а редкая ночь, когда он ночевал дома, с семьей. Еще лет десять
назад,  когда его политическая  карьера резко пошла вверх, он договорился со
своей Мариной о том, что "котлеты отдельно, а мухи отдельно", то есть жена и
взрослые  дети не мешают ему заниматься своими делами, а он, в свою очередь,
не  мешает  жить  им и полностью  обеспечивает всем необходимым. Ни жена, ни
сыновья (старшему двадцать  пять, младшему -- девятнадцать)  не имели  права
без звонка появляться на  даче. Дачу Антон Владленович  считал своим рабочим
кабинетом.  Конечно, иногда он  здесь веселился,  отдыхал: приглашал  девиц,
устраивал вечеринки для друзей, но  такое случалось не слишком часто. Работа
превыше  всего.  Иногда,  правда,  становилось  тоскливо,  и  он  спешил  на
Кутузовский, к своей семье. Что  ни говори, а жена готовила лучше горничной,
особенно супы...
     Работа, работа, полжизни ей отдано, зато теперь он может плюнуть на всю
эту  суету, уехать в какую-нибудь страну со средиземноморским  климатом и до
конца  дней  своих  валяться  в шезлонге,  потягивая  коньячок  или  текилу.
Гипотетически может, реально -- нет. Все потому,  что он пока  "в  системе".
Конечно,   после  прокола  с   уральской  сумочкой  могут  начаться  большие
неприятности, поэтому  нужно как  можно скорее обезопасить  себя...  Он  уже
предпринял некоторые шаги в этом направлении...
     Антон  Владленович скинул с  себя  полотенце  и  залез  в  кровать,  он
прижался к жене, поцеловал ее в шею.
     -- Антош, холодный, -- сонно пробормотала Марина.
     -- А мы сейчас согреемся.
     -- Не надо, я спать хочу.
     --  Как  это -- не надо? -- притворно возмутился Антон  Владленович. --
Очень даже надо. Я соскучился.
     -- Я думала, тебе девки скучать не дают.
     -- Мариш, какие девки? Скоро крылья на спине прорежутся.
     -- Ангелочек. -- Жена повернулась к Антону  Владленовичу.  Он обнял ее,
стал  страстно целовать, и тут зазвонил телефон.  Звонки  шли  от туалетного
столика, стоящего у противоположной стены спальни.
     -- У-у, черт, ни днем ни ночью покоя нет! --  Антон  Владленович кряхтя
поднялся, поискал в темноте ногами тапки, зашлепал к трубке.
     -- Отключи его к черту! -- посоветовала жена.
     -- Чего уж, подошел! -- Антон Владленович взял трубку, нажал  на кнопку
"Talk". -- Слушаю.
     -- Привет,  старикан, -- раздался  в  трубке насмешливый голос Вэна. --
Спрятаться за широкой спиной жены от меня хотел?
     -- Алло, алло, кто это?
     -- Так вот, ты  знай, что это мы тебя  с племянничком на шесть  лимонов
кинули. А  он тебя  дважды, потому что я  жив и  здоров, чего и  тебе желаю.
Найдешь его в  Ивантеевке, в саду "Связьмонтажа", четвертая  дача  по второй
аллее. Да, и похорони по-человечески, не жидись.
     Антон Владленович почувствовал, как по спине распространяется противный
холодок.  Он  уже  догадался,  кто  с  ним   разговаривает,  но   все  равно
переспросил:
     -- Кто это?
     -- Конь в пальто! -- И в трубке раздались короткие гудки.
     Рука Антона Владленовича сама  собой опустилась, и  он уронил трубку на
пол.
     -- Антоша, что случилось? -- встревожено спросила жена.
     Он молчал. Марина поднялась с кровати, подошла к мужу:
     -- Что с тобой?
     -- Я должен немедленно уехать.
     -- Куда?
     --  Туда,  дура!  Туда,  где  меня  нельзя  будет  так  просто достать!
Немедленно, завтра же, сегодня!..
     -- Один?
     --  Вы  же  будете  возиться полмесяца,  всякую  хрень упаковывать!  Ты
понимаешь, это вопрос жизни и смерти!
     -- Антоша, что случилось?
     Антон Владленович досадливо  махнул рукой в ответ, включил свет и начал
поспешно одеваться. Поднял с пола трубку, набрал номер охраны.
     -- Подавай машину, через пять минут выезжаем в Ивантеевку!




        "Глава шестая. Молчание -- золото"
        "1"
     Теперь  я понимаю преступников, которые, сбежав из  СИЗО, кантуются  по
подвалам, подъездам  и  подмосковным дачам, стараясь не попадаться  на глаза
милиционерам. Ведь у каждого мента в кармане распечатка ориентировки с твоим
портретиком.  Пусть  даже  изображение  не очень  -- черно-белое, но глаз  у
милиционеров  наметанный,  сразу  раскусят. Приезжего  от  москвича  мент  с
полвзгляда отличает.  И  вовсе  не по клетчатой  сумке  или какой-нибудь там
"немосковской" одежке, а по тому, какой  у человека взгляд, поведение... Так
что преступнику надо или внешность менять, или железные нервы иметь. А лучше
и то и другое...
     Мы боялись не того, что нас задержат менты, нет. Мы знали,  что никакие
КПЗ или СИЗО нам в принципе не светят. Всей операцией руководят люди из ФСБ,
а  значит,  они  в курсе, что мы за  птицы. Допустим, нас посадили в СИЗО  и
начинают допрашивать с пристрастием. Где  гарантии, что  мы не сломаемся, не
начнем давать  "лишние"  показания, которые  очернят деятельность "конторы"?
Нет,   никакого  нам  СИЗО!  Раз  уж  оперативные  работники  (то  бишь  мы)
прокололись,  наделали глупостей,  значит, есть только один способ заставить
их замолчать -- пустить в расход. Причем так поступает не только ФСБ,  но  и
спецслужбы   других  стран.  Их  можно  было  бы  понять,  если  б   не   то
обстоятельство,  что  в данной ситуации объектом  охоты  являешься  ты  сам.
Государственная  безопасность превыше  жизни нескольких человек --  вот  что
прискорбно. Когда-то давно люди  создали государство, а потом эта чудовищная
и  невидимая на  первый  взгляд  машина  превратила  в монстра,  пожирающего
собственных создателей...
     В электричке, едва отъехав от станции,  мы  нарвались  на  транспортную
милицию. Милиционеров было трое:  старший сержант и с  ним двое рядовых. Они
шли  по вагону, внимательно оглядывая пассажиров. Прошли уже  было  мимо, но
тут сержант обернулся и поймал взгляд Мухи. Муха отвел глаза, но поздно! Вот
она, психология без слов.
     -- Погоди-ка, --  сказал сержант своим подчиненным  и вернулся  к нашей
скамейке. -- Молодые люди, ваши документы, пожалуйста.
     Приятно, когда  тебя  называют  "молодым", черт  возьми! Сержанту этому
безусому самому лет двадцать, не больше.
     -- Пожалуйста.
     Документы наши, побывавшие в  озерной воде, представляли жалкое зрелище
--  они  покоробились  от  воды, тушь  кое-где  расплылась...  А  бумага  от
краснодарского ФСБ произвела на сержанта вовсе не то впечатление, на которое
мы надеялись. Он внимательно вчитался в нее,  потом поднял на нас удивленный
взгляд, и я тут же понял -- зря мы ее показали.
     -- Пожалуйста, пройдемте, -- сказал сержант, не отдав нам документы.
     --  А в чем дело-то, сержант? Все вроде  бы с  бумажками в порядке!  --
начал было возмущаться Артист.
     -- Пройдемте, -- сказал  сержант тоном, не терпящим возражений, и подал
своим  подчиненным едва заметный  знак,  чтобы  они  были настороже.  Я тоже
переглянулся со своими парнями. Они меня, как обычно, поняли без слов.
     -- Хорошо, идем, -- согласился я, поднимаясь.
     -- Здесь какая-то ошибка, парень, -- покачал головой Муха.
     -- Я вам не парень! -- нахмурился сержант.
     Менты  повели  нас  по вагону вперед. Впереди  рядовой,  затем я, потом
Муха, следом второй рядовой, позади сержант с нашими документами. Интересно,
показались мы ему просто подозрительными личностями или он  вспомнил о наших
физиономиях на фотографиях, которые наверняка видел сегодня на разводе? Если
второе, то  вряд  ли  он  стал бы с  нами "чикаться"  -- сразу  бы  выхватил
пистолет и  велел лечь на пол.  Наверняка под каждой  из  фотографий  стояла
подпись: "вооружен и очень опасен". Скорей всего, сейчас его терзали смутные
сомнения --  где-то  он наши физиономии  видел,  но где именно, вспомнить не
мог. Хорошо хоть не начали обыскивать прямо в вагоне...
     Стоит мне только  о чем-нибудь подумать,  как оно тут же сбывается -- в
тамбуре  нас поставили  лицом  к  стене,  заставили  поднять руки  и  начали
обыскивать. Вот и говори после этого, что мысль нематериальна! Руки рядового
заскользили  по  моему телу вниз. Скоро  он  дойдет до моих  ног, к  которым
приторочены  ножи  и кобура...  Сейчас  главное  --  фактор  внезапности.  Я
переглянулся  с  моими  парнями --  доля  секунды...  Когда  рядовой присел,
ощупывая мои ноги, я нанес ему короткий и точный  удар. Милиционер без стона
осел  на  пол.  Столь же мгновенные удары  нанесли  и  Муха с Артистом...  В
результате милицейский наряд "сдался" без боя -- сержант и рядовые лежали на
грязном заплеванном полу без сознания...
     Природа,  создав  человека с мозгами, одновременно  лишила  его  многих
защитных  функций,  которыми  обладают животные.  Мало того что на  нас  нет
защитной шерсти, так у нас еще и огромное количество точек,  удар по которым
приводит  если  не  к  смерти,  то  к  мгновенной  потере  сознания.  Каждый
спецназовец эти точки знает... Бей первым, Фредди!
     Муха  встал около дверей, держась за ручки, чтобы  никто не мог войти в
тамбур, а я всунул между автоматическими дверьми  нож и резко повернул его в
сторону. На мгновение двери слегка раздвинулись, и Артист сунул в щель руку.
Мы отжали  их  в стороны. Первым прыгнул Муха, затем Артист, последним -- я.
Все трое кубарем  покатились по склону,  потом вскочили на  ноги и побежали.
Милиционеры придут в себя  минуты через две-три, все зависит от того, у кого
какая сопротивляемость  организма "на ударное воздействие". Придут  в  себя,
объявят  тревогу,  и вскоре  к  району  нашей  "высадки" начнут  стягиваться
милицейские подразделения.  Хорошо, что нас вычислили на Савеловской дороге,
а  не  по пути  к Затопино, иначе  те, кто затеял всю эту игру,  знали  бы о
конечной  цели нашего путешествия.  Боюсь, правда, что они и так  знают! Эти
люди  все  просчитывают  на  несколько шагов вперед.  Впрочем, мы  действуем
вопреки логике, нагло. Может быть, и ошибутся... Минут через пятнадцать бега
по  перелеску  мы очутились  у  какого-то  забора,  за  которым  возвышалось
трехэтажное кирпичное здание. Мы без колебаний полезли через забор...
        "2"
     Генерал Зеленцов сидел за столом в своем кабинете. Стрелки на напольных
часах  показывали восьмой час. Еще одно дело, один доклад,  и  все,  и можно
будет  ехать  домой,  к  жене.  Зеленцова  тревожило, что  не  звонит  Антон
Владленович.  Обещал -- и не звонит. Генерал  несколько раз набирал  и номер
дачи,  и  квартиры,  и сотовый  --  все тщетно,  как  отрезало!  Может,  что
случилось? Но тогда Зеленцов знал  бы об этом! Все-таки  он  не какой-нибудь
там  рядовой фээсбэшник, вся оперативная  информация  со  всех концов страны
поступает к нему в течение часа.
     Пискнул селектор.
     -- Да?
     -- К вам полковник Голубков, -- раздался в селекторе голос секретаря.
     -- Давай его сюда! -- приказал генерал.
     Голубков вошел в кабинет  с папкой под мышкой,  поздоровался,  Зеленцов
кивнул в знак приветствия, жестом предложил сесть.
     -- Ну  что, чем  порадуешь,  полковник?  -- спросил он,  когда Голубков
опустился на стул.
     -- Честно сказать, ничем, -- вздохнул Голубков.
     --  Что  значит  -- ничем?  --  Генерал  метнул на  полковника недобрый
взгляд.  --  По  твоей  вине  произошла  утечка информации.  По  твоей  вине
оперативный работник,  вместо  того  чтобы  выполнить  возложенное  на  него
задание, совершил преступление в составе банды и ушел в бега!  Давай, давай,
докладывай!
     Голубков со вздохом расстегнул папку, вынул из нее какие-то бумаги.
     --  Я  вам  уже говорил,  что  считаю Пастухова  невиновным  в  провале
операции...
     -- Вот  что, полковник Голубков, хотите  написать  рапорт  об отставке?
Пожалуйста,  я препятствовать не  буду. Сейчас  ваша  задача не выгораживать
Пастухова,  а  вычислить  его до того, как  он предпримет  шаги,  угрожающие
безопасности, в том числе и нашей. Ну?
     --  Час назад трое  мужчин уложили  в тамбуре милицейский  наряд  и  на
полном ходу выпрыгнули из электрички.
     -- Что значит -- уложили? Убили? -- нахмурился генерал.
     -- Нет, ну  что вы! Просто отключили ненадолго, -- невольно  усмехнулся
Голубков,  вспомнив о мгновенной реакции Пастухова.  -- По описаниям, данным
пострадавшими милиционерами,  это  были Сергей Пастухов,  Семен  Злотников и
Олег Мухин.
     -- Они что, опять вместе? -- поинтересовался генерал.
     -- Они всегда вместе, -- ответил Голубков. -- Это такая команда, что...
Побольше бы нам таких...
     -- Провальных, -- добавил Зеленцов, усмехнувшись. -- Ну, дальше.
     -- Дальше их  след  теряется. Предполагать можно только одно -- поймали
машину  и  выбрались из зоны  оцепления не  по  Дмитровскому  шоссе, которое
находится под усиленным контролем милиции, а окольными путями.
     --  Ну-ка, покажи мне  карту! -- приказал Зеленцов.  Полковник Голубков
развернул на столе крупномасштабную карту.
     -- Вот здесь  они выпрыгнули с  поезда,  рядом с Хлебниковом. --  Палец
Голубкова заскользил по карте. -- Влево не пойдешь -- там канал, река. Можно
только вправо, к шоссе, но обязательно нужно пересекать автомобильный мост.
     -- Дальнейшие действия спрогнозировал?
     -- Пытался.
     -- Ну?
     --  Есть несколько  вариантов:  во-первых,  они попробуют прорваться  к
Затопино. Пастухов там все  места  знает, спрячется так,  что ни в  жизнь не
найти, во-вторых, Артист. Злотниковский театр сейчас находится на гастролях,
в здании пусто, осталась только охрана и несколько человек из администрации.
Трем спецназовцам  проникнуть  незамеченными в помещение  театра  ничего  не
стоит. Отсиживаться там можно долго, очень долго. Вариант третий -- Мухин. У
него на паях с Хохловым детективное агентство...
     -- "Лунный свет", -- неожиданно сказал генерал.
     -- При чем тут свет? -- удивился Голубков.
     -- Кино такое  смотрел. Про парочку, которая  создала агентство. А где,
кстати, Хохлов и этот, как его, который у них в качестве Айболита?
     -- Перегудов, что ли?
     -- Да, он самый.
     -- Ищем. Да никуда они не денутся, объявятся. Насколько я вас понял, вы
опасаетесь утечки от Пастухова?
     --  Понятливый какой! Я ничего не опасаюсь.  Это тебе надо думать,  чем
после провала задницу прикрыть.
     Зеленцов  слукавил, он  боялся. В  последнее время  он чувствовал,  как
прочный  фундамент,  который  он  себе  выстроил,  поднимаясь  по  служебной
лестнице, вдруг дал трещину, словно его тряхнуло сильным землетрясением.
     --  Я  думаю, --  вздохнул  Голубков, -- Муха вполне  может  разместить
друзей в своем офисе. Место тихое, клиентов нет, места предостаточно.
     --  Так-так, --  задумчиво  произнес генерал.  -- Вот  что,  полковник,
последние две версии  годятся. А насчет Затопино -- забудь. Пастухов никогда
не поведет своих бойцов к себе домой. Он ведь прекрасно знает, что тем самым
может подставить под удар жену и дочь.
     -- Но...
     -- Никаких "но"! -- строго сказал Зеленцов.
     --  Есть  отрабатывать две  последние версии и  забыть про Затопино! --
отчеканил Голубков.
     -- Что за ор, полковник, мы не на плацу! -- поморщился генерал.
     --  Ладно, не буду,  --  кивнул Голубков. Он свернул карту, сунул ее  в
папку вместе с бумагами. -- Разрешите идти?
     -- Да, и докладывать мне о ситуации каждый час! -- приказал Зеленцов.
     -- Есть! -- Голубков вышел и прикрыл за собой дверь.
     * * *
     "Неужели  Зеленцов ведет  двойную  игру?  --  думал  Голубков,  идя  по
коридору. --  Совершенно  очевидно, что он как  огня  боится Пастуха  и  его
команды. Что такого может знать Сергей, чего не знаю я? Ведь там, в Сочи, мы
были  вместе. А может  быть, операция  по прикрытию министра  была провалена
специально?"
     Полковник замер на полушаге.
     * * *
     Зеленцов  торопливо  набирал  номер  сотового,  но,  как назло,  звонок
срывался на пятой цифре.
     -- Да что ж это такое! -- покачал головой генерал. -- Связисты хреновы!
Поувольнять всех к чертовой матери!
     Наконец ему удалось дозвониться.
     -- Циркач?
     -- Да.
     -- Как там у тебя?
     -- Тихо и красиво. Воздух чистый.
     -- Ты на точке?
     -- Давно.
     -- Вот  что. Объект может быть не один, а с компанией. Всего трое.  Так
что поосторожней мне там.
     -- Не впервой. А что с компанией делать? Оставить или?..
     --  То  же  самое,  что и  с объектом.  Это его  друзья-вояки.  Я  тебе
подкрепление пришлю.
     -- Нет. Я  в такие  игры не  играю.  Никаких  подкреплений! Мне  вообще
наплевать, сколько их там, хоть целый полк! Все!
     Трубка запикала короткими гудками.
     "Своенравный  парень этот Циркач, -- подумал Зеленцов.  -- Во  времена,
когда  я  начинал,  попробуй-ка вот  так  поговорить с начальством  -- мигом
поставят под холодный душ! А сейчас ничего. Потому что этот Циркач прекрасно
знает,  насколько  я от него  завишу.  Нет,  он никогда  не  осмелится  меня
шантажировать, но и никакого страха у него  нет...  Впрочем,  его тоже можно
понять -- он  одиночка, "нелегал", ходит так,  что  лист  не шелохнется, а я
предлагаю ему подкрепление! Ладно, лишь бы ликвидация прошла успешно".
     Зеленцов  скинул  с ног парадные  туфли, в которых  он всегда  ходил на
работе, и  сунул ноги в ботинки.  Сейчас он  поедет домой и забудет на время
обо  всех  заботах  и  волнениях.  Жена  просила  зайти  в  магазин,  купить
продуктов. Сто раз говорил ей -- найми горничную! Нет, не хочет. Боится, что
та начнет  воровать, а то еще хуже -- положит глаз на  мужа... Ну а что? Все
люди, все живые... Теперь вот езди, покупай сырковую массу и александровский
кефир!
        "3"
     Была глубокая ночь. Антон Владленович велел водителю остановиться около
ворот коллективного сада. Охранники выбрались из машины, огляделись, сделали
Антону  Владленовичу  знак  -- можно.  Он  вышел  из  "мерседеса".  Один  из
охранников  открыл  калитку  и направился  по  дорожке  вдоль  домов.  Антон
Владленович  шел за его спиной. Второй охранник  прикрывал его сзади.  Скоро
они свернули на вторую аллею.
     "Первая,  вторая,  третья,  четвертая",  --   считал   про  себя  Антон
Владленович, чувствуя, как  внутри все противно дрожит. Раньше  он не боялся
никого  и ничего,  а сейчас ему очень хотелось бросить  охранников и убежать
без  оглядки,  спрятаться  в  нору  и  сидеть  там,  не высовывая  носа, как
какой-нибудь сурок.
     Первый охранник  нерешительно остановился около  калитки. В доме  горел
свет.   Освещены   были   и  плотно   зашторенные  окна  веранды.   Охранник
вопросительно посмотрел на Антона Владленовича.
     -- Давай, -- шепотом подбодрил его тот.
     Первый  охранник достал  из  кобуры  под мышкой  пистолет,  его примеру
последовал  второй. Держа пистолеты стволом вверх, они двинулись к  крыльцу.
Неслышно взошли  на него, обследовали дверь. Второй охранник  пнул ее ногой,
дверь  распахнулась. Охранники  нырнули внутрь. Антон Владленович заозирался
по сторонам. Они его оставили без прикрытия. А что, если сейчас какой-нибудь
Вэн  выскочит  из-за  угла с  винтовкой наперевес? Что тогда?..  Но все было
тихо. Дачный поселок дремал погруженный в темноту.
     Через минуту первый охранник показался в  дверном проеме и махнул рукой
-- можно! Антон Владленович, беспрестанно оглядываясь, зашагал к дому.
     --  Один Саша на чердаке, и больше никого,  -- шепотом сообщил охранник
Антону Владленовичу.
     Антон  Владленович, войдя,  сразу  же увидел издырявленный, в  подтеках
крови потолок.  Кровь  была  и на  полу,  и на столе. Кажется, все тут  было
забрызгано ею.
     -- Пойдемте, -- кивнул второй охранник.
     Они поднялись  по лестнице  на  чердак.  Охранник  подал руку,  помогая
Антону Владленовичу перешагнуть через высокий чердачный порог.
     Здесь  было темно,  и охранник  посветил  фонарем. Яркий  луч  выхватил
фигуру  Саши, лежащего в неестественной позе на  боку  в  луже  крови. Рядом
валялся выпавший из его руки пистолет и гильзы.
     --  Фу! -- сморщился Антон Владленович  и торопливо схватился за балку,