Бульвар Сансет. Я принимаю клиентов с 9 до 17 каждый день, если не считать субботы и воскресенья, - я говорила быстро, боясь, что меня сейчас заставят замолчать. - Ко мне можно обращаться с любыми проблемами. Как появится проблема - так сразу ко мне... Вот... Я все ваши секреты сохраню в тайне. Но у вас должен быть секрет, иначе какая же это будет конфиденциальность! А если у вас нет секрета, вы можете обратиться к мужу, жене, к доктору, в муниципалитет, в сенат...
     - Спасибо, Мэвис, - Сэм был удивлен моим натиском. - Теперь перейдем к проблеме, которая волнует все общество. Эвтаназия. Что она несет - добро или зло? Что вы, Мэвис, думаете по этому поводу?
     - Я думаю... Эвтаназия нужна, если мужчина и женщина состоят в браке... А для неженатых и незамужних она...
     В студии сначала установилась тишина, затем все громче и громче зазвучали смешки.
     Сэм, с трудом сдерживая улыбку, произнес:
     - Эвтаназия - умерщвление из милосердия. Так называемая легкая, приятная смерть для обреченных больных. А вы, Абигайль, что скажете по поводу эвтаназии?
     Сфинкс открыл рот и протрубил:
     - Эвтаназия предполагает свободное решение свободных людей, однако о какой свободе может идти речь, если все мы находимся во власти потусторонних сил?! Мы - рабы, мы - марионетки, мы - пешки!..
     - Вы предполагаете власть неземных существ? - озабоченно спросил ведущий.
     - Нет, это было бы слишком просто. Я говорю о тех, кто денно и нощно наблюдает за нами и управляет нами, - это нематериальные субъекты зла. Они невидимы и неслышимы, и они всюду. Мы ведомы ими, и мы не знаем об этом, а если бы знали, то все равно не смогли бы сбросить их власть...
     - Эти... хм... субъекты зла не дадут нам совершить гуманный акт? Я правильно понял вас, Абигайль? - спросил Сэм. - Эвтаназия невозможна?
     - Да! - Абигайль-сфинкс величаво кивнула.
     - Очень любопытно... А вы, Долорес, как вы относитесь к эвтаназии?
     - Я не знаю, существует ли заговор темных сил, - Долорес улыбнулась так, что перед ее улыбкой померкли все прожекторы. - Но я верю в карму. Судьбу невозможно изменить. И обмануть. И перекроить все по своему разумению. Если суждено умереть, значит, человек умрет. Эвтаназия - это перст судьбы. Правда, многое зависит от некоторых привходящих обстоятельств. Бывают дни, когда рок несколько теряет свою силу...
     - О! Хотелось бы услышать более подробное объяснение! - воскликнул ведущий.
     - Дело в том, что я... - Долорес сделала паузу, - я могу предвидеть будущее. В некотором смысле я - медиум.
     - Вы видите то, что недоступно нам, обыкновенным людям?
     - Да, кое-что мне известно наперед, - скромно потупилась черноволосая красотка.
     - Какое счастье, что я лишена подобного, - не удержалась я от реплики. - Иначе, какой смысл ходить на свидания?
     Сэм Варни не обратил на мои слова никакого внимания. Его взгляд был прикован к Долорес.
     - Если то, что вы, Долорес, говорите, - правда, быть может, вы сообщите нам результат завтрашних скачек в Санта-Аните?
     - Я не могу использовать свою божественную силу в корыстных целях, - отрезала Долорес.
     Глаза Сэма, загоревшиеся, когда он говорил про скачки, потухли.
     - Тогда, Долорес, объясните нам, что вы имели в виду, когда сказали, что бывают дни, в которые рок...
     Атласные плечи Долорес дрогнули.
     - Судьба переменчива. Действительно, есть плохие и хорошие дни, каждый это знает по себе. Такие же дни бывают в масштабе целых государств. Есть дни, когда начинаются войны, и дни, когда наступает мир. Я могу предвидеть и то, и другое.
     - Перестаньте говорить об этом! - возопила вдруг Абигайль Пинчет. - Вы притягиваете их! Я уже слышу, как они собираются вокруг нас! Немедленно смените тему разговора, мистер Варни!
     - Что-то произошло? - вскинулся ведущий.
     - А разве вы не чувствуете, как поменялась энергетика? Темные силы уже здесь!
     - Они ничего не изменят. Все предопределено заранее, - твердо сказала Долорес. - Я знаю, о чем говорю. Я предвижу стихийные бедствия, нашествия эпидемий, возникновение военных конфликтов... Я даже даю им названия...
     - Какие же? - заинтересовался Сэм Варни.
     - День Урагана, Ночь Погрома...
     - А нет ли в вашем раскладе Дня Мэвис? - вставила я свой интерес в эту нудную беседу.
     Сэм вновь не дал разговору перетечь в другое русло.
     - Долорес, мне кажется, вы не совсем честны. Конечно, после того, как произошло землетрясение или наводнение, легко сказать, что вы предвидели это. Если завтра рухнет небоскреб, то я могу хвастливо заявить, что предвидел катастрофу еще в понедельник. Чем вы ответите на такое обвинение?
     - Ну, мне совсем несложно доказать, что я действительно медиум, - небрежно произнесла Долорес.
     - Докажите! - загорелся Сэм. - Сделайте заявление, предскажите нечто такое, что произойдет в будущем и чему мы все будем свидетелями. Ну, Долорес!
     - Я могу это сделать. Скажем, через год...
     - Нет, мы с телезрителями не можем ждать так долго, - отозвался ведущий. - Скажите, что будет завтра.
     - Завтра? - как будто тень набежала на высокий лоб южанки. - Я знаю, что произойдет завтра. Убийство.
     Она произнесла это слово четко и ясно. В студии мгновенно стало тихо. И внезапно я услышала какое-то подозрительное шуршание и шелест. Неужели слетелись те темные силы, о которых предупреждала мисс Пинчет?! Слава богу, это шуршало мое платье: сердце готово было выпрыгнуть из грудной клетки и колотилось так, что корсаж ходил ходуном.
     - Она врет! - нарушила тишину Абигайль Пинчет. - Эта девица - обыкновенная шарлатанка. Нет никакого рока - есть власть темных сил!
     - Помолчите, старая мымра, - прошипела Долорес. - Я никогда и никого не обманывала. Убийство произойдет...
     - Произойдет? Вы, разумеется, можете оскорблять меня, - процедила Абигайль, - но лучше, милочка, предоставьте нам доказательства завтрашнего убийства. Где оно произойдет, когда и с кем.
     - Так не пойдет! - запротестовал Сэм. - Если Долорес скажет, что Джо Смит попадет под машину на перекрестке такой-то и такой-то улиц, то этот самый Джо Смит приложит все усилия к тому, чтобы завтра быть совсем в другом месте, и просидит весь день в баре. Так?
     Долорес была, на удивление, спокойна и холодна. Она дала Сэму выговориться и только потом произнесла:
     - Нет, не так. Если судьбой уготовано погибнуть, то человек не может пересилить свою судьбу.
     - А я требую доказательств! - безапелляционно сказала мисс Пинчет. - Подробностей, деталей, имен!
     - Я сообщу их вам, - Долорес пожала плечами. - Ну вот, слушайте: убийство произойдет в четыре часа утра. Дом жертвы находится в районе Беверли-Хиллз.
     - Беверли-Хиллз - большой район, там живет много людей, - вела наступление старая мымра. - Разумеется, кто-то может завтра умереть. Ваше предсказание чересчур туманно. Дайте более точные координаты.
     - Какие именно?
     - Имя жертвы.
     Сэм вдруг понял, что потерял контроль над передачей, и побледнел.
     - Стоп! - закричал он. - Вы не должны называть никаких имен... Прекратите!..
     - Ну почему же, если нужны доказательства, я их могу представить, иначе перед всеми телезрителями я действительно останусь вруньей и шарлатанкой, - Долорес вошла во вкус и не собиралась отступать.
     - Предоставляйте доказательства, но только не в моей передаче, - Сэм уже почти умолял. - Вы не можете... Долорес!..
     Глядя прямо в телеобъектив, Долорес громко произнесла:
     - Тот, кто умрет завтра в четыре часа утра, коллекционер, он торгует антиквариатом. Ему примерно сорок лет, он женат...
     - Прекратите! Замолчите! Я запрещаю!.. - Сэм бесновался.
     - Его зовут Реймонд Ромейн, - закончила Долорес.
     Все молчали. Сэм тупо уставился в стол, затем, тяжело вздохнув, произнес глухим голосом:
     - Ну вот, это произошло... Я всегда знал, что кто-нибудь из этих ненормальных взорвет мою передачу... Но почему это случилось именно сегодня, когда мой контракт должен быть продлен еще на год?!
     В отчаянии он закрыл лицо руками.
     Пока Сэм был на коне, я сидела спокойно. Но теперь я решила взять инициативу в свои руки. Кто-то же должен закончить это бесподобное шоу.
     - Дамы и господа! - сказала я, улыбаясь и знаком показывая телеоператору, чтобы направил камеру на меня. - Я хочу напомнить вам адрес своего агентства: бульвар Сансет. Мэвис Зейдлиц поможет вам во всех ваших затруднениях, - я уже не боялась, что кто-то заметит мою "гусиную кожу", и смело выставила бюст. - Я жду вас с 9 до 17!
     Оператор выдвинул голову из-за аппарата:
     - Не надрывайтесь, мисс. Камера давно выключена. Как только эта красотка назвала имя.
     - Надо было сразу мне сказать! - рассердилась я.
     - Я хотел еще раз полюбоваться вами, - воркующим голосом ответил оператор. - Восемь лет стою у камеры, но такую блондинку вижу впервые.
     Он послал мне воздушный поцелуй.
     Разумеется, я могла бы достойно ответить этому прохвосту, использующему служебное положение в личных целях, но вокруг уже стоял такой шум, что птичий базар показался бы тишайшим местом.
     Долорес пререкалась с Абигайль, какой-то плюгавый коротышка с залысинами орал на Сэма, Сэм оправдывался, бегали помощники и администраторы, осветители бряцали аппаратурой... Короче, я поняла, что нахожусь в кромешном аду.
     Громче всех кричал коротышка. Это был, наверное, продюсер или владелец студии.
     - Ромейн подаст на нас в суд и будет прав! Вы остолоп, Варни! Знаете, почему?
     - Не знаю и не хочу знать! - кричал Сэм в ответ. - Мне вообще все равно, что вы думаете!
     Еще немного - и у коротышки появилась бы пена на губах.
     - Как эта дура психованная попала на передачу?! Что мы скажем полиции? А если заинтересуется ФБР? Вы остолоп потому, что не умеете затыкать бабам рот в нужную минуту!
     - Я все умею! А эта Долорес сказала, что интересуется исключительно проблемами свободной любви. Любви! Слышите, Джонсон! Я взял ее в передачу именно по этой причине.
     - Варни, вы уволены! И не мечтайте о продлении контракта! Уматывайтесь и не показывайтесь мне на глаза.
     - Как вы смеете так говорить с человеком, который столько времени работал на вас?! - вступилась я за Сэма. - Он не виноват, что ему подсунули тухлятину вместо свежака. Мистер Варни - мой друг, и я не допущу...
     - Катись отсюда, беби, и не путайся под ногами! - Джонсон напустился и на меня.
     Я почувствовала, что кто-то оттаскивает меня от Сэма, и обернулась.
     Это был Эдди Говард. Он дышал так, словно пробежал трехсотметровку.
     - Где? - спросил он, задыхаясь. - Где Долорес?
     - Где-то здесь, - я начала оглядываться по сторонам.
     - Я хотел притащить ее к Ромейну. Почему вы не уследили, куда она пошла?
     - Вот еще! Я не нанималась следить за всякими предсказательницами! И отпустите мою руку наконец!
     - Тогда какого черта вы делаете в студии?! - вскричал Говард. - Ромейн заплатил вам, чтобы вы блюли его интерес. Вы должны были проследить за этой чертовкой!
     Конечно, он был прав. Я покраснела - последний раз подобное происходило со мной еще в школе.
     - Да, Эдди, я ее прохлопала, - кончики моих грудей заныли под корсажем. - Признаю: я - идиотка.
     - Идиотом был Ромейн, когда, нанял вас, - Эдди успокоился и говорил зло и холодно. - Искать эту Долорес поздно: она, небось, уже за шесть кварталов отсюда. Идите к машине, а я соберу остальных.
     - Кого? - удивилась я.
     - Увидите, - буркнул он. - Мы все вместе поедем к Ромейну. Ему сейчас несладко. Подпрыгивает, бедняга, как курс акций на бирже.
     - А чего это вы так раскомандовались? - я прищурила глаза. - Вы, между прочим, всего лишь телохранитель. Ромейн прислал вас помогать мне. Я - мозг операции.
     - Вот и пошевелите этим мозгом в моей машине. Вам надо обдумать,