новый звук,
и когда  я  подошел  близко,  меня  оглушила  какофония  звуков,  словно  бы
рожденных безумным композитором в самых темных кошмарах.
   Басовые  ритмы  рождались  усилиями   видавшего   виды   насоса,   ужасно
хрипевшего,  явно  качавшего  с  трудом,  поскольку  каждый  хрип   кончался
тоскливым  протяжным  бульканьем.  Из  вибрирующего  свистка-неба  вырывался
прерывистый свист, сопровождаемый скрежетом зубов и бульканьем в гортани.
   Я обошел трясущуюся тушу и встал  прямо  перед  ним.  Увидев  носки  моих
ботинок,  Робат  медленно  поднял   голову.   На   меня   слепо   уставилось
мертвенно-бледное, расплывшееся от  жира  лицо,  похожее  на  отвратительную
бесформенную медузу, извлеченную из морской  пучины.  В  пятне  жира  широко
открылось дрожащее отверстие, и  я  наклонил  голову,  чтобы  услышать  хоть
какие-то звуки. Затем  я  разобрал  подобие  слов,  терявшихся  в  невнятице
нестройных шумов.
   - Ты знал.., бег.., меня.., убьет...
   Наступила мучительная остановка. Расе Робат уронил голову и замер.
   На мгновение я заткнул уши - гнетущая тишина грозила разорвать барабанные
перепонки, затем на крыльце  послышались  шаги.  Густой  баритон"  позвал  с
тревогой:
   - Холман! С вами все в порядке? Я медленно зашагал по дорожке  к  дому  и
поднялся на крыльцо. Джайлс ждал меня в холле.
   - Что случилось? - спросил он.
   - Толстяк побежал, - объяснил я. - Таская свой вес, он и в лучшие времена
имел проблемы с дыханием. Сердце просто не выдержало.
   - Вижу, - кивнул актер. - Но я слышал выстрел...
   - Я стрелял в воздух, - объяснил я.
   - Чтобы  он...  -  внезапно  в  глазах  Джайлса  появилось  понимание,  -
разумеется, остановился!
   - Что с девушкой? - спросил я.
   - Боюсь, вы оказались правы, - ответил актер. - Милфорд вызвал полицию, а
Эдвина бьется на диване в обычном приступе истерики!
   - Знаете что? - мрачно сказал  я..  -  Только  сейчас  вспомнил.  У  меня
сегодня свидание.
   - Не думаю, что вам удастся на него попасть, старина, - заметил он.
   - Я тоже, - огрызнулся я.

***

   Нас забрали в управление полиции,  где  терпеливо  выслушали  каждого,  а
затем попросили повторить все снова..,  и  снова..,  и  еще  раз.  Вытерпели
истерику Эдвины Боллард. Много раз. С Эдвиной обращались вежливо, потому что
она женщина и истеричка; но, полагаю, они подумали, что любая женщина станет
истеричкой, если увидит то, что видела она. Поэтому  ее  отправили  домой  с
молодым розовощеким парнем, похоже носившим форму не более года. Возможно, у
меня разыгралось воображение, но готов поклясться, истерика  прошла  раньше,
чем Эдвина вышла за дверь.., сильно опираясь  на  руку  полицейского  -  для
поддержки, конечно.
   Они проявили вежливость к Брюсу Милфорду, потому что знали его  положение
в кино; отнеслись почти дружески к Роберту Джайлсу - в надежде  на  автограф
для детей. Такой автограф - ценная вещь вообще. Смотришь кино с его участием
и говоришь жене или девушке: "На экране-то он герой, а видела бы ты,  как  я
допрашивал его целых пять часов. Дрожал,  словно  модель  "Т"  при  запуске!
Нет!..  Пальцем  не  тронул!..  Эти  кинозвезды  все  одинаковы,  стоит   им
столкнуться с настоящим мужчиной!"
   Итак, к двум ночи они уже отпустили домой агента и актера.  Остался  один
я. Я не был ни истеричной дамой, ни крупным агентом в мире кино, и уж  точно
не был кинозвездой. Обыкновенный бездельник с частной лицензией и  неглупыми
идеями, чье основное занятие - вытягивать денежки у  настоящих  кинозвезд  в
обмен на молчание.
   Меня отпустили неохотно только в одиннадцать  часов  следующего  дня,  и,
стыдно признаться даже  самому  себе,  только  благодаря  звонку  одного  из
крупных кинопродюсеров, лично поручившегося  за  мою  добропорядочность.  По
словам Марти Дженнингса выходило, что я настоящий супермен, ну истый  ангел,
который не вознесся в голубые небеса только  потому,  что  стыдится  снимать
длинное нижнее белье перед восторженной толпой.
   Вернувшись домой, я рухнул на кровать и проспал одиннадцать часов  кряду.
Когда я умылся, оделся и сел  в  машину,  до  полуночи  оставалось  примерно
двадцать минут. Мой звонок в дверь прозвучал уже завтра.
   Дверь приоткрылась, и выглянула  голова  в  тюрбане.  На  меня  удивленно
уставились большие глаза, увеличенные запотевшими очками в тяжелой оправе.
   - Мы ужинали вчера, ты забыл? - поинтересовалась она.
   - Меня задержали, - коротко пояснил я.
   - Я не спала всю ночь!  -  холодно  сказала  Хилда.  -  Прощайте,  мистер
Холман!
   - Не хочешь услышать конец истории? Как все завершилось.., и  так  далее,
а? - в отчаянии спросил я.
   - Прочту в газетах!  Кстати,  а  почему  ты  всегда  приходишь,  когда  я
принимаю ванну?
   - Может, выпьем за старые времена? - предложил я.
   - Ну... - задумалась она,  -  если  только  за  старые...  -  И  внезапно
исчезла.
   Я вошел в коридор и закрыл за  собой  дверь.  И  тут  силы  покинули  мой
организм, и я прислонился к двери; колени мои мелко дрожали.
   Пониже  головы  в  тюрбане  -  от  шеи  до  пят  -  взгляду   открывались
восхитительной формы просторы загорелой и белой кожи.
   - Эй! -  едва  вымолвил  я.  -  Ты  не  выносишь,  когда  твои  волосы  в
беспорядке! Но все остальное розовеет.., кроме загара, но это не...
   Хилда  Джонс  внезапно  остановилась,  и  розовая   попка   восхитительно
дрогнула, сразу привлекая к себе внимание. Затем обернулась и кинула на меня
грозный взгляд.
   - Кто же, - пренебрежительно заметила она, - кроме тебя... Холман..,  мог
явиться в такое позднее время?
   - Надеюсь, никто, - с надеждой произнес я.
   - Значит, я знала, что это ты терзаешь звонок, так ведь? -  сказала  она,
словно стараясь объяснить принципы ходьбы маленькому ребенку.
   - Так! - с готовностью подтвердил я.
   - А раз так, зачем одеваться, правильно?
   - Правильно! - радостно подтвердил я. Она колыхнула своими замечательными
округлыми бедрами и чинно направилась в спальню.
   Тут меня осенило, и я включил третью скорость, устремившись за ней.





   Картер БРАУН
   СЕКСУАЛЬНАЯ КЛИНИКА

Перевод с английского П.В.Рубцова


Глава 1

     Медицинское заведение Лэндела располагалось в самой глубинке Коннектикута, посреди подлинного оазиса на пяти или около того акрах земли, весьма живописных Я припарковался напротив сверкающего трехэтажного здания и вошел внутрь. Какое-то измученного вида существо, скорее женского пола, лет пятидесяти, быстро окинуло меня взглядом, пока я приближался к столу. Немыслимая косынка неопределенно темного цвета, туго стягивающая жесткие, как проволока, волосы, никак не украшала, а, напротив, подчеркивала резко острые черты лица.
     - Мое имя Бойд, - представился я. - У меня назначена встреча с доктором Лэнделом.
     - Офис мисс Уинтур дальше по коридору. - Кончик шариковой ручки, зажатой в пальцах, указал, в каком направлении следует двигаться. - Вторая дверь направо.
     - Полагаю, там живописный вид из окна и мисс Уинтур в восторге от помещения, - вежливо возразил я. - Но у меня встреча не с нею, а именно с доктором Лэнделом.
     - Никто не допускается к доктору, не повидавшись предварительно с мисс Уинтур, - сказало существо, как отрезало. - Таково правило!
     - О'кей! - Мне пришлось сдаться, так как вид темной косынки начинал действовать мне на нервы.
     - Не забудьте постучаться и дождаться приглашения войти.
     - Конечно, - буркнул я. - И ни за что не забуду вытереть ноги.
     - В последнем сильно сомневаюсь, - хихикнуло существо.
     Я прошествовал дальше по коридору, до второй двери справа, постучал, а потом послушно дождался, пока не услышал голос - низкое сопрано, - приглашающий войти. Если бы не письменный стол с обтянутой кожей столешницей, помещение вполне бы можно было принять скорее за гостиную, нежели за офис. Мои ноги тонули в глубоком шерстяном ковре, а кушетка длиной почти во всю стену могла бы вызвать зависть у продюсера из Голливуда. Два кресла, под тон обстановке, выглядели настолько глубокими, что в них, казалось, спрятаться не составило бы труда, а дорогие, плотно задернутые шторы на окнах погружали комнату в приятный полумрак.
     Пташка, которая вспорхнула со своего стула и двинулась мне навстречу, стоила того, чтобы сниться по ночам.
     Отливающие блеском черные волосы были гладко зачесаны назад и собраны в тугой пучок у самой шеи. Большие темные глаза излучали вкупе с теплым пониманием глубокую внутреннюю силу, а пухленькая нижняя губа таила в себе нечто языческое, словно заранее обещала упоительные мгновения близости. Красотка была высокой и облачена в униформу медсестры, что должно было навевать мысли о гигиене, но - увы! - скорее внушало обратное. Полные груди, казалось, натягивали ткань халата до предела, а ноги, видные из-под подола одеяния, едва доходящего до середины бедер, способны были вдохновить скульптора взяться за резец.
     - Я Джейн Уинтур, - произнесла дива грудным сопрано.
     - А я...
     - Нет, нет! - пылко прервала она. - Никаких подлинных имен!
     - Но у меня договоренность о встрече с доктором Лэнделом, и...
     - Я знаю. - Ее улыбка, очевидно, предназначалась мне в качестве утешения. - Но прежде, чем вы увидите доктора, вам придется побеседовать со мной.
     - Таково правило, - окрысившись, закончил я за нее.
     - Думаю, мы будем называть вас Байроном, - живо добавила она. - Кажется, это имя вполне отвечает вашим резким манерам и поистине сатанинским чертам лица. - Она махнула рукой в сторону одного из кресел. - Садитесь, Байрон.., и называйте меня просто Джейн.
     - Я Байрон, - беспомощно пролепетал я, погружаясь в глубины ближайшего кресла. - А вы Джейн, нарочно не придумаешь!
     - И впрямь смешно. - Ее улыбка жестче обозначилась по краям рта. - Весьма рада, что вы настолько расслабились, что способны уже шутить.
     Она уселась в кресло - точное подобие моего - и в слегка небрежной манере положила ногу на ногу.
     - Все последующие беседы будут записываться на пленку - это затем, чтобы исключить участие стенографиста и обеспечить полную приватность вашего досье.
     Но самое первое интервью, то есть сегодняшнее, не записывается. Просто дружеский разговор тет-а-тет, дабы узнать друг друга получше. - Теплая искорка человеческого понимания затеплилась в ее больших темных глазах. - А тогда почему бы, Байрон, не избавиться от тяжкого груза, давящего вам на плечи? Поведайте мне о вашей проблеме. Вы бы наверняка не оказались сейчас здесь, если бы не верили, что мы можем вам помочь.
     - А по-моему, проблема, как таковая, стоит перед Доктором Лэнделом, - с нажимом ответствовал я. - Я имею в виду, вот почему он...
     - Пожалуйста, Байрон. - Женщина осуждающе покачала головой. - Не будьте столь уклончивы. Таким поведением вы только усложняете себе жизнь. Просто переходите к делу и объясните, в чем состоит ваше затруднение, каким бы оно ни было. Если это, скажем, импотенция, так прямо и скажите.
     - Импотенция? - Я чуть было не поперхнулся.
     - О'кей, вот и отлично, что вы ею не страдаете, - заметила она ободряющим тоном. - Ну раз не импотенция, тогда что-нибудь еще? Может быть, отсутствие желания? Или другие отклонения от нормального секса?
     - Вот уж чего за собой не замечал, - сдавленным голосом вымолвил я.
     - Прекрасно! - заявила она все тем же чертовски бодрым тоном. - А как насчет того, что можно определить таким словом, как фетишизм? Ненормальное пристрастие к отдельным частям женского тела или предметам женского туалета, туфельке или кружевному платочку. Возможно, у вас нечто подобное?
     - Час от часу не легче! - У меня забулькало в горле. - А вы, случайно, не состоите на учете у психиатра?
     - Пожалуйста, Байрон, я же сказала вам - уклончивость, а тем более грубость здесь неуместны. - Улыбка все еще терпеливо кривила ее губы, но во всем облике уже явственно начала проглядывать усталость. - Это лишь усиливает невроз и затрудняет лечение.
     Состоит ли она на психуете или нет, сие мне было неведомо, однако я решил, что крыша у этой красотки явно поехала, но мне-то, черт побери, что делать?
     Может, лучше подыграть ей забавы ради, чем сидеть, словно истукан, и пялиться на ее ноги?
     - Ей-богу, дорогуша, - выдал я, затаив дыхание. - Как бы мне хотелось выложить все начистоту, да язык не поворачивается - уж больно я застенчивый!
     Теплота и понимание в глазах сразу же усилились, и все ее лицо осветилось, как рождественская елка фонариками.
     - Вы должны верить в мое чисто профессиональное умение понимать людей, Байрон, - промурлыкала она, подаваясь ко мне. - Я наслышана обо всех или, скажем так, почти обо всех сексуальных отклонениях лиц обоего пола. Почему бы вам не поведать о своем особом - если оно, конечно, особое - сексуальном расстройстве, и мы сможем тогда обсудить это предметно. Вы даже не представляете, какое испытаете облегчение лишь от одного того, что вслух поведаете о своей проблеме.
     - Хорошо, - тут я сделал вид, будто нервно облизываю губы, - будь по-вашему! По части секса я выгляжу прекрасно почти во всех отношениях, да вот только беда - стоит лишь мне когда-либо увидеть привлекательную женщину в униформе...
     - В форменной одежде? - уточнила она.
     Несколько секунд я беззвучно шевелил губами.
     - Нет, - наконец выдохнул я, - не могу, язык не поворачивается.
     Она потянулась и нежно похлопала меня по руке:
     - Пожалуйста, Байрон, вы должны решиться. Ради меня!
     - Это чудовищно, - хрипло выдавил я. - Неприлично до ужаса! Деградировать до такой степени, что я даже думать об этом не могу, не говоря уже о том, чтобы высказать вслух.
     - Вы должны высказаться начистоту. - В ее голосе прозвучало такое убеждение, что впору было сдохнуть от зависти ведущим популярной телепрограммы "Здоровье". - Начинайте рассказывать прямо сейчас, Байрон! Итак, стоит вам увидеть привлекательную женщину, одетую.., во что?
     - В униформу, - простонал я.
     - Да, на этом мы и остановились. - Она опять потрепала меня по руке. - Само по себе такое ни о чем плохом пока не свидетельствует, согласны? Возможно, вы мне и не поверите, но униформа - один из самых распространенных гак называемых фетишей. Вы реагируете на все виды униформы или только на какой-то один, особенный?
     - Лишь на один, - невнятно подтвердил я.
     - Американскую униформу?" Морскую? - В ее голосе прозвучали одобряющие нотки. - Может, полицейскую?
     - На униформу медсестры, - наконец признался я. - Нечто вроде того белого одеяния, что сейчас на вас.
     - Понимаю! - Ее голос вновь зазвучал профессионально. - Итак, когда вы видите привлекательную женщину, облаченную в белую униформу медсестры, что же тогда происходит с вами, только поконкретней?
     - Меня охватывает странное чувство. - Мой голос зазвучал глухо. - Желание, которому почти невозможно противостоять...
     - Желание сделать что?
     - Не могу в этом признаться.., никому.
     - Байрон! - Она одобрила меня быстрой улыбкой. - Мы ведь зашли настолько далеко, что вам уже поздно останавливаться.
     - Да вы даже не представляете себе всей бездны, что за этим таится! - пылко уверил я. - Есть одна страшная мысль, преследующая меня неотступно все последние годы. Допустим, я заболею...
     - Все заболевают рано или поздно, - сообщила она, как бы констатируя факт. - Но в наши дни, когда столько отличных врачей и медсестер...
     - Медсестер! - Я почти задохнулся. - Разве вам. еще не ясно? В том-то все и дело!
     Я пулей вылетел из кресла и начал мерить офис быстрыми шагами.
     - Как по-вашему, почему я делаю по сорок отжиманий ежедневно и полощу рот всякий раз после того, как побываю на улице хотя бы пять минут? Ради чего все? Да чтобы ни в коем случае не заболеть - вот почему! Да потому, что стоит мне заболеть, знаете, что произойдет?
     - Ну так скажите мне, Байрон! - пробормотала она.
     - Конечно, я скажу! - рявкнул я. - Первым делом мне придется обратиться к врачу, и он заявит, что я должен, лечь в больницу. В самую классную, и, по его словам, должен буду сделать это немедленно. А когда окажусь там, меня определят в отдельную палату, обязательно хорошую, с микрофонами для внешней и внутренней связи. Затем медсестра, непременно в белой униформе, зайдет ко мне, улыбнется и скажет снять одежду и лечь на койку. И вы знаете, что случится дальше?
     - Нет! - Ее глаза слегка расширились. - Нет, не знаю!
     - Да я просто тут же озверею, вот что! - взвыл я. - Кину лишь один взгляд на эту милую услужливую медсестру - и в следующую секунду во мне возобладают дикие инстинкты. Она одета в белое, подумаю я, а белое - это цвет девственности, и может быть, она и есть девственница - кто знает? - но уж точно через десять минут, начиная с этого момента, девственницей она не будет.
     - Вы имеете в виду, - голос Джейн Уинтур зазвучал на слишком уж высокой профессиональной ноте, - что будете испытывать сильное желание изнасиловать эту медсестру?
     - Я имею в виду, сестра Уинтур, - произнес я с угрожающим рычанием, - что непременно изнасилую эту медсестру. - Я еще разок прошелся взад-вперед по офису и остановился напротив ее кресла. - Это учреждение ведь тоже больница, верно? И вы медсестра, не так ли?
     - Байрон! - Ее улыбка внезапно стала нервной. - Думаю, что мы слишком далеко зашли для первого разговора. Я отведу вас сейчас в кабинет доктора Лэндела и...
     - Уже поздно! - равнодушно возразил я. - Да вы и сами это понимаете, не так ли? Я пытался изо всех сил бороться с собой и, может быть, справился бы, но.., нет!.. Вы продолжали лезть мне в душу и тем самым разбудили во мне зверя. Остается лишь надеяться, что впоследствии вы все-таки поймете - все произошло целиком по вашей вине. Вот и все!
     - Байрон! - вырвался у нее отчаянный вопль, когда я сграбастал ее за халат и вытащил из кресла.
     - Какая же вы садистка, медсестра! - проскрежетал я зубами. - Привести меня в эту комнату, где такая шикарная кушетка и все наготове...
     - Не смейте прикасаться ко мне! - завопила она. - А если дотронетесь хоть пальцем, я призову на помощь доктора Лэндела.
     - Наконец-то до вас дошло, - произнес я нормальным тоном и разжал пальцы, выпуская ее халат. - Ваш доктор сам позвонил мне на ночь глядя вчера в Манхэттен и попросил приехать рано утром для встречи с ним.
     Договаривались на одиннадцать. - Для пущей важности я глянул на свои часы. - Прошло уже целых двадцать минут, поэтому, думаю, он не в восторге от моей пунктуальности и начинает испытывать нетерпение.
     Ее темные глаза расширились до невероятных размеров.
     - Выходит, вы не Мервин Хиггинс, новый пациент из Айовы, которого ожидали сегодняшним утром?
     - Я Дэнни Бойд и мой адрес: Манхэттен, Запад Центрального парка, - уверил я.
     - Дэнни Бойд, - повторила она дрожащим голосом. - Какого же дьявола вы в самом начале не сообщили мне о том, что вы на самом деле именно Дэнни Бойд?
     - Я же пытался, вспомните! - Тут я скорчил страшную гримасу, оскалив зубы. - Но вы и слушать не хотели. Настояли на том, чтобы назвать меня Байроном, и все потому, что это имя отвечает моей сатанинской внешности.
     Она, раскрыв рот и все еще отказываясь верить ушам своим, уставилась на меня:
     - Тогда все ваши разговоры о бзике при виде униформы медсестры и о том, что это вызывает у вас желание изнасиловать саму медсестру, - тут ее щеки окрасил яркий румянец, - не более чем попытка разыграть меня?
     - Я решил, что раз уж не могу втолковать вам кто я такой, то лучше подыграть и изобразить из себя потехи ради секс-маньяка, - не стал я лукавить. - Затем, после того как начал придуриваться, заметил по вашему виду, насколько вы наслаждаетесь этим спектаклем, и решил продолжать в том же духе, - ухмыльнулся я. - Но никаких взаимных обид и оскорбленных чувств как с той, так и с другой стороны, договорились? Я все еще Байрон, а вы по-прежнему Джейн, согласны?
     - Вы сволочь! - произнесла она с сильным нажимом на последнем слове. - Мерзавец и жалкий ф