ой  трубке,  вначале
обрадовалась:
     -- А, Сергей! Наконец-то объявился! Какими судьбами?
     --  Да  вот, появилось  свободное время, решил выяснить,  как  там  мой
старый боевой товарищ поживает. Он дома?
     -- Нет его, с сыном в цирк пошел.
     -- Эх, жаль, у меня тут одна идейка появилась...
     -- Ну вот, кто про что, а гуляка все про рассол, -- вздохнула Светлана.
-- Опять ты, Сережа, мужика моего утащить собрался?
     -- Да ничего особенного на этот раз, клянусь! Просто хотел что-то вроде
мальчишника устроить, собрать  ребят, поехать  на рыбалку,  что тут  такого?
Сколько раз друг друга в беде выручали -- неужели мы не можем хоть раз в год
пообщаться?
     -- Ну это другое дело, -- сразу успокоилась она и даже повеселела. -- С
этого бы сразу и  начал. Митя мой тоже последнее время совсем места себе  не
находит.  Я у  него спрашиваю:  Митя, ты чего  грустный  такой?  А он только
отмахивается в ответ: дескать, ты не воевала, не поймешь.
     --  Ну  вот  видишь! А рыбалка  с  него всю его  хандру снимет!  Он как
сейчас, свободен?
     --  Вроде да. Была  одна халтурка в марте, но уже закончилась.  У нас в
Калуге с нормальной работой туговато. Так, крутимся понемногу, не лучше и не
хуже других.
     Нравилась мне Светка. Настоящая боевая подруга.
     -- Ладно, передай ему, что я звонил. Как  придет, пусть  проявится. Или
нет, лучше я сам попозже еще раз звякну.
     --  Хорошо,  конечно,  передам.  Он  обрадуется! --  Она  на  мгновение
замолкла: бодрилась-то она бодрилась, но тревожные подозрения, видно, все же
не  отпускали ее, --  а потом спросила:  --  Пастухов,  скажи честно,  ты по
правде его на рыбалку тянешь?..
     -- Да точно на рыбалку, не волнуйся ты! Вот привезет тебе свежей рыбки,
какой ни в одном  магазине не купишь, тогда  сама  убедишься. А сейчас  могу
тебе только своим честным словом поручиться...
     -- Ладно, Сережа, твоему слову я верю. Извини, если что. Но и ты пойми:
Митя -- он один-единственный у нас с сыном...
     Бывший лейтенант спецназа Олег Мухин оказался дома. Как выяснилось,  он
только  что вернулся  в свою московскую однокомнатную квартирку  из похода в
очередное кадровое агентство.
     --  И  чего  ты,  Олежка,  в  этой Москве забыл?  -- спросил я его.  --
Перебирался бы к нам в Затопино: воздух, природа, работали бы вместе  бок  о
бок... А что тебе  в  том агентстве предложить могут? В  лучшем случае место
шофера-охранника у какого-нибудь бизнесмена или, хуже  того, у криминального
авторитета.
     -- Ну  почему  же, командир! В столице  вполне нормальную  работу можно
найти. Ты что, забыл, что я  с любым автомобилем на "ты"? Можно,  к примеру,
устроиться  консультантом  в  приличный автосервис  или крутые  иномарки для
модных журналов тестировать...
     --  Олег, я тебя  как  облупленного  знаю,  --  оборвал его я, -- каким
консультантом,  какое  тестирование!  Ты, наверное,  сейчас  инструктором  в
автошколе? Чайников натаскиваешь на вождение, угадал?
     -- Ну и что? Это временно, а потом, когда я найду настоящую работу...
     -- Ладно, мы на  эту тему с тобой еще поговорим. Только не по телефону.
Ты как, на  недельку из своей Москвы выбраться  в  силах?  Или без выхлопных
газов уже жизнь себе не представляешь?
     -- Ну могу. А что, в гости зовешь, что ли?
     -- Могу  и в  гости, но  позже. А  сейчас собирай свою  боевую укладку,
поедем на Волгу рыбачить. Помнится, ты вроде как любил свежую рыбку?
     -- А ребята?
     --  Считай, что едут. Боцман уже точно; правда, с ним я еще не общался,
но  его  жена  на моей стороне. Дока я  уговорю,  ну а  Артист, если сможет,
наверняка тоже захочет на природу выбраться.
     -- Лады, я -- за! Где будем встречаться?
     --  Можно у тебя через пару дней. Будь дома, я еще позвоню. Да,  у тебя
тачка-то на ходу?
     -- Обижаешь, командир! Неужели ты вправду думаешь, что я не  могу своей
машине уход обеспечить? Она хоть и старенькая, но...
     -- Все,  Олег, я все  понял. Жди звонка! --  Я  знал, что Мухин  начнет
сейчас  рассказывать,  как именно ему удается держать в  идеальном состоянии
"жигуль"  десятилетней давности,  и  поэтому быстро  распрощался: российской
техникой  я  интересуюсь постольку-поскольку и  совсем  не  так  плотно, как
Муха...
     Как  я  и  предполагал,  бывшего  капитана  медицинской  службы   Ивана
Перегудова уговаривать  долго  не пришлось. Док,  правда, почти  устроился у
себя в Подольске в местную больницу хирургом, но, как только услышал о  моем
предложении, сразу же согласился.
     -- Ничего, у меня куча отгулов накопилась за переработку, -- сказал он,
-- на неделю, я думаю, отпустят. Думаешь, нам недели на все про все хватит?
     -- Двое суток --  дорога, пять -- рыбалка. Должно  хватить. Мы ж за эти
пять дней столько рыбы можем наловить, что потом не увезти будет...
     -- Своя ноша не тянет,  -- резонно заметил Док. -- Давай уточняй, когда
общий сбор.
     Через час  я  пообщался  с  вернувшимся домой Боцманом. Впрочем, в  его
согласии  я  не  сомневался -- мне достаточно было и того, что его жена дала
добро на нашу мужскую вылазку.
     --  Проявляйся  послезавтра  у  Мухи, -- сказал  я  ему.  --  С вещами.
Резиновые сапоги у тебя есть? Возьми. Удочки и прочее я беру на себя...
     Оставался мой бывший сослуживец и подчиненный бывший лейтенант спецназа
Семен  Злотников.  Артиста  я  застал  дома уже  поздней  ночью,  где-то пол
третьего. Вообще-то сельский уклад диктует свой распорядок: кто рано встает,
тому Бог подает, --  поэтому я  за последнее  время и  ложиться привык рано,
часиков этак  в десять. Но чтобы поймать Артиста, пришлось сделать над собой
усилие и,  превозмогая зевоту, каждые полчаса прозваниваться до Москвы, пока
наконец Семен не удосужится заявиться со своих богемных тусовок домой.
     Как я сразу  понял, дозвонившись, заявиться-то он заявился, да не один.
Дело  молодое,  понятное:  скоротать  ночь  с  девушкой  одинокому  красавцу
мужчине, знающему наизусть десятки стихов (а Семен как  раз таким и был), --
самое милое дело. Вот только сейчас присутствие очередной его пассии  мешало
мне с ним нормально поговорить: по всей  видимости, подруга требовала к себе
внимания; наверное,  у  них вот-вот все должно было случиться --  а тут нате
вам...
     -- Извини, товарищ  командир, но нельзя как-нибудь по-быстрому?  Самый,
можно сказать, интимный момент... -- забормотал было Артист. --  Но тут же и
осекся, словно  просыпаясь:  -- Случилось  чего, командир? Да забудь, что  я
тебе говорил. Давай, если надо, сейчас и прикачу!..
     -- Ну  уж  -- прикачу! -- поддразнил я его. -- Да не мычи, не мычи. Ишь
обиделся он!  Ничего  серьезного,  Сеня.  Просто  соскучился я  по  тебе, по
ребятам,  а потому есть у  меня одно к тебе  предложение... Ну не  буду тебя
отрывать  от приятного времяпрепровождения, как только  проснешься завтра --
сразу же позвони мне, сюда, в Затопино. Усек?
     Но мои слова возымели совсем не тот эффект, на который я рассчитывал.
     --  Погоди!   --  рявкнул   вдруг  Артист   на  свою  подругу.  --  Что
случилось-то? -- встревожено спросил Артист.
     -- Да ничего, ничего,  говорю же! Просто мы  всей командой собрались на
рыбалку, тебя для полного комплекта  не хватает. Позвони завтра, обсудим все
на свежую голову.
     -- Обязательно! Извини еще раз, командир...
     -- Да все нормально, Семен! Девчонка-то хоть ничего?
     -- Отпад!
     -- Ну тогда желаю поменьше спать, побольше работать.
     -- Взаимно.
     Он  положил  трубку.  Я хмыкнул:  а  что, Артист  иногда  бьет в  самую
точку... Ну признайся себе честно, когда ты  со своей Ольгой в последний раз
вот  так вот, как  Артисту пожелал, не спал  всю  ночь?  Ох, и давно  же это
было!.. Пожалуй,  как  раз тогда,  когда мы  в  прошлом году  целехонькими с
последнего дела вернулись -- тогда мы  с Олей несколько ночей подряд друг от
друга отлипнуть не могли...
     От воспоминания о том сладком времечке у меня весь сон как рукой сняло.
Я посмотрел  на часы:  три  ночи. Я представил, как стану будить  Олю, чтобы
потушить зажегшийся внутри меня пожар, и мне стало  неловко самого себя: вот
ведь  дурак я  какой, она тебя каждый день ждет. А ты вместо этого забиваешь
себе голову какой-то столяркой, какими-то подрядами...
     Я  зашел в спальню, разделся  и  улегся  под  теплый бочок моей  сладко
посапывающей  женушки. Сердце мое  колотило по ребрам,  но  я не давал  себе
волю,  лишь позволил себе  легонько дотронуться губами до ее волос,  а потом
уткнуться носом в ее голое плечо. Но и этого было достаточно: Оля  повернула
ко  мне свое  сонное личико  и,  так и не раскрыв глаз, крепко-крепко обняла
меня за шею, прижимаясь ко мне всем своим ладным, горячим телом. По голове у
меня пошел  туман --  и  пожелание  Артиста в  этот остаток  ночи  сбылось в
точности...
     Назавтра утром, перед тем как отправиться на место нашего общего сбора,
я поцеловал на прощанье Олю, чмокнул спящую в эти ранние часы Настену, сел в
свой "патрол" и покатил с легкой душой в сторону Москвы. Но вначале завернул
в нашу сельскую церквушку -- есть у меня такой обычай: в  смутную минуту, да
и просто перед  тем, как  надолго  покинуть  Затопино, наведываться  сюда, в
Спас-Заулок.  Отец  Андрей,  настоятель  церкви,  готовил  храм к  заутрене,
поэтому  у   него   было   уже   открыто.   Я   вошел   в   храм,  купил   у
старушки-привратницы семь свечей, зажег их  и поставил у алтаря -- две свечи
за упокой, пять за здравие.
     -- Что, снова собрался куда? -- спросил, подходя ко мне, отец Андрей.
     -- Да нет... Так, с ребятами своими повидаться решил...
     -- Все мотаешься, места  себе не  найдешь...  -- неодобрительно покачал
головой  священник.  Но  все же  перекрестил меня, благословляя, и  ушел  за
царские врата, -- видимо, понимал, что сейчас мне хочется побыть одному...
     В чем-то отец Андрей был прав: спокойная затопинская жизнь оказалась не
по мне. Когда было много работы,  это становилось  не  так заметно, но когда
наступало затишье... В общем, что тут говорить, кто  на войне  побывал,  тот
навсегда порченый. Не хватало мне адреналина в крови. Как говорится, сколько
волка ни корми, он все равно в лес смотрит.
     "Господи!  -- подумал  я. -- Неужели я вправду как волк дикий?.. Нет, я
не волк  и не хочу быть им!  Я  знаю, что моя  жизнь  и жизнь друзей моих не
катится по  гладким рельсам, но  ни себя, ни их мне  не в  чем упрекнуть: мы
делаем то, что в наших силах, мы можем отличать  добро от зла, --  и Ты тоже
знаешь  это, Господи. Ну дай ответ  мне, почему, если  я  не волк, меня  все
равно так и тянет в сторону от нормальной, спокойной жизни?  Разве я виноват
в том, что умею только то, что умею? Сколько раз я и ребята мои,  за которых
я сейчас поставил Тебе  свечи, смертельно рисковали своими жизнями и убивали
сами -- а мир от этого лучше не становится.  Боже, за  что  такая ноша? Если
это  навеки, то хотя бы скажи, почему ты выбрал именно нас?  Если бы  я знал
это, мне бы было  легче... Я верю, что все  в наших жизнях  идет так, как Ты
хочешь. Но ответь мне, чего именно Ты хочешь?.."
     Пока  я подобным образом пытался  общаться с  Богом,  поставленные мною
тоненькие  свечки  догорели  чуть  не  до  середины.  Я,  конечно,  не  ждал
сиюминутного откровения свыше, но все же задержался в храме еще  на немного:
здесь, в этих  стенах, перед иконами, словно окутанными аурой тысяч  людских
радостей  и  печалей, в голову  приходят совсем не мирские мысли... И только
после того,  как я почувствовал,  что  так  и оставшиеся без ответа  вопросы
больше не нарушают в моей душе обычного равновесия, я вышел из церкви.
     А вскоре я действительно одного за другим обнимал своих ребят. И  я был
очень рад их всех снова видеть...
     До  Успения,  заброшенной  деревушки  на  самом берегу  Волги, почти  в
тридцати  километрах  южнее  крупного  приволжского  областного  центра,  мы
добрались без приключений. На рыбалку мы выехали на двух машинах.

x x x

     В  моем красавце  "патроле" ехали Док и Боцман. Артист залег  на заднее
сиденье "шестерки" Мухи и, как  потом рассказал нам  Олег, проспал почти всю
дорогу.  Видно,  подруга  перед отъездом  ему попалась  боевая, и  теперь он
отсыпался за предыдущие двое суток.
     Нынешнее  место я знал: когда-то давно, еще до училища,  меня сюда  уже
вытаскивал один мой бывший  приятель, одноклассник. Можно сказать, я тогда в
первый  раз по-настоящему понял, что такое  настоящая рыбалка и как выглядит
настоящая рыба.  Потом  были  другие рыбные  места,  но  сюда мне  постоянно
хотелось вернуться. Однако вот только сейчас подвернулась такая возможность,
и я благодарил  судьбу за то, что мое давнее желание осуществилось. А уж то,
что я приехал сюда со своими  лучшими  друзьями,  придавало нынешней поездке
радостное ощущение настоящего праздника.
     Для конца мая погода была не слишком теплой. По ночам все еще холодило,
и  только  к  полудню становилось тепло, и  можно было  скинуть  с себя наши
походные бушлаты.  Так что в первую же  ночь мы убедились в том, что не  зря
взяли  с  собой  вместительную  армейскую палатку  и  отличные спецназовские
спальники  на гагачьем  пуху -- такие мы брали в горные рейды в Чечне, когда
уходили на несколько суток в свободный маршрут.
     Первый  день  ушел  у  нас  на  обустройство  и  разговоры.  На  второй
проверили,  на что мы  еще  способны после зимней  спячки.  Оказалось,  что,
несмотря  на  все  наши  обычные  заботы,  боевую  форму  всем  нам  удалось
поддержать  на вполне приличном уровне. И только после  того, как мы  в этом
убедились, решили, что пора и порыбачить.
     Клев  был сказочный:  после  ледохода  оголодавшая за  зиму рыба  клюет
буквально  на  все. Время было  подходящее:  весенний  паводок давно  сошел,
берега успели подсохнуть и  можно было не  волноваться, что  мы  останемся с
пустыми руками. В первое же  утро Боцман ухитрился поймать  громадного  леща
килограмма  на три. Мы с Доком  тоже не  подкачали, за час выловив с десяток
отличных подлещиков, каждый из которых был под  пол кил о весом. Артист вяло
наблюдал за  происходящим:  как выяснилось, к  рыбалке  он был равнодушен  и
поехал с нами  просто за компанию.  А Муха возился со своей  "шестеркой": за
время дороги что-то там у него все же барахлило.
     --  Я  еще наверстаю, --  говорил он  нам,  --  а  пока я лучше  тачкой
займусь. А для удовлетворения  наших  низменных запросов о  пропитании и вас
троих хватит...
     На  уху  хватило.  Даже  с избытком. Часов  в  десять мы  остановились,
вовремя  сообразив,  что пойманную рыбу  негде  хранить  и  мы не  успеем ее
обработать. У меня  в  багажнике  лежала коптильня, в которой мы  собирались
доводить рыбу до нужной кондиции. Но коптильная камера по нашему  улову была
небольшой, за один раз  в нее помещалось от силы четыре-пять рыбешек  -- тем
более  если  речь шла  о  таких внушительных, как  наши  нынешние,  трофеях.
Скажем, лещ-рекордсмен Боцмана еле-еле вместился  туда. Жаль было его резать
--  ведь  какой  это кайф потом продемонстрировать  такую солидную копчушку,
выловленную некогда собственными руками!
     Поэтому Док  с  Боцманом занялись разделкой рыбы,  Артист отправился  в
деревню за топливом для костра, я возился с коптильней, а Муха был у всех на
подхвате и скорее мешал, чем помогал нашей работе.
     Часам к трем,  когда  от большого котла  с готовящейся  на  костре ухой
повалил  такой вкусный запах, что мы не  успевали  сглатывать слюну,  Боцман
начал  накрывать  на  стол. Мы  ребята простые,  так  что  все  у  нас  было
по-походному, без затей:  раскинули брезент неподалеку от костра  и вывалили
на  него  все, что взяли с собой. И тут неожиданно  выяснилось, что на нашем
роскошном  столе не  хватает самого важного -- хлеба. Вообще-то  мы в дорогу
конечно  же брали кое-какой  запас. Но, видать, чего-то с непривычки (или  с
отвычки) до конца не додумали -- хлеба у нас оставалось всего ничего, и надо
было срочно кому-то отправляться на  его добывание. Что, впрочем,  в здешних
хлебных краях да при наличии двух машин проблем не должно было составить.
     -- Ну, ребята, кто у нас самый быстрый? -- Ответа мне не требовалось, я
его и  так знал. -- Олежек, ты  помнишь то место, где  мы к деревне с трассы
съехали? Там  вроде  магазинчик стоял.  Ты  все  равно без дела  слоняешься,
сгоняешь?
     -- Нет проблем! -- кивнул Муха.
     --  Боцман,  тебе присматривать за ухой, -- сказал  Док, -- я с  Олегом
прокачусь за компанию.
     Он незаметно подмигнул мне: дескать, поеду  контролировать  ситуацию, а
то Муха затормозится возле какой-нибудь местной красотки лет двадцати -- жди
его тогда до второго пришествия... Я согласно кивнул:
     -- Давайте, только мигом. Через двадцать минут уже все готово будет.
     Они сели в Мухин "жигуль" и укатили.
     Прошло  пятнадцать  -- двадцать  минут. Затем  еще  полчаса,  час... Мы
втроем сидели у раскинутого на земле  брезента, заменяющего  собой стол, и с
нетерпением ждали появления наших гонцов. Уха  вкусно парила  над остывающим
костром, вынутая из реки водка успела согреться, а их все не было и не было.
Боцман  уже  места себе не находил, да и  мне  с Артистом как-то  не по себе
было, с ребятами явно что-то случилось.
     -- Так, -- сказал я, -- вы оставайтесь тут, а я поеду за ними. Может, у
них что с машиной. Ждите. Я мигом!
     Я вскочил в свой "патрол"  и уже  через пять  минут  был у придорожного
магазинчика. Рядом с палаткой стоял "жигуленок" Олега, но ни его  самого, ни
Дока  поблизости  не  наблюдалось. Я подошел  к палатке,  постучал в  обитую
жестью дверь.
     -- Чего надо? -- спросил из палатки недовольный мужской голос.
     -- Выйдите, поговорить надо.
     -- Ходят тут всякие... Иди к окошку, там и поговорим!
     Я  обошел  ларек и нагнулся  к узкой  прорези в  металлической решетке.
Продавца  можно было  понять: на дороге  лихих проезжих  предостаточно, а  в
своем железном ларьке он как в крепости...
     -- Вы не видели, куда делись мои друзья? -- спросил я у продавца.
     -- Какие друзья? Откуда я знаю!  -- Глаза у продавца тревожно забегали;
и дураку было ясно, что он врет.
     --  Но вот  же их машина стоит. Они к вам поехали за  хлебом, куда  они
делись?
     -- Не знаю, я ничего не видел...
     Лицо ларечника исчезло внутри палатки. Я понял, что по-хорошему от него
ничего не добьюсь.  Что  ж, он сам виноват... Я обошел палатку, примерился к
двери  и без особого труда одним  ударом вышиб дверь. Зайдя в  ларек, я взял
испуганного продавца за шиворот и вытащил его на воздух.
     -- Рассказывай, сволочь, что случилось  с моими друзьями! Или я  сейчас
вышибу тебе мозги, как эту дверь!
     Для пущей острастки я как следует  тряхнул его. Зубы у мужика клацнули,
он сглотнул слюну и быстро-быстро заговорил:
     -- Их  чечены замели. Ваши и вправду тут хлеб  у меня брали. А тут  как
раз грузовик остановился, оттуда один черный вылез -- сигареты купить... Как
у них началось, я не видел. Только уже когда один из  ваших кому-то, видать,
здорово врезал и тот заблажил, -- ну я и выглянул. А там...
     Он замолчал.  Его  кадык  бегал вверх-вниз по худой  шее, как  будто он
взахлеб пьет воздух.
     -- Что -- там? -- Я снова встряхнул его.
     --   Чеченцы,  с  автоматами...  Били  этих  ваших  друзей  прикладами,
ногами...  Я думал, их убьют  сейчас, испугался: они же звери, кавказцы эти,
всем известно...
     -- Много их было?
     -- Человек десять, не меньше...
     -- И что потом?
     -- Потом... потом они  их связали и бросили в грузовик. Один чеченец  к
ларьку подошел,  сунул мне дуло в окно  и сказал, чтобы я молчал, если живым
хочу остаться... Потом они уехали.
     Что-то в рассказе продавца  не  стыковалось, я это  чувствовал, но пока
никак не мог определить, что именно.  Ну,  допустим, Док с Мухой по каким-то
причинам сцепились с проезжающими