а-то подарили Трубачу, - как раз в этом
клубе. И они пришли, и принесли саксофон  Марату.  Вот  именно  в  тот  день
Злотников и познакомился с Александрой. Точнее, тогда еще не познакомился, а
только первый раз увидел.
   Он заявился тогда раньше всех, зашел в зал,  огляделся  в  поисках  места
поудобней и сразу увидел ее, и взгляд,  словно  намагниченный,  уже  не  мог
оторваться  от  ее  легкой  фигурки.  Девушка  работала  в  клубе   дежурным
администратором и в тот день  лихо  решала  все  возникающие  по  ходу  дела
проблемы и проблемки. Она то деловито порхала по залу, то исчезала за сценой
-  создавалось  впечатление,  что  все  здесь  функционирует   исключительно
благодаря ее жизнерадостной энергии.
   Марат застрял где-то в недрах клуба, и  у  Злотникова  появилась  причина
заговорить с зачаровавшей его девушкой. Он подождал, когда она  в  очередной
раз выпорхнет в зал, подошел и спросил: нельзя ли, мол,  вызвать  из  вашего
закулисья Марата?
   - Марата? Да вон он, около сцены, - показала девушка.
   А потом стали подтягиваться ребята, но  все  никак  не  решались  сказать
Марату о смерти Трубача, и пока это известие еще не омрачило хозяина  клуба,
Семен успел переброситься с ним парой слов.
   - Ее, случайно, не Джульетта зовут? - спросил он, кивнув в сторону Сашки.
   - Нет, ее зовут Александрой. Но ты у  нас  тоже  не  Ромео,  так  что  не
переживай.
   - То-то и оно. Нет повести печальнее на свете... Кстати, какое  вино  она
предпочитает?
   Муха, сидевший слева от Злотникова, только усмехнулся.
   - Иди ты к черту со своей рекогносцировкой, - сказал он. -  Это  тебе  не
боевая операция, здесь импровизировать надо, понял? Артист ты в конце концов
или не артист?
   - Убедил...
   А потом они слушали музыку, а потом все рассказали Марату и  просидели  с
ним в клубе почти до полуночи, трепались, и Марат рассказывал им о  Трубаче.
В тот день еще не пропал Пастух и не начались все эти события.  В  тот  день
все было спокойным и печальным. В тот день они пили за Трубача.  И  внимание
Злотникова было занято худенькой веселой девушкой Александрой.  А  когда  он
уходил, то Марат даже сказал ему лукаво, что прощаться не будет, потому  что
завтра они наверняка вновь здесь встретятся. Так и случилось. В  двенадцать,
когда клуб закрывался, Злотников пожелал Александре спокойной ночи  и  ушел,
но в десять утра, когда открывался клубный бар, он уже пришел, увидел  ее  и
сказал: "Доброе утро".
   На следующий день  они  вышли  из  клуба  вдвоем  и  с  тех  пор  уже  не
расставались ни на минуту. Попадание было стопроцентным. Во всяком случае, в
него. Оказывается, это так просто - немного  тепла  от  того,  кто  рядом  с
тобой, и вот ты уже словно ступил на твердую почву. Наутро после  первой  их
ночи, когда они еще лежали в постели обнявшись, Сашка сказала  ему,  что  ей
ужасно уютно с ним, и это слово -  "уютно"  -  вдруг  показалось  Злотникову
очень важным, потому что  тянуло  за  собой  спокойствие.  Он  понимал,  что
прошлое и настоящее не отпустят, что ему все равно  суждено  остаться  в  их
команде бывших бойцов спецназа  и  нынешних  "солдат  удачи",  наемников  на
тайной службе государству. Он понимал, что все равно останется Артистом,  но
сейчас он был просто Семеном Злотниковым и ни о чем больше  задумываться  не
хотел...
   В этот день, спустя месяц после их знакомства, Злотников  с  самого  утра
пребывал в состоянии легкого блаженства. Они проснулись с Александрой поздно
и никуда не собирались торопиться - Сашка принимала ванну,  а  он  лежал  на
диване,  заряжаясь  от  своего  блаженства,  как  аккумулятор   от   розетки
электросети, и не собирался ни о чем задумываться. Но жизнь,  как  известно,
склонна преподносить сюрпризы, большей частью неприятные и, как  правило,  в
самый неподходящий момент. Так что если суждено было Злотникову нарваться на
неприятный телефонный разговор, то это должно было произойти именно  сейчас.
И произошло.
   Телефон разразился нервными трелями.  Злотников  снял  трубку  и  тут  же
услышал голос полковника Голубкова. Сначала  стало  досадно  за  испорченное
настроение, потом стало противно, а потом ушли все чувства, кроме тревоги  и
желания немедленно  действовать.  Блаженство  закончилось.  Семен  Злотников
снова стал Артистом.
   Полковник не стал тянуть и  сразу  выложил  все.  Коротко,  но  ясно.  Он
сказал, что надо срочно встретиться, что дело очень серьезное и касается оно
их командира Сереги Пастухова. Но больше всего Злотникова насторожил не  сам
факт звонка, а нервозность в голосе полковника -  это  было  ему  совершенно
несвойственно. А еще озадачивало то, что Голубков торопился. Он строчил, как
из пулемета, сухо и четко: тебя нашел первым, искать остальных времени  нет,
сам найдешь, встретиться надо ровно через час на Тверском бульваре, все.
   В телефонной трубке остались только гудки.
   В ванной все еще шумела вода, скрывшая от  Сашки  неожиданный  звонок,  а
жизнь уже успела сделать очередной поворот на сто  восемьдесят  градусов,  и
никто не мог поручиться, что  поворот  этот  не  будет  стоить  ему,  Семену
Злотникову, жизни. Судя по всему,  произошло  что-то  очень,  без  сомнения,
серьезное.
   Он поднялся, подошел к окну и  раздумывал  еще  десять  минут,  рассеянно
глядя на улицу. А потом снова вернулся к телефону, набрал номер Боцмана. Как
только Сашка, закутавшаяся в огромное полотенце, вышла из ванной, он коротко
объяснил ей, что должен срочно уйти, что это очень важно и что пусть она его
обязательно дождется.  Поцеловал  ее  мокрые  губы  и  решительно  вышел  из
квартиры.
   Он понимал, что на встрече с полковником Голубковым нужно быть  им  всем,
но он точно знал, что в течение часа сможет наверняка найтись  один  Боцман,
потому что с Доком была только односторонняя связь, а Муха еще вчера куда-то
слинял...
   Он встретился с Боцманом у выхода из  метро,  и  они  медленно  пошли  по
Тверскому бульвару. До места встречи им удалось добраться раньше  Голубкова,
в запасе оказалось  целых  пятнадцать  минут,  и  Злотников  успел  подробно
рассказать Боцману о сегодняшнем звонке  полковника.  Никого  из  команды  и
впрямь больше  не  было.  Значит,  Голубков  действительно  не  врал,  когда
говорил, что у него нет времени искать остальных. В общем,  как  бы  там  ни
было, а услышать все, что должен был сказать полковник,  и  принять  решение
выпадало им - Артисту и Боцману.
   Голубков появился точно в назначенное время. Минута в минуту - можно было
проверять часы. Он торопливо подошел  к  ним  по  бульвару,  и  Злотников  в
очередной  раз  отметил,  что   полковник   проявляет   несвойственную   ему
нервозность. Интересно, что должно было  произойти,  если  шеф  оперативного
отдела Управления по планированию специальных мероприятий - одной  из  самых
серьезных спецслужб страны - позволяет себе так выглядеть?  Это  все  больше
беспокоило Злотникова - и, как выяснилось, не зря беспокоило.
   Сухо поздоровавшись, полковник сразу перешел к делу, и вот тут-то  пришла
очередь проявлять нервозность им с Боцманом, ибо они совершенно  не  ожидали
услышать то, что услышали.
   Сергей Пастухов должен быть найден и уничтожен.
   Именно это имел в виду полковник, и в первое мгновение Злотников и Боцман
просто не поверили своим ушам. Они скорее готовы были согласиться с тем, что
этот  блестящий  профессионал,  всю  жизнь  проработавший  в  спецслужбах  и
привыкший рассчитывать каждое свое слово, глупо и  неуместно  шутит,  нежели
поверить ему.
   А как иначе толковать все это? Сейчас их было  только  двое,  но  это  не
имело значения, потому что в любом месте на этой земле, в любой ситуации они
остаются одной командой и жизни их  прочно  и  навсегда  связаны  невидимыми
нитями. С тех пор как они собрались почти два года назад, - как  будто  семь
звезд неожиданно сложились в созвездие - это ощущение ни  разу  не  ослабло,
Даже после  гибели  Тимохи,  когда  их  осталось  шестеро.  И  потом,  когда
Управление  нашло  их  и  стало  привлекать  для  своих   операций,   сделав
наемниками, "солдатами удачи". А Серега Пастухов не просто один из них -  он
командир, он тот, кому суждено было собрать команду и связать их судьбы. Они
уверены в нем больше, чем в себе самих, иначе  быть  не  может,  потому  что
иначе команда не выживет, и полковник об этом прекрасно осведомлен.
   Какой-то чудовищный абсурд!
   И об этом им говорит теперь тот самый полковник, который  собственноручно
и неоднократно нанимал всю их команду, во главе с  Пастухом,  на  выполнение
специальных   мероприятий   своего   Управления!    Или    при    соблюдении
государственных   интересов   ни   справедливость,   ни   порядочность    не
предусматривается?..
   Сергей Пастухов должен быть найден и уничтожен.
   Нет, полковник, конечно, не давал им такого задания  (попробовал  бы!)  и
даже  не  сказал  именно  так,  он  всего  лишь  объяснил,  что  руководство
Управления считает Пастуха виновным в провале какой-то серьезной операции  и
в том, что он утаивает прошедшую через него  секретную  информацию,  которую
срочно требуют кураторы Управления - черт  знает  какие  высокие  чиновники,
чуть ли не сам президент. Чиновники в гневе, и  Управление  решило  "принять
меры". Но что такое "принять меры" в этой игре - ясно даже ребенку! Так  что
и Злотников, и Боцман прекрасно поняли мысль полковника...
   Во время разговора они медленно шли по бульвару, а теперь остановились  у
щита с концертными и театральными афишами, и Голубков закурил сигарету.
   - Скажите,  полковник,  вы  в  своем  уме?  -  без  тени  иронии  спросил
Злотников. - Вы хоть сами понимаете, что предлагаете нам?
   -  Не  передергивай,  Артист,  я  ничего  вам  не  предлагал.  Я   только
констатировал факты: ваш командир должен был встретиться во Флоренции с моим
человеком, получить от него информацию, которая нужна Управлению немедленно,
и передать ее мне... А теперь задумайтесь:  человек,  с  которым  встречался
Пастух, был убит сразу после их встречи, и по местному телевидению  показали
фотографию Сергея как предполагаемого  убийцы.  Раз.  Сотрудник  Управления,
который должен был встретить вашего командира и привезти  его  ко  мне,  был
убит сразу  после  того,  как  встретил  Сергея.  Два.  Информация,  которую
Пастухов должен был доставить и которая нужна Управлению немедленно, до  сих
пор у него, и никто не знает, где он сейчас. Три...
   - А почему вы думаете, что это его игра?
   - Я не могу исключить этого, потому что он сам.  Пастух,  ничего  мне  не
объяснил. Но самое главное, что Управлением зафиксирована его встреча с  тем
человеком, которого и должна была скомпрометировать информация из Флоренции.
Понимаете теперь? Управление считает, что Пастухов не только наследил, но и,
возможно, передал всю полученную информацию противнику.  А  поскольку  время
нас  катастрофически  поджимает,  никто  не   будет   ни   разбираться,   ни
сомневаться...
   - Если ты его хоть пальцем тронешь!..
   Полковник жестом остановил Боцмана, готового навсегда припечатать  его  к
афише, сказал:
   - Не я буду отдавать приказы, и не я буду их выполнять...
   И выжидающе посмотрел на собеседников. Короткая неприятная пауза холодила
нервы. Злотников бросил секундный взгляд на Боцмана -  тот  опустил  голову,
спрятал глаза - уткнулся ими куда-то себе под ноги и  стоял,  стиснув  зубы,
чтобы сдержаться.
   - Что вы хотите от нас? - спросил он.
   - Ничего.
   - Полковник, давайте обойдемся без этих загадок.  Вы  слишком  много  нам
рассказали, чтобы недоговаривать. Это глупо. Просто так вы бы не  стали  нас
искать... Хорошо, вопрос можно поставить по-другому: почему вы нам  все  это
рассказали?
   - Я не очень-то верю в игру Пастуха,  но  ничего  не  могу  уже  сделать.
Ничего... Во всяком  случае,  до  тех  пор,  пока  у  меня  нет  объективной
информации.
   - Вам нужна информация?
   - Информация нужна всем. Артист. Только что, например, я поделился с вами
своей информацией, и мне кажется, что она для вас будет  поважней,  чем  то,
что вы сможете раскопать сами. Это очень просто.  Я  должен  был  рассказать
все, что знаю. Я рассказал.  Теперь  вам  решать,  что  с  этим  делать,  но
запомните, что у вас в распоряжении есть только десять дней.  И  еще,  когда
найдете Сергея, свяжитесь сразу со мной. Исключительно со мной.
   С  этими  словами  Голубков  достал  из  внутреннего  кармана   аккуратно
сложенную газету и передал ее Злотникову.
   - Может быть, это вам поможет, - сказал он. - Здесь кое-какие  фотографии
и распечатки по Крымову. Это  тот  человек,  встречу  Сергея  с  которым  мы
зафиксировали.
   Полковник пожелал им удачи и торопливо ушел  к  подземному  переходу  под
Тверской.
   Ушел, словно его и не было.
   Только оставленный им номер "Известий" с  какими-то  бумажками  внутри  и
ощущение надвигающейся опасности, похожее на озноб, напоминали о полковнике.
   Погода портилась на глазах, словно решила побыстрей  вернуться  в  зимнюю
спячку. Откуда-то налетел холодный ветер и сразу заметно  усилил  неприятное
впечатление от разговора. Злотников повертел газету в руках.
   - Это надо понимать как заказ на жизнь Пастуха? - риторически спросил он.
   - Плевать он хотел на нашу жизнь, - хмуро отозвался Боцман.
   - Ты думаешь? Они переглянулись.
   - Ну, не знаю, -  поправился  Боцман,  -  но  если  Пастух  действительно
вляпался и вся эта шушера попрет на него, от Голубкова мы вряд  ли  дождемся
помощи. Он не пойдет против начальства.
   - Уже пошел, - напомнил Злотников. - Если, конечно, сказал нам правду.
   Боцман ответил после минутного раздумья.
   - Мне все это очень не нравится. Надо связаться с нашими. Сегодня же.
   Пока они знали очень мало, а понимали, не обладая детальной  информацией,
еще меньше. И уж полковнику-то они пока что не могли доверять  -  во  всяком
случае, полностью. Что им двигало? Хотел ли он помочь? Или, может быть,  ему
самому просто нужна информация? И почему он так настойчиво просил  связаться
с ним, и исключительно с ним? Это могло произойти только в  двух  случаях  -
либо Голубков не доверяет никому, либо  Управление  ведет  игру  против  них
всех. Тогда какая цель у этой игры?  И  что  произошло  с  Пастухом?  Боцман
оказался совершенно прав - это никак не могло понравиться...
   Впрочем, пока что все это было не принципиально. Пока принципиально  было
только одно, а именно вот что: теперь они сами за себя, в  полной  изоляции,
и, что самое главное, белыми в этой партии играют явно не  они,  ибо  первый
ход уже сделан и им остается только отыгрываться.
   Но вот что было особенно интересным: всем  вместе,  пятерым,  им  суждено
было встретиться только вечером этого дня - 18 июля, И хотя сейчас все  они:
Пастух, Док, Артист, Боцман, Муха - были разбросаны по разным местам и почти
не имели информации друг о друге, несмотря на это, они уже все  действовали,
все уже были "в деле". В своем собственном деле, словно беда одного  из  них
невидимым сигналом собирала всех остальных.
   Часть вторая. Успеть, чтобы выжить
   1
   Худой черноволосый человек в легком сером плаще в очередной раз поднес  к
глазам полевой бинокль, рассматривая шоссе на противоположном  берегу  реки.
Объект его внимания не появился  и  на  этот  раз,  но  человек  не  подавал
признаков нетерпения или недовольства.
   - Мистер Глоттер, - растягивая слова, произнес по-английски его  спутник,
розовощекий коренастый эстонец, - вы, кажется, сомневаетесь в чем-то?
   - Я сомневаюсь, - задумчиво ответил Глоттер, опуская бинокль, - что у вас
в Эстонии бывает солнечное лето. Что скажете?
   - Это несправедливо.
   Глоттер кивнул вверх, к небу:
   - Посмотрите: пасмурно, холодно и очень скоро начнется дождь.
   - Так иногда бывает...
   - А меня очень устраивает такая погода, господин Лийвак. Кстати,  это  не
ваше ведомство постаралось?
   Эстонец кисло усмехнулся и снова поднял к  глазам  бинокль.  Погода  и  в
самом деле не баловала. В отличие от какой-нибудь Флоренции или даже Москвы,
в свободной Эстонии лето в этом году явно не задалось. Уже середина июля,  а
гордые эстонцы так и не увидели солнца. Вот и в этот вечер семнадцатого июля
над пограничной  Нарвой  клокотали  низкие  тучи,  готовые  в  любую  минуту
разразиться мелким противным дождем.
   Впрочем, погода и прочие природные явления никак не влияли на  количество
желающих пересечь российско-эстонскую границу, и змеи автомобильных очередей
с обеих сторон этой границы не  уменьшались.  Река  Нарва,  которая  и  дала
название городку, за последние несколько лет вернула свое исконное значение:
теперь она снова разделяла цивилизованный Запад и грозный варварский Восток.
Все как и прежде: старинный замок, принадлежавший еще Ливонскому  ордену,  с
крепостными укреплениями вокруг города Нарва на одной стороне реки и  мощная
русская крепость Ивангород с пузатыми башнями - на другой стороне.  А  между
ними мост. Многовековая граница. Маленькая Эстония всегда подчеркивала  свое
европейское происхождение, но  ей  была  уготована  историей  судьба  вечной
разменной монеты в противостоянии русского колосса с Европой. Зато  сегодня,
получив-таки свою долгожданную независимость,  Эстония  не  упускает  случая
продемонстрировать ее.
   Однако на границе, на этих двух таможенных постах, очереди не  отличались
одна от другой. Суверенитет  суверенитетом,  а  заработать  хотели  с  обеих
сторон,  вот  и  тянулись  целыми  днями  грузовики,  трейлеры   и   частные
легковушки.  На  таможенном  посту  Нарвы  царило  оживление.   Невозмутимые
эстонские пограничники молча проверяли содержимое машин,  гудели  двигатели,
ругались водители, а какие-то наглые личности без определенных  национальных
признаков сновали там и сям, хрустя пухлыми пачками долларов. Именно  здесь,
на эстонской стороне, чуть дальше  от  моста,  на  возвышении  стоял  мистер
Глоттер рядом со своим спутником и время от времени рассматривал  в  бинокль
шоссе на противоположном берегу.
   - У нас не возникнет осложнений на русской таможне? - спросил он.
   - Русские чиновники остаются одинаковыми при любой  власти,  -  брезгливо
пояснил эстонец. - С ними всегда можно договориться за определенную плату.
   - Да?
   - Это в их характере. Глоттер хмыкнул.
   - Боюсь,  господин  Лийвак,  что  эстонские  чиновники  тоже  имеют  свои
слабости, - сказал он.  -  Сегодня  они  уже  пропустили  несколько  тяжелых
трейлеров без досмотра, как раз после общения  с  местными  мафиози.  Я  сам
видел... Что скажете?
   - Наверное, у них не было причин сомневаться в честности  этих  людей,  -
недовольно буркнул Лийвак.
   - Каких? Тех, что собирают деньги  с  водителей?..  А  впрочем,  мне  все
равно. - И Глоттер снова поднес бинокль  к  глазам.  -  Важно  только  одно,
капитан. Важно, чтобы мой груз как можно тише и быстрее добрался до Таллина.
   - Не беспокойтесь, на нашей территории проблем не возникнет...
   - Так, - неожиданно произнес Глоттер  с  явным  удовлетворением,  -  вот,
кажется, и появились те, кого мы ждем.
   Бинокль в его руках замер.
   Указательный палец правой руки подкрутил колесико наводки на резкость...
   На  русской  стороне   к   очереди   автомобилей   подъехал   замызганный
трейлер-контейнеровоз. Не успел он притормозить, как на его подножку вскочил
какой-то парень, и через минуту трейлер беспрепятственно подъехал  к  началу
очереди, нагло подрезал старенькую "вольво" и остановился перед  пограничным
шлагбаумом. Беспокоиться Глоттеру и в самом деле не  пришлось  -  российский
пограничник почти  сразу  пропустил  машину,  козырнув  и  подняв  шлагбаум.
Трейлер изрыгнул клуб  белого  дыма  и  не  спеша  переполз  через  мост  на
эстонскую сторону, где соблюли формальности еще быстрее.  Через  пять  минут
тяжелая машина уже спокойно припарковалась на обочине шоссе в городе Нарва.
   - Отлично, капитан, - сказал Глоттер, убирая бинокль в кожаный футл